***
Сегодня суббота, к тому же прелестный погожий денек, поэтому девушки, оставив на потом все свои обязанности, решили просто отдохнуть. — Ну, что? Куда идем? Давайте на пляж, — начала Ами, вздыхая. Она так любила воду. — Классная идея, — поддержала ее Макото. — Я бы предпочла что-нибудь другое… — Рей подняла глаза к небу. — Сейчас так паршиво, что не хватает немного безалаберной радости… — Поэтому, — на ступеньки вбежала сияющая Усаги, — мы идем в парк развлечений! Я уже купила всем нам билеты. Будем заниматься ничегонеделанием: кататься, играть, веселиться, есть сладкую вату и просто радоваться солнцу и траве. А для вас, любительницы воды, там есть классный аквапарк. А на море сейчас еще холодновато… Давайте съездим туда на следующих выходных. Ами улыбнулась. Сере всегда была заводилой, и после ее идей иногда доставалось всей компании… Только вот никто, кроме нее, не мог поднять всем настроение. — Пойдем… Нам так не хватает простого детского счастья. Давайте же веселиться, словно дети! Все понимали, что они не дети, но воины знали, что подобное веселье поможет им разрядить обстановку и просто привести свои нервы в порядок. Побыть немного детьми. Звучало так соблазнительно! Четверка красавиц целой гурьбой ввалилась в парк, шутя, поедая сладкую вату и мороженное и запивая все это сладкой газировкой. Смеющиеся беззаботные студентки: вот что видели окружающие. Но мало кто замечал за смехом горьковатую усмешку, за шутками — скрываемый страх, а за беззаботностью — тяжелое бремя ответственности. На американских горках закладывало уши то ли от ветра, то ли от визга Усаги, которая кричала не столько от страха, сколько пытаясь выкричать все свои проблемы. А где, как не здесь, это можно сделать так, чтобы не приняли за сумасшедшую. Ами тоже наслаждалась ветром, дующим в лицо, представляя, как он уносит ее проблемы. Рей, прикрыв глаза, воображала себя летящей на крыльях воздушного вихря. А Мако, как и Усаги, выкрикивала все свои проблемы, поглощаемые шумом окружающих, ревом встречного ветра и перестукиванием вагонеток. Накричавшись и сбросив напряжение последних недель, девушки пошли по парку, наслаждаясь чудесным днем и просто отдыхая. Везде, куда ни посмотри, бегали дети. Подростки, разбившись на парочки, искали тихие укромные местечки, чтобы посекретничать, или поцеловаться — это кому как, дошкольники носились вокруг беседующих взрослых, так и норовя снести все на своем пути, бабушки-дедушки сидели на скамеечках, окликая слишком уж рьяных внучат, совсем маленькие сидели в своих колясках, пуская слюни, или вообще спали, утомясь. В этом круговороте света, детства и чистой невинной радости трудно было заподозрить что-то неладное. Но оно случилось… — Мой сын! — раздался надсадный женский вопль. — Мой сынок! Что с тобой! — женский визг, к которому добавились охи и ахи окружающих, тревожные выкрики охраны, сухой голос звонившего в «Скорую» и полицию. — Девочки, надо посмотреть, что там… — Усаги коснулась руки Рей, сидевшей к ней всех ближе. Тотчас забыв об отдыхе, подруги кинулись на вопль. Первой подоспела Ами. — Отойдите, я врач, — она уже открывала небольшую сумочку, в которой всегда при себе носила пару бинтов, успокоительное, кое-какие таблетки, влажные салфетки и, конечно же, фонендоскоп. Ами точными движениями попыталась нащупать у ребёнка пульс, а затем проверить дыхание. Под пальцами нервно и прерывисто дергалась жилка, а дыхание было очень слабым и поверхностным, губы посинели — первым действием было ослабить воротничок его кофты. — Он вдруг начал задыхаться, — бормотала тем временем мать, словно пыталась оправдаться. — Потом схватился за живот. Я попыталась вывести его на воздух. И он потерял сознание, — и снова всхлипы, снова крики и причитания. Мозг Ами отключил эмоции: и сочувствие, и страх, и панику. Сейчас здесь сидел врач: бесполый человек с медицинским компьютером вместо головы, четко действующим в данной ситуации. А опыт и знания говорили, что это — отравление, но вот выявить яд на основании имеющихся признаков не представляется возможным — слишком уж общими были симптомы. — Ваш сын что-нибудь ел? — между делом поинтересовалась Ами, пытаясь классифицировать тип отравления. — Т-только сладкий пирог во врремя мастер-класса… Мидзуно понимала, что без лаборатории она вряд ли назовет яд, но вот почти полностью уверена, что он его проглотил, поэтому единственное, что она может сделать в данной ситуации — промыть желудок и дать уголь. — Усаги — за теплой водой, если найдешь питьевую соду, будет здорово. Светлая, не споря, помчалась выполнять поручение, благо кафешка была недалеко. — Рей, найди теплое молоко, чай или кофе, — мико кинулась на поиски. Ведь сейчас дорога каждая секунда. — А ты, Мако, дай мне свою кофту. Когда прибежала Усаги, Ами, обтерев руки салфеткой, пальцами приоткрыла рот, аккуратно вливая воду, стараясь сделать так, чтобы ребенок ее глотал, а не вдыхал. А затем спровоцировала рвотный рефлекс. Когда мальчика стало рвать, то жидкость была ядовито-зеленого цвета: это еще раз доказывало, что он был отравлен. После промывания Ами дала ему проглотить несколько таблеток активированного угля, который достала из своей сумочки, и только потом напоила молоком, принесенным Рей. К этому времени подъехала «Скорая помощь» с врачами и интерн сдала ребенка им, с облегчением выдохнув. Но пока они занимались с одним ребенком, вокруг начали кричать другие люди: матери, дедушки, бабушки… Ни Ами с подругами, ни подъехавшие врачи не успевали помогать, но сейчас ни на сожаления, ни на боль не было времени. Это потом, дома Ами будет обливаться слезами за каждую маленькую жизнь, оборвавшуюся сегодня. Вечером. Дома. Это будет потом. Потому что сейчас — это работа. Потому что сейчас нет времени ни на горечь, ни на сожаления — только руки работают, да четко отдаются распоряжения добровольцам. Ами прочищала желудок очередному ребенку, когда к ней подлетела женщина с безумным взглядом и стала вырывать тело маленькой девочки. — Не дам! Мое! Не позволю испортить это чистое сердце! Она навсегда останется чистой и невинной! Отдай, слуга дьявола! Все можно было бы списать на стресс — еще одна сумасшедшая мамаша, увидевшая своего ребенка в предсмертном состоянии, но на шее этой женщины сидела серая чавкающая тварь и с наслаждением пила ее энергию. Ами понимала, что несчастную нужно остановить… Но превращаться на глазах у такого количества народа — это преступно по отношению к своим подругам, ко всему человечеству. Она только могла вырывать назад тело малышки, чтобы продолжить ее спасение. Рей, стоявшая рядом, кинула в демона заклинанием, задерживая его: это все, что она могла сделать, не перевоплощаясь, ну и с размаху залепить пощечину. На мгновение в глазах порабощенной демоном женщины появилось непонимание и страх, но, секунду спустя, их снова заволокло туманом — и уже Рей полетела назад от мощного удара. К счастью, Усаги с Мако в этот момент бегали за новой порцией молока, поэтому они смогли превратиться в воинов, не будучи замеченными. Полиция как раз подъезжала к месту происшествия, когда в одержимую полетел сначала разряд молнии, а потом и диадема. А девушки еле успели избежать непосредственного знакомства с парой пуль девятого калибра. Ами, четко рассказавшая о произошедшем, быстро схватила Рей, даже не дав полицейским ее расспросить, бросив торопливое: «Завтра, ей нужна медицинская помощь». Затащила мико в «Скорую…» и повезла в больницу, одновременно связываясь с лабораторией и договариваясь об анализе яда жертв. Потому что, несмотря на все усилия, состояние выживших детей оставалось тяжелым. Допрос подозреваемой опять не дал результатов: добрая, любящая детей женщина всё отрицала и слезно умоляла ей поверить. Она никогда бы в жизни не причинила вреда детям. А еще она не помнила ничего за прошедшие сутки…***
На следующий день (несмотря на то, что было воскресенье и выходной) Ито Гэнсо был направлен провести допрос девушки, которая оказалась под ударом Кодоме Юми — женщины, работавшей с детьми в парке. Узнав у Мидзуно имя и адрес подруги, которую та увезла с собой, Гэнсо направился в храм Хикава. Тишина и спокойствие этого места позволяли ему сосредоточиться. Да уж, это было куда более приятное место, чем переполненные людьми и машинами улицы Токио. А ему, одиночке по жизни, подобные места были, как бальзам на душу. Шумящая листва, темные от старости деревянные столбы ворот с вырезанными на них иероглифами, карканье ворон — все навевало мысли о блаженном спокойствии и умиротворении. Одолев длинную лестницу, ведущую к храму, мужчина увидел идеальную женскую фигурку в храмовой одежде мико. Девушка, видимо, услышав шаги, подняла голову. Глаза. Нет в мире больше подобных глаз ни у кого. Темно-фиолетовые, почти до черноты, одновременно в них бушует огонь, плещется страсть, скрываемая лукавством и маленьким чертенком, затаившимся где-то в уголках. Она настолько знакомо щурилась, стараясь рассмотреть лицо посетителя против солнца, которое играло бликами в ее волосах… Все это было знакомо. Память внезапно перенесла его куда-то в другое место… Место, в котором он раньше точно никогда не был, но в то же время оно почему-то казалось знакомым. На песке солнечные лучи играли в только им одним известную игру, отражаясь от кварцевых кристаллов красными бликами. Почему красными? Просто на Марсе… Что он тут делает? Прилетел с принцем… Каким еще принцем? Ну, конечно же, Эндимионом. Какой принц может быть еще? А еще прилетел сюда, чтобы снова встретиться со своей принцессой. На сердце знакомо потеплело от одного воспоминания о ее глазах, ее вспышках ярости или веселья… Принцесса? Он любит принцессу? Какую принцессу… Естественно, принцессу Марса… Каику… Каика… имя всколыхнуло воспоминания… всколыхнуло ту личность, что доселе спала в глубинах его памяти… Джедайт… Лорд Джедайт… Лорд чего… Лорд иллюзий, повелитель Восточных провинций, защитник принца… один из Хранителей Земли. Каика… образ-виденье… красное платье, огненное, как и она сама, четкий церемониал, каменная маска на лице — для всех. Лукавая улыбка, легкий прищур прекрасных глаз — лично для него. Всегда. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что каждый из них чувствовал, несмотря на строгие ограничения этикета и редкость встреч. Вечером. Все будет чуть позже. Легкое касание руки во время танца, шепот в темноте на балконе и объятия в свете Фобоса и Деймоса. Тишина. То, что они оба ценили больше всего. Тишина и покой в объятиях друг друга. — Каика, — с губ срывается имя. Не имя, молитва… И, лишь услышав это имя, такая знакомая незнакомка отбрасывает свою метлу, а пока та падает, успевает добежать до мужчины и, врезавшись в него, со всей нежностью обнять, прижимая к груди. — Ну, здравствуй, Мой Огонек, — старое как мир прозвище помимо воли срывается с губ вместе с такой редкой для него улыбкой. Не улыбаться попросту не возможно, когда рядом его сердце. — Мой Призрак, ты нашел меня — прошептала она, мгновенно узнавая любимого. И все. Слова оказались лишними. Они словно прочли в глазах друг друга все, что с каждым из них произошло. Пара тихо сидела в ее комнате в храме и боялась расторгнуть объятья, боялась снова потерять друг друга. — Огонек, расскажи о себе… Иначе я боюсь, что мне все это снится… Она тихонько улыбнулась. — Ну, зовут Хино Рей, как я подозреваю, ты уже знаешь об этом… Отец — политик, мама… мама умерла, когда я была маленькой… живу у деда, он — священник в этом храме… А я ему помогаю, ведь мой дар предсказания остался при мне… А ты? — А что я? Зовут Ито Гэнсо, — на смешок Рей он лишь пожал плечами. — Я имя не выбирал. — Но оно тебе подходит… — проговорила нежно Рей. — Твое тебе тоже. — Ну и что же вы про себя дальше расскажете, Мистер Ито? — Ну… мама — американка, — он провел по светлым волосам, — отец японец. Когда закончилась стажировка в Штатах и его пригласили работать в семейную фирму, то он хотел взять с собой меня и мать. Но она отказалась. У нее была карьера в кинематографе… — Была? — чуть приподняла бровь девушка. — Она погибла во время съемок — сорвалась со скалы. Пару лет назад… — тихо сказал Гэнсо. — И ты так спокойно об этом говоришь? — Рей недоверчиво наклонила голову. — Мне было два с половиной года, когда мы с отцом уехали. Она еще пару раз приезжала… Единственное, что напоминало об ее существовании — это открытки на Рождество… и дорогущие подарки, от которых мне было не по себе… Рей лишь склонила голову. Джед и в прошлой жизни был спокоен и замкнут, редко перед кем открывался, считая, что не стоит своими проблемами мешать жить посторонним людям. Девушка лишь тихонько потрепала его по светлым волосам. — А на самом деле? Я тебя знаю, тихоня ты мой… Он только вздохнул. Каику редко можно было обмануть. И его попытка создать иллюзию отстраненности провалилась. — А на самом деле… Втайне от отца, я собирал все газетные вырезки, афишки фильмов с ее участием, а когда она пять лет назад приехала… Отец не знал… Я даже в тот день пропустил занятия в университете… Мы просто гуляли… разговаривали… И я по ней скучаю. Просто скучаю. Рей лишь обняла его, поглаживая по спине. Пусть он не описывал своих эмоций, отчаянно жестикулируя, не заламывал руки, не кричал… Но его тихое спокойное признание говорило о внутренней боли больше, чем все эти показушные жесты. Он тихонько начал мурчать в ее объятьях. — Кажется, ничего не меняется, — усмехнулась девушка, почесывая его за ухом. — Ты по-прежнему млеешь, как кот на солнышке, стоит только почесать тебя по шее. — Продолжай, — Гэнсо устроился так, чтобы девушке было удобнее и дальше производить свои манипуляции с его головой. — Только никому не говори. — Ага, возьму и расскажу… чтобы тебя какая-нибудь фифа увела… — Рей скорчила недовольную рожицу. — Каика… Кроме тебя, мне никто не нужен, — начал было оправдываться Гэнсо. — Не обижайся… Я просто пошутила, — она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Не будь букой! — Не буду… только почеши еще… — парень подставил другое ухо. — Кстати, ты так и не сказал, чем занимаешься… Хотя, могу догадаться, потому что уже слышала твое имя, — медитативное занятие почесывания любимого кота, эм… то есть просто любимого расслабляло ее, поэтому говорила она медленно, задумчиво. Гэнсо вскинул бровь, словно требуя пояснений. — От Усаги… — пояснила Рей в ответ на его невысказанный вопрос. — Усаги? Ты знаешь Цукино Усаги? — удивление в голосе было искренним. — Да, она — моя подруга… И была ею в прошлой жизни. Это Сере… — Она — дочь Босса, — Гэнсо задумался: слишком уж часто за последнее время последняя стала заходить в отдел. Не просто так же? И дело явно не в помощи с учебой. — Значит, ты в полиции работаешь… — пальчики Рей переместились на волосы, вызвав тем самым новый всплеск мурчания от парня. — Да, в аналитическом отделе. Сейчас, в связи с последними событиями, переведен в оперативную группу. Кстати, вот ведь… ты снова действуешь на мой мозг так, что он превращается в кисель… но я не против, — парень был доволен, словно кот на солнышке, обожравшийся сметаны. — Ты про что? — Я же к тебе по делу… Ты вчера была в парке… Ой, тебя же эта чокнутая воспитательница ранила… Тебя же на «Скорой…» увезли… — он тут же вскочил и попытался ее осмотреть. — Да все со мной в порядке… Кстати, как она? — поинтересовалась с улыбкой Рей. — Каика, она тебя ранила, а ты за нее волнуешься? Да в порядке она, только ничего не помнит… — И не мудрено… — Рей вдруг стала серьезной. — Джед… они вернулись… — Кто вернулся? Эти маньячки… — начал было маг иллюзий, пытавшийся одновременно осознать свои способности, вспомнить прошлую жизнь и разобраться в настоящей. — Ну, спасибо, дорогой… Я тебе маньячку еще припомню… Демоны вернулись. Демоны. Гэнсо передернуло… Воспоминания нахлынули волной: собственные ощущения этой твари… смерть Кунсайта, Зойсайта и Нефрита… Эндимиона и Серенити… Их собственная смерть… Его затрясло… — Джед… Джед, посмотри на меня. Все в порядке. Я рядом, — потом она просто его обняла и прижала к себе. Ему всего лишь было нужно время. Спустя несколько минут дрожь ослабла, и он смог дышать нормально. — Их надо остановить! — донесся тихий и сухой вздох. — Мы этим и занимаемся, если заметил… — съязвила Рей. — Яд… Это яд демонов? Да? — наконец-то до мозга дошла информация. — Да… И еще, не стреляй в девочек… — пропросила с легкой укоризной любимая. — Мне нужно с ними встретиться. Нам надо объединить усилия. И я хочу помочь. Рей кивнула и еще раз его обняла. — Ты точно в порядке? — Каика помнила, как он в прошлой жизни реагировал на нестандартные ситуации. — Да, ты же знаешь — рядом с тобой я не могу быть не в порядке, — любимый с улыбкой сделал ей комплимент. — Кстати, не забудь… меня Рей зовут… — она подмигнула. Он протянул руку. — Гэнсо… Приятно познакомиться… снова… — Взаимно, — девушка пожала руку, — Гэнсо-тян… Внезапно тишину храма нарушил крик. — Рей-тян! Рей-тян! Мико только выдохнула. — Усаги… с эскизами… Гэнсо внезапно улыбнулся и чмокнул ее в носик. — Еще увидимся, Огонек… — И очень скоро, Призрак…***
В участок Ито Гэнсо пришел в очень неожиданном для всех виде: узел галстука ослаблен, воротник рубашки расстегнут, волосы растрепанны, пиджак вообще снят и закинут за спину, глаза горят, улыбка не хочет покидать лица, а на щеке — след от помады… Хотя внутри он понимал, насколько тонка грань, по которой ходят защитницы добра, а теперь и он вместе с ними. Грань между Законом людским и Законом Мира. Между долгом, честью и совестью. Он откинулся на спинку кресла, прокручивая в памяти происшествие в «Короне». Он же чуть не попал в девочек… И как теперь гоняться за преступницами, которые, по сути, ими не являются? И до сих пор ничего не ясно с тем убийством. Но он нашел свою Каику. А это главное. — Так, старик… колись, кто она? — пристал Мамору. Так вот почему он тогда его Джедом назвал… Физиономия-то Эндимионовская… Взгляд непроизвольно скользнул дальше… Кун… Неф… и даже мелкий Зой здесь. Эх, не просто так судьба их снова вместе свела. А с девочками надо срочно поговорить. — Не скажу, — честно ответил Гэнсо. — К тому же мне сейчас еще отчет писать по допросу… Мамору минут пять пытался приставать с расспросами, но потом сдался, наткнувшись на совершенно непробиваемую стену упрямства аналитика. И только в глазах Минами Акари вспыхнула усмешка.