Партнеры

Во второй половине ноября первый снег выпал мелкой, колючей крупой и начались холода. Тесс явно мерзла в своей короткой, осенней куртке черного цвета, которую ничуть не красили пришитые абы как крупные заплатки. Часть пути контрабандистка прошла в злом молчании, но когда промозглый ветер в очередной раз пахнул ей в лицо, откинув назад вьющиеся каштановые волосы, она процедила сквозь зубы: — Надеюсь, косоглазый отморозит себе задницу ничуть не меньше нашего. — У него притон совсем рядом, так что маловероятно, — отозвался Джоэл, делая шаг шире, чтобы поравняться с нею. — Досадно, что тут скажешь. Сегодняшний день прошел для них неудачно от начала до конца. Сначала обнаружилась недостача товара, и Джоэлу с Тесс пришлось трясти всех, через чьи руки он прошел, чтобы выяснить, какой именно недоумок решил прикарманить часть себе; потом заартачился их клиент, пожелавший сбить цену, еще и косоглазый посредник опоздал, заставив прождать лишних полтора часа на холоде. Неприятнее всего было на обратном пути обнаружить патрули, во всю прочесывающие площадь к югу от карантинной зоны. Чудом не попавшись на глаза одному из них, партнеры были вынуждены идти в обход. Кого бы там не разыскивали, сцапать лишних нарушителей они не поленились бы. Такая потеря времени в сумме вылилась в то, что они не успевали вернуться назад до наступления комендантского часа. Теперь оставалось или испытать удачу и прокрасться скрытно, или заночевать где-нибудь поближе. — Можем к Корману зайти на огонек, — предложил Джоэл. — Будет мило, если учесть, что ты игнорировал его приглашение последние несколько дней. — Коллективные пьянки — это не моё. — Знал ли мир вообще когда-нибудь веселящуюся версию тебя? — Идем или нет? — проигнорировал шпильку Джоэл. — Идем. Филипп Корман встретил их уже порядком подвыпивший и посему приветливый, в прямом смысле с распростертыми руками. Дом, который он звал своей медвежьей берлогой, состоял из трех, практически пустующих комнат. В одной из них у горящего камина стоял поцарапанный столик на коротеньких ножках. За ним выпивали трое мужчин, усевшись на полу, предварительно подстелив себе что-нибудь потеплее. Филипп каждый год пил за свой второй день рождения, никогда не вспоминая о первом. Тогда же он и рассказывал одну и ту же историю, не зависимо от того, сколько раз ее слышали собеседники. Семнадцатого ноября, в год, когда весь мир полетел к чертям, он умудрился лихо влететь на угнанном пикапе в могучий дуб. Виной аварии был так не вовремя сработавший рефлекс — на шоссе выбежала маленькая девочка, перепачканная кровью и, скорее всего уже со съехавшими набекрень мозгами. Она не мигая смотрела на несущуюся ей навстречу машину, и хотя разум советовал Филиппу просто жать на газ, руки как-то само собой повернули руль в попытке ее объехать. Когда он пришел в себя, то выяснил что от машины целого осталось не больше половины, а его самого пытались достать бегуны и та самая девочка. «Лучше бы я жал тогда на газ, чем бил в последствии ее ножом по лицу». Ему необычайно повезло, что нашлись добрые души, которые подобрали его на том шоссе, своим ходом он далеко не ушел бы. Первую рюмку Филипп всегда выпивал за тех людей, а затем уже начиналась обычная пьянка. Джоэл сразу с ним переговорил на счет ночлега, и, посидев в компании считанные минуты, удалился. Тесс осталась, чтобы погреться у огня, потому что в остальных двух комнатах было не на много теплее, чем на улице. Умостившись на старом, прохудевшем матрасе, Джоэл накрылся сверху курткой и постарался заснуть, не вслушиваясь в болтовню через стену. Не смотря на то, что денек выдался не из легких, сон не шел и ему ничего не оставалось, кроме как просто лежать, таращась в потолок. На улице посвистывал ветер, разговоры не умолкали, а время тянулось совсем неторопливо. Тесс вошла в комнату, и, ступив несколько тихих шагов, остановилась, чтобы сориентироваться в царившей полутьме. — Корман выделил нам матрас, но сказал, что для тебя и кресла не пожалеет, — подал голос Джоэл. — Матрас вполне пойдет. Я думала ты уже десятый сон видишь. — Не спится. — Стоило тебе все-таки выпить, — она присела на матрас и кинула сумку рядом с собой. — Нет никакого желания. А что они там поутихли так? — Байки всякие травят. Якобы кто-то видел чудовище в лесу, и было оно какой-то причудливой мутации, а не поражено кордицепсом. Разорвала на куски эта тварь всю группу, человек десять, ну, а единственный выживший естественно и принялся распространять эту историю. — Тесс скептично фыркнула, улеглась на бок и прислонилась к Джоэлу спиной. Он сдвинул курточку так, чтобы укрыть и ее. Стало чуть теплее. — Знаешь, — в голосе Тесс сквозила совершенно несвойственная ей неуверенность, — я ведь тоже одну байку часто вспоминаю. Мне ее когда-то в летнем лагере рассказали. — Какую же? — Совершенно банальную, — Тесс вздохнула. — Про мальчика, которому нельзя было оглядываться. Вечером, по пути домой, он нарвался на психопата, тот покромсал его ножом и оставил медленно умирать от полученых ран. Мальчика спасла загадочная незнакомка, подштопавшая его прямо на месте происшествия. Когда он смог идти, она ему сказала: уходи, но никогда не оглядывайся назад, иначе пропадешь. Он дошел почти до самого дома, уже видел в окно свои родителей, сидящих за телевизором, но забыл про предупреждение и обернулся. Там, позади, мальчик обнаружил самого себя, лежащего в луже крови, и понял, что он сам всего лишь призрак, что умер тогда и никто его не спасал… Ох, кажется мне тоже следовало бы сегодня оставаться трезвенницей. Тесс не была пьяна и вряд ли выпила больше одной рюмки. Джоэл не знал, почему она рассказала это сейчас. Они легко сработались: в отличие от Томми, Тесс знала цену выживания и всегда не колеблясь ее принимала. То, что зовется дружбой, возникло между ними значительно позже, где-то в промежутке их полуторалетнего знакомства. В какой-то момент перестала быть основной мотивацией держаться вместе простая выгода и появилось хрупкое доверие. Но они никогда не говорили о слишком личном, о ранах, которые все еще болят и болеть не перестанут. Джоэл не знал, почему сейчас, но понимал, что она хотела сказать. Его и самого измотала навязчивая идея, что от воспоминаний нужно бежать без оглядки. То, ради чего ему стоило жить, исчезло навсегда в агонии вместе со старым миром, и если он обернется назад, на свое прошлое, то окончательно поймет, что настоящее мертво. Тогда все будет кончено. — Мы все еще живы, Тесс, — сказал он, про себя подумав: «Только потому, что до сих пор боимся обернуться». — Само собой, — согласилась она и сонно пробормотала, — везенье это или проклятие.