***
Остатки мятежа затерялись в толпе. Инквизитор Балик тщетно искал причастности к ним кого-нибудь из высокопоставленных, а проще сказать, причастности ба Кабет к заговору. Но, говоря откровенно, и сам этот факт уже утратил свою остроту. За короткий срок события сменялись столь стремительно, что мятеж и дело об избранных начинали казаться далеким прошлым. Чутье Балика подсказывало ему, что все так просто не утряслось и еще даст о себе знать. Неизвестно как, но даст. Однако сейчас инквизитору пришлось отступить. Тем более, что его с утра озадачил весьма странный визит самой верховной жрицы. Ему тоже показалось, что она немного не в себе. Сомнений не было: лорд Рам действительно пропал, и его мать на грани нервного срыва. Правда, Балик отметил у себя странное впечатление — вместо материнского горя много переходящей в отчаяние досады. Верховная жрица ни много ни мало требовала выяснить, вернее, доказать, что к исчезновению или смерти её сына причастны царевна Кама и советник Кут. Покинув свои апартаменты, Балик прогулялся по дворцовой площади, поболтал со знакомыми торговцами. Он не гнушался таких знакомств, отчасти, потому что не страдал заносчивостью, отчасти, это помогало в его работе. С базара инквизитор двинулся прямо во дворец. - Царевна сейчас у своего отца.- сообщил Балику Эфред, дежурившая в покоях царевны Камы.- Прикажете доложить о вашем визите? - Нет, командир,- покачал головой Балик.- Честно сказать, я хотел бы поговорить с вами. Эфред нахмурилась, потом подалась немного вперед и тихо сказала: - Это хорошо. Потому что у меня тоже есть дело, не дающее мне покоя. И я не знаю, кому следует доверить его. Инквизитор насторожился и удивился. - Это касается исчезновения лорда Рама?- спросил он тихо. - И да, и нет.- уклончиво сказала командир Эфред. Инквизитор кивнул и запер дверь, осмотрелся. - Здесь никто не услышит нас.- успокоила его командир амазонок, но Балик знал, что глухих зон во дворце меньше, чем кажется. Поэтому понизил голос и подошел поближе. - Относительно исчезновения лорда Рама я уже подробно доложила все, что мне известно.- сказала Эфред. Нашелся свидетель, который видел, как он бросился в лес вслед за каким-то вражеским воином, пытавшимся сбежать. - Если он погиб, сражаясь, то куда же подевалось его тело?- задумчиво пробормотал Балик.- Впрочем, эта загадка скорее для следопыта, чем для инквизитора. - Но вам приходится проводить расследование, коли верховная жрица бросила обвинение в адрес мой и, что вовсе безумие, царевны.- сдерживая возмущение, закончила Эфред. Балик наклонил голову, признавая её правоту. - Отказать в проведении расследования я не мог.- сказал он, будто невольно оправдываясь.- Тем более, что установить истину всё-таки необходимо. И не только про исчезновение лорда Рама. С другой стороны, он может вести свою игру. Тот, кого зовут Дином тоже исчез. -Есть кое-что непонятное.- продолжала амазонка.- Вы слыхали, должно быть, о человеке, известном как Охотник Сехх. Балик вздрогнул, пытливо всматриваясь в лицо Эфред. - Этот человек, похоже, был дружен с лордом Рамом. И пал в том бою, но не от руки врагов. - Вот как?- пробормотал Балик, задумчиво почесывая подбородок. - Стрела прилетела с тыла. Там не было и не могло быть ни единого вражеского стрелка. Да выстрел был только один. И стрела отравлена. Это была стрела для Сехха. Вот что нашла моя подчиненная Мон, когда мы прочесывали окрестности в поисках лорда Рама. Эфред протянула инквизитору маленький пузырек. Сомнений не было. В таких пузырьках обыкновенно хранили косметические снадобья знатные женщины Ак-Барры. - Проверьте, что в нем было.- посоветовала Эфред.- Хоть я убеждена — там был яд, убивший Охотника Сехха. Инквизитор внимательно рассматривал пузырек. Потом осторожно понюхал его и резко отдернул. Да, этот запах ему без всякой проверки знаком. Командир амазонок права. - Кто же мог убить его и почему?- спросил он Эфред, опять взглянув в её серьезное честное лицо. - Этого-то я и не знаю.- призналась она, понижая голос еще больше.- Вам известно, кого можно подозревать в таких делах, но ведь Сехх, кажется, был другом лорду Раму. Впрочем, человек этот остается тайной для меня. Его тело забрали после битвы служители Оракула. Может, вы, инквизитор, знаете об этом больше. Я же рассказала всё, что видела своими глазами. Инквизитор кашлянул. Он обдумывал полученные сведения, пытаясь не показывать, насколько они его заинтриговали и обеспокоили. - Я попрошу вас, командир, как можно меньше распространяться об этом странном деле.- попросил он.- Вас и ваших подчиненных. Если я захочу узнать еще что-нибудь, я найду вас. Амазонка вытянулась в знак повиновения и стукнула о пол алебардой.***
Командующий Джулак лично проверял караулы. Хотя опасность нападения на город миновала, но ответственность командующего требовала удостовериться в этом целиком и полностью. Город медленно возвращался к нормальной жизни, и с завтрашнего дня, так рассудил Джулак, можно будет снимать усиленные посты, дать солдатам и стражникам немного вздохнуть. Около основных ворот стояли хорошо знакомые ему солдаты, одни из самых надежных, кого знал командующий. - Какие новости?- спросил он, ответив на обычное приветствие. - Всё спокойно.- отрапортовал начальник караула, и словно в насмешку над его словами с той стороны ворот послышались раздраженная ругань и визгливые крики. Джулак немедленно толкнул ворота и вышел разобраться, кто нарушает спокойствие города. Он увидел стражника, древком алебарды отгонявшего прочь маленького черного человечка, ростом не выше семилетнего ребенка. Но лицо коротышки ясно говорило, что детский возраст он давно уж перерос. - Иди отсюда!- кричал стражник.- Пока я не пнул тебя! - Я требую начальника! Где твой начальник?- визжал коротышка, ловко отскакивая от ударов древком. - В чем дело?- строго спросил Джулак, и стражник сразу прекратил военные действия, вытянувшись по струнке. - У меня важное дело! Мы хотим видеть царя...- приплясывая, начал тарахтеть лилипут, но стражник грубо его оборвал: - Помолчи ты!- и опять обернулся к командующему.- Этот вот мелкий плут — Букашка. Так его все называют. А дружок его — Наперсток. Их подвергли изгнанию из города за то, что воровали у торговцев на базаре. А они хотят пробраться обратно. Важное дело придумали! - Какое дело?- спросил Джулак, обращаясь к коротышке, и, делая знак стражнику молчать. Букашка смотрел на Джулака, смешно задрав голову, но с загадочным и деловым видом. - Мы с Наперстком нашли. И Наперсток говорит, что это стоит дорого. Мы много не попросим. Но наградить нас всё-таки должны. Он шмыгнул носом уже жалобно, давая понять, что жизнь несправедлива к нему с приятелем. - И что же вы нашли?- спросил Джулак с сомнением. Букашка загадочно прищурился: - Может что-то, а может еще кого-то? - Так что-то или кого-то?- начиная жалеть, что ввязался в этот разговор, раздраженно спросил Джулак.- Если ты вздумал шутить — заработаешь хорошую розгу. - Мы не знаем — живое оно ли нет.- вздохнул коротышка. - И где же ваше живое-неживое?- чувствуя, что за его спиной стражники подсмеиваются, устало спросил Джулак. Коротышка обернулся, вложил палец в рот и свистнул. Из зарослей появился второй такой же маленький человечек, волоча какую-то явно непосильную ему одному ношу. Желая скорее с этим кончить, Джулак решительно двинулся к зарослям, из которых пыхтевший Наперсток пытался вытащить самодельную волокушу. - Мы шли днем и ночью. Ободрали все ноги и руки в лесных зарослях.- бежал следом за Джулаком Букашка, описывая перенесенные лишения и страдания. Едва Джулак увидел, что же такое лилипуты чудом доволокли до городских стен, как замахал руками наблюдавшим всю комедию стражникам. - Ко мне немедленно!- крикнул он в сильном волнении. А Букашка с Наперстком шепотом обсуждали, какую награду должны получить, если находка их окажется живой, и если неживой.***
На два-три мгновения к нему почти вернулось сознание, веки дрогнули и чуть приподнялись над тусклыми глазами; что-то очень знакомое вихрем пронеслось в голове, а в теле разлился умиротворенный покой узнавания, то бессознательное ощущение, которое испытывает человек, очутившись в знакомой обстановке. Боли он почти не чувствовал, просто ничего, совсем ничего ему не хотелось, разве что… разве что выспаться… И легко, с удовольствием опять нырнул в забытье. В коридоре, не сговариваясь, зачем-то столпились все – царь, с ним и царевна, верховный советник Кут и церемонимейстер, и даже инквизитор Балик. А у постели раненого вовсю священнодействовали Сенмеркар и Андамон. Сенмеркар только вышел, как в него вцепилась верховная жрица, пронзая его своими обведенными тушью глазами. - Что с лордом Рамом? Говори немедля! Сенмеркар был уязвлен тем, что помимо него позвали Андамона и послали за Агнодой, и это проскользнуло в тоне его голоса, хотя он ответил учтиво: - Его раны не опасны для жизни, но они воспалились. К тому же лорд Рам потерял слишком много крови. Не буду скрывать: он плох. Если до утра мы преодолеем кризис, то сможем надеяться. Главный лекарь говорил тоном, каким обычно утешают родственников, если надежды нет или она ничтожно мала. Собственно, Сенмеркар был честен — он не думал, что лорда Рама удастся спасти. Ба Кабет подалась вперед. Её глаза так и просверливали в главном лекаре две дымящиеся дырки. - Сенмеркар,- глухо и внятно проговорила верховная жрица.- тебе важно понимать, что жизнь лорда Рама – это и твоя жизнь тоже. Мой сын не отправится по реке богов в одиночку. - Я полагаю,- изменившимся голосом пискнул Сенмеркар.- следует дать лорду Раму двойную порцию священного масла. Это непременно придаст ему сил. Ба Кабет стремительно широкими шагами лично понеслась в кладовую храма, и в комнатке, где сидел служитель, ведущий учет при складе, натолкнулась на ба Амона. Тот как-то подозрительно засуетился, едва она вошла, и побледнел. -Ба Кабет!- воскликнул он дрожащим голосом.- Что случилось? - Моему сыну необходима порция священного масла!- отрубила верховная жрица, направляясь в кладовую. Ба Амон, выскочил из-за столика, за которым сидел, и бросился наперерез с такой нежданной быстротой, что проскользнул перед ней уже в дверях. - Я сейчас же принесу самого лучшего!- услужливо пообещал он, втиснувшись задним ходом в кладовую. Такое поведение озадачило и насторожило ба Кабет. «Что значит «лучшего»?- мелькнула мысль.- Священное масло – есть священное масло. Оно одинаково целебно и не делится на сорта». Но ба Амон уже выскочил обратно, протягивая бутылочку из темного толстого стекла, и подобострастно заглядывал в лицо начальницы. Голова ба Кабет в данный момент была занята другим, она выкинула из неё Амона с его странностями, и со всех ног припустившись в покои лежавшего при смерти сына.***
Итак, жизнь лорда Рама предоставлена мастерству лекарей и воле богов, но инквизитор Балик не расслаблялся и заканчивал расследование. В дворцовой кухне он проводил допрос двух лилипутов, которые сидели за столом (им пришлось подложить кое-что, чтоб дотягивались до стола локтями) и уплетали фрукты, лепешки и еще кое-какую снедь, лежавшую перед ними. Работники кухни горели любопытством, но инквизитор выпроводил всех посторонних к их большому огорчению. - А теперь рассказывайте, да не вздумайте привирать,- нарочно сурово обратился он к двум невеликого роста героям, усаживаясь напротив.- Знаете, кто я такой? - Кто ж не знает инквизитора?- ответил Букашка. Наперсток только промычал нечто утвердительное набитым ртом. - Мы всё видели своими глазами,- продолжал Букашка с важностью, ясно говорившей, что плут осознает значение их услуги.- И если нам что привиделось обоим сразу, так значит то было наваждение. И нашей вины в том нет. А нам незачем придумывать что-то еще. - Хорошо, хорошо,- перебил их Балик.- Что ж вы видели? - Мы собирали моллюсков себе на обед или на ужин, как придется.- начал Букашка, запихивая кусок лепешки в рот.- А тут эти двое и показались на вершине. Они стали драться. Ох, в жизни я не видал такой драки. А потом оба полетели с обрыва вниз. Ну, мы и побежали с Наперстком глянуть, чего и как. - И не испугались?- поинтересовался Балик, окидывая взглядом лилипутов. - Чего бояться?- удивился коротышка и облизал пальцы.- Когда кто-то падает со скалы, хоть бы и лев, то чем больше высота, тем меньше страх, у того, кто внизу. Балик ухмыльнулся. Плутишка был явно не глуп, и язык у него подвешен. - Подбежали мы, нашли двоих. Тут Наперсток и говорит мне, что этот, кого мы притащили сегодня, что он — сын самой верховной жрицы, сестры царя. Наперсток лучше знает, он раньше около дворца… часто бывал. Инквизитор догадался, по каким причинам второй плут околачивался вблизи дворца, но сделал вид, что не придает этому значения. Спросил о другом: - А что второй? Кто он? - Верзила какой-то. В доспехах и шлеме. - Почему ж его не притащили? Букашка посмотрел на Балика так, что инквизитор смутился, сознав глупость своего вопроса. - Что ж, понимаю,- поправился Балик.- что и один был для вас тяжел. И больше никого не видели вы там? - Никого.- уверенно сказал Букашка.- Только двое нас и двое их. И не будь там нас, река богов поглотила бы двоих, а не одного. Мы с Наперстком бросили наш обед. Мы не ели и не спали, пока тащили его сюда.- осоловелые от сытости и усталости глаза лилипутов подтверждали эти слова. -Ведь верховная жрица вознаградит нас? Инквизитор неопределенно повел плечом. - Если сын её останется жив, то возможно. А если нет… Если нет, может и на вас обрушить гнев. Его слова явно обеспокоили коротышек. Они переглянулись, подавая друг другу какие-то условные знаки, понятные, очевидно, только им. - А мы с Наперстком готовы поступить на службу к вам, инквизитор,- вдруг озвучил речистый Букашка неожиданное предложение. Балик даже рассмеялся. - Мы можем быть полезны.- не смутился Букашка.- И платы большой не запросим. Только, если что, не дайте в обиду верховной жрице. - Я подумаю.- усмехнулся Балик.- А от награды вас тоже защитить, если что? - Нет, награду мы уж каким-нибудь примем с покорностью.- невозмутимо сказал Букашка и зевнул. Распорядившись устроить двух лилипутов на отдых и на всякий случай приставить к ним охрану, инквизитор Балик отправился прямо к царевне. - Рад сообщить, ваше высочество, что обвинения верховной жрицы официально опровергнуты.- сказал он, поклонившись. С Камой в покоях был и советник Кут. Он заметил: - Этим обвинениям с самого начала нельзя было верить. - Разумеется.- согласился Балик.- Но теперь у нас есть неопровержимые доказательства против любых нападок. - А что по моему вопросу?- спросила Кама, похоже, почти не обрадованная известиями. Балик вздохнул. - Тут я могу сказать лишь то, что лорд Рам никак не может быть причастным к исчезновению того, кого звали Дином. - А ба Кабет?- царевна в упор глянула на Балика, и он выдержал этот полный тоски взгляд. - Ба Кабет имела возможность, но следов и улик у нас нет.- признал он.***
Сенмеркар смертельно боялся. Он боялся гнева и мести верховной жрицы, боялся дать маху и опозориться на фоне двух лишенных права врачевательства лекарей, чье присутствие его порядком нервировало. Эти двое не были его помощниками, командовать ими он не мог. Но они давали раненому надежду, в то время как он – главный лекарь при храме Усет, не находил для неё веских оснований. Стало быть, и для себя самого тоже. Не то чтоб совсем Сенмеркар не переживал за пациента, но все же страх за собственную судьбу пересиливал. Места себе не находя от страха, главный лекарь ухитрился все-таки задремать, посвистывая носом. Бело-голубой шлем съехал ему на лоб. Ни Андамон, ни Агнода и не подумали его будить, посменно дежуря у постели раненого. Среди ночи Сенмеркар очнулся, разбуженный звуками и движением в комнате. Лекарь сел, резко выпрямляясь до хруста костей, захлопал глазами, ртом вдыхая пахнущий лекарствами воздух. Неужто заснул? О, боги! Он увидел Агноду, наклонившегося над раненым. Старик бережно промокал лицо Рама белой тряпицей, тихо бормоча себе под нос. Сенмеркар вскочил на ноги и подбежал к постели пациента. - Что?- выдохнул он единственное, на что хватало ему духу. Агнода на мгновение поднял сосредоточенное лицо на главного лекаря. - Лихорадка.- коротко пояснил и снова принялся промокать выступающий на лбу раненого пот. Сенмеркар с замиранием сердца всматривался в бледное лицо лорда Рама. Сомнений нет, в теле происходит решающая схватка между жизнью и смертью. Под глазами еще темнее обозначились круги, дыхание прерывистое, всхлипывающее, тело сотрясает дрожь, с губ срывается неразборчивое бормотание. - Мой брат уже пошел за снадобьем.- молвил Агнода. Сенмеркар хмурился, кусал губы, соображая, какие средства должно применить. - Необходимо дать ему еще священного масла!- вынес он и свое решение. - И это не помешает.- кивнул седой курчавой головой Агнода и ласково забормотал, обращаясь к мечущемуся в лихорадке.- Даже не думай, лорд Рам. Я вытащил из реки богов мою Лэллэ, и тебе не позволю нырнуть туда. Андамон со снадобьем явился сразу же, как только Сенмеркару удалось влить остатки масла из бутылочки в приоткрытый рот метавшегося в жару пациента. Это было непросто, ведь руки главного лекаря дрожали, как у горького пьяницы. - Ты положил туда порошок, о котором я говорил тебе?- спросил ворчливо Агнода у брата, когда тот подошел к постели раненого. - Положил, положил,- таким же тоном ответил Андамон. - О, только не сделайте хуже!- взмолился Сенмеркар, прижимая пустую бутылочку из-под масла к груди. - Не волнуйся, главный лекарь. Вода реки богов и так плещется ему до подбородка. Куда уж хуже? - «успокоил» Андамон. Под ложечкой у Сенмеркара тяжело заныло, поскольку главный лекарь и сам видел состояние пациента. Ему чудилось, что его уже ведут на смерть от стрелы по приказу верховной жрицы. Он пошел к своему креслу, упал на него и, что спал, что не спал, мучился от страха и дурных предчувствий до самого утра, пока Агнода и Андамон глаз не спускали с Рама. Утро после бессонной ночи три врачевателя встречали с красными глазами, опухшими веками, тяжестью в голове и тревожном ожидании. Сгрудившись у постели больного, позабыв о разногласиях и распрях, все трое поочередно его осмотрели. Дыхание его стало ровнее, жар спал, бледность уже не была столь мертвенной. Он крепко спал. И три лекаря, переполненные различными чувствами, синхронно вздохнули. - Вы с братом можете позволить себе отдых.- от облегчения в Сенмеркаре проснулось чувство солидарности и благодарности.- Я подежурю у постели больного. - Отдых нам нужен.- сознался Андамон крепко зажмуривая и открывая сонные глаза.- Что скажешь, Агнода? - Согласен с тобой, хоть такое и бывает не часто.- ответил его близнец. И два лекаря без лицензии удалились в другой конец комнаты, где могли сесть в мягкие кресла и соснуть часок-другой. А Сенмеркар, которого перестал мучить страх за собственную жизнь, взял себя в руки и прекрасно справлялся с ролью дежурной сиделки.***
Две подруги спозаранку уже были вдвоём. Им не дано было знать, чем обернутся смерть или выздоровление сына верховной жрицы, потому обе испытали не радость, узнав, что жизнь лорда Рама вне опасности, скорее то было облегчение. Как бы там ни было, Кама никому и никогда не желала зла. Но её сердце сейчас переполняли мысли и тревоги далекие от происходивших рядом событий. Верная Брийя ни на шаг не отходила от царевны и твердила, что им надо держаться и надеяться на милость богов. Но Кама предавалась тихой печали. - В прошлом была радость,- сказала она.- В будущем я её не вижу. Во всяком случае, для себя. Брийя вздыхала, чувствуя чуть ли не вину за собственное личное счастье. Ведь Табо был рядом с ней. Хотя иногда сердце переписчицы сжималось от тяжкого предчувствия. Она боялась, что верховная жрица непременно погубит её любимого Табо, если уже погубила того, кого называли Дином. В такие минуты она мысленно умоляла богов, чтобы подозрения Камы о руке ба Кабет в исчезновении Дина и Нины не оправдались. Словно отвечая её мыслям, царевна вдруг с болью созналась: - Я не уверена, что ба Кабет причастна к смерти Дина. Возможно, он и Нина просто ушли сами. Не захотели принимать помощи от меня. Разве я настолько не заслужила доверия, что он сомневался в моей искренности? Рука Брийи ласково обняла пригорюнившуюся Каму за плечи. - Не казни себя. Ты нужна народу, городу, твоему отцу.- и добавила:- Теперь верховной жрице придется просить прощения за свои нелепые подозрения. Этими словами, видимо, хотела ободрить Каму, но та просто не обратила на них внимания. Подозрения верховной жрицы её не трогали.***
Пока подданные шептались о последних новостях и гадали, чего теперь им ждать, царь Нерада, поговорив с Сенмеркаром и ба Кабет, потом с советником Кутом, не желая тревожить царевну Каму, попросил главного церемониймейстера объявить всем советникам, чтобы назавтра они были готовы к заседанию. Надлежало немедленно вызвать тех из них, кто выехал за пределы города оценивать ущерб в своих разоренных поместьях. Царь особо сделал ударение на том, что заседание будет очень и очень важным. Церемониймейстер поклонился и удалился, шлепая мягкими башмаками. Нерада выглядел очень плохо. А чувствовал себя ещё хуже. Он за ночь еле-еле задремал дважды. Его, человека более всего боявшегося проблем или сложных вопросов, теперь просто разрывало на части от количества этих самых проблем и вопросов. Как было бы хорошо, если бы все решилось сразу! Если бы Кама с самого начала благоволила Раму. Если бы тот, кого называют Дином, оказался избранным. Если бы … Нерада знал, что его устроит любой вариант, лишь бы только избавил его от необходимости все время думать, думать и при этом постоянно рисковать принять ошибочное решение. Царь это всё прекрасно понимал, и его охватывал стыд за собственную слабость. А ведь завтра на совете опять поднимется буря. Опять он окажется меж двух огней. Кама никак не смирится с гибелью того, кто звался Дином. А ба Кабет непременно будет настаивать на признании чужеземцев самозванцами и восстановлении статуса кво до их появления. Царь вертелся с боку на бок, шумно и горестно вздыхал. Как тяжело это все! Как утомительно! Нисколько не веселее провела эти ночь и день царевна. Няня с трудом уговорила её подкрепиться хоть чем-нибудь: грустные мысли заслонили даже чувство голода. Когда Брийя в очередной раз просочилась в покои с новостями, то её глаза походили на глаза загнанной охотниками лани. - На завтра назначено заседание совета!- сообщила она взволнованно.- Нам с Табо приказано там быть. И тебе тоже. Кама посмотрела на испуганное лицо подруги с тревогой. - Нет, я не знаю причину.- покачала та головой.- Но, думаю, будет что-то важное, что всех нас коснется. На лице у переписчицы отразилась тоска. Брийю не покидало предчувствие какой-то катастрофы с момента случайного столкновения в коридоре с верховной жрицей. Взгляд Кабет был взглядом Медузы Горгоны, когда, проходя мимо, она впилась им в девушку, прижавшуюся к стене. - Что ж, если наше присутствие обязательно, то мы придем туда.- безучастным голосом сказала Кама. Она пыталась держать себя в руках, не дать горю раздавить себя. Взглянув на приунывшую подругу, царевна захотела поблагодарить её и ободрить. - Тебе следует отдохнуть.- мягко обратилась она к переписчице.- Силы нам всем еще понадобятся. А ты, Брийя, целыми днями возишься со мной. На тебе и лица нет. Ступай, не беспокойся обо мне. - Да пребудет Осирис с тобой, Кама,- всхлипнула Брийя, обнимая подругу.- ты нужна городу! Но я боюсь, боюсь… Так и не сказав, чего же она боится, Брийя покинула покои царевны, чтоб не растравлять её горе своими страхами. Переписчица никак не мог вытеснить из памяти взгляд верховной жрицы и ухмылявшуюся рожу Отека, передававшего ей требования обязательно быть на совете. По одной только этой роже можно было предугадать, что ей, Табо, Каме готовится неприятный сюрприз. Она не пожалела ни на секунду ни об одном из своих отчаянных поступков. Она любила Табо, и ради него пошла бы на всё, ради неё он остался в городе. И бояться сейчас Брийя могла лишь за него. Настало время реванша верховной жрицы, тут нет сомнений, как и в том, что ба Кабет не знает пощады к своим недругам.***
Путь к храму Оракула не такой уж близкий, но у Балика в распоряжении были самые резвые верблюды в городе. Он выехал, как только услышал о переломе в состоянии лорда Рама, и теперь его мысли полностью занимала другая загадка. Положение Балика делало его особой привилегированной даже в общении со служителями Оракула, хоть тут его полномочия всё же были ограничены. Оттого Балик рассчитывал не на свою власть, а на свой авторитет и дружеское расположение, которым пользовался в Храме. Мудрая Исат, как и предполагалось, не отказала в аудиенции инквизитору. Даже рада была видеть его. Он ухитрился первым доставить ей последние известия, и цепкий его взор отметил, что хранительница явно испытала радость и облегчение. - Ты доставил добрые новости, Балик.- молвила она с благодарностью.- Но мне кажется, ты не только ради этого хотел увидеть меня? - Твоя прозорливость достойна твоего титула, мудрая Исат.- развел руками Балик.- До меня дошли сведения, которые я не могу для себя истолковать. - Слушаю тебя. Балик старался сохранять на лице выражение спокойной и почтительной благожелательности, но на самом деле пристально вглядывался в хранительницу, замечая каждую черточку, каждый жест, говорящий о подлинных её чувствах. - Речь о человеке, которого я лично никогда не видел, но много слышал о нём. Окрестные племена прозвали его Охотником Сеххом. И этот человек принимал участие в сражении с войском Кадека. - И пал в бою, как герой.- закончила мудрая Исат, ничем не показывая, что это событие лично её как-то особенно взволновало.- Я знаю о нём. Он изгнанник, но сердце, как оказалось, сохранило верность священной Ак-Барре. - Его гибель, согласно моим сведениям, была сопряжена с преступлением. - Чьим?- довольно резко спросила Исат, и Балик отметил это. - Не знаю. Потому и хочу разобраться. От пустячной раны сильные и закаленные мужчины не умирают. А в лесу нашли вот это. Балик показал пузырек, который ему отдала Эфред. - Отравленная стрела в спину. Он мешал кому-то. Исат протянула руку и взяла пузырек из-под яда. На лице у неё не прочесть было удивления, смятения, раздражения. - Охотник Сехх не был гражданином Ак-Барры.- сказала она.- Расследовать его гибель — не входит в твои обязанности, инквизитор. Не утруждай себя. Балик понял, что ему не скажут ничего более. Он перевел разговор на другие волновавшие сейчас город темы и вскоре распрощался. Хранительница знает больше или знает всё. На чьей же она стороне?***
Советники шушукались, ожидая царя, верховную жрицу и ба Амона. Молчал только советник Кут. Подобно изнывающим от дурных предчувствий Табо и Брийе, мудрый старец понимал – ба Кабет рвется обеими руками вцепиться в ускользнувшую было власть. И она полна радужных надежд – это сомнений не вызывало, достаточно глянуть, как блестят её глаза. Царь, верховная жрица со жрецом заняли свои места, тем самым открыв заседание совета. Первым выступил советник Кут, поведавший, как обстоят дела с возвращением города к мирной жизни, укреплением обороны на случай повторного нападения, обеспечением жителей пищей, водой и всем необходимым, каков ущерб хозяйству и т.д.Старый Кут прекрасно знал, как легко впадает в панику и уныние слабохарактерный Нерада, а сейчас это нужно менее всего. - Трудности велики, ваше величество, но у нас есть силы преодолеть их.- закончил советник свой доклад. - Я знаю, что город доверен надежным рукам.- рассеяно ответил царь. - Не уверена, что достаточно надежным.- сразу же перехватила инициативу ба Кабет. - Меня не так давно обвиняли в измене. Измена во дворце, под самым носом царя, действительно свила гнездышко. Она, считай, не слушала Кута, потому что заседание это, созванное по её настоянию, затеяла не ради всеобщих проблем, а с личной целью. Верховная жрица поднялась, тем самым, прося дать ей слово. Нерада кивнул в знак позволения, и советник Кут, еле сдержав тяжкий вздох, опустился на своё место. - Совету да станет известно,- заговорила верховная жрица.- что военные события помешали мне раньше сообщить о фактах, имеющих необычайно важное значение. Фактах, касающихся появления в городе так называемых «акбарри». Кама, Брийя и Табо обменялись полными тревоги и горечи взглядами. А верховная жрица продолжала: - Сейчас совету предстоит выслушать свидетельства, многое объясняющие в том сплетении лжи, глупости и предательства, которым позволили себе задурить головы не только простолюдины, но и люди, чей разум всегда должен оставаться незамутнённым. И мой первый вопрос я хочу адресовать царевне Каме. Кама вздрогнула, так как менее всего ожидала, что от неё верховная жрица потребует свидетельских показаний в свою пользу. - Скажи, царевна Кама,- меж тем невозмутимо начала допрос ба Кабет,- в тот день, когда лорд Рам должен был сразиться с иноземцем на арене, приглашала ли ты своего нареченного разделить с тобой трапезу? Царевна помешкала с ответом. Тут крылась ловушка вне сомнений, однако, Кама не могла разгадать, в чем именно. Да, она звала Рама позавтракать с ней. Кама не собиралась отпираться, но старалась взвешивать каждое своё слово. Ба Кабет удовлетворенно склонила голову и обвела глазами советников, словно призывала их запомнить слова царевны. Мало кто из них понимал, что такого важного прозвучало. А жрица уже подала знак, и стражники впустили в зал человека, который явно неохотно сюда пришел. Кама снова вздрогнула, узнав лекаря Андамона. - Поклянись Осирисом, Андамон,- строго приказала ему жрица,- что ты скажешь совету лишь правду. - Я не буду лгать совету и царю, пусть бы от этого и жизнь моя зависела.- взглянув вокруг себя, и, тут же опустив глаза, отозвался брат Агноды.- Клянусь. - Расскажи о том поручении, что я давала тебе, и о тех выводах, которые ты сделал. Андамон изложил суть дела об отравленных фруктовых лепешках, правда, отдельно оговорился, что ни один лекарь в городе не использует опасный сок цветка Бэст в своих снадобьях. Кама силилась разгадать коварный замысел верховной жрицы и целиком обратила своё внимание на то, что говорил очередной свидетель, человек, которого она не могла подозревать в приверженности ба Кабет. Оттого царевна не заметила, что ладонь Брийи, которую она держала в знак их дружеской солидарности и поддержки, вдруг похолодела, задрожала и выскользнула. - Все вы слышали,- заговорила ба Кабет, отпустив Андамона,- какие признаки отравления цветком Бэст. Они именно те, что называл нам всем Сенмеркар, докладывая о состоянии лорда Рама после поединка с иноземцем. Советники зашевелились, начиная уже понимать, куда клонит верховная жрица. А она, не давая никому опомниться, уже требовала в зал следующего свидетеля. В зал совета вплыло существо, при виде которого сидевшие на нижних скамьях инстинктивно подались назад и подобрали ноги. Нечто скрытое под ворохом обмоток и тряпок, амулетов, бус, сушеных насекомых, костей, рыбьих голов, с копной волос на голове, заплетенных во множество косичек с использованием все тех же амулетов, бус и прочей чепухи, а сверху придавленных чем-то вроде тюрбана. Если бы переписчица Брийя могла, то стала бы белее снега, как царевна сейчас, хотя Кама не знала и знать не могла, чем грозит появление этого существа на заседании совета. Побледнел даже ба Амон и крепче сжал свой жезл. У него из глубины рвался протестующий вопль. Как? Ведьму, подозреваемую в поклонении Сетху, в черной магии и порче, привести в священный зал царского совета? - Зачем потревожили властительницу тьмы?- хрипло проскрипело откуда-то из-под свисающих косм и обрывка ткани, намотанной на тюрбан. - Скажи, о ведьма Силиктур,- обратилась к ней ба Кабет.- Знаешь ли ты кого-нибудь из сидящих тут людей? - Силиктур читает в душах, как в раскрытых свитках.- бесстрастно изрекла ведьма.- и знает Силиктур, что перед ней сидит верховная жрица и верховный жрец, сидит перед ней царь Нерада и советники священного города Ак-Барры. - Знаешь ли ты кого-нибудь из тех, кто сидит на скамьях молчания, стоит на страже?- продолжала допрос ба Кабет. Жуткое существо стало медленно оборачиваться, оглядывая писцов и стражников. По мере того, как та часть головы, где должно было находиться лицо, поворачивалось к ней, Брийя начала сползать со скамьи в обмороке. Табо и Кама не замечали этого, потому что их взгляды приковало к себе это зловещее подобие женщины. - Я знаю вот ту девушку-переписчицу.- прогудел голос ведьмы. Брийя не удержалась, вскрикнула и на миг лишилась чувств, но Табо успел прийти ей на помощь и не дать свалиться со скамейки на пол. - Откуда ты знаешь её?- в полной тишине властно спросила верховная жрица. - В тот день, когда в царском дворце судили двух иноземцев, ввечеру она пришла ко мне и попросила дать средство, о котором она читала в древнем свитке, и которое может сковать тело и душу щупальцами богини Бэст. Этим средством в давнее время лечили вспыльчивость или плохой сон. Городские лекари позабыли о нём. А я владею секретом его изготовления.- гордо закончила Силиктур. Брийя очнулась и затряслась от ужаса. Она понимала, что погибла. Ужас охватил Табо и Каму, еще не осознавших степень вины несчастной переписчицы и грозящую ей кару. Ба Кабет кивнула, и слуга выпроводил ведьму за дверь, советники вздохнули легче. Но сразу же взоры всех устремились на загнанную в угол Брийю. Она еле сдерживала слёзы, глядя в змеиные глаза верховной жрицы. - Итак, совету теперь известно, что неведомая болезнь лорда Рама, приведшая к поражению его в поединке с самозванцем, была подстроена царевной Камой с помощью переписчицы Брийи.- изрекла верховная жрица. Это был удар рискованный, неожиданный, убеждавший, что ба Кабет объявила войну не на жизнь, а на смерть и отступать не будет. Советники вторично испытали шок, в зале поднялся шум. Неслыханное дело и неслыханное обвинение. Кама задохнулась, услышав его. Она еще не до конца вникла в происходящее, не хотела верить, и была готова назвать ложью всё, что тут прозвучало. Но Брийя, запуганная, почти приговоренная Брийя, тут вырвалась из рук, пытавшегося поддерживать её Табо и вскочила на ноги. - Нет! Нет!- воскликнула она.- Клянусь жизнью моей, Кама не виновата! Я всё расскажу, это лишь моё преступление! Не дожидаясь дозволения, Брийя быстро выбежала на середину. В глазах у неё расплывались красными пятнами мантии советников, но она заговорила поспешно, пока её не вздумали перебить или увести, пока не изменили ей силы: - Лишь на мне лежит вина за обман и подлог. Я убедила царевну, что двое иноземцев - избранные. Когда совет назначил поединок, я испугалась, что их ждет смерть, если они всего лишь обычные люди. В день поединка я посоветовала царевне попросить лорда Рама сжалиться над иноземцами, а для этого пригласить его на завтрак. И я добавила зелье ведьмы в любимые лепешки Рама, потому что не верила, что его удастся уговорить. Кама не знала ничего, клянусь! И Брийя закрыла руками лицо. Она стояла на виду у всех – признавшаяся преступница. Признавшаяся в измене! В покушении на жизнь сына верховной жрицы и сестры царя, начальника храмовой стражи! Теперь весь мир словно был по одну сторону пропасти, а она – по другую. - Я думаю, что девушка говорит правду.- изрек кто-то из советников.- Царевна не могла участвовать в подобном подлоге. - Зачем какой-то переписчице затевать игру, которая может изменить судьбу династии?- возразила ба Кабет, хищно глядя на Каму. - Этого не может быть!- воскликнула царевна, сбегая вниз к подруге.- Всё это выдумки верховной жрицы! Брийя, не бери на себя несуществующей вины! - Нет, Кама, прости.- Брийя, ссутулившись, говорила тихо и хрипло, но все умолкли, слушая каждое слово.- Я увидела того, кто зовется Табо, когда его вели в темницу мимо окон дворца. Моё сердце умерло бы вместе с ним. Никто, ни одна душа более не участвовала в моем обмане и не ведала о нем. Покарайте меня, но только даруйте жизнь моему Табо! - Любовь?- бровь ба Кабет иронично приподнялась.- Хотите поверить, что влюбиться в первого встречного довольно, чтоб безродная девчонка взялась за государственный переворот? - Любовь порой толкает и на такие глупости. И на жертвы. – с внезапной печальной твёрдостью заговорил царь.- И тебе это известно, сестра. Мне жаль эту девушку, но в её признании сомнений нет. Слова Нерады, пред советниками обратившемуся к ней не как к верховной жрице, заставили ба Кабет на мгновение измениться в лице, но она быстро собой овладела. - Возможно, рассказу девушки и можно поверить.- отвернувшись, процедила сквозь зубы верховная жрица.- Ради мира и спокойствия Ак-Барры, пожалуй, так даже будет лучше. Стража! Обманщицу и отравительницу бросить в темницу. Не допускать к ней никого! За такое воздается лишь смертью. Верховная жрица с садистским удовольствием глянула на побелевшее лицо царевны и закончила: - Как только мой сын окрепнет достаточно, состоится суд и оглашение приговора. Она повернулась к трону, на котором сидел Нерада потерянный, словно себя чувствовавший виноватым, и поклонилась с чувством исполненного долга. Стражники схватили Брийю, оттолкнув Табо, который пытался пробиться к ней. Кама не в силах сказать что-нибудь или сделать смотрела на торжествующую ба Кабет и на придавленного тяжестью этой истории отца. Ей не приходило в голову, что Брийя и её обманывала, подстраивая удачу иноземцам. Единственное, о чем она могла думать: переписчицу ждет неминуемая казнь. Надежды нет.