Ворлок мертвого ярла

      — А тучи-то заходят со всех сторон, — мрачно сказал Лирак, поглядывая на затянутое свинцовым пологом небо.       Фьялбъёрн поднял голову и тоже посмотрел, потом криво улыбнулся. Там наверху Вирвельвин резвился и хохотал, насылал злые северные ветра, которые в любой момент могли, играючи, подхватить «Гордый линорм» и закружить в бескрайнем океане, словно утлую лодчонку.       Погода ожидаемо портилась, но пока не настолько, чтобы всерьез мешать плаванию. Ни ураганного ветра, ни ливня стеной, но и подремать на вахте не получится. Что ж, драугу и команде покойников сон не нужен.       Фьялбъёрн не любил беспомощности. Опасность — другое дело. Она даже мертвую кровь заставляет вспыхнуть огненно-бордовым цветком и заиграть всеми красками. Когда можно бороться, можно победить или быть побеждённым. Но даже проигрыш лучше, чем когда все предрешено, и все твои попытки что-то сделать столь же бесполезны, как трепыхание рыбы-ножа, которая по прошествии долгой и весьма кровожадной жизни сама выпрыгивает на берег. Люди побережья издавна верили, что так она пытается искупить грехи и приносит себя в жертву суше. Из костяного острого нароста, расположенного на ее морде, рыбаки делали чрезвычайно крепкие ножи, которые потом, если нанести на них руны Гунфридра, приносили удачу в охоте.       — Ничего, — глухо уронил драуг, — не первый раз попадем в шторм.       Лирак пробормотал какое-то новое ругательство, явно подхваченное у супруги. Фьялбъёрн покосился на него.       — И когда ты только успел?       — Повидаться? — уточнил Лирак. — Так дело нехитрое, она плавает — ух! А ещё в подарок вытребовала у родителя амулет, чтобы из любого места могла меня к себе призвать. Вот и… призвала.       Драуг не мог не усмехнуться. Да уж, тут хоть потоп, хоть война, хоть Янсрунд, Повелитель Холода, а белогрудой Сив хоть бы хны. Супруга в плаванье отпускает, но в то же время пристально следит за ним. Вот уж семейство!       — Всё бы вам посмеиваться, — пробурчал Лирак. — Ну и ладно, а мне нравится.       Фьялбъёрн покосился в сторону границы между морем и небом. Скоро… скоро уже. Ох, и думать не хотелось даже, чем обернется гостеприимство Янсрунда. Добром, конечно, Повелитель Холода ворлока не отдаст. Да только кто его будет спрашивать? Лишь бы сам Вайде чего не учудил. Ведь точно же не будет сидеть сложа руки, обязательно попытается что-то сделать. Фьялбъёрн это знал. И вдвойне переживал за своё безрассудное огненное сокровище, которое не полезет за словом в карман и сумеет надерзить кому угодно. И ведь дураком не назвать — Вайде как раз умен. Но когда его задевают…       — Мой ярл, — вдруг тихо позвал Лирак.       — Да?       — У меня тут мысль. Не уверен, что получится, но можно попробовать.       Драуг с интересом посмотрел на подчинённого, кивком разрешив продолжать.       За бортом плескались ледяные волны. Чем ближе к Островам-Призракам, тем хуже море. Пропитано оно болью и гневом, страхом и печалью, стыдом и ненавистью. Глубокие воды здесь темнели блеклой чернотой, совсем не радовали глаз бывалого моряка. Сам Гунфридр неведомо как это все терпит. Хотя… куда простому драугу понять, что задумал морской бог…       — В общем, — продолжил Лирак, — Янсрунд нас не любит. Конечно, не так, как ненавидел Хозяин Штормов, да будет проклято его имя, но не любит.       — Действительно, — охотно согласился драуг. — Любовью к людям он не отличается.       Точнее, отличается, только редкой и строго по собственному вкусу. Например, к темноволосым мальчикам с огнем во взоре и гибкими телами. А ещё — вкусной магией.       — Мой ярл, может, не лишним будет обратиться к нашему господину Гунфридру? Заручиться его поддержкой и попросить покровительства?       Фьялбъёрн задумался. Тому, кто не знал истинного положения дел, могло бы показаться странным, что слуга Морского Владыки вдруг надумал просить у него покровительства. Ведь и так ходит под его благословением, на его бескрайних просторах, и клянется его же именем.       Но… отдельная молитва — всегда нечто большее, чем постоянное покровительство. Если просить правильно, бог не может отказать. Во всяком случае, выполнит хотя бы часть просьбы. Ведь тот, кто обращается за помощью, обычно отдает часть своей души. Достойная оплата. Кровь — дело хорошее, но душа… Душа слаще, душа делает бога сильнее. Не так важна плотская жертва, как духовная.       — Я не уверен, что это годное предложение, — тем временем замялся Лирак, — но если ворлок наш…       — Наш! — отрезал Фьялбъёрн, и собеседник вздрогнул.       Потом посмотрел на своего ярла пристально и внимательно, словно искал какой-то ответ, кивнул, будто сам себе, и тихо уточнил:       — Мне можно уйти?       Иди, лисий хвост. Иди, чтоб духу твоего тут не было.       Фьялбъёрн не шелохнулся. Разве что по взгляду можно было прочесть, что идти не только можно, но и нужно. Лирак спешно скрылся с глаз хмурого ярла. В чутье ему не откажешь, знает, когда лучше уйти подальше и не раздражать.       Фьялбъёрн медленно прошелся по палубе. Предложение и впрямь было годным. Своего ворлока он не собирался никому отдавать. Если Вайде согласится, то и вовсе хорошо бы оставить его подле себя. Да, жизнь ещё та, но…       Драуг раздосадованно выругался сам на себя. Какие неуместно глупые мысли сейчас. Вайде… При воспоминании о нем всё внутри сжималось от тревоги. И пусть Острова-Призраки неумолимо приближались, Фьялбъёрн пока еще не представлял, как можно увести Вайде из-под носа Янсрунда и при этом не понести серьёзных потерь.       Он медленно направился к каюте. Душа драуга? Боги, кому она сдалась? Даже звучит смешно. А особенно к чему она Гунфридру? Тому, кто и так держит в руках ненастоящую жизнь мертвого ярла «Гордого линорма»?       Да уж. Как-то всё не складывается совсем. Чтобы торговаться, надо иметь что предложить. Пусть даже это не слишком великая ценность, но хотя бы ты сам должен верить в её… стоимость.       Захотелось рассмеяться. Сколько золотых монет и самоцветов со дна моря ты готов отдать за своего ворлока, Фьялбъёрн Драуг? И кому они нужны?       Нет, без чаши дурманящего глёга тут и впрямь не разобраться. Хотя… зачем глёг? После исчезновения Вайде потребность в пище и сне достаточно быстро сошла на нет. Всё живые они… такие живые.       Но тут же он мотнул головой, отгоняя неуместные сейчас думы. Все, об этом потом. На «Гордом линорме» есть тот, кто может дать дельный совет. Поэтому, отбросив ненужные мысли, Фьялбъерн шагнул вперед, толкнув рукой дверь каюты. И вновь на миг показалось, что оказался в пропитанном ароматом благовоний шатре, во власти южных заклинаний, еле слышного змеиного шёпота и пронзительных черных глаз незнакомого юноши.       Яшрах сидел над кроватью, скрестив ноги. Именно над, а не на ней. Он как-то заявил, что нельзя садиться на чужое ложе, иначе можно нарушить спокойный сон его хозяина. А коли там предавались любовным утехам, да ещё не просто из желания утолить страсть, а передавая чувства, то так и вовсе можно разрушить чужие отношения.       Южный чародей держал в руках старинный свиток. Фьялбъёрн сдержал рвущийся с губ вздох. Вайде тоже нравилось его изучать. Вот же… южная кровь.       — Ты заходи, не стой, — сообщил Яшрах, не отрывая взора от строк. — Я сейчас закончу.       — Нельзя ли быть поскромнее? — поинтересовался драуг.       — Это как, мой ярл? — невинно поинтересовался чародей.       Обращение он подхватил от команды и теперь величал Фьялбъёрна только так. Обосновывал тем, что здесь подчиняется капитану и не должен вносить смуту, ибо умы подчинённых порой можно так запутать, что это… до добра не доведёт. И пусть драуг был уверен в своих ребятах, но игра Яшраха его забавляла. Чародею явно нравилось называть его ярлом и делать вид, что слушается.       — Хотя бы не летать на корабле?       Яшрах посмотрел на Фьялбъёрна, улыбнулся уголками губ. Только взгляд черных глаз остался непроницаемым. Но все же чародей чуть сдвинулся влево, завис над полом. Потом медленно опустил ноги на пол и аккуратно свернул свиток.       — Слушаю тебя, друг мой, — сказал более мягким голосом. — Расскажи мне, что тебя мучает? Нет, не отпирайся. Я прекрасно вижу, что мучает. Иначе бы не зашёл с таким выражением лица.       Фьялбъёрну захотелось ответить резко, но тут же пришлось сделать глубокий вдох, напоминая себе, что сейчас огрызаться ни к чему. Яшрах действительно прав. Поэтому он сдержался и пересказал предложение Лирака.       Яшрах слушал молча. Когда рассказ подошёл к концу, сложил руки на груди.       — Чёрная бездна Кейраха и безглазые хранители тьмы, как у вас тут всё сложно, — наконец-то пробормотал он.       К кому бы он ни обращался, Фьялбъёрну они не понравились. И желания познакомиться поближе тоже не возникло.       — Что ты думаешь обо всем этом? — прямо спросил он.       Яшрах положил свиток на сундук, поднес руки к горевшим золотистым пламенем свечам. Молчание заставило напрячься, хотя драуг прекрасно понимал, что южанин не тянет время, а думает. Быстрый ответ — не для уст одного из самых сильных чародеев смерти.       Длинные гибкие пальцы почти касались языков пламени. В черных глазах плясали отблески огня, придавая лицу жуткий, совершенно нечеловеческий вид. Не живой человек, а идол мудрого хищного бога, вырезанный из мутного агата, который искупали в предвечной тьме.       — Не знаю, похожи ли боги севера и юга, но у нас они коварны и опасны, — медленно заговорил Яшрах, словно давая вникнуть в каждое слово. — Их воля — небо над нашей головой, наши желания — пыль под их стопами. Они — не мы, они играют нашими болью и счастьем, как фигурками из драгоценных камней на широкой доске, расчерченной клетками. Они знают ход времени и не торопятся его менять. Сегодня они злы, а завтра… завтра придёт ветер перемен.       Фьялбъёрн слушал его, не рискуя перебивать. Пусть вязь южной речи была словно виноградная лоза, обнимающая прут, но он понимал, что это не просто так. Яшраху всегда есть, что сказать.       — Боги живут давно, они не смотрят на мир нашими глазами и не принимают так близко к сердцу наших клятв. Так же, как и обещаний помочь. О чем договорятся два бога?       Пламя задрожало, словно в каюте откуда-то взялся ветерок. Яшрах прищурился, губы сжал в тонкую линию, потом продолжил:       — Никогда не узнать этого нам, простым людям, рожденным смертной женщиной. А потому и не стоит возлагать на богов надежды. Если Морской Владыка дорожит тобой и «Гордым линормом», то и так не даст в обиду. А если нет… Твоя мольба лишь его позабавит. Северные боги сильны и уважают силу людей. Даже дерзость прощают порой. Не проси ничего у Морского Владыки — поговори с Повелителем Холода сам. Заставь его прислушаться, сумей отыскать выход. С одним богом напрямую договориться куда проще, чем с двумя.       Пламя свечей потухло, в каюте запахло дымом. С тихим шелестом развернулся лежавший на сундуке свиток, руны на нем вспыхнули бледно-голубым светом — магия против тьмы.       Фьялбъёрн ничего не сказал. Но знал уже, что делать дальше.       ***       — Мой ярл, вы уверены? — уточнил Матиас, хмурый здоровяк, стоявший за плечом Лирака.       Вся команда высыпала на палубу, чтобы проводить своего ярла. И хоть знали, что спорить бесполезно, всё равно не хотели отпускать одного. С неба срывался мелкий колючий снежок, северный ветер трепал волосы и одежду. Того и гляди, сбил бы с ног, да только с бравыми моряками ему явно было не справиться. Все они, словно гряда Къёргарских скал, стояли напротив Фьялбъёрна и ждали окончательного ответа.       Драуг молча взвесил в руке верную секиру. Ни в одном бою она не подвела, весело и беспощадно пела стальную песню смерти, насмехаясь над врагами. Но теперь на поясе появился еще и клинок работы южных мастеров: длинный, изогнутый, с рукоятью, усыпанной черными, будто наряд Госпожи Ночи, ониксами и гагатами. Клинок благоразумно был укрыт от любопытных глаз ножнами и полой плаща. Но все же… не так глубоко, чтобы его не разглядеть.       — Уверен, — громыхнул Фьялбъёрн. — Ждите меня здесь. Рисковать никем не хочу, да и не вижу смысла. Если не удастся убедить Янсрунда отдать ворлока миром, то уж вдвоём мы покинем остров быстрее, чем все вместе.       — Убеждать секирой будешь, мой ярл? — крикнул вечный друг Матиаса Халарн.       Фьялбъёрн улыбнулся зло и весело, команда живых мертвецов дружно захохотала, заставив насторожиться морских жителей, сновавших возле корабля. Не к добру, когда смерть смеется, не к добру… А уж когда хохотом заливается, так не надо и на алтаре Гунфридру жертвоприношения делать, чтобы понять — быть беде.       — Моя стальная подруга позаботится о сговорчивости Повелители Холода, — хмыкнул Фьялбъёрн.       — Пусть уж приласкает его как следует! — ощерился Халарн.       — Непременно! — пообещал драуг и крикнул: — Эй, Тоопи!       Кракен вздрогнул и тут же сунул в карманы руки одновременно с щупальцами, словно пытаясь показать, что ничего не пытался стащить и вообще всячески далек от мыслей о проказах на корабле.       — Навари дурманного глёга да побольше! После гостеприимности Янсрунда как бы нам не околеть. Особенно живому ворлоку.       — Сделаю в лучшем виде, мой ярл, — истово пообещал Тоопи.       — Вот и славно.       Фьялбъёрн хлопнул рукой по бедру и еще раз обвёл взглядом всех собравшихся.       — Теперь слушайте меня. За день с вами здесь ничего не случится, Янсрунд — мерзавец, но не дурак. К тому же, клянусь своим последним живым глазом, его раздирает любопытство, почему я пришёл один.       Команда загалдела, пришлось жестом дать знак умолкнуть.       — На мне амулет. Если я попаду в беду, то вы услышите голос нашего линорма. Тогда не стойте на месте, идите прямо ко дворцу Янсрунда и сметайте все на своём пути!       Довольные крики и рык подтвердили, что Повелителю Холода несдобровать, попробуй тот покуситься на их командира. Казалось, даже волны за бортом заплескались яростнее, вторя голосам мертвецов.       — Пора, — глухо уронил Фьялбъёрн, и все вмиг стихли.       Ветер тоже притих, словно и сам насторожился, не зная, чего ожидать от буйного ярла.       — А где наш южный гость? — вдруг кто-то подал голос.       Фьялбъёрн загадочно улыбнулся, и «Гордый линорм» врезался в песчаный берег Острова-Призрака.       …снежная равнина, белая и безлюдная, встретила недружелюбно. Гостей тут вообще не любили. Здесь свои порядки, свои правила. То Спокельсе их устанавливал, теперь — Янсрунд. И хоть разными они были, в действиях расходились несильно. Разве что Янсрунд, хоть не был ласковым покровителем, все же островитян своих в обиду не давал, в то время как Хозяин Штормов пил все соки и тянул жилы из тех, кого должен был защищать.       Фьялбъёрн успел сделать всего несколько шагов, как понял, что погода начала меняться. И так-то было затянутое тучами небо и заснеженная равнина, а теперь стало холоднее во сто крат. Сверху крупными хлопьями повалил снег. Пока еще тихо и спокойно, но драуг уже прекрасно понимал, что к встрече Янсрунд подготовился как следует.       Кругом никого не было. Ноги по щиколотку проваливались в пушистый снежный покров, оставляя следы. От безмолвных просторов, простиравшихся кругом, было не по себе. Ведь это только обман, иллюзия пустоты. На самом деле здесь каждая снежинка покорна воле своего господина, которому в любой миг готова нашептать про одинокого путника, бредущего прямо к замку. И пусть дорога неблизкая, путник всё равно дойдёт.       Фьялбъёрн ускорил шаг, едва не поскользнулся, припомнил всю родню проклятого утбурда, но даже не подумал остановиться. Резко поднялся ветер, задувая с диким воем. Если прислушаться, можно разобрать злобный насмешливый голос. Только вот что за слова — не понять. У ветра они свои, древние, и существам, живущим на земле и уходящим по ту сторону Мрака, они неподвластны.       Вихрь подхватил снежные хлопья, закружил в безумном танце. А потом с силой швырнул в драуга. Фьялбъерн заслонил лицо рукой, прошипел замысловатое проклятье. Со всех сторон донесся ледяной довольный смех, а потом голос:       — Что ж тебе не сидится, мертвый ярл живого корабля? Ходил бы в своих водах, оставался бы среди морских псов… Али соскучился по моему гостеприимству?       — Да вот… личико твоё светлое повидать хочу, — проскрежетал зубами драуг, чувствуя, как мороз стягивает открытую кожу.       — Успеется! — радостно пообещал Янсрунд голосом, вплетённым в злую метель.       За спиной раздался леденящий душу вой. А потом сильный удар сбил Фьялбъёрна с ног. Только чудом не рухнув плашмя, он сумел припасть на одно колено и резко обернуться. В нескольких шагах, радостно скаля зубастую пасть, стоял огромный ледяной линорм. В прозрачных глазах полыхали злоба и желание поскорее разорвать на части. Не то чтобы необычное желание для такой зверюги, но крайне нежелательное для гостя.       Фьялбъёрн замер, продумывая, что делать. Кинуться — линорм рванет следом и догонит. Остаться без движения? Долго не простоять, да и не слишком долго получится обманывать зверюгу. Нюх у этих тварей еще тот. Конечно, такого вреда, как живому человеку, он мертвецу не принесёт, но и приятного будет мало.       Линорм втянул носом воздух, недовольно заскулил и затоптался на месте. Зверю явно было не по душе происходящее. Где свежая кровь? Где горячая плоть, которую можно рвать клыками? Что это перед ним стоит? Мало того что не бежит, так ещё и явно не заходится в ужасе, вопя на всю округу?       Фьялбъёрн только сильнее сжал секиру, всё же чувствуя, что сейчас случится что-то нехорошее. Метель кружила и танцевала, смеялась тысячей голосов, рассыпала колкие ледяные насмешки острыми иглами. Снежная пустыня была слишком холодной даже для мертвого драуга, отдавшего все пламя жизни в битве против брата Янсрунда.       На лице Фьялбъёрна появилась кривая усмешка. Да уж, не за что Повелителю Холода любить ярла «Гордого линорма». Так и не надо любить, пусть просто не тянет свои поганые лапы к чужому!       Зверь вдруг резко закинул голову и завыл. Страшно, на одной ноте, с нарастающей громкостью. Миг — с десяток таких же голосов подхватил вой линорма.       — Боги, — проскрежетал зубами Фьялбъёрн, — что же ты такая сволочь, Янсрунд? Женить тебя, что ли, на ком-то, чтобы не было времени и сил гадости устраивать?       Зверь с диким рёвом бросился на драуга. Тот отпрыгнул в сторону. Замахнулся — сталь вонзилась в твердую плоть линорма. Зверь взвыл, мотнул лобастой башкой, разъярённо зарычал.       Лезвие вдруг со звоном соскользнуло с тела врага, которое на глазах покрывалось ледяной коркой, словно защитным слоем. Едва успев отпрянуть, Фьялбъёрн сумел уйти от удара мощным хвостом. Снова прыгнул вперёд и, удерживая секиру двумя руками, с размаху вогнал ее в спину линорма.       Оглушительный рёв, хруст костей — и зверь тысячей ледяных осколков осыпался под ноги драугу. Вой со всех сторон то нарастал, то стихал, но явно не собирался прекращаться. Но похоже было, что линормы, увидев бесславную гибель своего товарища, не горели желанием выскочить навстречу незнакомцу. А может, у них просто не было на это приказа.       Метель поднялась с такой силой, что устлала всё вокруг, пряча равнину за плотной снежной завесой. Свист ветра слился с хохотом Повелителя Холода.       — Никуда нельзя тебя пускать, Фьялбъёрн Драуг, — вкрадчиво прошептал он на ухо, и показалось, словно ледяные ладони легли на плечи. — Совсем нехорошо себя ведёшь, портишь имущество, питомцев моих обижаешь. Может, мне тебя оставить тут — заморозить навеки да поставить на берегу? Будешь незваных гостей своей кривой ро… ясным ликом отпугивать.       Фьялбъерн стиснул зубы, прося у богов побольше сил и терпения, но все же огрызнулся:       — Если покажешься, поцелуй моей стальной подруги сделает твою рожу такой же.       И снова раздался смех. Янсрунд, похоже, наслаждался происходящим. И хотя мог серьёзно навредить и даже искалечить, явно не спешил. Кошке интересно играть с мышкой. Но когда рядом не мышка, а, скажем, старая корабельная крыса, которая не боится ни потопа, ни отравленной корки хлеба, ни той самой плешивой кошки, играть куда интереснее.       — Дерзишь, — заметил Янсрунд. — И за что только море подарило тебе такое огненное сокровище?       Внутри все напряглось. Вайде. Этот гад намекает на Вайде.       — Что ты с ним сделал?!       Южный клинок, кажется, обдал жаром бедро. Фьялбъёрн положил на него руку, словно пытаясь скрыть от Повелителя Холода, где бы тот ни был. Так, всё правильно. Угрожать сейчас не стоит. Надо добраться до дворца. А там — смотреть по обстоятельствам. Если сейчас пересолить с выражениями, то и впрямь прикопает прямо здесь. То есть заморозит. Это вполне в его духе.       — Я? — невинно отозвался Янсрунд. — Знаешь, ничего. А вот он, м-м-м… Сам посмотришь.       Метель вдруг резко стихла, словно и не начиналась. Снежная равнина очистилась, даже тучи стали реже, давая пробиться слабому северному солнцу.       Сугробы разошлись сами, от самых ног драуга прямо вдаль легла извилистая дорожка, сверкавшая гранями ромбовидных плиток. Скользкая дорога, на такую лучше не ступать. Грани сверкают, будто лезвия. Изрежут до крови, покраснеет прозрачный лёд. Только нет крови у мертвого, не страшна ему именно эта злая магия Повелителя Холода. А потому идти совсем не больно и не страшно.       Через некоторое время показались высокие массивные ворота. По бокам сидели бело-голубые химеры, уставившись слепыми глазами перед собой. Дикий линорм с разинутой пастью венчал клиновидную верхушку ледяных ворот, гладких, словно каток, в который превращались зимой озера в Ярлунге.       Фьялбъёрн криво усмехнулся.       — Ну, здравствуй, хозяин дорогой! — крикнул он и со всей силы грохнул секирой по воротам. — Принимай гостя!