Девять лепестков

Ведьма или ангел, птица или звеpь Веpнись, я оставлю откpытым окно И незапеpтой двеpь Смеpть или спасенье, Свет ты или Тьма Если не веpнешься, я впеpвые узнаю Как сходят с ума Наутилус Помпилиус, «Летучая мышь» - Они не просыпаются, - маленькая рука мягко поправляет длинные темные пряди. – Лави, неужели они больше не проснутся? - Не знаю, - младший Историк… нет – единственный Историк задумчиво смотрит на застывшие лица. Бледные, тонкие – словно из слоновой кости, словно резные статуэтки. Но если коснуться пальцами щеки, можно почувствовать теплое биение крови. Если склониться к губам, можно уловить едва слышное дыхание. Такими они нашли их вечность назад в городе, погребенном под песками. Такими они остаются до сих пор. Канда Юу. Алма Карма. Какие силы так накрепко связали этих двоих? Где теперь их души? В какой дали? «Ждите», - сказал им тогда Комуи. И они ждут. День за днем, год за годом. Раньше Линали плакала. Теперь молчит, но ее глаза… Самому Лави тоже нечего сказать Все реже и реже – вести от друзей. А затем – пустота. Лишь где-то вдали – тающим вздохом – отголосок души Аллена. Иногда Лави уже кажется, что все: Орден, война, вся прошлая жизнь, все прошлые жизни – только сон. А реальность – сухой песок и белое небо. Но – золотые лучи на ресницах Канды. И кажется – вот-вот откроются бездонные лазурные глаза. Истории невольно касается неподвижных пальцев – жестких пальцев воина, пальцев лучшего мечника Ордена. Такие теплые. Такие живые. Такие неподвижные. Где же ты, Канда? С ним? Найдете ли вы дорогу обратно? Или ваши тела так и останутся вечными хрупкими оболочками – а мы вечными хранителями вашего сна? Линали уже ушла – она не может, как Историк часами сидеть у неподвижных тел. Слишком больно… А Лави бережно отводит со лба японца неровную челку – за все время ее длина совершенно не изменилась – и едва касается сухими обветренными губами светлой кожи виска. «Юу… Да, ты не любишь, когда тебя зовут по имени… но может быть ты вернешься, хотя бы чтобы дать мне за это по шее. Где бы ты ни был, прошу, услышь. Прошу, вернись. Юу…» Это не слова. Это не голос с неба. Это не чье-то присутствие. Но ответ приходит. И Лави кажется, что рядом и вправду звучит единственное слово произнесенное голосом молодого самурая – обещание, тверже морских скал и теплее южного полдня – «Вернусь».