Ворлок мертвого ярла

      Чайки кричали громко. Возмущались, глядя на браво идущий по волнам корабль и моряков, которые даже не думали что-то бросить на прокорм пернатым бандитам. Кружили над палубой, садились на мачту.       Но собравшаяся на носу команда не обращала на них внимания. Взоры всех были обращены к стройной валкаре, закованной в серебряную кольчугу. Серые глаза Астрид метали молнии, а копье в руке того и гляди могло полететь в чью-то голову. После того, как корабль всласть побросало у берегов Островов-Призраков рукой Гунфридра, «Гордый Линорм» швырнули аж в Маргюгрову пучину, чтобы забрать Фьялбъёрна и Яшраха. А сейчас волны на огромной скорости несли его к Морскому народу.       — Гунфридр гневается на тебя, Фьялбъёрн Драуг, — громко и грозно сказала Астрид. — Владыка недоволен, что службу ему ты променял на смертного мальчишку. Вот станешь сам себе хозяином — тогда и будешь решать, что делать. А сейчас — повинуйся. Ты же и моими посланиями пренебрег, и волей своего повелителя. Неужто забыл, зачем тебя направляли к дроттену Бо? Все дела оставил ради прекрасных глаз и гибкого тела, да?       Фьялбъёрн стоял, словно скала. Только ветер рвал полы плаща и седые волосы. Ни единый мускул на лице не дрогнул. Астрид пылала негодованием, казалось, вокруг неё разливался золотистый ореол, полный ослепительного пламени.       — Как ты мог, ярл? Как ты мог?       Команда молчала. И пусть им не нравилось, что вестница ветра и моря бросает в лицо их ярлу злые слова, перечить ей никто не осмелился. Кто хоть раз попадал под горячую руку богов, знал — каково это. Но в то же время Фьялбъёрн был уверен, что на «Линорме» его никто и не думал осуждать. Вайде здесь всем пришелся по нраву. Если поначалу его достали, как улов бескрайнего моря, то потом, увидев силу и почувствовав искренний веселый нрав, приняли как своего. И оставлять на забаву Повелителю Холода не собирались. Ишь, чего удумал, чужих ворлоков в плену держать!       Но Астрид, которой, кажется, и самой досталось от Морского Владыки с лихвой, сейчас было не до трезвого понимания чужих бед. Валкара горела праведным гневом и готова была излить его на любого, кто ей что-то возразит.       — Как ты мог вообще не обратить никакого внимания на мои слова? Как только Пустота не сожрала тебя, ярл! И правильно бы сделала, между прочим. Ведь ключ к спасению находится у Морского народа. Почему же ты так поступил?       Почему-почему… Не до того было. Фьялбъёрн прекрасно понимал, что тут сглупил сам. Никто не виноват, кроме него самого. Признавать было сложно, но иного выхода не оставалось. И приказ Гунфридра не выполнил, и на хитрость Янсрунда поддался, оставив ему Вайде по доброй воле.       Астрид набрала воздуху в грудь, чтобы сказать что-то еще, но потом махнула рукой, резко и почти обиженно.       — Я всё сказала, Фьялбъёрн. Если не хочешь стать кормом для рыб и желаешь избежать гнева Гунфридра — выполняй его приказ без отлагательств. Острова Бо и его народа уже видны.       Валкара взмахнула крыльями и серебристой иглой вонзилась в пасмурное небо. Все молча проводили её взглядами. Некоторое время стояла тишина. Фьялбъёрна на разговоры не тянуло. Яшрах стоял рядом и молча смотрел в воду, будто хотел разглядеть проплывающую хавфруа и немедленно с ней что-то сделать во имя мести всему роду женскому.       — Верно говорил мой дед, — неожиданно подал голос Лирак, глядя куда-то в сторону, будто пытался увидеть родной дом дроттена Бо. — Если женщина не желает ничего слышать, то лучше помолчать.       — Да уж, — крякнул Матиас и подобрал выпавшую из рук швабру, которой с усердием драил палубу до появления Астрид, — Это верно. У меня, когда тётушки и сестрицы собирались и начинали ругаться, так хоть из дома беги. Ох и шум! Как у них у самих только голова не лопалась?       — Не болтать надо, а делать, — мрачно уронил Фьялбъёрн, и столпившиеся на палубе люди внимательно посмотрели на своего ярла.       Все молчали, но одобрение в их глазах вдохновляло и укрепляло волю. Его не бросят. За ним пойдут хоть в Маргюгрову Пучину, хоть к Повелителю Холода, хоть за край Мрака. Им всё равно, кто из богов гневается на капитана. Корабль — дом, ярл — отец и защитник.       Это грело давным-давно умершее сердце и вечную душу.       Расходиться пока никто не спешил. Все смотрели на Фьялбъёрна, ожидая приказов. Даже острый на язык Яшрах не проронил ни словечка. Все ждали.       — Мы плывём к Бо, — медленно, словно каждое слово давалось тяжело, произнёс Фьялбъёрн. — Сделанное надо исправить. А такие, как Вессе, не должны ходить по земле. Я видел всего лишь ничтожную часть, однако поверьте, Пустота не то, с чем можно играть. Будет битва. Я не знаю, сумеем ли мы все вернуться. Ведь над нами не властна только смерть, а здесь… здесь нечто опаснее смерти. Если кто-то не хочет или боится идти, скажите здесь и сейчас. Такого я отправлю к Гунфридру и попрошу найти ему другую службу. Не бойтесь, злобы таить не собираюсь. Поэтому…       — Эй, мой ярл, что за глупости?! — крикнул выбравшийся из трюма Тоопи, который успел пропустить все представление, занимаясь чем-то в кладовой. — Гунфридр — наш владыка и господин, но неужто вы думаете, что мы променяем нашего резвого линормчика, ваш отвратительный нрав и сильную руку на унылое морское дно?       Команда дружно грохнула нечеловеческим хохотом. Смеялся черноглазый Яшрах, хохотал и сам Фьялбъёрн. В своих ребятах сомневаться не стоило. И даже очередная проверка была ни к чему.       — Мой ярл, а драка будет? — донесся чей-то залихватский крик.       — А то как же! — отозвался Фьялбъёрн, чувствуя, что так просто пройдоха Бо от него не отвертится.       ***       — Да всеми морскими течениями клянусь, — раздражённо бросил Бо, — не было у меня и в мыслях такого!       — Какого именно? — вкрадчиво поинтересовался Фьялбъёрн, наблюдая за суетливо расхаживавшим по комнате дроттеном.       Нужно ли говорить, что с утра тот явно не ожидал вместо прекрасных очей рыжекудрой служанки узреть малоприятную физиономию драуга. При этом крайне недовольную физиономию! Само собой, завтрак пошёл наперекосяк, чем великий дроттен был весьма озабочен, но и выгнать нежданного гостя не мог. Фьялбъёрн же с огромным удовольствием портил аппетит Бо и не чувствовал ни капельки угрызений совести. С совестью он вообще умудрился договориться несколько сотен лет назад, поэтому она его больше не беспокоила по таким пустякам.       — Не знал я, что это столь важно, — буркнул Бо, плюхнувшись на лавку, тоскливо обозрел почти доеденный завтрак и налил себе из кувшина отвар лечебных трав. Всё же старость — не радость. Надо следить за здоровьем, а то хочется и на народ страх наводить, и с девицами баловаться, и неплохо выглядеть при этом. Ох, и тяжка доля дроттена — прямо пожалеть можно!       Фьялбъёрн слегка наклонился вперед, опустил ладони на стол и посмотрел прямо в глаза дроттену.       — Не юли и не заговаривай мне зубы, Бо. Чем скорее я буду знать, что происходит, тем быстрее уплыву отсюда, а ты не заработаешь несварение, лицезрея меня рядом с печёной уткой в яблоках. Что это за эликсир, и зачем он нужен?       Бо некоторое время старательно хлебал отвар, делая вид, что отчаянно занят, а потом грохнул кружкой о стол. Шумно выдохнул, утёр рукавом седые усы.       — Чтоб тебя морские псы взяли, Фьялбъёрн. Нельзя же так под руку!       Но драуг только криво усмехнулся, показывая, что больше не намерен ходить вокруг да около. Бо попытался было завести разговор о погоде и море, но, увидев, что Фьялбъёрн ждет ответа на свой вопрос, тяжело вздохнул:       — Ну, слушай тогда. Мой предок Йонс по кличке Пройдоха был лихой мужик. Он, первый, кто добрался в эти места с шайкой разбойников, оказался столь дерзок, что сумел поспорить с самим Морским Владыкой, будто сумеет привести эти земли в порядок, и что здесь проживёт целый морской народ. Гунфридр, как ты понимаешь, в это не поверил.       В самом деле, на тот момент никакого народа не было и в помине. Но Йонс на то и звался Пройдохой, а Гунфридр не мог отказать себе в удовольствии поиграть. Вот и заключили они договор, что коль через двадцать лет задуманное Йонсом или Гунфридром свершится, то победитель может загадать желание да потребовать его выполнения от другого.       Фьялбъёрн невольно хмыкнул.       — Да-да, друг мой, и такое бывало, — подтвердил Бо, вертя кружку в руках. — В те времена боги были слишком беззаботны, а люди не особо умны. Хотя… это как посмотреть. Казалось бы, неравные условия. Да только Йонс взял себе в жёны прекрасную хавфруа Стеллу, одну из любимых дочерей бога. И так ладно у них всё и хорошо складывалось, что подданные Стеллы последовали за ней на острова, оставив морские глубины.       — Хавфруа покинула море? — переспросил Фьялбъёрн, не веря своим ушам.       Бо кивнул:       — Да. В те времена они имели право выбора, где жить. И вот потихоньку-потихоньку стали строить, рожать детей… В общем, закрутилось. Возвели храм Гунфридру, поклоняться стали. Морской Владыка умилился такому почтению. А еще, подозреваю, ему попросту было интересно, что сделает Йонс ради выигрыша. Вот тот и сделал… А когда пришла пора загадывать выигранное желание, то предок притворно покорно опустил глаза и сказал, что не может ничего требовать от бога, поэтому будет благодарить его всю жизнь, если тот подарит благословение своему новому народу.       Гунфридр оценил скромность и находчивость Йонса. Создал могущественный талисман и спрятал в храме на острове. Время от времени туда прилетают валкары и приносят от Морского Владыки сосуды с напитанной божественной мощью водой, которая, ну… скажем… восстанавливает силы талисмана. А суть его, дарованная Гунфридром, в преумножении. Любую магию туда направь — сохранит и усилит во множество раз. Потому и не знает Морской народ многих бед и печалей…       Не понадобилось много времени, чтобы сообразить, что к чему. Фьялбъёрн почувствовал, что очень хочет подержать дроттена за горло. Такого же пройдоху, как и его предок.       — А что ж ты, скотина, молчал? — тихо и жутко спокойно спросил он, видя, как тот отчаянно быстро бледнеет. — Или ждал, пока я околею в объятиях Янсрунда?       — Ну-ну, не горячись! — затараторил Бо. — Откуда мне было знать, что это всё неспроста? Какое нам дело до божественных игр? Ты тоже промолчал, куда и зачем плывешь!       Промолчал. Потому что ни утбурда не знал. Боги северные, и ты, Морской Владыка, что ж вы гады такие-то?       — Он мне нужен, — тяжело уронил Фьялбъёрн. — Пустота близко, Бо. Если сейчас не остановить Вессе, то и вы на Островах не отсидитесь.       Бледность дроттена тронуло синевой, губы посерели. Он шумно выдохнул, глянул на кружку, в которую неосознанно вцепился двумя руками.       — Будет тебе талисман, — наконец-то произнёс он. — Что ж мы, чужие, что ли?       Шутку ярл не оценил. Но Бо вдруг коварно улыбнулся:       — Не злись, Фьялбъёрн. Говорю же, одолжу тебе талисман, знаю — за тобой не пропадет. Хоть «Гордому линорму» на нос можешь прицепить, коль захочешь. А ещё есть у меня для тебя подарочек, дорогой, янтарный.       — Янтарный? — переспросил Фьялбъёрн, догадываясь, о чем может пойти речь, но ещё не совсем поверив в удачу.       Улыбка Бо стала шире, но доброй её назвать было нельзя.       — Янтарный, мой друг, верно. Ждет тебя уж давненько, правда, в темнице. Но это ничего, так надежнее. А ты теперь сам решишь, что с ним делать.       — Отдаешь паршивца на мою волю? — уточнил драуг. — Совсем?       — Да, Фьялбъёрн. Я, конечно, ещё та старая сволочь… Но очень не люблю, когда кто-то бросает тень на мой дом и гостеприимство, знаешь ли.              * * *       Раэн равнодушно поднес к губам тяжелый золотой бокал, полный горячего глёга, отпил пару глотков. Глёг, пожалуй, местному повару удался — в меру густой, сладкий, пряный. И еда, которую им следовало запить, была достойна царского стола: нежнейшее жареное мясо, причудливо приготовленная рыба, сыр, пироги и даже свежие фрукты — словно только что из прогретого солнцем южного сада… Он покачал в пальцах чеканное золото бокала, глядя, как внутри от стенки к стенке колышутся темно-красные волны крошечного моря. Запустить бы этим бокалом в окно! Или в радушного хозяина, чтоб ему…       — Что же ты не ешь, ворлок? — улыбнулся Янсрунд. — Или не по вкусу приготовили? Только скажи, чего желаешь, — слуги подадут.       — Благодарю за угощение, — бесстрастно отозвался Раэн. — Я не голоден.       Хотя поесть следовало бы. Пусть яства и кажутся безвкусными, а от душистого глёга воротит с души — силы ему еще понадобятся. Может, хоть вот это? Свинина в золотистой корочке, фаршированная орехами… Нет, не хочется. Если тоска грызет сердце — разве полезет кусок в рот?       — Что ж, неволить не буду.       Янсрунд хлопнул в ладоши. Пара слуг — все те же безмолвные куклы с пустыми глазами — выскользнула из-за двери, быстро убрала со стола. Только бокал с глёгом так и остался в руках Раэна. Ну, хоть пальцы погреть. Правда, скоро и глёг потеряет всю свою прелесть, сначала остыв, потом и вовсе подернувшись тончайшей ледяной корочкой. Если попросить — его снова согреют или сварят новый, но просить Раэн не будет. Так что надо пить сейчас.       — Чем же тебя развлечь, дорогой гость? — продолжал любезно издеваться Повелитель Холода. — Хочешь посмотреть мои владения? Покататься на линормах? Посетить сокровищницу? Там наверняка найдется что-нибудь тебе к лицу…       — Кандалы, например? — так же учтиво поинтересовался Раэн.       Смех Янсрунда рассыпался осколками льда — колючий, холодный, опасный.       — Ну что ты, ворлок… Чтобы удержать кого-то в своих владениях, мне вовсе не нужно заковывать его в железо. Холод гораздо надежнее.       А вот это уже была угроза. Пока еще не всерьез… так… словно первый удар в поединке. Легкий быстрый укол — попробовать силу и скорость соперника.       — Знаю, — уронил Раэн. — Нагляделся.       Он покосился на служанку, безмолвной тенью застывшую за спиной хозяина в ожидании новых приказаний.       — О, эта участь тебе не грозит. Я ведь обещал.       Откинувшись на спинку кресла, Янсрунд отпил из своего кубка. Оправленный в серебро хрусталь словно светился изнутри мрачным темно-красным огнем. То ли глёг, то ли кровь… Глупости, конечно, и кубок Повелителя, и бокал Раэна наполняли из одного кувшина.       — Это радует, — согласился Раэн.       Пустой разговор… Все мелкие дерзости, которые он может себе позволить, только развлекают Янсрунда. И время тянется невыносимо медленно. Вечер, ночь в холодной пустой постели, утро, день и снова вечер… Через три дня после встречи с Фьялбъерном Раэну уже казалось, что прошло три месяца. Маленькая бесконечность, полная горечи.       Что ж, разве он вправе обижаться? Ярл ждал от него хоть одного слова — и не дождался. Увидел разряженную куклу, увешанную драгоценностями, молчаливую, холодную… И покорную Янсрунду. О, взгляд Фьялбъерна был выразительнее любых его ругательств. А Раэн, запертый внутри самого себя, корчился от стыда и яростной надежды, что драуг все-таки поймет, заберет его, и тогда…       Не дождался. Получил лишь торопливое обещание вернуться. Словно за ценной, но слишком громоздкой и неудобной вещью, которая в дороге будет лишь помехой. А в бою — тем более!       — О чем ты думаешь, ворлок? — с интересом спросил Янсрунд, удовлетворенно разглядывая его, как собиратель редкостей — очередную диковинку, еще не успевшую наскучить.       — О Вессе, — ответил Раэн почти правду. — Чего он добивается, призывая Пустоту? Власти? Но ведь Пустота поглотит все, чем он может завладеть, а потом и его самого…       — А ты неглуп, — усмехнулся Янсрунд. — Так и будет, разумеется. Но Вессе в своем хвастливом безумии полагает, что сможет удержать Пустоту, черпая из нее силы. Точнее даже не из нее, а… — Повелитель Холода замялся, подбирая объяснение полегче.       — Из того, что она поглощает, — спокойно кивнул Раэн. — Не забывай, я все-таки чародей. И знаю, что на границе между Пустотой и тканью мира, которую она растворяет, возникают завихрения магической силы. Оттуда Вессе и тянет свои чары, верно?       — Тебя и в самом деле хорошо учили, ворлок.       Янсрунд насмешливо приподнял кубок в знак уважения и снова поднес его к губам.       — Хотел бы я увидеть Вессе, когда его сила обернется слабостью, — снова улыбнулся он. — Рано или поздно жадность заставит веденхальтию сожрать больше магии, чем он сможет переварить.       — И тогда… — осторожно уточнил Раэн.       — Бум! И нет Вессе, водяного, возомнившего себя богом.       Улыбка Янсрунда стала откровенно издевательской, в ледяных глазах мелькнуло вполне человеческое злорадство.       — А Пустота? Она ведь уже просочилась в этот мир… Течь легко сделать, но трудно залатать.       — Что тебе до этого? Найдется, кому зашить прореху на ткани бытия. Вон, Повелителю Гунфридру явно скучно, раз играется в кораблики с мертвой командой. Опять же, Господин Мрак очень не любит, когда покушаются на его право самому пробовать этот мир на вкус, — усмехнулся игре слов Янсрунд и высокомерно добавил: — Не дело смертных лезть в игры богов.       Раэн все-таки отпил почти остывшего глёга, опять заглянул в полупустой бокал, изнывая от горькой тоскливой беспомощности. Не здесь его место, а там, рядом с Бъерном. Ярл могуч, и его команда верна капитану, но чтобы сладить с мощью веденхальтии, нужен маг. Чародей, ворлок — как ни обзови. Кто-то, кто знает, что делать с вырвавшейся на свободу силой. «Гордый Линорм» плывет в самое ее средоточие, во владения безумного веденхальтии. И перед Пустотой даже живой корабль бессилен. На что надеялся Гунфридр, посылая драуга?       — На удачу, наверное, — отозвался сидящий напротив бог, и Раэн понял, что спросил вслух. — На что же еще? Фьялбъерн удачлив, иначе не стал бы любимым орудием Гунфридра. Хотя в этот раз…       Тоска уже не царапала сердце, а грызла его, наполняя пронзительной бесплотной болью. Раэн замер, пытаясь понять, что с ним творится. Не болезнь, не страх… Предчувствие? Кошмаром наяву — непреодолимое, безупречно точное предчувствие смерти. Такое же преследовало его там, в мире, откуда он пришел, перед смертью друзей и любимого. А теперь вот снова… Проклятье. Тысячу раз проклятье на ваши божественные игры! Я не хочу ни награды, ни дармовой силы, просто позвольте спасти тех, кто мне дорог!       — Ты что-то побледнел, ворлок, — с язвительной заботливостью заметил Янсрунд. — Замерз? Твой глёг совсем остыл, да и огонь в очаге притих — вот кровь и не бежит по жилам так же быстро. Ничего, привыкнешь. Сказать по правде, я не думаю, что ярл за тобой вернется. Пустота — это даже не Мрак, из нее нет пути назад. А Фьялбъерн Драуг всегда славился умением выбирать противника не по своим силам. До поры ему везло, но… даже удача боится Пустоты. Так что, мой огненный мальчик, привыкай к жизни здесь. Будешь покорным — и я сделаю ее приятной и интересной. Ну, а взбунтуешься… Так даже слаще.       Он встал и одним легким движением руки накинул белоснежный плащ, висевший на спинке кресла. Просто поманил — и сверкающая, как изморозь, ткань сама обняла плечи хозяина, разлетевшись красивыми складками. Второй жест — ярче вспыхнуло белое пламя в очаге. Янсрунд бросил насмешливый и удовлетворенный взгляд в сторону пленника-гостя, сделал шаг к двери, еще один…       — Подожди, Повелитель! — отчаянно позвал Раэн и добавил, едва заставив себя выговорить: — Прошу…       Удивленно приподнятая бровь была ему ответом, но у самого порога Янсрунд все же остановился, глядя, как Раэн вскакивает из кресла.       Время застыло, как лед, и только мгновения томительно медленно сочились капелью. Раэн будто слышал, как звонко они разлетаются, навсегда утекая в небытие. Кап… Вот драуг стоит на палубе перед продрогшим до синевы, только что выловленным из воды Раэном — смеющийся, наглый, еще незнакомый и почти ненавистный. Кап… Вот он же — уже потом — поит глегом и подсовывает нож с украшенной рукояткой. Совсем не то, чего ждал Раэн… Но ненависть, едва родившись, тогда же и исчезла, растворившись в виноватом шепоте и на удивление нежных объятиях. Кап… А в этом мгновении отражается Призрачный Шторм, и искаженные лица призраков, украденные у любимых людей. Призраков, которых тоже прогнал ярл. Кап… кап… кап… Первая ссора — после нападения Каменных псов. И вторая — глупая, нелепая, из-за нескольких ядовитых слов рыжего чудесника и глупости самого Раэна. Впрочем, они оба раза ссорились только из-за его дурости. Кап… А эта капля-мгновение пахнет плесенью и тленом подземного склепа. И в ушах звучит хриплый голос того, другого, погибшего из-за любви и все-таки не жалеющего об этом…       — Отпусти меня к нему! — так же отчаянно взмолился Раэн, вглядываясь в бесстрастное, холодно прекрасное лицо божества. — Только на этот бой! Отдай назад мою силу и позволь его спасти. Обещаю, я вернусь. Ты же хочешь моей покорности? И моего огня, отданного добровольно? Ты их получишь. Все, что у меня есть, — за одну эту битву!       — Как забавно… — медленно проговорил Янсрунд, отвечая ему долгим пронзительным взглядом. — Маленький гордый ворлок отдает себя сам? Ты же понимаешь, что я и в самом деле возьму всё? И уже не будет никаких торгов с Фьялбъерном, ни с тобой?       — Да… — пересохшими губами сказал Раэн, не отводя взгляд.       — И не жаль? Ни магии, ни самой жизни?       — Любая жизнь когда-то заканчивается, — улыбнулся он в лицо Повелителю старательно беззаботной улыбкой. — А магия… Зачем она нужна, если не может спасти тех, кого я люблю?       — Любовь…       Узкие красивые губы Янсрунда искривились почти в брезгливой усмешке.       — Если любовь толкает на смерть — я рад, что не знаю ее. Хорошо, ворлок. Ты получишь назад свою силу. И к драугу я тебя отправлю. Правда, я ему обещал, что подержу тебя вдали от боя с Вессе…       — Вот как? Он… — дыхание Раэна на миг перехватило от возмущения, но он сразу опомнился: это все потом! — Ты не нарушишь обещания, Повелитель. Я пока что не твоя собственность, чтобы держать меня силой.       — Верно. Ты корабельный ворлок. И твое место — на корабле твоего ярла.       По губам Янсрунда змеилась усмешка более ядовитая, чем дюжина пустынных гюрз.       — Но едва закончится бой с Вессе — я заберу тебя назад. И Фьялбъерну ты сам скажешь, что меняешь хозяина. Иначе с нашего ярла станется снова явиться в гости, а я его уже видеть не могу.       «Он тебя — тоже», — промелькнуло в мыслях у Раэна, как никогда отчетливо понимающего, что совершает глупость. Огромную глупость, просто чудовищную! По доброй воле отдаться Янсрунду душой и телом — да лучше было бы прыгнуть в гущу Каменных Псов… Фьялбъерн — опытный воин, он уже тысячи лет водит «Линорм» и умеет справляться с любыми напастями. Ведь как-то он собирался победить Вессе без Раэна?! Но… Что, если Гунфридр ошибся? Вессе опасен, очень опасен, в прошлый раз он мог если не погубить, то серьезно повредить «Линорм», а теперь его мощь только выросла. И Пустота! Вот что самое страшное! Если Раэн купит собой право помочь драугу, то может не вернуться из боя, или Янсрунду надоест игрушка и его отпустят, или… Но если Фьялбъерн погибнет, пока он, умелый чародей, пьет глёг и болтает с Повелителем Холода…       Это решило дело. Пусть он станет чем-то вроде плаща или огня в камине — вещью Янсрунда, но команда «Линорма» будет жить. Они доверились ему, назвав своим ворлоком, и подвести их нельзя. Иначе чего стоит его честь мага и воина?       — Да, — сказал Раэн. — Обещаю. Скорее же…       — Не торопись, ворлок. Сначала — задаток.       Янсрунд легко, как по льду, скользнул к нему, мгновенно оказавшись рядом. Его ладони легли на плечи Раэна: жутко холодные и тяжелые — словно две промерзшие насквозь каменные глыбины. Раэн покачнулся, стиснул зубы, но устоял. А в следующий миг все-таки закричал бы от боли, но его губы застыли, скованные поцелуем Янсрунда, как река — морозом. Холодно, больно, страшно… Еще миг — и внутри вспыхнуло скованное до этого пламя, с кровью растекаясь по всему телу. Освобожденная сила ликовала и пьянила, Раэну казалось, что он мог бы растопить всю ледяную пустыню вокруг дворца. Опасный обман!       Он с трудом сдержал немедленное желание сделать хоть что-то: запустить сноп искр, разжечь настоящий огонь в очаге Повелителя Холода — и пусть горит сам камень, если нет дров! Нет… тише… его сила ему еще понадобится, причем вся…       — Какое сладкое золотое пламя… — промурлыкал Янсрунд, все так же держа его за плечи, и от жестких пальцев по всему телу растекался холод, борясь с жаром. — Кажется, вторую сделку я заключил куда выгоднее, чем первую. Удачи тебе, мой ворлок. Теперь — мой…       Мир сжался вокруг Раэна, сминая его, как листик бумаги, потом снова расправился, ударил круговертью тугих струй воздуха, красок, холода и тепла, пронзительных звуков… И наконец портал вышвырнул его, ослепшего и оглохшего, прямо посреди палубы «Гордого Линорма».       «Я не пожалею, — поклялся себе Раэн, шагая вперед и глядя только на изумленное лицо Фьялбъерна, стоящего тремя шагами дальше, у мачты. — Какова бы ни оказалась цена, я заплачу ее и никогда не назову чрезмерной, лишь бы никакой Призрачный Шторм, ворующий облики мертвецов, не смог показать мне еще и тебя, Бъерн, мой ярл».