Ворлок мертвого ярла

      Мерикиви сегодня казался еще более жалким и замученным, чем вчера. Наверняка Фьялбъерн не слишком церемонился с тем, кто помог украсть его ворлока. Что ж, сам виноват…       При появлении Раэна Ньедрунг настороженно вскинул голову, а увидев, кто приближается, попытался еще глубже забиться между сложенных в трюме мешков, но не смог и обреченно замер.       — Скажи, янтарный мой… — ласково начал Раэн, остановившись в паре шагов от съежившейся фигурки, кутающейся в потрепанный шерстяной плащ. — И почем же нынче ворлоки? Что тебе за меня посулил Янсрунд? Оно того хоть стоило?       Ньедрунг молча опустил голову. Его смуглые пальцы вцепились в ворот серого плаща и почти слились с ним по цвету, так побледнел чудесник. Боится… Боится ярла, боится Раэна и даже команду, наверняка, боится до потери сознания. И вот это ничтожество должно помочь в бою с Вессе? Да как на него положиться?!       — Ну, что же ты молчишь? — продолжил Раэн, протягивая руку и касаясь туго заплетенной рыжей косы, уходящей за воротник плаща — Ньедрунг даже волосы попытался спрятать, не выпуская свою красу и гордость на волю, но на этом плаще не было капюшона. — Давай, скажи, что он тебя заставил, запугал… Скажи хоть что-нибудь, чтобы я тебя пожалел. А то ведь так и тянет… не убить, нет… Но косы я б тебе подпалил с радостью! Ты хоть знаешь, чем я тебе обязан? Чего мне стоило вырваться от Повелителя Холода?!       Воспоминание о заключенном договоре вошло в сердце ржавой иглой — не вдохнуть, ни выдохнуть. С трудом переведя дух, Раэн вытащил из-под плаща косу Ньедрунга и намотал на ладонь, принуждая чудесника сделать шаг вперед. Пальцами приподнял его подбородок, глянул в огромные, застывшие янтарными сгустками глаза, перепуганные, измученные. Вдруг стало противно. Да, он собирался наказать Ньедрунга, но тот уже и сам себя наказывает страхом.       — Что с тобой решил сделать ярл? — спросил он уже спокойнее.       Вместо ответа Ньедрунг едва заметно пожал плечами, отвел взгляд. Губы у него были плотно сжаты, иначе наверняка дрожали бы. Дурачок, во что ввязался… Даже и мстить такому противно — слишком слабый противник.       — Ну, скажи хоть слово! — рявкнул Раэн. — Или с тобой на палубе поговорить? Если разок-другой окунуть тебя в воду, может, станешь сговорчивее? Это не смертельно, я сам пробовал. А вот мысли прочищаются… Что тебе обещал Янсрунд?       — Жизнь… — с трудом выдавил из посеревших губ Ньедрунг. — Только… Какая теперь разница… кто меня… убьет…       — О, разница еще как есть, — пообещал Раэн, не без удовольствия пропуская между пальцев янтарное золото мягких блестящих волос. — Смерть, например, тоже бывает всякой. Быстрой и медленной, легкой и мучительной… А еще есть то, что делает Янсрунд со своими слугами, замораживая им душу и разум, — не лучше смерти, я бы сказал. Или то, что делает господин Гунфридр… Ну, с его работой ты уже познакомился — вся команда «Линорма» как на подбор. Так что тебе еще есть что терять, чудесник…       — Иди ты к утбурдам! — вдруг выдохнул Ньедрунг, переводя на него все такой же измученный и полный тоскливой ненависти взгляд. — Хочешь убивать — убивай. Или пришел поиздеваться? С ярлом и его командой за спиной? Ненавижу! Почему кому-то достается все?! И любовь, и друзья, и сила… А мне даже жизнь и магию дали взаймы, одну на двоих с братом-близнецом. И если один убьет другого, то заберет его силу… Я с десяти лет прячусь от собственного брата! Да, я продал тебя Янсрунду — доволен?! Он обещал мне жизнь — мою собственную! Обещал дать защиту…       — Неужели обманул?       Ньедрунг молча покачал головой.       — Боги не обманывают, — прошелестел он. — Они лишь недоговаривают. Мой брат… погиб год назад. Я боялся мертвеца. Из-за страха… предал Фрайде, он не простит, что я отдал его гостя Янсрунду…. Хватит. Или делай то, зачем пришел, или уходи. Думаешь, я не знаю, что придумал черный колдун? Бросить меня Вессе, как приманку! Да делайте, что хотите. Все равно я никому не нужен, даже добром никто не вспомнит. Не могу больше бояться…       — Понимаю, — мягко сказал Раэн, вдруг подумав, что запугать мерикиви казалось хорошей мыслью, но он и так запуган донельзя, надо бы качнуть чашу весов в иную сторону. — Но с чего ты решил, что будешь там один? Этот черный маг и сам пойдет в бой. И я тоже пойду, и ярл, и вся его команда. Ньедрунг, я тебя терпеть не могу, но если придется вытаскивать из беды — вытащу. Не из любви, а потому что бросать своих — бесчестно.       — Это я-то — свой? — растянул губы в жуткой мертвенной усмешке мерикиви.       — А это ты сам решай, — серьезно решил Раэн, отпуская его косу и глядя прямо в глаза. — Если поможешь нам по доброй воле, не струсишь, клянусь, я замолвлю за тебя слово перед ярлом. Мне… он не откажет.       О да, в последней просьбе — вряд ли. Вот ведь забавно… Раэн должен будет уйти к Янсрунду по милости этого перепуганного мальчишки. А сам думает, как напоследок упросить ярла отпустить парня. Да, он зол на Ньедрунга! Но кому станет лучше, если мерикиви убьют? А так, может, из него еще выйдет толк.       — Зачем мертвецу чьи-то милости? Я должен поверить вам?! Да здесь меня все ненавидят! Неужели кто-то рискнет хоть ноги замочить, чтоб меня вытащить? А уж к Пустоте сунуться…       — Про «вытащить» я тебе уже сказал, — холодно бросил Раэн. — Нельзя надеяться на чужую честь и верность, если ты сам не честен и не верен. Я обещаю, что попытаюсь тебя спасти, — большего я сделать не могу. А верить мне или нет — сам решай.       Круто развернувшись, он вышел из трюма, услышав за спиной сдавленный всхлип. Закрыл за собой дверь и увидел Яшраха, молча черным пятном стоящего у лестницы.       — Все слышали? — спросил устало, и маг так же безмолвно кивнул, потом проронил:       — Вы правы, господин Раэн, еще больше страха только все испортило бы. Немного надежды гораздо лучше…       — Вы его и вправду готовите, как блюдо! — не выдержал Раэн, потирая пальцами заломившие виски. — А он все-таки человек.       — Я отношусь к людям так, как они того заслуживают, — тонко улыбнулся Яшрах без малейшей обиды. — Если этот юноша покажет, что достоин моего уважения, он его получит. А пока… Пусть подумает. Идемте, господин Раэн, нам следует поговорить о том, чего боится Пустота.       * * *              Холодное северное солнце, белое, словно глаза Вирвельвина-ветра, поднялось высоко. Ледяная голубизна разостлалась по небосводу, немо окутывая морские просторы. Слышались визгливые крики чаек, доносилось бульканье морских псов, переговаривавшихся на своём языке.       — Далеко идёт «Гордый линорм»…       — Далеко-о-о…       — Глупый чешуйчатый змей…       — Удачи тебе, «Гордый линорм».       Никто не рисковал стать на пути корабля мёртвого ярла и его команды. Чувствовали, что скоро быть большой битве. Такой, что станет жарко в северных водах, и даже, возможно, сам Повелитель Холода полюбопытствует, что происходит. Впрочем, откуда им, глупым зубастым шавкам, знать, что задумали боги? О чем думает Морской Владыка, нахмурив седые брови и провожая взглядом «Гордый линорм», и что в мыслях Господина Мрака, прячущегося от дневного света, но никогда не покидающего этого мира? Что задумал Янсрунд, Повелитель Холода, и не вмешается ли нежданно Брада Янтарь, так нелюбящая, когда кто-то поднимает руку на её служителей?       Никто не знал этого, один только Вирвельвин резвился на бескрайних просторах, надувал парус «Гордого линорма», нашептывал Фьялбъёрну Драугу дивные морские сказки, подбадривая и настраивая на предстоящую битву. Эге-гей, кому, как не ему, знать о разгуле Вессе да слышать мысли божественных братьев?       И пусть Фьялбъёрн не представлял, чем в итоге обернется бой с сумасшедшим веденхальтией, уступать ярл был не намерен. Только вперёд — назад дороги нет. Выполнить приказание Гунфридра, остановить Пустоту, которая готова в любой момент вырваться из-за грани мира и пожрать всё на своём пути.       Он чувствовал, как напряжена команда. Видел веселые и злые усмешки, голодный блеск в мертвых глазах. Все как один были готовы задать трепку врагу, и никто ни на секунду не усомнился ни в своём ярле, ни в его корабельном ворлоке. Да и смертельные чары южного гостя только вызвали довольные улыбки на мертвых грубых лицах его ребят. И даже присутствие на борту Ньедрунга никак не омрачало настроения моряков. Напротив, стоило тому показаться на палубе, как со стороны команды слышались крики:       — Если выживет, отдай его нам, ярл!       — Не жадничай, капитан, нам тоже потребуется награда!       И, видят боги, как у Фьялбъёрна чесались ладони сначала стиснуть хрупкие плечи янтарного чудесника, шепнуть на ухо, мол, смотри, как тебя тут жаждут, а потом швырнуть легкое тело в протянутые крепкие руки своих ребят. И не испытать ни капли угрызений. Совесть — полезная штука, когда пользуешься ею редко и по делу.       Надо отдать мерикиви должное, насмешки команды Ньедрунг воспринимал молча, держался с достоинством, а угрозы оставлял без ответа. То ли не знал, что сказать, то ли не считал это нужным. И всё же, несмотря на его угрюмое молчание, Фьялбъёрн прекрасно видел, как в янтарно-карих глазах расцветает бутон страха с отравленными безысходностью лепестками.       Что ж, драуг не обещал ему безопасности на своём корабле. Но и не собирался пока причинять вред. Во всяком случае, до тех пор, пока они не прибыли в Маргюгрову Пучину. Что Вайде, что Яшрах, сговорившись, просили не трогать мерикиви. Оба мага имели какой-то план, и Ньедрунг играл там не последнюю роль.       На горизонте показались зубья Маргюгровой Пучины. Потянуло тяжёлым запахом застоявшейся воды, соли и разложения. Фьялбъёрн прищурился. Внутри натянутой струной звучала песнь предвкушения битвы. Губы дрогнули в беззвучной молитве Гунфридру и всем богам, которые только могли услышать. Мёртвый ярл просил не за себя, к чему это ему теперь? Но был тот, чью жизнь он вручал Морскому Владыке и молил спасти любой ценой. И хоть понимал, что такая просьба может добром не кончиться, но всё же лучше так, чем попросту оставить Вайде без всякой защиты.       За своих ребят он так не боялся. Мертвых моряков не убить. Яшрах за себя тоже постоит, а Ньедрунг ему не был интересен. Поэтому Вайде… только Вайде…       Чайка пронзительно вскрикнула и присела на фальшборт. Посмотрела чёрным глазом-бусиной, снова крикнула.       — Передай Вессе, пусть накрывает на стол, — хмыкнул Фьялбъёрн. — Нынче славные гости к нему направляются. Так что пусть привечает по всем правилам.       Чайка молча мигнула, а потом взмахнула крыльями и стремительно полетела к вырывавшимся из воды зубьям скал, будто впрямь торопилась выполнить поручение.       Из каюты вышел Вайде. Сосредоточенный, серьёзный, непривычно суровый. В одежде, принесённой Сив, которая сама заговаривала её от ударов и злых чар. Хорошо пришлась, ладно. По виду — ничего особенного, обычный вышитый холст. Но заговоры хавфруа помощнее многих человеческих будут. Не зря Лирак носит только то, что сделано руками супруги. Вот его и не берет ни одна беда. Любовь защищает — не сказать другими словами…       Вайде встретился взглядом со взглядом Фьялбъёрна. На мгновение в бездонно-черных глазах мелькнула мягкость. Но тут же ворлок снова подобрался и подошёл к ярлу.       О чем говорить? Сейчас все слова лишние. Да и к чему они… Но молчать — наказание. Фьялбъёрн протянул руку, как ни в чем не бывало поправил воротник куртки Вайде, едва ощутимо провел пальцами по собранным в короткую тугую косу волосам.       — Вы готовы? — отрывисто спросил, не зная, какой ответ хочет услышать.       Вайде на секунду прикрыл глаза, потом кивнул.       — Берсерк-лангу-у-уст! — донесся предупреждающий крик.       — Все по местам! — тут же рявкнул Фьялбёрн.       Вот и пошли подарки Маргюгровой Пучины. Впрочем, другого он и не ожидал.       Вряд ли бы Вессе сидел сложа руки и не подготовил ничего навстречу «Гордому линорму».       Берсерк-лангуст — громадная тварь размером с пару человек. Перекусывает своими клешнями дерево, кости и металл. В спокойном состоянии почти не опасен, живёт себе на глубине и никого не трогает. Но стоит только начаться брачному сезону, либо самке обзавестись потомством, как случается страшное. Самцы свирепеют и готовы уничтожить всех, кто имел неосторожность оказаться рядом. Один берсерк-лангуст ещё туда-сюда, не слишком опасен, хоть и может наделать дыр в корпусе корабля. А вот если их много…       — Ну, Гунфридр, прошу, сделай так, чтобы нас там не поджидало всё лангустово племя.       Вайде напряжённо на него покосился:       — Так плохо?       Фьялбъёрн хотел было его успокоить, что и не с таким справлялись, но вдруг заметил, что островок-скала, к которому они приблизились, сдвинулся. А потом ещё раз. И начал поворачиваться в их сторону. Миг — часть острова отошла в сторону, схлопнулась огромными тисками. И вдруг медленно стала подниматься. Блеклый мутный шар глаза, будто серый камень-бромд, уставился на корабль с немым изумлением.       — Плохо… — выдохнул драуг, понимая, что немного не рассчитал размер «подарка».       Берсерк-лангуст оказался не просто большим. Он оказался… гигантским. Тут не надо и второго звать — одного достаточно, чтобы покромсать «Гордый линорм» незнамо во что.       Со всех сторон послышалась брань. Фьялбъёрн судорожно соображал, что делать. Драться бессмысленно. Убегать — тоже. Неосознанно он стиснул рукоять секиры, искренне жалея, что нельзя её швырнуть прямо в голову лангуста. Вон и блеклые глаза уже наливаются кровью, и клешни угрожающе прищелкивают. Не приведи боги, таких будет много! Пусть это окажется единственное творение Вессе, больше не надо!       — Они магии боятся? — тихо спросил Вайде, не отрывая взгляда от чудовища.       — На это вся надежда, — хрипло ответил Фьялбъёрн. — Попробуйте с Яшрахом отвлечь его, если подберется слишком близко. Мы будем прорываться вперед. И очень быстро. Но мне нужно определить направление.       Яшрах появился из ниоткуда, как вспышка тёмного пламени. Всё фигура южанина казалась обвитой полупрозрачным дымом. Глаза неистово полыхали, слишком ярко выделяясь на смуглом лице. Его руки были спрятаны под одеждой, однако Фьялбёърн вдруг почувствовал, что не хочет видеть, какие заклинания выплетают длинные худые пальцы. Магия Вайде куда приятнее глазу, и мощь не меньше. Хотя… глупо сравнивать смерть и огонь.       Лангуст будто понял, что моряки что-то замышляют, опустил клешни и уставился на корабль. То ли затишье перед нападением, то ли непонимание. Впрочем, драуг не сомневался ни в Вайде, ни в Яшрахе.       Поэтому, оперев секиру о палубу, закрыл живой глаз и призвал морской покой. Скользкое состояние, почти неуловимое, когда кругом крики и треск магических потоков. Живые обычно стараются поглубже дышать и отрешиться от всего происходящего вокруг. Мёртвые… С мёртвыми сложнее и проще одновременно. Собрав всю волю в кулак, Фьялбъёрн мысленно рванул к сердцу Маргюгровой Пучины, в логово клубящейся адским дымом Пустоты.       Звуки боя куда-то исчезли, палуба под ногами качнулась, но он не шевельнулся. Медленно протянуть руку, ухватить колеблющееся пространство, змеящееся сине-белым потоком, и потянуть на себя… Ощутить, как ладони резко онемели, будто никогда не принадлежали телу… Задохнуться от разряда невидимой молнии, пронесшейся с ног до головы, но всё равно удержать…       Перед мысленным взором четко встал лабиринт скал и костяных мостов — пологих светлых камней, возвышающихся над водой, по которым даже обычный человек может спокойно пройти и приблизиться к самому центру Пучины. Или, во всяком случае, перепрыгнуть на берег. Тот самый, на котором недавно они были с Яшрахом.       — Заклинаю силой и волею Гунфридра, — хрипло прошептал Фьялбъёрн, — веди!       Снова дрогнула палуба, содрогнулся живой линорм, готовый в любую минуту сорваться вперед по приказу своего ярла и господина. Фьялбъёрн чуть приоткрыл глаз. Словно в тумане увидел, как море вокруг потемнело от чудовищных вихрей бездонно-чёрной тьмы, а сияющий ярким серебром и прошитый алыми всполохами купол укрывает весь корабль. Как напряжён Вайде, творящий неведомые драугу чары, и как сосредоточен Яшрах. Оба такие разные, пришедшие из далеких друг другу краёв, но слившие свои чары воедино для защиты «Гордого линорма». И как бестолково кидается лангуст, пытаясь то ли увернуться, то ли напасть.       «Да, мой повелитель, — послышался в мыслях низкий вибрирующий голос линорма, — повинуюсь тебе».       — Вперед! — приказал он.       Миг — корабль замер, а потом над морем разнесся глухой рёв чудовища, глубоко спавшего, но бесцеремонно разбуженного Вессе перед вторжением незваных гостей. Ага, лангуст познал жар магии Вайде!       «Гордый линорм» стрелой понёсся вперед, вильнул, обходя лангуста. Громадная клешня пронеслась над головами моряков. Сшибла натягивавшего лук Лирака с мачты вниз. Фьялбъёрн дёрнулся, но не рискнул выронить невидимую нить, которая одна лишь могла провести корабль сквозь лабиринт скал.       Берсерк-лангуст быстро повернулся, издал какой-то пронзительный звук, напоминающий крик умирающих морских тварей. Снова мелькнула клешня над головами, «Гордый линорм» качнуло, а потом корабль резко ушел под воду, над волнами остались только надстройка да парус, рвущийся под безумным ветром. Вайде шатнуло, Яшрах чудом ухватился за борт. Фьялбъёрн чувствовал биение огромного сердца линорма. Нельзя, не отпускать! Иначе все погибнут!       Вайде сумел выпрямиться. С его рук сорвались ослепительно-белые лучи. Больно ударили по глазам, горячим воздухом обожгли горло, не давая дышать. Белый огонь, жаркий и неистовый, весёлый и злой. Сжигающий дотла чудовищного лангуста и окутывающий защитным куполом корабль, который тем временем мчался всё быстрее и быстрее. Виляя между узкими каменными проходами, «Линорм» с каждой секундой поднимался выше. Миг — скальный зуб стал на пути берсерка-лангуста, давая укрытие. Ещё совсем немного — и вот он, костяной мост. Только руку протяни. Остановиться бы, передохнуть — но нельзя, не время. Да и раньше времени ступить на землю Вессе — не лучший шаг.       Лангуст за спинами разочарованно щелкал клешнями, пытался кидаться на скалу, но ничего не выходило.       Фьялбъёрн наконец-то смог стряхнуть с себя морской покой и оглядеться. Вайде… слава богам, он в порядке. Вон как кинулся к Лираку, валявшемуся на носу. Правда, стоило ворлоку только оказаться возле помощника капитана, как послышался хриплый смех того:       — Вот это полёт! Мой ярл, может, на обратном пути заберем эту тушу с собой? Тоопи знатно варит из таких ребят похлебку!       Сначала на палубе повисла тишина, а потом со всех сторон стали доноситься смешки. Фьялбъёрн только ухмыльнулся. Значит, всё в порядке. А коль что не так — сердобольная Сив подлатает ненаглядного муженька.       Дверь каюты негромко скрипнула, на палубе показался Ньедрунг. Все резко смолкли. Позади янтарного чудесника тенью возник Яшрах. Фьялбъёрн нахмурился. Он знал о замысле магов, но всё же не был уверен в мерикви.       А тот сейчас сам на себя не похож. Босой, в одной серой рубахе, пусть и длинной, но на таком ветру — в сосульку превратишься сразу. Медные пряди стянуты шнурком, лицо — маска мертвеца. Только глаза аж сияют тёмным янтарём, прозрачным, сказочным, полным огня и хмельного меда.       Яшрах и Вайде переглянулись. Маги, ворлоки, ухвати их морской пёс за ногу. Поняли друг друга прекрасно. Но для других — загадка.       — Ближе к мосту, — глухо сказал Ньедрунг, не глядя ни на кого на палубе — но куда-то на берег.       Яшрах кивнул, Вайде через мгновение — тоже. И тут же, покорный воле рулевого, «Гордый линорм» направился к костяному мосту.       Ньедрунг вдруг легко вскочил на фальшборт, чудом удерживаясь на слишком узком планшире, словно ярлунгский танцовщик на углях. Стоял легко и спокойно, будто вообще ничего не боялся. Фьялбъёрну это совсем не понравилось. С таким лицом идут на смерть. Пусть идёт, Господин Мрак да раскроет ему свои объятия, но вдруг надумает утащить за собой ещё кого-то?       — Всё в порядке, — послышался за спиной голос оказавшегося рядом Вайде.       — Хорошо бы, — одними губами произнёс Фьялбъёрн, не отводя взгляда от чудесника.       Янтарный народ всегда себе на уме. И богиня их, Брада, коварна сверх меры и капризна, словно засидевшаяся в девках дочь дроттена, которую женихи обходят стороной из-за мерзкого нрава и страшного лика.       Ньедрунг тем временем чуть шевельнулся. В воздухе запахло кровью. Это ещё что за глупости? Видно, ветер несёт что-то из Маргюгровой Пучины? Чудесник тем временем медленно поднял руку, дёрнул кожаный шнурок. Фьялбъёрн чуть нахмурился — бледные пальцы-то залиты кровью. Медные пряди тут же рассыпались по плечам, укрывая спину. Миг — с каждой потек-потянулся красный ручеек, расчерчивая рубаху кровавыми рунами. Ладонь до запястья вспыхнула огнем, но не таким ослепительным, что срывался с пальцев Вайде, а полупрозрачным и текучим, словно кто-то подогрел янтарь на огне, и он теперь закутывал в себя хрупкую фигуру чудесника.       Часть борта, где стоял Ньедрунг, покраснела, словно пропиталась янтарной кровью. Фьялбъёрн наблюдал, не смея шевельнуться. Впрочем, затаив дыхание, стояла всё команда. Это вам не целительная магия, которой так славно владеют мерикиви. Это нечто другое… Драуг только смутно мог догадываться, что видит какой-то особенный ритуал призыва, замешанный на крови и талисмане дроттена Бо.       «Гордый линорм» вздрогнул, будто почуял что-то нехорошее. Фьялбъёрн украдкой глянул на Вайде. Стоит… Стройный, напряжённый… Готовый в любую минуту сорваться с места, чтобы защитить своего ярла. И в то же время сердце вдруг сжалось от осознания, что можно и не успеть спасти его самого.       Раздался дикий скрежет, и лапа с загнутыми когтями, показавшись из-за борта, вдруг обхватила изящную лодыжку Ньедрунга. Тот еле слышно охнул, но даже не подумал вырваться. Зато янтарное свечение стало более густым и ярким.       — Да сожрут его морские псы, — прошептал где-то неподалёку Матиас непонятно о ком.       Фьялбъёрн не отрывал взгляда от жуткой лапы, которая поднималась по ноге Ньедрунга всё выше… И уже знал, чью изуродованную морду увидит спустя несколько мгновений.       На лицо Вессе лучше было не смотреть. Ничего не осталось, что напоминало бы некогда гордые и резкие черты веденхальтии, ничего даже из того, что искажало их, когда безумие едва тронуло его разум. Обезображенная морда, глаза-провалы, лицо больше походит на приплюснутую морду морского чудища, нежели на лик существа, которое когда-то могло зачаровать красотой человеческих женщин.       Да и взгляд Вессе блуждал из стороны в сторону, словно тот ничего не мог увидеть. Только вот уже появилась и вторая рука, вцепившаяся в плоть мерикиви.       Янтарный полог дрогнул, но тут же восстановился. Вессе медленно облизнулся почерневшим и распухшим языком, а потом с мерзким гортанным звуком впился зубами в плечо Ньедрунга. И тут же взвыл, правда, оторваться от добычи так и не сумел.       Фьялбъёрн дернулся. Всё же смотреть, как на твоих глазах разорвут человека, пусть ты его и не любишь, не по нему. Однако Вайде настойчиво потянул его за рукав, хриплый выдох обжёг шею:       — Скорее к логову Пустоты. Он ничего не чувствует, а Вессе не сможет вырваться из янтарного купола. Быстрее!       Яшрах тем временем уже перебрался на костяной мост и, при помощи магии удерживая парящий в воздухе здоровенный камень-талисман, поманил их к себе. Фьялбъёрн мимолётом восхитился скоростью и слаженностью работы магов. Янтарная приманка, огненная поддержка и тень за спиной, не привлекающая внимания, но всё успевающая сделать.       Оборачиваться не хотелось. И Вайде, и Яшрах подгоняли, не давая остановиться.       — Толпой идти нельзя, — как-то отрешенно произнёс Яшрах, вглядываясь в расцветающую серым цветком корону из щупалец Пустоты. Подходить к такой — себе на погибель. Но иного пути нет.       — Так и Вессе, и Пустота сейчас смотрят только на «Гордый линорм», — напряжённо сказал Вайде, перепрыгивая с камня на камень и мчась вслед за Яшрахом. — Уход трёх человек не сразу заметят.       — При хорошем раскладе Вессе сдохнет раньше, чем ваш рыжий чудесник, — заметил Яшрах.       Фьялбъёрн вдруг осознал, что не слишком-то и против, если Госпожа Смерть заберёт обоих.       Чародеи остановились. До логова Пустоты оставался только один костяной мост. Потом — вода и скала. Но подходить слишком близко — опасно.       — Здесь, — шепнул Вайде.       Яшрах кивнул и посмотрел на Фьялбъёрна:       — Сторожи, друг мой. Ни одна тварь не должна к нам подобраться.       Лицо драуга закаменело, пальцы едва не раздавили древко секиры. Он ненавидел истуканом, когда не можешь ничего сделать. Но сейчас дело за чарами, а магия ему недоступна.       Поэтому оставалось лишь следить, как Вайде положил руки на талисман, а Яшрах окружил их непроницаемой тенью. Некоторое время ничего не происходило. Но потом сразу несколько щупалец Пустоты взвилось в небо и потянулось к чародеям.       Издалека донесся дикий рев.       «Вессе, тебя тут не хватало. Очнулся, тварь!» — промелькнула мысль.       Ярл уже было собрался рвануть наперерез самому наглому щупальцу, как вдруг талисман взорвался мириадами ослепительных шаров, разлетевшихся над всей Маргюгровой Пучиной. С небес загрохотало, оглушая. Нестерпимо горячий ветер сбивал с ног, жар опалял лицо и руки, раскалял докрасна сталь секиры. Всё шары на миг зависли над логовом Пустоты, а потом в мгновение ока рухнули на неё.       А потом мир сошёл с ума. Пропали верх и низ, тысячи ветров демоническими голосами завывали в ушах, тянули во все стороны, стремясь разорвать на мелкие кусочки. Удалось только разглядеть, что огненные шары пробивались сквозь мутную завесу Пустоты, разбивали её, жалящими осами кидались на щупальца, не давая им даже шевельнуться. А сам талисман поднялся над зубьями-скалами и поплыл прямо к сердцевине, где пряталась Пустота.       А потом он вдруг вспыхнул огненным серебряным смерчем, поднимая вверх костяные мосты, скалы, вздымая воды Маргюгровой Пучины и играя драгоценной игрушкой-корабликом — «Гордым линормом». И едва заметной на нём красной искоркой — умирающим чудесником Ньедрунгом.       От Вессе остались только чернеющие кости — янтарь растворил его плоть и выпил кровь. Но он до сих пор не отрывался от мерикиви.       Фьялбъёрн и сам не понял, в какой миг вдруг возле них появился огненный смерч, и кости Вессе осыпались пеплом. Но в то же время что-то пошло не так. Смерч вмиг погас. И Вайде, удерживаемый до этого силой огня, рухнул в воду. А следом упало безжизненное тело Ньедрунга.       Фьялбъёрн отшвырнул тяжелую секиру и прыгнул в тёмные воды. Грёб остервенело, настолько быстро, что почти ушёл от разрушающей волны, прокатившейся по Маргюгровой Пучине вслед за последней вспышкой талисмана.       За Вайде пришлось нырять несколько раз. Его ворлок камнем пошёл вниз. Один только взгляд на иссиня-белое лицо заставил сжаться давно мертвое сердце. Рядом послышался плеск, из глубины вод появился Яшрах. Накинул черную, переливающуюся серебром сеть на Фьялбъёрна с Вайде и указал на корабль.       — Плывите. Рыжий уже там, чем меньше жизни в человеке, тем легче мне с ним управиться. Но чары помогут и вам.       И вдруг устремился быстрыми рывками к логову Пустоты.       — Куда? — отрывисто бросил Фьялбъёрн, чувствуя, как сеть тянет их к «Гордому линорму», и лишь крепче перехватил Вайде, прижимая к себе.       Назад нельзя! Что задумал этот сумасшедший?       — Пляску на костях не отменяли! — раздался шипящий смех Яшраха. — Я догоню вас или… исчезну навсегда. Но плывите! Уходите как можно дальше!       Уже оказавшись на борту «Гордого линорма», быстро неся на руках в каюту бессознательного, бледного и холодного Вайде, Фьялбъёрн понял, что всё же Пустота взяла добычу, оставила след в душе его мальчика.       И оставалось только молить всех богов, чтобы с очнувшимся ворлоком было всё в порядке.