***
… день прошёл суетно и хлопотно. Коварные подводные скалы забирали много внимания, корабль шёл медленно. Небо хмурилось, срывался мелкий дождь, ветер пробирал до костей. И если Фьялбъёрну было всё равно, то Лирак всё время ежился и проклинал погоду. — Проклятый шторм, — пробормотал он. — Вот что ему стоило начаться чуть позже, когда мы будем в крепости повелителя морского народа? Фьялбъёрн смотрел на затянутое тучами небо, прислушивался к песне ветра. Потом вздохнул: — Плохой шторм. Ждать в гости призраков. Лирак поморщился: — Да сожрут их морские псы! Почему эти отродья не последовали за сгинувшим Хозяином Штормов? Фьялбъёрн неопределённо пожал плечами, бросил взгляд в сторону каюты — ворлок больше не показывался. С одной стороны это было — там безопасно и тепло, с другой — если он нашёл свитки с древними заклятиями хавманов, то как бы не попробовал. Тогда уже будет всё равно — появятся призраки или нет. — Ваятель, что сотворяет из камня образ правителя, тоже уходит в никуда, но сделанная им статуя остаётся в веках. — Сравнили, — фыркнул Лирак. — Там красота, а тут такая гадость… — У каждого свои понятия о красоте, — пожал плечами драуг. — Сегодня не шастай по палубе. Разрешаю вам с Тоопи напиться. — Я не девица, чтобы падать в обморок при виде призрака, — вспыхнул моряк, но тут же прикусил язык, встретившись с холодным взглядом своего ярла. — Вот и умница, — спокойно произнёс Фьялбъёрн. — Меня не беспокоить. Эту ночь пусть бодрствуют Халарн и Матиас. Лирак молча кивнул и побежал выполнять приказ. Фьялбъёрн ещё некоторое время смотрел на небо, а потом, послав ему парочку проклятий, направился к каюте. Сегодня не та ночь, когда ворлока можно оставлять одного. Он лежал на животе на застеленной шкурой постели и изучал потрепанный свиток. По всей постели лежали раскрытые книги с пожелтевшими страницами. Он был настолько поглощён чтением, что даже не услышал, как в каюту вошли. В каюте царил запах трав и дерева, но теперь ещё примешивались едва различимые нотки мускуса. Фьялбъёрн замер, разглядывая его: чёрные брови сурово сведены, нижняя губа закушена, пальцы неосознанно теребят кончик косы, наматывая тугие завитки. Вот уж зрелище — куда такого на палубу пускать? И месяцем тут явно дело не обойдётся. — Вайде, — тихо позвал. Ворлок поднял голову и посмотрел на него. Книжные чары, кажется, ещё не отпустили его, однако, спустя миг, он тряхнул головой и улыбнулся. — У тебя тут целая сокровищница, ярл. — Он сел на постели и указал на одну из книг. — Где взял такое чудо? Зеркальные страницы, что отражают душу, — большая редкость. Многие уважаемые маги передрались бы из-за неё. — Море, — кратко ответил Фьялбъёрн, подходя к постели и присаживаясь рядом. — Море всегда приносит дары. Он прямо смотрел на ворлока, словно давая понять, что тоже входит в список этих даров. Однако тот не смутился, даже нагло улыбнулся в ответ: — Буду знать, ярл, — и тут же перевёл разговор в другое русло. — А куда мы направляемся? — К островам морского народа, — ответил Фьялбъёрн. — Есть разговор к их повелителю. Ворлок потянулся к стоявшему на столике кубку, но не удержался и подхватил медовый орех. Драуг усмехнулся. Ай да Тоопи, где только взял? Ещё вчера было понятно, что гость кракену понравился — больно уж шустро он выполнял приказания своего ярла и готовил еду для принесённого волнами ворлока. — А что за разговор? За стенами каюты раздался оглушительный гром, следом за ним пронзительный вой. Фьялбъёрн не шелохнулся. Ворлок замер и прислушался, посмотрел на него, словно задавая немой вопрос. — Маргюгровы пляски, — процедил сквозь зубы драуг. — Неприятная сегодня ночка будет. Призрачный шторм за бортом. — Призрачный шторм? — повторил Вайде, будто задумавшись. — Насколько он может навредить? Фьялбъёрн пожал плечами. Взмахнул рукой, и свечи погасли. Призраки всегда идут на свет. Жаль, что и в темноте видны мерцающие мутным, будто гнилым серебром их тела. С призраками встречаться не хотелось, даже зная, что они давно — ничто. Но когда ничто обретает черты твоего близкого или любимого человека, шепчет его голосом, тянет руки — становится не по себе. Драуг собрался ответить, но новый раскат грома заставил вздрогнуть. — Арвейд… — шепнули шелестящим голосом. Ворлок вскинул голову, вглядываясь в угол каюты. Там серебрился призрак — стройный юноша, явно не северянин, но и не с юга. Тонкокостный, миловидный, в нем было даже больше девичьего, чем мужского. Он медленно выступил вперёд. Фьялбъёрн краем глаза следил за ворлоком — тот словно превратился в камень и не отрывался от появившегося юноши. — Арвейд… — снова прошелестел голос. В нём было столько боли и ужаса, что даже драуг вздрогнул. В призрачный шторм приходят только те, кто умер. Что же произошло и зачем ему ворлок? — Мы здесь из-за тебя, — выдохнул второй голос. Возле юноши появился ещё один. Только постарше и пошире в плечах. И ничего девичьего, но во взгляде столько же боли и какая-то холодная мерзкая ненависть. На нём был пояс, матово-поблёскивавший красными медными бляшками. — Фарис, Камаль… Показалось или побелевшие губы Вайде произнесли этих два имени. Он сидел напряжённый, будто не в силах отвести завороженного взгляда. Да будет проклят прах Спокельсе вовеки вечные! Фъялбъёрн обнял его за плечи и притянул к себе. Провёл ладонями по спине, услышал рваный выдох. — Это только призраки, — шепнул на ухо, касаясь его губами. — Здесь… из-за тебя… — По твоей вине… — Зачем ты так сделал? Вайде закрыл глаза и стиснул зубы. Драуг душой и телом чувствовал, что эти слова режут ворлока клинком, но не мог изгнать порождения Спокельсе. Снова огладил напряжённую спину и уложил на постель. Прижался к губам, не давая ни выдохнуть, ни возразить. Ласкал и гладил гибкое тело, заставляя, приказывая расслабиться. И через какое-то время ворлок дрогнул, его руки обвили шею Фьялбъёрна, рот приоткрылся шире, впуская, давая возможность целовать крепче и яростнее. — Не слушай, — выдохнул драуг в раскрасневшиеся губы, провёл по ним языком. — Их нет, ничего нет. Только я и ты. Эта каюта принадлежит только нам. Вайде прижался было ближе, но вдруг чёрные глаза расширились, а лицо стало мертвенно-бледным. Он отпрянул, продолжая смотреть неверящим взглядом. Драуг почувствовал, как по телу ворлока прошла дрожь, будто он увидел что-то ужасное. — Латиф, — то ли вздох, то ли мольба. Фьялбъёрн ничего не понял, но уловил своё отражение в лежавшей рядом книге с зеркальными страницами. Посмотрел внимательнее и… замер. Не одноглазый драуг, а смуглый незнакомец отвечал ему оттуда. Глаза, что чёрные солнца, нос породистый, с горбинкой, черты лица — сокол благородный: и хищный, и красивый. Только есть что-то нехорошее в этой красоте, словно красивая маска прикрывает гнилое нутро. Но… разве может быть оно иным у создания Спокельсе? Фьялбъёрн тряхнул головой, лицо незнакомца осыпалось пеплом в зеркале. И снова: — Это ты виноват… — Зачем повёл нас туда… — Ты же знал! Уже не обвинение — утверждение и почти проклятие. И голос новый, с хрипотцой, но глубокий, страстный — слушать бы и слушать. Только бездонная пугающая чернота глаз ворлока не давала времени на раздумия о призраках. Не теряя времени, Фьялбъёрн сдёрнул широкую ленту, служившую закладкой в зеркальной книге и завязал ею глаза Вайде. — Так будет лучше, — снова шепнул на ухо и погладил по шелковистым прядям, начиная распускать плетение и пропуская их через пальцы. Стянул всю одежду, подгрёб несопротивляющегося ворлока ближе и принялся покрывать поцелуями лицо, что-то неслышно шепчущие губы, оглаживать ладонями, сжимая и нежа. А когда первые стоны заглушили неистовый шёпот призраков, ладони спустились по груди и животу к члену, начиная ласкать и заставлять выгибаться и впиваться ногтями в плечи. Призраки по-прежнему шептали и шипели, но в сузившемся до полынного дурмана, жемчужной белизны кожи и дрожащих стонов “ещё-ещё” мире, не было им места. Ни сейчас, ни потом, когда тяжёло дыша, расслабленный ворлок прижался к Фьялбъёрну. Драуг только укутал его в шкуру и прижал к себе покрепче, мягко поглаживая по волосам. Некоторое время он лежал не шевелясь и прислушиваясь. Но призраков больше не было. Их место — горе и одиночество, чувство вины — их хлеб. Здесь же им дорогу закрыли. — Доброй ночи, Вайде, — шепнул он и поцеловал в висок. Потом осторожно потянул ленту и снял с его с глаз. Провёл по тёмному шёлку волос, наслаждаясь и едва не жмурясь от удовольствия. Коснулся губами лба и улыбнулся, услышав тихий выдох. — Пусть твои сны будут спокойными. Снова ударил гром, но Фьялбъёрн знал, что призраки больше не вернутся.Глава третья "Ворлок с небес"
15 ноября 2015 г. в 14:52
Рассвет ещё не тронул неба золотисто-розовыми лучами, а Фьялбъёрн выбрался из постели. Хоть делать этого совершенно не хотелось. Здесь было тепло и сладко, горячий и расслабленный ворлок спокойно спал, видимо, не одобряя ранних побудок.
Фьялбъёрн довольно ухмыльнулся и посмотрел на него повнимательнее. За ночь утомился, так что пусть набирается сил, сон — лучший лекарь. Имя у него, кстати, необычное для наших мест. Арвейд. Нет, это слишком как-то. Хоть на приём к дроттену иди. Лучше уж… Вайде. Намного. Со старованханенского переводится, как «взвешенный». А звучит — ветром и волной слух ласкает. Чего только не выловишь в море! И красив, маргюгров сын! Остаться или уйти, спрашивал. Нет уж, с «Гордого Линорма» так просто не уходят. И хоть это было не совсем правильно, но гостя отпускать Фьялбъёрн не собирался.
Драуг нахмурился, вспомнив, куда они идут. Эх, подальше бы от проклятых берегов потерявшего разум веденхальтии. Только спорить с Гунфридром сейчас не время. Наклонившись и подхватив штаны, он не удержался и провёл пальцами по рассыпавшимся по подушке чёрным волосам. Коса, конечно, хорошо. Но так смотришь — и хочется прикоснуться. А то и вовсе запустить пальцы в шёлк прядей и сжать. Моё. Никому не отдам. Только пусть не ждёт, что ремешок ему дам.
Вайде тихо вздохнул во сне и перевернулся на другой бок. Фьялбъёрн успел мельком заметить улыбку на его губах. Отогнав желание всё бросить и снова забраться в постель к нему для вполне определённых целей, он быстро натянул штаны и выскользнул из каюты. Пусть отсыпается. Неведомо, что будет впереди.
Предрассветный ветер взбодрил, ласково потрепал по волосам, шепнул, что рад видеть. Фьялбъёрн довольно потянулся — по телу пробежала приятная дрожь. Мышцы были наполнены силой, казалось, можно прыгнуть за борт и легко побежать по волнам под хохот плещущих волн. Находиться в каюте, где собрана жизнь для всего корабля, да ещё и с живым человеком — всегда приятно.
На палубе появился Лирак. Отчаянно заспанный, на ходу заправлявший одежду и что-то ворчавший про неугомонных хавфруа.
— Что случилось? Идём ко дну? Или гребцы побросали свои вёсла? — произнёс он, едва сдерживая зевок.
Фьялбъёрн повёл плечами, наслаждаясь чувством щекочущей силы, и сложил руки на груди. Солнечные лучи уже робко касались неба, ещё немного и их свет плеснёт прямо в Гунрифдровы воды, озаряя всё вокруг.
— Чем ты недоволен? Какая хавфруа спать не давала?
— Супруга приплывала, — буркнул он. Потом закутался в плащ, бросил быстрый взгляд на каюту, потом на своего ярла. — И как же наш… улов?
Фьялбъёрн хмыкнул. Интересно, что было бы, услышь Вайде такую характеристику? Вероятно, одной ленточкой не обошлись.
— Богатый, — кивнул он. — Редкий. Только ещё не совсем ясно, откуда взялся.
— Скрытный, — определил Лирак.
— Наш ярл умеет раскрывать, ага, — донёсся голос Халарна — матроса-верзилы, старательно надраивающего палубу.
— Уметь — это правильно, — важно согласился Лирак.
— Маргюгровы языки, — бросил Фьялбъёрн. — Займитесь работой. День предстоит тяжёлый.
Он отошёл от моряков, продолживших бурно обсуждать достоинства вчерашнего улова. Уперев руки в бока, драуг остановился возле борта и, прищурившись, всматривался вдаль. Раз Вессе нагло смог заявиться на корабль, значит, легко с ним не будет. Уронив сквозь зубы какое-то проклятие, Фьялбъёрн глянул в небо. Бездонное, бескрайнее. А вот у моря есть и дно, и берега. И нет перед ним страха, потому что ничего плохого из моря прийти не может. А небо — оно неверное, непостоянное, как лазурь в глазах хавфруа, — тут тебе ласка и нежность, а тут раз — только гром и молнии. И подарочки у неба соответствующие. Ворлок не иначе же оттуда пришёл! Хоть и говорит, что не с неба упал.
На губах мимо воли снова появилась улыбка. Падать ему теперь в другом месте — на застеленную шкурой постель у очага. Хотя бы до тех пор, пока сам не захочет уйти. А захочет…
Сверху донёсся заливистый клич — смех да свист ветра. Серебряная искра вспыхнула на фоне сереющего полотна небес и понеслась к Фьялбъёрну. Через несколько мгновений белоснежные крылья с мягким шелестом сложились за спиной, а перед мёртвым ярлом, сияя чешуёй серебряного доспеха, гордо стояла валкара. В серых глазах скользила надменность, но на губах была дружелюбная улыбка. Русая коса отливала золотом спелой пшеницы, на поясе висело множество ключей и короткий меч. Такой была Астрид — ключница небесных дверей, правая рука Эльдрун — предводительницы валкар. В руках Астрид держала причудливый сосуд, походивший на стеклянную узкую бутыль.
— Бескрайних просторов, ярл Фьялбъёрн, — произнесла она приятным хриплым голосом. — Пусть не знает бед твой “Гордый линорм”.
— И тебе чистого неба, Астрид Ключница, — улыбнулся уголками губ он. — Что привело тебя к нам в столь ранний час?
— Гунфридр, — хмыкнула она. — Старик видит всё. Вот и сказал разузнать, что за дар неба оказался у тебя на корабле.
Фьялбъёрн нахмурился. Уж чего-чего, а показывать, или, не приведи северные боги, делиться, он не собирался.
— Что упало, то пропало, — буркнул он. — Знаешь, Астрид, сказ о Маргюгровой пучине?
Валкара не изменилась в лице, но в глазах зажглись лукавые огоньки. То ли ожидала, что ярл ничего так просто не даст, то ли была с ним согласна.
— Где пропадают драккары, а души моряков плавают на поверхности на гребнях волн? Только никто их не может отыскать?
— Угу, — кивнул Фьялбъёрн, сцепив руки за спиной и подходя к борту. — Вот, считай, “Гордый линорм” и есть та пучина. К тому же, — он посмотрел на валкару, — коль вам там на небе что-то сильно нужно — нечего вниз кидать.
Астрид тихо рассмеялась:
— И как тебя только Гунфридр терпит?
— Как надо, так и терпит, — буркнул Фьялбъёрн, вглядываясь во что-то блеснувшее среди ключей на поясе валкары.
— Не наших это рук дело, — покачала головой Астрид, — не наша и вина.
Не обратив внимания на хмыканье мёртвого ярла, она протянула ему сосуд. Фьялбъёрн возражать не стал, лишь внимательно осмотрел подарок.
— Что это?
— Гунфридр велел передать это морскому народу. “Гордый линорм” иначе не пройдёт к обители Вессе.
Фьялбъёрн внимательно смотрел на пояс валкары, обдумывая сказанное:
— Наш владыка ещё никак не угомонился иметь дело с этими прохвостами?
Ему это откровенно не нравилось, но против Гунфридра не попрёшь. Если надо, значит, надо. Морской народ гостеприимен, но больно уж скользкий и приставучий.
Астрид пожала плечами:
— У него спроси. Но Эльдрун дала задание нагнать вас и отдать. Остальное — не ко мне.
Она расправила крылья, но Фьялбъёрн шагнул и коснулся её руки. Астрид неудомённо воззрилась на него.
— Погоди, дочь ветра. — Пальцы драуга скользнули к связке ключей и достали из-под них гребешок удивительной работы. — Продай мне это.
Гребень был вырезан из кости морского змея, покрыт золотом и серебром, украшен чёрным жемчугом и кусочками матово-белых бромдов.
— Зачем тебе? — нахмурилась она. — Это подарок мне принесли вихри — Вирвельвиновы дети. У людей таких не сыскать.
— Знаю, — кивнул Фьялбъёрн. — Поэтому и прошу. Возьмёшь из моей сокровищницы, что захочешь.
Астрид открыла было рот, чтобы возразить и замерла, так как послышалось хлопанье двери, что вела в каюту. Он аккуратно подцепил гребешок и, сняв его с пояса валкары, опустил в карман, слыша каждый шаг своего ворлока.
Та было нахмурилась, но Фьялбъёрн приложил палец к губам. А потом довольно резко развернулся и произнёс:
— Это наша небесная гостья — Астрид. Почти такая же, как ты.
Вайде скривился так, будто Тоопи накормил его своим наилюбимейшим блюдом из морских водорослей. Кстати, неплохо бы, чтобы этот паразит поторопился, живому есть хочется куда чаще, чем раз в сутки.
Тем не менее, ворлок учтиво склонился и поцеловал руку валкары, чем вызвал немалое удивление. Она усмехнулась и кинула шаловливый взгляд на Фьялбъёрна, мол, смотри, как надо с дамами.
— Меня зовут Арвейд Раэн, — мягко произнёс он. — Я — странник и с некоторого времени гость на этом… чудесном корабле.
Фьялбъёрн недовольно поморщился. Началось. Вон как Ключница пялится, того и гляди дырку протрет.
— Эй, Лирак! — вдруг гаркнул он так, что Астрид и Раэн вздрогнули.
— Иду! — донёсся снизу крик, тут же сменившийся топотом. Из трюма поднялся Лирак, бросил взгляд на валкару и гостя, от Фьялбъёрна не ускользнула появившаяся на его губах усмешка.
— Да, мой ярл?
— Разыщи Тоопи — пусть шевелит щупальцами, иначе из кракена он у меня станет каракатицей! И проведи прекрасную дочь ветра к сундукам — она возьмёт, что пожелает.
"А также поскорее проваливает отсюда". Хоть вслух драуг и не сказал, но, казалось, воздух звенел от этой фразы.
Астрид нахмурилась, но не стала говорить, что хозяин корабля невежливая свинья. Гордо вскинула голову и, взяв предложенную Лираком руку, последовала за ним.
Раэн чуть нахмурился, посмотрел на Фьялбъёрна.
— Ты всегда себя так ведёшь?
Драуг пожал плечами, волосы щекотали плечи, а ветер, казалось, нарочно не собирался стихать и оставлять их в покое. Фьялбъёрн подошёл к нему и осмотрел с ног до головы.
Раэн не двинулся с места, но в глазах мелькнуло замешательство. Однако настолько быстро, что можно было и не заметить.
— Выглядишь куда лучше, — довольно произнёс Фьялбъёрн, обойдя вокруг него. Хорошо хоть плащ накинул — нечего по морозу в рубахе и штанах шастать. А волосы снова убрал в широкую косу, только ветер всё равно играл короткими прядями, что так и хотелось протянуть руку и пригладить их.
Фьялбъёрн склонился к плечу Раэна и вдохнул свежий запах полыни. Вот так закроешь глаза — будто и не плещет рядом бездонное море. И голова идёт кругом от дурманящей нотки мускуса. Или как его там? Пахнет так от купцов с востока и юга, вечно возивших какие-то диковинки.
Раэн чуть повернул голову:
— Я не съедобный, — бросил лениво. — Принюхиваться и облизываться не стоит.
— Действительно, — довольно ухмыльнулся Фьялбъёрн, выпрямляясь и глядя прямо в чёрные глаза, — зачем есть, если с тобой можно делать куда более занятные вещи?
Лицо ворлока осталось невозмутимым, однако не ускользнул нехороший прищур. Но миг — на красиво очерченных губах расцвела улыбка — Весенняя красавица и та обзавидуется.
— Хороший у тебя корабль, ярл, — голосом можно было порезаться, — раз на нем ничего и делать не надо, кроме занятных вещей. А с кем же до меня…
Фьялбъёрн нахмурился. Воспоминания заставили заныть давно мёртвое сердце. Хмуро свёл брови, недобро глянул на по-прежнему улыбавшегося ворлока.
— Иди в каюту. А то завтрак остынет, — резко сказал, взял дар валкары и развернулся на каблуках, направляясь к носу корабля.
Видимо, ворлок понял, что лучше не спорить, так как никакого ответа не последовало. Однако напряжённую тишину развеяли хриплые напевы шествовавшего к каюте Тоопи с громадным подносом в руках:
— Привечала кракена
Девица с Ванахена.
Кракен отбыл за моря,
Но с девицей был не зря:
За столом теперь сидят
Сорок восемь кракенят!
Драуг все же не удержался и бросил взгляд через плечо. Ворлок застыл каменным изваянием, уставившись на кока. Нет, не то, чтобы был поражён до глубины души, но человек с щупальцами ему явно ещё не приносил еды.