***
4 сентября 2014 г. — И куда мы едем? — поинтересовалась Усаги, когда машина уже отъехала от госпиталя, а судя по направлению — место их назначения было где-то за городом. — К одной очень милой женщине. Невеста чуть задрала бровь, но ревновать даже не думала — зачем трать силы на ерунду: — И? Кто она? — Младшая дочь господина Цутиа. Она единственный маг растений, который есть в реестрах Домов. — Почему бы просто не пригласить ее… Ты же Хранитель. — Потому что она ушла из Дома, — выдохнул Мамору. — Несколько лет назад. Так что формально она не мой вассал. — Почему? — Усаги чуть повернулась к нему, больше не позволял натянувшийся ремень безопасности машины. — Это долгая история. Во время учебы в Университете, а она училась на биолога, внезапно она влюбилась в парня. Странная это история была: сначала они друг друга просто не выносили… — Ну, это-то как раз знакомо, — девушка подмигнула жениху, указывая на их отношения при знакомстве. — Нет, все куда серьезней. Парень этот, Хонда Машимо… — Хонда? Он имеет отношение к… — Самое прямое, он его внук. Так вот, продолжу. Машимо в университете был почти-звездой. Точнее, он фактически был хозяином всего, ну и вел себя соответственно. Аюми не была из совсем уж бедной семьи, все же ее отец фактически управлял всеми нашими компаниями, но все же не миллионершей, и обычно старалась вести себя тихо. Ровно до тех пор, пока Хонда своими выкрутасами не задел другую девушку, подругу Аюми. Усаги вся превратилась во внимание. Это же так романтично! — И что дальше? Они полюбили друг друга? — О, нет! Началась самая настоящая война. Ровно до тех пор, пока она хорошенько ему не врезала. Скажем так, это была любовь с первого хука. — И что дальше, почему она сбежала из Дома? — Они сбежали. Потому что ни его родители, ни ее не приняли друг друга. Цутиа высоко ценили свою родословную, Хонда — деньги. В результате, они так и не смогли договориться, и юные парень и девушка сбежали, безо всего. — Как романтично! — невеста возвела очи к небу. — Ну и ладно с ними, с деньгами, главное, что вместе. Мамору перехватил ее руку, мельком бросив взгляд на нее: — Согласен, — он знал, что она была бы с ним несмотря ни на что. Хоть с главой корпорации, хоть с простым полицейским, ведь они начали встречаться задолго до того, как узнали правду. Дорога привела их в небольшой город Окутама, расположенный в горах. Свежий воздух, небольшие домики так и призывали остановиться, отдохнуть, подумать. Мамору сверился с картой и небольшой бумажкой с более точным адресом и подъехал к одному из домов, утопающему в зелени. Они вышли из машины, оглядываясь, а Мамору подошел к дому и постучал в дверь. На шум вышла довольно симпатичная женщина лет сорока в комбинезоне, испачканном землей и глиной. Она поклонилась в ответ на поклон Усаги и Мамору: — Госпожа Цутиа? — уточнил Хранитель. А когда та подтвердила его слова — представился: — Джиба Мамору. Хозяйка дома тут же подобралась, с улыбки на ее лице исчезла искренность, а глубине поклона позавидовали бы даже чиновники при Императоре. — Добрый день, Шуоху*-сама, — она назвала его тем титулом, которым называли Хранителей на Востоке уже не одно столетие. — Чем могу помочь? — Мы можем поговорить, госпожа Цутиа? Она поклонилась, прося следовать за ней в дом. — Чем может помочь Хранителю обычный не боевой маг? — изгнанная дочь главы Управляющего клана церемониально подала чай, все еще странным взглядом смотря на гостя. Усаги, казалось, она игнорировала. — В том то и дело, Цутия-сан, в городе участились случаи нападения при помощи магии растений. В наших базах — вы единственная, кто обладает схожим даром. — Вы подозреваете меня? — Аюми слегка качнулась. — Нет, в том-то и дело, информации о нападавших нет ни у кого, — он глянул на Усаги, которая под столом сжала его ладонь, поддерживая. — Дело в том, что уже погибло довольно много людей. Сначала от атаки бонсаи, потом — во время проб на новый фильм — их попросту проткнули шипы растений, буквально сегодня атаковали наследницу Дома Ито, хорошо, что мы все были рядом. Нам нужно средство от них. Огонь, конечно, эффективен, но довольно опасен для окружающих. Мои способности тут несколько бессильны. — У вас есть образцы? Мамору кивнул: — В машине. Со всех атак набрали помаленьку. — Если это дело рук одного единственного мага, то скорее всего в каждое из творений (что-то напоминает големов, которые используются магами земли), — на что Мамору кивнул. Он сам пару раз изготавливал подобных стражей, — маг вкладывает частицу своей Силы, для обеспечения связи со своим творением. А это значит, что способ разрушить эту связь всегда один и тот же. Мне нужно будет изучить образцы, чтобы разработать антидот, который позволит эффективно останавливать атаки. — А вы не могли бы поехать с нами? — Нет, — для верности она кивнула. — Я помогу вам, но впутываться в сражения я не намерена… — Госпожа, мы вас просим, — улыбнулась Усаги. — Нет, даже если прикажете. — Не прикажу, даже не потому что вы не мой вассал. Это ваш выбор. Будет так. Я сейчас занесу вам образцы, оставлю свой номер телефона, и когда потребуется вы сможете со мной связаться. Женщина встала и поклонилась: — Благодарю, Джиба-сама. — Это я вас благодарю, госпожа Цутия. Вы не представляете себе, как много уже для нас сделали, да что для нас, для всех тех людей, которых мы сможем спасти! Они откланялись и пошли к своей машине, каждый думая о чем-то своем, но неизменно держа друг друга за руки.***
5 сентября 2014 г Отделавшись от Энни, Ами почти бежала в детское отделение больницы. Акари уже выписали, а за Кадзу присматривает невеста, поэтому поводов быть подальше от мисс Смит уже почти не оставалось. Но вот самый надежный интерн Мидзуно приберегла напоследок: как было замечено ранее — Энни избегает детей. Когда она вошла в отделение, то внезапно для самой себя погрузилась почти в праздник — яркие цвета, пусть и искусственные, но все же цветы, выставка каких-то работ, пронизанных добром. Здесь было много народу — дети, родители, какие-то родственники. Это так отличалось от тишины психиатрического отделения, что сначала оглушило начинающего врача. А потом она втянулась, скинув с себя, словно старое изъеденное молью пальто, задумчивость, странную тянущую силы тишину и подавленность. Но даже в этом празднике жизни была своя «темная комната». Нет, эта часть отделения не была ни темной, ни страшной, и даже, порой казалось, что туда заходят куда чаще разные волонтеры, но каждый раз, пересекая порог этой комнаты, Ами вздрагивала. Оставшиеся одни дети были страшнее, чем онкобольные, хотя и с ними было тяжело. У этих детей больше нет свободы выбора. Они попадут в жернова госаппарата, и какой-то дяденька в строгом костюме скажет, кем им быть, на кого учиться и где работать. Нет, все не настолько жестоко, как могло бы показаться со стороны — их распределят согласно их способностям, но мнения, естественно, никто не спросит. А они, воспитанные в этом обществе, и не скажут. Хотя, если спросить того же Мамору — он явно доволен выбором профессии, а вот доволен ли он учебой, отношением, той жизнью? Самые маленькие пациенты собрались вокруг девушки с необычными светлыми короткими волосами и что-то делали. Остальные сидели в стороне с видом особленцев и с некоторым налетом осуждения поглядывали на малышню, всем своим видом показывая, что недовольны происходящим. А малышне, еще не впитавшей предосудительное отношение к иностранцам, было просто весело. Как не высказала ничего и вошедшая Мидзуно — ибо сразу же узнала сидящую девушку: — Мири-тян? — улыбнулась интерн, доставая из кармана припасенные конфеты. — Так, а почему вы сидите, словно вам кол воткнули? — она чуть осуждающе глянула на старших. — Неужели даже не поздоровались? Госпожа Ито? — Поздоровались, Мидзуно-сан, просто, скорее всего, считают, что игры — это для детей, — усмехнулась Мирико, поправляя стоящий неровно кубик. — Ну ладно, на сегодня прощаю, — интерн, подмигнув им, раздала конфетки. — Так что? — Ну, ты же знаешь, что сказал отец— как только вернусь после учебы в Штатах — я официальная наследница корпорации. Так что думаю — пора мне начать изучение всех тонкостей ведения дел. — Как всегда, выбора никому не оставили. Младшая из детей Ито не успела ответить, так как в их разговор вмешался один из детей, самый неприступный с виду: — Никогда мужчина не оставит свое дело женщине, да еще и гайдзину… Ами была возмущена подобным нарушением, чуть нахмурившись. — А кто вы такой, господин всезнайка? — с долей иронии проговорила наследница управляющего Дома Лордов Востока. — Китамура Дан. Дан, как тепло, — проговорил скорее по привычке парень, поясняя написание иероглифа, составляющего его имя, чтобы отличить от нескольких омофонов. — И за мной приедут, — произнес он с уверенностью. — В моем клане никого не бросают. — Да ладно тебе, ты же знаешь, что здесь те, кто никому не нужны, и только ты кого-то из себя строишь, — другой старший мальчик, переглянувшись с девочкой одного с собой возраста, кивнул своим словам. — За мной придут! Как только узнают, что… — он всхлипнул, и внезапно вся бравада, которую нагонял на себя ребенок, развеялась. — Не придут, не придут, — продолжили уже все вместе издеваться над мальчиком, еле сдерживающим слезы. Если бы не небольшой ступор от того, что мальчик использовал слово «клан», причем в исконном звучании, да еще в сочетании с фамилией Китамура, Мирико и Ами моментально бы остановили начавшуюся перепалку, а так — не прошло и нескольких секунд, как вроде бы тихая на первый взгляд комната взорвалась криками и плачем желающего всем показать, насколько он силен, Дана. Мирико чуть нахмурилась, кладя руку на плечо мальчика, в то время как Ами встала, подходя к двум другим старшим участникам спора, смотря на них с укоризной. — Дан, с кем нужно связаться, чтобы тебя забрали? Он нахмурился, вызывая этим краткие, спрятанные улыбки у других спорщиков: — Я не знаю их контактов, только имена. В больнице сказали, что нужно что-то больше. — И все же? — Мирико мягко повернула его к себе лицом, тем самым заставляя посмотреть в свои глаза, что так напрягли мальчика в самом начале именно непривычной для Японии голубизной. — Госпожа Тено Марико и Господин Тено Хёму… Они… — Тенно О и Госпожа. Мальчик вздрогнул, с надеждой посмотрев на Мирико уже без какого-либо превосходства: — Я — сестра Ито Гэнсо. Наша мама была дочерью предыдущего Тенно О. Я позвоню отцу, я думаю, ничего страшного не будет в том, чтобы до возвращения Хёму или Госпожи, ты побудешь у нас в Доме. Тот только кивнул, глядя на наследницу Дома Ито с уважением, уже не замечая ее отличий от чистокровных японцев. Оставив детей, предварительно проведя с ними беседу о неправильном поведении и о ненужном высокомерии, Мирико и Ами вышли в холл. — Ами, ты ведь не просто так сюда пришла? Что-то случилось? Японка чуть сморщила носик, еле заметным движением головы, словно отметая какие-то неправильные мысли, улыбнулась, как показалось Мираж, немного неискренне: — Да нет, с чего ты взяла. Все прекрасно. Просто немного устала, а в детском отделении я обычно отдыхаю. — И это никак не связано с протеже твоей матери? — прямо спросила Ито. Все же, несмотря на отличающие девушку деликатность и воспитание, она в достаточной степени была американкой и считала, что если и вскрывать раны, то это надо делать быстро, одним движением, а не ходить вокруг да около. Ами опустила голову, пробурчав: — Вот умеешь ты задавать вопросы, — а затем, оторвав взгляд от кончиков больничных тапочек, посмотрела прямо в глаза Мираж. — Честно… Не знаю, я от ее постоянного присутствия устала. — Позвони Акари, я думаю, он как никто другой сумеет вернуть тебе хорошее настроение. Одно упоминание имени жениха было для Ами достаточным, чтобы улыбка из натянутой стала искренней: — Я знаю, — но какие-то мысли снова вернули воспарившую было Ами на грешную землю. — Если мама узнает, она заставит взять с собой еще и Энни. Я не знаю, что на нее нашло, но это уже какая-то паранойя. То ли она не хочет, чтобы я с Акари встречалась, хотя до этого против не была. То ли хочет, чтобы я развлекала Энни. Хотя с последним она и сама неплохо справляется, — в голосе Ами слышались нотки ревности и обиды, но Мирико не стала на них заострять внимание. Ей были хоть и чужды подобные чувства, но вполне понятны. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, она немного завидовала Коши и ее такому простому отношению к жизни, но это давно прошло — она не жаждала жизни Первой Леди Востока, оказавшейся единственной выжившей из целого Мира. По мнению самой Мирико, как бы это страшно ни звучало — лучше остаться там, где те, кого ты любишь. Поэтому вместо ответа, она просто обняла Ами, понимая, что даже выросшей в строгом обществе Японии девушке не хватает простых вещей, таких как тепло прикосновений, крепость дружеских объятий и устойчивость чужого плеча. — Я помогу, — улыбнулась Мирико. — Пойдем, немного почаёвничаем.***
Не успели они разлить чай в чашки, как услышали разрывающий привычный дежурный шум больницы вопль. Мирико, даже не взглянув на вскочившую Ами, сунула руку во внутренний карман, где лежал жезл. В комнате были только они с Мидзуно, поэтому ничего не мешало ни Сейлор Фэнтези, ни Хранительнице Меркурия принять обличия воинов. По коридорам больницы, в которые внезапно вылезла куча любопытствующего народу, они неслись куда быстрее, чем возможно для обычных людей, поэтому спустя лишь пару минут после начала атаки неизвестных, они оказались в нужном им месте. Мирико была рада, что Ами была с ней — сама бы она точно заплутала в лабиринте коридоров, кабинетов и палат. А воин Меркурия, просчитывая шансы на победу, удовлетворенно кивнула — вдвоем они справятся. Но увиденное выбило уравновешенную Мидзуно из колеи, а Ито заставило сжать кулаки в бессильной ярости — на сей раз объектом атаки оказались дети. Дети в игровой комнате. От совсем маленьких до уже довольно взрослых. Они лежали на полу, а тонкие, как у повилики** стебли, присосались к ним, явно выкачивая жизненные силы (а может и жидкость). Почувствовавшая приближение живых организмов материнская особь выпустила усики и в них, но Сейлор Фэнтези не сплоховала, отбив атаку растения своим мечом. Услышав довольно пронзительный свист, донесшийся от большого клубка, и быстро сворачивающиеся слегка укороченные усики, Ами включила головной интерфейс. Быстрое сканирование показало, что первые впечатления были верны — это действительно повилика, но очень разросшаяся и в то же время с увеличенным количеством рецепторов, что, при сильном приближении, можно было принять за аналог мозга у животных. По коже пробежался табун мурашек, но Меркурий не дала себе и секунды на панику — сейчас от ее действий зависели жизни. И не просто жизни, а жизни детей. Всхлип встряхнул ее, заставив снова сдерживать слезы и рвущуюся наружу ярость. Эти сволочи посмели тронуть святое! Интерн, сцепив зубы, прошипела: — Ама***, — и, вкладывая в атаку всю ту ярость, что сейчас испытывала, выпустила на волю туман. Вот только, в отличие от ее более ранних атак, он привел к несколько другим последствиям — вокруг все замерзло. Так как основная волна атаки прошла по растению, то оно не просто превратилось в ледышку, а словно в ледяную скульптуру, которая спустя несколько мгновений упала и разбилась с каким-то потусторонним звоном, разбрызгивая всюду зеленоватые ледяные осколки. Усики сразу же опали, оставляя на телах своих жертв следы присосок. Мирико поежилась — даже в ее форме, которая обычно защищала от различных температурных колебаний, было промозгло (хотя, может это психосоматика от вида вокруг стольких замерзших вещей). Кроме свихнувшегося растения, покрытыми коркой льда оказалась большая часть предметов в комнате — от окон, покрывшихся морозными узорами с застывшими, словно идеальные мраморные скульптуры, занавесками, до мебели. Но больше всего пострадали два аквариума — спасать их обитателей было явно уже поздновато. Но вот детей, которые валялись на полу под крошевом, они все еще могли спасти. Первой очнулась Мирико, в то время как Ами, пребывая в какой-то прострации, ужаснулась своим способностям. Но четкий механизм действий, приобретенный во время учебы и практики, заставил ее действовать. Фэнтези, используя свою арфу, слегка подняла температуру в помещении, заставляя таять крошево, и направила волну тепла на тела детей, в то время как Мидзуно проверяла их жизненные показатели, все еще никак не придя в себя, что выражалось в её молчании. Мирико тоже не стремилась нарушить повисшую тишину, хотя приближающийся гвалт явно говорил о том, что работать в тишине им вряд ли долго позволят. Но как только открылась дверь и в комнату ворвался первый человек в белом медицинском халате, обе девушки, легко вскочив на подоконник, спрыгнули вниз, растворяясь среди деревьев парка и оставляя пострадавших на профессионалов. Спустя несколько минут интерн Мидзуно тоже забежит в злополучную комнату отдыха, присоединяясь к реаниматологам, занимающимся оказанием помощи детям, попавшим сначала под атаку растения, а потом получившим обморожение. Мирико же вернулась в комнату, где они сидели ранее, ожидая подругу. Внутреннее чутье, а может быть и Лунный Дар, говорили ей, что после всего случившегося Ами нужно будет с кем-то поговорить. Ами вошла в ординаторскую, механически передвигая ноги. В глазах была какая-то пустота, а внутри странный холод, словно своей атакой она заморозила и собственное тело. Мирико быстро обняла подругу, сажая рядом и вкладывая ей в руки чашку горячего чая, заставляя выпить. — Я… это все я… Виновата… — Нет, Ами-тян, если бы не ты, они бы погибли. Ты же видела предыдущие атаки. Чашка из рук Водной Девы выпала, расплескивая горячий напиток на ковер и с глухим звуком ударяясь о пол. Но не разбилась. А вот самой Ами казалось, что внутри всё сначала замерзло, а затем перемешалось в мелкое крошево. Вздрогнув от касания горячей воды, девушка посмотрела на подругу, бросаясь к той на шею. Подобное поведение не было характерно ни для японок вообще, ни тем более для этой конкретной. Когда-то давно, в прошлой жизни, именно Киёи была центром собранности и здравомыслия. Но сейчас перед обладательницей Лунного Дара была напуганная девушка, чьё тело было подобно комку оголенных нервов. И единственное, что Ито могла сделать — просто обнять ее и провести по волосам, даря успокоение и всеми фибрами души надеясь, что ее способностей хватит. Всхлипывания становились все реже, дыхание выравнивалось, и Мидзуно начала тихо посапывать. Однако Мирико слишком вымоталась, чтобы заметить, как приоткрылась и сразу же закрылась дверь ординаторской, а в проеме мелькнула светлая прядка.