***
Предрассветная тишина нарушалась лишь тихим тиканьем часов, да дыханием того, кто спал рядом. Минако не могла заснуть, но не шевелилась, стараясь не показать, что уже проснулась. Она просто наслаждалась рассветом в объятьях того, кого любила. Он не ушел. Весь вечер они просто сидели, разговаривали на отстраненные темы в окружении трепещущего света свеч. Не было одержимого тварью и Хранительницы. Были только он и она, связанные чем-то хрупким, мягким, что в то же время было крепче любого стального каната. Она не включила верхний свет - неживое электрическое освещение испортило бы все, разогнало бы то тепло, что между ними возникло. Он не ушел и позже, когда она легла в свою кровать и посмотрела на него своими бездонными глазами, в которых плескалась боль. Боль от разлуки. Они не знали, когда судьба снова предоставит им возможность встретиться, и не хотели тратить ни мгновения. Он лег рядом, обняв. Впервые с его исчезновения Минако не мучили кошмары. Рассвет разгорался, принося с собой утреннее сияние... и разрушая сумрачную темноту в комнате. Скоро начнется новый день и все закончится. Волшебство любит сумерки... Поэтому она не шевелилась, наслаждаясь биением его сердца под ладошкой, вдыхая запах, уткнувшись ему в шею... А ему впервые на его памяти снился сон... Бесконечное поле цветов, запах которых дурманил голову, но среди всего этого для него существовал лишь один запах, пусть лишь слегка уловимый - апельсинов - и сейчас он искал его источник. Обтянутая в струящийся шелк, девичья фигурка стояла и смотрела на рассвет. Солнце искрилось в золотых волосах Принцессы Золотой планеты, касаясь фигуры, превращая тонкий шелк в струящееся золото. Зачем он пришел? Сердце, пропустив удар, ответило: "Потому что она позвала". - Ваше высочество... - слова застряли где-то в горле. Что он может ей сказать? Он - воин, а не поэт, а хотелось вспомнить: что это такое - писать стихи, потому что только они могли передать истинную красоту той, которая позвала его, той, которая покорила его сердце. Она обернулась и лукавая улыбка осветила её лицо: - Генерал... - но глаза говорили куда больше, ее глаза искрились, в них хотелось тонуть. Ее ладонь поднялась к его щеке, но была перехвачена, и теплые губы коснулись кожи. Она была без перчаток, поэтому губами он чувствовал каждую мозолинку, шрамчик, оставленные ее мечом. Она прикрыла глаза, позволяя ему расцеловывать свои руки, касаясь пальчиками его губ. Внутри он боялся, что ветреная венерианская красавица поиграет с его сердцем и бросит, станет дарить свое золотое сияние кому-то другому. Но каждый раз, глядя в эти глаза во время их тренировок, когда в них отражалась не светская львица, а воин, он понимал: нет, не бросит. - Ренаи, - шепчут губы. - Ренаи... Имя, ее имя - лишь звуки, что когда-то присвоили ей. Но в его устах оно звучало как самое откровенное признание в любви. А руки, что сейчас комкают тонкую ткань ее невесомого платья, прижимают к себе с такой силой, что кажется: еще одно усилие, и они срастутся в единое целое. Юное тело разгоралось, но дальше он никогда не заходил, ни во время их подобных кратких встреч, ни во время танцев на балах Альянса. Она выдыхала, обжигая дыханием его шею: - Кун, что ты со мной делаешь... Обычно он ничего не отвечал, лишь крепче прижимал податливое тело. Желая, чтобы это мгновение остановилось навечно, потому что часть сознания всегда твердило: они из разных Миров, и из-за их долга им никто не позволит покинуть свои планеты. Какое у них будущее? Краткие встречи и бесконечные разлуки? Безумные ночи и унылые дни? А сердце не желало думать. Поэтому иногда он отвечал: - Просто я тебя люблю, Лучик... На эти слова она расцветала и, искренне улыбаясь, отвечала: - Я люблю тебя, Льдинка... И запах апельсинов снова как дурман застилал все, и пушистые волосы с макушки лезли ему в нос... Нет, последнее ему не приснилось. И запах, и волосы были реальными. Они открыли глаза одновременно, внезапно улыбнувшись друг другу. - У тебя на носу вырос гриб, - внезапно сказала Минако, с улыбкой наблюдая за тем, как Кунсайт пытался нащупать несуществующие грибы. - Обманула! С первым апреля! Она вдруг вскочила, добежала до ванной комнаты и, схватив зубную пасту, нарисовала себе белые усы. Вбежав в комнату, Минако со свойственной ей скоростью попыталась вымазать Кунсайта, пытавшегося от нее сбежать. А когда ей все же это удалось, ей пришлось уже самой спасаться бегством, потому что Кунсайт поставил себе целью нагнать ее и взъерошить волосы. После часа подобных гонок, они все же привели себя в порядок и отправились гулять в превосходным расположении духа. Она рассказывала, как можно еще развлекаться, он мотал на ус и решил попробовать все на парочке, доставшей его сверх всякой меры. Все равно после полудня ему надо было вернуться. Расставание с тем, кого любишь, страшнее от того, что не знаешь, когда вернешься, и вернешься ли вообще... А может, их следующая встреча будет на поле боя? Кунсайт провел рукой по золотой шапке волос. Сказать хотелось много, куда больше, чем он мог себе позволить. Внезапно веселое весеннее теплое утро стало по-осеннему промозглым, неизвестно откуда под одежду просочилась липкий холодный ветер, что пробирает до костей, заставляет сердце сжиматься от тоски и боли. Он знал, что она ему будет сниться. И он уже никогда не сможет ее забыть. - Тебе действительно надо уходить? - наивный простой вопрос. - Да, прости, Лучик, - он увидел, как она преобразилась, значит, он вспомнил правильно. Да и другого имени он для нее и не представлял. - Удачи, Льдинка, я тебя очень сильно люблю. Помни, что есть та, что будет тебя ждать. Вместо ответа он только прикоснулся к её лбу губами, сглатывая рвущиеся слова любви... и слезы. Портал вспыхнул, оставив Минако одну.***
Мамору, Гэнсо и Масато следовали за пожилым дворецким. Акари был сейчас в больнице, под неустанным надзором Ами, которую медики все-таки отпустили после тщательного осмотра. Рыжик поправлялся очень быстро, но столь пристальное внимание к нему со стороны Ами и ее забота немного подпортили его характер и привели к тому, что вставать, а тем более выписываться из больницы у него не было никакого желания. Кабинет, в который их пригласили, находился в одной из крупнейших компаний Японии. Мамору смутно понимал, что когда-то эта компания принадлежала его бабушке, а теперь, судя по всему - ему самому. В кабинете сидели пятеро: три женщины и два мужчины. Мужчина, сидевший за отдельным столом встал и поклонился вошедшим. - Мое имя Цутия* Айдо, я являюсь управляющим компании, как и вся моя семья до этого. Я рад приветствовать нового Хозяина, Господин Джиба, - предельно вежливый тон, запредельное почтение, направленное к немного опешившему от подобного Мамору, привыкшему добиваться в этой жизни всего самому. Он чуть было не бросился к мужчине, пытаясь его остановить, сказать, что он не достоин, чтобы пожилой человек так перед ним раскланивался, но Эндимион внутри него остановил порыв. Он, как никто другой, понимал всю суть этих поклонов. И поступи он иначе - нанес бы оскорбление, которое могло бы стать причиной сеппуки управляющего. Поэтому Мамору лишь кивнул. - Благодарю, господин Цутия, вы и ваша семья вели дела в мое отсутствие весьма прибыльно. Благодарю за службу, надеюсь, что вы продолжите в том же духе. Цутия верно истолковал слова молодого господина и, поклонившись еще раз, занял свое место. Следующим поднялся невысокого роста представительный, но настолько не запоминающийся мужчина, что Мамору понял - он забудет его лицо, как только выйдет из кабинета: - Минами Йошито, - представился он. - Управляющий делами корпорации Ямамото. Надеюсь, Акари не сильно испортят повышенным вниманием к его персоне. И до Мамору дошло. Не в деньгах было дело, когда Хироши передавал жену и сына в руки одного из своих клерков. Практически вассальная клятва была между семьями. Минами был единственным, кто не воспользовался бы и Йеной из денег компании в своих целях. Он, как и вся его семья, не выдал бы мальчика, сына их господина, наследника его Силы. Костьми бы легли, жизнь бы отдали, но ни слова не сорвалось бы с их губ. Ни слова о том, где искать наследника. Парень как-то по-другому посмотрел на незаметного и незаменимого мужчину. Женщина явно европейской наружности лишь кивнула в сторону вошедших. - Мелисса Райт, - она все же улыбнулась. - Здравствуй, Гэнсо, давно не виделись. - Добрый день, тётя, - поклонился аналитик. Мамору перевел взгляд на друга, и тот пояснил: - Миссис Райт - вдова Стивена Райта, сводного брата моей матери. Мамору на секунду задумался. Так вот почему фото в альбоме ему показалось несколько знакомым! - Мей Ост... - вспомнил он имя. - Сценический псевдоним, - кивнул Гэнсо, стараясь скрыть волнение и боль, прикрыв чуть глаза. - А ты откуда знаешь? - Видел фото в доме родителей, все гадал, почему она мне знакома. Гэнсо лишь снова кивнул, понимая, что если скажет хоть слово - это выдаст его волнение. Но сделал зарубку в памяти: попросить друга принести фото. Следующей поднялась симпатичная блондинка. Ее Мамору знал неплохо: - Добрый день, Ирина. - Мамору, - она перевела взгляд на оставшихся. - Масато... - Ито Гэнсо, - представился аналитик. Последней встала пожилая японка. - Миядзаки Юкино, - большего представления не требовалось. - Итак, все представлены. Как мы поняли из рассказа леди Айрин, жрецы вернулись? Мамору кивнул: - Я думаю, что их цель - полное возвращение Металлии. - Металлии? - чуть подняла брови Юкино. - Да, это демон, из-за которого были уничтожены в прошлом все планеты, - пояснил Мамору. - Значит, нам надо объединиться и дать им отпор. - С теми силами, что есть у нас, мы не имеем возможности их выследить. - Выслеживание доверьте нам, Господин, - поклонившись сообщил Цутия. - У нас есть ресурсы, - и перед Мамору лег список кланов, которые защищали Дома. Пять кланов. По одному на каждый дом, с запредельной верностью и преданностью. - Единственное, я бы не стала доверять клану Тако, - вставила Юкино. - Они уже проявили свою неблагонадежность. Цутия лишь кивнул. - Всегда есть паршивая овца в стаде. Но в верности остальных кланов можете не сомневаться, господин. Мелисса чуть сморщила носик. - Может не стоит так позорить ВЕСЬ клан Тако из-за того, что несколько человек из их верхушки оказалась дерьмом? Цутия выпрямился и посмотрел на женщину чуть более высокомерно. Она не была японкой и не понимала всей сути отношений. Да, большая часть клана осталась верной Дому Ито и Лордам Востока, после того как, по приказу сына главы клана, науськанного собственной жадной до власти и денег матерью, участвовал в подкупе нескольких других членов клана, которые чуть было не убили управляющего компанией Лордов Востока и его сына, который, как заметил Цутия, был ни кем иным, как новым Лордом Востока. - Если бы не они, меня бы тут не было, - спокойно проговорила Мелисса, она знала, что члены клана защищали ее семью, поэтому с присущей ей мягкостью, воспринимала их как членов своей семьи, а не слуг, и вступалась за их репутацию с присущей ей твердостью духа.***
Никто из собравшихся сейчас не знал о том, какие события происходят в Темном Королевстве... Раньше полудня в Темном Королевстве никто не вставал, разве что недавно созданные бытовые юмы копошились по дому, готовили. Правда, то, что приготовлялось в соответствии с их демоническими взглядами, пищей можно было назвать с трудом. Прибыл он еще до того, как встали Тетис и Берилл, а значит, времени на пакости оставалось достаточно. Он понимал, что добром для него все это не закончится. "Помирать, так с музыкой!" - решил для себя Кунсайт. Отдав приказы старательным юмам, он лично испортил воду в душе, поменяв горячий и холодный краны. Контрастный душ не повредит ни королеве, ни её чокнутой дочке, а того, кто смог бы все починить, они сразу вряд ли найдут. Сверившись с недавно купленной игрой, Кунсайт продолжил готовить мелкие пакости своим двум ненавистным дамам. К их пробуждению у него практически все было готово. Первой встала Тетис. Ничего так встала. Потянулась, прикидывая: рассказать матери про жрецов или нет... Решила оставить себе - лишние рабочие руки не помешают. Сев на кровати, девушка стала нащупывать тапочки... И внезапно заверещала: посмотрев на босую ногу со страхом, она обнаружила, что пальчики были в тисках странной конструкции, которую память носителя обозвала мышеловкой. Мышеловкой? Мыши? Она внезапно позабыла, что у нее нога прихлопнута и подпрыгнула в кровати, задрав ноги до ушей. Именно в этой позе ее застала юма с фотоаппаратом. Кое-как отстегнув прищепки и надев по случаю завтрака и удачного вчерашнего нападения новенький, недавно скастованный сарафанчик, Тетис пошла к двери. Коснувшись ручки, она снова взвыла - рука была в какой-то слизи, а на голову упал непонятно откуда взявшийся горшок с землей. Сарафанчик оказался испорченным. Но это не остановило голодную Тетис - лишь заставило пойти в душ. Да не тут-то было. Словно в этот день все сговорились против синевласки! Воды в водопроводе не было. Да что за день такой! Она еще раз крутанула вентиль, и внезапно в нее ударил такой поток горячей воды, что сорвало кран, а сама мокрая красавица в чем мать родила помчалась прочь; вода тем временем начала заливать пол в коридоре. От воды волосы Тетис не только стали мокрыми, но и встали дыбом. Покрасневшая, разъяренная девушка пыталась их расчесать. Точнее, драть, потому что была слишком разозлена, чтобы действовать мягко. Но волосы не хотели укладываться ровной шапочкой, наоборот - стоило синевласке на секунду отвлечься, как волосы снова превращались в воронье гнездо. Надев чистый халат и, уже при помощи салфетки, открыв дверь, она спустилась к завтраку, попутно накричала на пару юм, которые так неудачно ей пересекли дорогу. Когда разъяренная Тетис спустилась на кухню, ее ждала не менее разъяренная Берилл, половину лица которой покрывали рыжие разводы. За столом спокойно сидел Кунсайт и допивал чай. - Ваше Величество, вы линяете? - сказано было со всей серьезностью. - Заткнись! - кроме рыжих пятен, на лице появились красные. Но она сдержалась, чтобы не сказать что-то недостойное женщины ее положения, а на язык рвались отнюдь не свойственные королевским особам ругательства. - Да, Ваше Величество. Обе женщины одновременно сели на заранее отодвинутые для них юмами стулья. Внезапно раздался непристойный в приличном обществе звук, который сопровождает деятельность кишечника. Обе леди покраснели, немного начали заикаться и опустили глаза. Тетис попыталась встать, но не смогла - стул поднялся вместе с ней. А как только она заметила поднявшийся стул и поспешно села - снова раздался неприличный звук. Горящий взгляд был направлен на Кунсайта. Тетис вновь попыталась подняться - резко, рывком. Но, уже ничем не удерживаемая, она не рассчитала усилий и упала на стол, оказавшись грудью в майонезе из салата. Яростно посмотрев на проклятый стул, она не заметила ничего, даже осмотрев его снизу. - Ваше Высочество, - в голосе Кунсайта не было и намека на смех (хотя в душе он уже катался со смеху, зная, что платье Тетис сзади разорвано, а верная юма уже запечатлевает сей вид). Позавтракав, Тетис решила заняться хоть чем-то, что приведет ее в хорошее настроение - сделать пару пакостей ничего не подозревающим людям, забрать их энергию, ну и поговорить с главой тех, с кем она познакомилась накануне. Если это Жрец, то она нашла еще одного своего друга. Но на один день люди были освобождены от подобного наказания - Кунсайт с улыбкой под столом завинчивал флакончик с надписью "Слабительное". Пока синевласая красавица готовилась к встрече, надевая новое синее платье, цвет которого удачно оттенял ее волосы, с ее желудком стали происходить странные вещи - и она метнулась в уборную, еще не зная, что это - лишь начало ее неприятностей. Во-первых, рулон туалетной бумаги в сливе делает не совсем возможным использование фаянсового друга по назначению, а во-вторых, щеколду заклинило. Когда десятая по счёту попытка открыть заклинившую дверь увенчалась успехом (точнее, дверь сама распахнулась, а разъяренная словно тигрица Тетис вылетела в коридор), то пахло от Принцессы, мягко говоря, странновато. Тем временем все старания Королевы свести ненавистные рыжие пятна с лица при помощи отбеливающей косметики не привели ни к чему хорошему, поэтому она просто намазала лицо тональным кремом и выдохнув, вышла. По пути ей попалось зеркало, но увиденное там заставило ее завопить: ее словно вместо светлой тоналки обмазали сажей, потому что в этот момент на Королеву смотрело отражение рыжей негритянки. Она метнулась в свою комнату и принялась с остервенением стирать неудачный макияж. И настолько переусердствовала, что все лицо покрылось красными пятнышками. - Да что за день сегодня такой! - воскликнула Королева и ударилась в слезы - как в единственное, на что сейчас была способна.***
Мелисса Райт шла впереди Мистера Ито. Положение вдовы Хранителя Востока заставляло Хикэру мириться с женщиной. Все же его воспитывали в уважении и почтении к Дому Востока, независимо от того, к какой национальности и полу принадлежал очередной Хранитель. - Новый Лорд Востока найден, - сообщила женщина. Хикэру принял новость как должное. Значит, пора готовить сына к наследованию компании и традиций Дома. Пора рассказать ему, чью тайну хранят уже бессчетное число поколений семьи Ито... Рассказать, что магия реальна. Мелисса же думала о другом. О своей подруге, которая по вине, точнее, из-за недоверия одного мужчины превратилась в тень, о тех годах, когда они часто проводили время вместе, о её реальной работе и самых страшных тайнах, которые даже под страхом смерти не расскажет этому сухарю. - Вы отдали ему кристалл? Вот и наступил момент триумфа. Женщина приготовилась высказать ему все. Но не сразу... Сама по себе Мелли не была ни злой, ни стервозной, но годами наблюдаемая медленная смерть лучшей подруги вытравила из нее всю жалость к одному-единственному мужчине. - Ему отдала его мать - сестра Стивена, родная дочь Сержа, прямой потомок Коши. То, что Стивен выбрал в жены обычную американку, пусть и мага, но все же не имеющую родственников в Доме, вызвало шквал недовольства, но потом все утихло, потому что Мелисса не была похожа на задирающих нос магов Запада, которые считают себя единственными и пытаются стать супер. Либо героями, цель которых спасти мир от тех, кто мешает нести Свет Демократии, и платит за это свободой и жизнью в подземельях где-то под Лэнгли. Или злодеями, что происходит чаще... И они используют свои способности, чтобы управлять другими, совершать преступления, при этом оставаясь безнаказанными. Мелисса родом была из Канзаса, она представляла собой смесь южной хозяйственности и северной прагматичности. Оставшись без родителей в раннем возрасте, она воспитывалась в приюте, считая себя ненормальной до того самого момента, когда именно в этот приют попала маленькая восьмилетняя девочка, увидевшая в пятнадцатилетней нелюдимой замкнутой девушке мага. И пусть сама Мей не была магом, именно она объяснила юной Мелли, как контролировать свои способности. До конца жизни Мей была её лучшей и единственной подругой - той, кого она любила всем сердцем и еще немного больше. Она за нее умерла бы сотню раз, лишь бы не видеть и тени морщинки на ее лице, лишь бы не видеть тоску в глазах. И чтобы ее сердце снова было целым. Вынырнув из воспоминаний, Мелисса попыталась погасить в себе ненависть к тому, кто разрушил жизнь ее подруги. Подождав, пока Хикэру прочувствует важность момента, она буднично произнесла: - Майя Сергеевна Гриневская, - на лице Хикэру дрогнула мышца, а в глазах начало появляться понимание, узнавание. - Майя Грин, Мей Ост... - Дальше список она не продолжила. Лишь сделав шаг, внезапно обернулась. - Неужели вы думали, что Ваша мать позволила бы войти в свою семью кому-то, кто не равен ей самой? Женщина бросилась прочь, сдерживаясь, чтобы душившие её слезы не хлынули из глаз.***
Мелисса остановилась, нашла в себе силы перевести дух и вытереть накипающие слезы. За окном внезапно зашумело - дождевые капли обрушилась на землю, ударяясь о крышу, стекла окон, отбивая лишь один им известный ритм. Дождь, что всегда сопровождал Мелиссу, стоило только ей расстроиться. Способность, а точнее следствие способности вызывать воду, от которой Стивен так ее и не смог отучить, потому что шум дождя успокаивал женщину. Вот и сейчас она подошла к двери на балкон и вышла под проливной дождь. А в это время остолбеневший Хикэру стоял, словно громом пораженный, пытаясь понять сказанное женщиной. И все произошедшее стало разворачивается в другом свете, и последние слова Окумура, что их всех убьют, и традиционные извинения главы клана Тако за поступок одного из своих подчиненных, и смерть его Мирико, и нападение на дом... Шрам на спине заныл. Или это все дождь? Ведь тогда тоже небеса разверзлись, было шумно, гремел гром. И внезапно все перекрыл свист пуль. За двадцать один год до основных событий ...Дождь своим шумом успокаивал, убаюкивал. Хикэру, несмотря на кажущуюся невозмутимость и строгость, даже порой игнорирование собственного сына, стоял сейчас около двери и слушал, как сыну рассказывают старинную семейную сказку про основательницу рода, что повстречала Богиню. Мальчик, несмотря на то, что был совсем маленький, не устраивал истерик по поводу того, что не родители сейчас с ним. А может... Хикэру словно почувствовал на себе понимающий и полный сочувствия взгляд сына, словно тот его видел. Мальчик тихо переспросил на английском няню: - А как звали богиню? - Гэнсо-сан, говорите на японском. С тех пор, как он с отцом уехал от мамы, его постоянно заставляют говорить только по-японски, а раньше с родителями можно было говорить как угодно, и очень умный для своих лет Гэнсо, выражал свои мысли сразу на нескольких языках, находя слова, что точнее отражают суть его мыслей. И ограничений одного языка для него было недостаточно. Но он не высказал больше ни слова, учась помалкивать. Дождь заглушил первые выстрелы. Внезапно окно в комнате сына разлетелось на мириады мерцающих осколков. Хоть Хикэру не был членом боевого клана - базовую подготовку он все же проходил и сейчас, не раздумывая ни мгновения, он ворвался в комнату сына, стаскивая его на пол и прикрывая собой, в то время как няня, бывшая как раз оперативником, уже хватала лежащий неподалёку автомат. Но не только через окна пытались проникнуть враги. Появившийся в дверном проеме младший Окумура поначалу вызвал вдох облегчения, но расплывшаяся на его лице зловещая усмешка огорошила, как и направленная на Хикэру катана. - Они все сдохнут. Хикэру не смог и слова произнести - клан Тако веками служил им, их преданность была неоспоримой и для Хикэру являлась одним из столпов Мира. Он только прикрывал сына собственным телом. Но катана лишь зацепила мужчину, и он обернулся, удивленный тем, что еще жив - до этого на лице убийцы была решимость идти до конца. И понял, что не дало мерзавцу закончить начатое - в груди Окумуры торчала какая-то железка, а секунду спустя голова убийцы отлетела в сторону. Глава клана Тако, Оками Йосито стоял со своей катаной, еле переводя дыхание: - Господин. В голосе было почтение, но Хикэру ему не верил. Больше нет. Больше он не верил никому. - Где Госпожа? - он даже не встал с пола, все еще прикрывая сына. Голос матери послышался где-то недалеко, она раздавала указания. Выстрелы стихли, охранница сына пыталась зажать рану, перевязав ее куском ткани от халата. Только когда рядом явилась мать, он позволил хоть кому-то подойти, чтобы обработать его спину. Спустя сутки на столе Хикэру лежал отчет о вторжении, вместе с извинениями от главы клана Тако и его же тело без головы и с выпотрошенным животом. А спустя еще час пришла новость, которая окончательно добила мужчину - его дочь была похищена маньяком и убита... Только сейчас до Хикэру стали отходить смысл фраз Окумуры и последние слова старшего Оками. Те, кто убил Мирико, не были маньяками-насильниками. Это было целенаправленное убийство. Убийство потомков Первой Леди Востока. Воспоминание о том дне вывело вечно спокойного Хикэру из себя, настолько, что руки его дрожали, когда он набирал номер сына. - Да, отец. Голос немного успокоил Хикэру. - Гэнсо, тебе угрожает опасность. - Не первый раз, - как-то даже буднично заметил сын. - Что на этот раз? - Все серьезно. Кое-кто охотится на потомков первых Хранителей. Сын, кажется, закашлялся: - Откуда ты знаешь? Почему-то это даже слегка рассмешило Хикэру. - Про Хранителей или охотников? - не услышав привычного ответа, мужчина продолжил. - Сын, ты плохо слушал сказки старой няни. - Нам надо поговорить. - Давно пора, - уже куда спокойнее произнес Хикэру. Сын - Хранитель, следовательно, маг. Значит, о себе позаботиться сможет.***
За двадцать шесть лет до описываемых событий. Небольшая деревушка. Япония. Темнота пугала, но она бежала. Она должна была успеть. Успеть, чтобы ее ребенок выжил. Амико схватилась за живот, переживая очередную схватку. "Нет, подожди, малыш, мама должна дойти..." Ей, потомку Агни сейчас приходилось несладко. Тело нещадно болело от тех ран, что нанесли те, кто убил ее семью, но ее единственные мысли были о сыне - последнем из рода Агни. В нужную ей дверь она стучала уже ослабленными руками, покрытыми грязью и кровью: - Госпожа, заклинаю... Госпожа... Дверь открыла высокая светловолосая женщина: - Госпожа... Помогите! Женщина помогла Амико войти в дом, положила ее рядом с теплом и помчалась греть воду. Обтерев тело, смыв с него грязь и наложив ранозаживляющие мази, Госпожа понимала, что женщина долго не протянет - слишком сильными были ее повреждения. - Как ты нашла меня? - Госпожа, помогите... - слабым голосом попросила роженица. - Мой сын - последний в моем роду. Роду Агни. Это заставило Госпожу по-другому посмотреть на умирающую: - Они все-таки до вас добрались. Она помогла ребенку появиться на свет. И когда взяла его на руки, чтобы обтереть - на его лбу сиял знак объединенной Земли. На свет появился новый Хранитель. Хоронили Амико в соседней деревне, она так и выглядела беременной, а в это время Госпожа ехала на встречу со своей давней подругой Хикари. Имя, что дала на последнем издыхании мать мальчика, как нельзя лучше подходило Хранителю Земли. Мамору. Наше время. Та же деревня. - Госпожа, госпожа, вы слышали? Какие-то варвары раскопали захоронение той женщины, что обнаружила старая Мегуми у своего дома... Госпожа лишь выдохнула. "Началось!" - и набрала номер телефона. - Джиба Мамору? Нам надо встретиться. Дело касается Вашей родной матери...***
Как обычно, Минами Микари вернулась домой. Квартира встречала ее тишиной. Муж редко шумел, он вообще был тихим. За что ей все это? Что она такого сделала? Лишь хотела быть вместе с тем, кого любила. А что она имеет? Муж, который ее терпит только из-за денег, что за все годы совместной жизни даже не прикоснулся к ней? Неужели она настолько противна? "Хироши... " Лишь в мыслях она позволяла себе называть имя бывшего мужа. Лишь в мыслях долгими ночами позволяла себе хоть ненадолго возвращаться в то время, когда они были вместе. Мика подошла к своему столу и достала старинную шкатулку, принадлежавшую когда-то ее матери. На дне шкатулки, заваленной различными украшениями - подарками мужа, лежала хрустальная звезда - символ рода Сент Джон, родоначальником которого был небезызвестная в современной европейской истории личность. А по родовой легенде эту звезду подарил ему тогдашний Хранитель. Фамилия досталась другому ответвлению Дома, которые наследовали Силу, но звезда передавалась по кровной ветви рода. Она услышала, как скрипнула дверь. Женщина, как порядочная японская жена, спустилась, поклонившись мужу и его гостю. - Муж-сама, я рада Вас видеть, - произнесла с почтением женщина. Те, кто бывал у них дома восхищались их жизнью. Она была образцовой хозяйкой, несмотря на занятость на работе, всегда находила время на дом. Только никто не догадывался, что за идеальной семьей стоят годы практически сомнамбулического существования. - Госпожа, - внешне Микари даже бровью не повела, но внутри почувствовала, что что-то изменилось. В голосе мужа всегда звучала запредельная вежливость, но обычно он обращался к ней "жена-сама", а "Госпожа"...- ведь это для кого-то другого. - Разрешите представить моего брата, Минами Такадаши. Немного сбитая с толку, Микари поклонилась, действуя всоотвествии с правилом: "Не знаешь, что происходит - действуй как всегда." - Минами-сан, рада приветствовать Вас в нашем Доме. - Госпожа-сама, - он был еще более почтителен, - Я даже не мечтал с Вами познакомиться. Все казалось ей каким-то не таким, неправильным. Хотелось нарушить все правила, схватить мужа, припереть его к стенке и допросить. Все ее чутье, выработанное за годы работы в следственном отделе, сейчас кричало, что здесь что-то происходит. Но она лишь произнесла: - Дорогой гость, не соблаговолите ли Вы выпить с нами чашку чая? Она уже собиралась уходить, когда ее остановил голос мужа: - Госпожа, это касается Вас. Прошу Вас, останьтесь. Микари была еще в более странном состоянии: - Как юрист я вряд ли смогу Вам помочь. - Госпожа, только Вы можете в данном случае помочь, но не как юрист, а как хозяйка Ямамото-групп. Она села там же, где и стояла. Он сам сказал это, да еще и при посторонних. Пусть это его брат, но... - Госпожа, вы в порядке? - он подошел к ней, опускаясь на колени, чтобы увидеть ее лицо. Она лишь смотрела в одну точку. - Я не хочу ничего слышать про эту компанию. Почему-то двадцать лет никого это не интересовало... - Госпожа, - внезапно начал разговор Такадаши. - С того момента, как новый Лорд Юга вступил в свои права, Управляющий Совет должен пройти реорганизацию... Но Господину только девятнадцать. "Лорд Юга..." - в голове Микари это не укладывалось... Йошито внезапно мягко посмотрел на супругу: - Он Вам не сказал... - внезапно ему стало понятно. И хотя в него было с детства вбито запредельное уважение ко всем Лордам Юга, он чуть было не выругался в сторону почившего Господина Хироши. - Кто не сказал? Не сказал что? - Такадаши-сан, мы могли бы встретиться завтра? Брат только кивнул и вышел. - Микари, простите за ту боль, что мы вольно или невольно Вам причиняем... Поверьте, мы не знали, что Вам не сказали... Женщина подняла глаза, столкнувшись с мягким, даже понимающим взглядом. - Не сказали о чем? - голова женщины упала на руку, которая поддерживала ее. - О том, что семья Минами является управляющей семьёй рода Ямамото. С основания Рода. Микари не произнесла ни слова, уставившись в одну точку. - Я устала. Я пойду. Посплю, - она встала несколько заторможено и растеряно осмотрелась. Йошито помог ей дойти до лестницы, что вела на второй этаж дома. - Скажи, неужели я настолько страшная... Микари уже жалела об этом вопросе. - Госпожа, мне позволено говорить откровенно? Она лишь кивнула. - Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел... - Но... - до ее сознания только сейчас дошло осознание, что Йошито не просто так стал ее мужем. Даже не то, что ему заплатили... Для него Хироши был Господином, ради которого он готов был на все. Ради Хироши, ради Акари. Внезапно она почувствовала какую-то легкость. "Хиро-тян, ты сволочь ревнивая!" - в голове что-то взорвалось с этой мыслью... И она, впервые за все двадцать лет семейной жизни, поцеловала своего мужа, который, к слову, несколько опешил...