***
Я открыла глаза на скамейке в главном зале Хельмовой Пади. Рядом со мной сидели Арагорн и Гэндальф. Мужчины о чём-то тихо говорили, покуривая свои трубки. В тени блеснули синие глаза Исилендила и он подбежал ко мне, увидев, что я уже очнулась. Странник обернулся и сразу же поднялся со скамьи, на которой сидел, подходя ко мне. Он опустился на колени и взял меня за руку, взволнованно глядя в глаза. Я кивнула и, не без помощи друга, поднялась на ноги, опираясь на его плечо. — Каириэль, хорошо, что ты пришла в себя, — произнёс маг, улыбаясь мне, на что я слабо качнула головой. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Арагорн, стараясь не дать мне упасть. — Так тихо... Я чувствую тишину и покой, — произнесла я, прислушавшись к своим ощущениям. — Кэтэлина навсегда покинула тебя. Теперь её душа бродит среди предков, будь спокойна, — ответил Гендальф. — Думаю, тебе нужно прогуляться, свежий воздух пойдёт тебе на пользу. Мы с Арагорном вышли из залы и пошли к смотровым башням. По дороге Странник рассказал мне всё, что произошло за время моего вынужденного сна. Воздух пах палёной плотью и сажей. Но не было больше тошнотворного запаха крови и разложения. Солнце только-только начало свой подъём и вся долина озарилась тёплым светом. Лучи приятно касались кожи, даруя согревающее тепло, откуда-то из леса подул лёгкий ветерок, принося с собой запах трав и сырости. Птицы начинали щебетать свои незамысловатые песни. Всё вокруг дарило огромное умиротворение и покой, утраченный когда-то давно. Я, наконец-то чувствовала себя по-настоящему живой и независимой, словно меня наконец освободили от оков. — Знаешь, кое-кто не находил себе места, после этого ритуала, — хитро сказал Арагорн, глядя на меня. Я слегка непонимающе посмотрела на мужчину. — Третий сенешаль Марки очень волновался за тебя. От слов Арагорна в груди разлилось приятное тепло и, против воли, на губах расцвела лёгкая улыбка. — Что же, теперь я в порядке и волноваться не о чем, — сказала я, вновь возвращаясь к созерцанию рассвета, вдыхая полной грудью. Может мы и не до конца победили тьму, но это ещё не конец и мы не сдадимся.***
Поездка в Изенгард была тактическим решением Гэндальфа, чтобы узнать планы врага. К тому же, мы давно не видели наших хоббитов. Признаться честно, я уже скучала по Мерри и Пиппину и их заразному веселью, от которого хотелось пускаться в пляс. Лес Фангорн, через который мы ехали дышал свежестью, некогда пугающий, сейчас он выглядел изумительно. Птицы пели, а мелкие звери то и дело сновали туда-сюда, занимаясь своими делами. Кажется, мир оживал с каждой маленькой победой над тёмными силами Мордора. Шэдоу, меланхолично дёргала гривой, стоило Огненогу (коню Эомера) попасть в её поле зрения, чем заставляла меня улыбалась. Сам же хозяин коня старался каждый раз быть ближе ко мне, украдкой бросая хмурые взгляды. Мы не разговаривали с того самого поцелуя, но я точно знала, что мужчине просто неловко. В тот момент мы были переполнены эмоциями, вкус битвы и победы ещё звенел в ушах. Ближе к концу дня, мы добрались до Изенгарда. Стены его были разрушены, а на развалинах сидели Хоббиты и курили свои трубки. Заметив нас, Мери поднялся на ноги и поклонился нам. — Добро пожаловать, господа, в Изенгард! — радостно воскликнул он. — Вот вы пройдохи! Мы вас искали, разыскивали, а вы сидите тут курите и пьёте! — грозно воскликнул Гимли. Я улыбнулась этому, повернув голову в сторону гнома. Торин, усмехнулся в бороду, а Фили и Кили рассмеялись в голос. Леголас лишь улыбнулся уголками губ. Горечь от потери брата всё ещё душила его. — Мы сидим на поле победы и вкушаем её законные плоды, — констатировал Пиппин. — Солонинка, особенно, хороша. — Хоббиты, — фыркнул Гендальф, строго глядя на полуросликов. — Мы тут по приказу Древня, он теперь тут главный, — пожал плечами Мэри. — Посадите этих дурней к себе на коней и едем, времени нет! — отдал приказ волшебник, слегка повернувшись к нам. Арагорн помог Пиппину устроиться позади себя, а Мэри приземлился за Эомером. Мы поехали к Ортханку, где нас и встретил Древень. Именно так звали энта, который вышел нас встречать. Пока он говорил с Гэндальфом про Сарумана они решали что с ним сделать, я оглядывалась по сторонам. Когда-то Изенгард был зелен и прекрасен, но теперь везде была мутная вода, полная разруха и запах гниения. Было чувство, словно это место отразило то, чем на самом деле был его хозяин. — Будьте осторожны, даже побеждённый, Саруман очень опасен, — предупредил нас Митрандир, внимательно глядя мне в глаза. — Отрубить ему голову и дело с концом! — грозно хмыкнул Торин. — Нет, он нужен живым, — ответил волшебник. Эомер не понимающе посмотрел на меня, на что я лишь покачала головой. Узнать информацию о планах противника важно, поскольку это могло спасти множество жизней. — Ты много воевал, мой король Теоден и заключал перемирия. Неужели после всего мы не можем, как в старые добрые времена сделать это вновь? — раздался с высоты крепости приторно ласковый голос Сарумана, заставляя всех поднять глаза. — Мы заключим мир, — сказал король Рохана. Я в ужасе посмотрела на мужчину, не понимая, как он мог сказать такое. Видимо не только я не поняла его слов, потому что все так же посмотрели на короля. — Мы заключим мир, после того, как ты ответишь за то, что сжёг Вестфолд. За тех детей, что ты погубил. Мы заключим перемирие, когда отомстим за жизни воинов, чьи мёртвые тела были изрублены перед вратами Хорнбурга. Когда ты будешь повешен на потеху воронам, тогда и настанет мир, — громко сказал после долгой паузы Теоден. Я поёжилась от холода и липкого страха, настолько грозно говорил король. — На потеху воронам? Ненормальный старик! — злобно выкрикнул Саруман, растеряв всё своё изящество. — Чего тебе надо, Гендальф серый? Ключи от Ортханка или может ключи от самого Барад-Дура, весте коронами семи королей и жезлами пяти магов? — Твоё предательство стоило многих жизней. Многие тысячи подвергали себя риску, своим оружием ты убил дракона последнего всадника. А мог их спасти, Саруман, но ты слишком погряз в делах врага. — Так вот зачем ты пришёл… Чтобы выведать, — произнёс колдун, хищно улыбнувшись. — У меня есть, что тебе сообщить. После этих слов Курумо вытащил из-под плаща палантир, внимательно глядя вниз. Гендальф мельком взглянул на меня, но в эту секунду я заметила в глазах Митрандира страх. Страх за Фродо и Сэма, которые были где-то там, далеко, брели к Мордору. — В Средиземье кое-что начинает гнить, кое-что, чего ты не заметил, но Великое Око видит всё. Твои повелители стихий мрут, как мухи. Так было в прошлый раз, будет и в этот, в глубине души ты понимаешь это, — ухмыльнулся злодей. — Двоих парней я уже уничтожил, а этих слабых женщин уничтожит Саурон, не моргнув и глазом. — Лжец! Афалина находится в безопасности под защитой воинов Одинокой горы! — воскликнул Кили, напрягшись в страхе за свою любимую. Я встревоженно сжала поводья, душой, понимая, что сейчас нигде не безопасно. — Ты так в этом уверен, гном? — рассмеялся Саруман. — Скоро мой господин Саурон нападёт на вас. Вы все умрёте! Или ты думаешь, что бродяга сможет сесть на трон Гондора? Этот изгнанник, скрытый тенями никогда не взойдёт на престол! Гэндальф никогда не поколеблется пожертвовать теми, кто ему дорог. Скажи мне, какими словами ты напутствовал полурослика, когда отправлял его в путь. — Я достаточно наслушался! Кили, пристрели его, — строго отдал приказ Торин. — Да, Леголас, пронзи ему горло! — вторил своему колю Гимли. — Нет! — прогремел Гендальф, заставляя обоих лучников опустить своё оружие. — Спустись, Саруман, и ты спасёшь себе жизнь. — Оставь свою жалость и милость, мне они не нужны! — воскликнул Курумо и метнул своим посохом огненный столп, который тут же окутал Митрандира. Жаром обдало и всех остальных, от чего нам пришлось отъехать, чтобы не обжечь себя и лошадей. Волшебник остался неподвижен и, когда огонь рассеялся, он стоял как ни в чём не бывало. Тем самым он очень удивил мага на вершине Ортханка, даже вызвал страх. — Саруман, твой посох сломан! — громогласно произнёс Гендальф, после чего посох в руках злодея разлетелся на несколько мелких частей и посыпался вниз. За спиной некогда великого волшебника появился Грима, что со слезами на глазах смотрел на короля Рохана. Я испытала к этому мужчине неожиданную жалость, ведь он просто однажды свернул не туда. Они всего лишь люди, жаждущие богатств и хорошей жизни, боящиеся смерти. — Грима, не стоит следовать за ним. Ты не всегда был таким, когда-то ты был воином Рохана! Спускайся, — сказал роххирим. Я посмотрела на него и поняла насколько он благороден. Король, который готов простить предательство и отпустить грехи своих людей, милосердный, искренний. Грима благодарно поклонился и начал отходить, но был остановлен безумным смехом мага, находившегося рядом с ним. — Воин Рохана? Что такое Рохан, как не соломенный хлев, где пьянствуют вонючие разбойники, а их отродье валяется на полу с собаками. Победа в Хельмовой Пади не твоя заслуга, Теоден - конюх! Ты всего лишь жалкий потомок своих великих предков! — измывался Саруман. Внутри меня начала бушевать ярость за мужчину и отвращение к издёвкам некогда великого волшебника. Огонь слабо заискрился на кончиках пальцев, желая освободиться. Я уже занесла руку, чтобы сжечь колдунишку, но почувствовала прикосновение Арагорна и увидела его укоризненный взгляд. Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, я опустила руку обратно на поводья, крепче сжимая ладони. — Грима, спускайся, освободись от него! — спокойно сказал Теоден. Несмотря ни на какие слова мага, этот мужчина продолжал вести себя достойно короля. — Свобода? Ему никогда не стать свободным! — зло воскликнул Курумо. — Нет, — в слезах прошептал бывший советник короля, делая робкий шаг назад. — На колени, отребье! — крикнул маг, наотмашь ударив темноволосого мужчину по лицу, от чего тот упал. Я в ужасе порывисто вздохнула, в страхе, что сейчас на наших глазах его убьют, а мы так ничего и не сделаем. — Саруман, ты знаешь всё о делах врага. Расскажи всё без утайки, — настаивал на своём Гендальф. — Отзови своё войско и ты узнаешь, где решится твоя судьба! Я не позволю держать себя заложником, — покровительственно произнёс бывший белый колдун, обращая к нам всё своё внимание. Этого момента было достаточно, чтобы за его спиной внезапно возник Грима и начал со злостью пронзать его клинком. Леголас не долго думая выпустил в бывшего советника короля стрелу, от чего тот упал замертво, а Саруман полетел вниз, пока его тело не приземлилось на кол, торчащий из земли. Хоббиты испуганно вскрикнули и прижались к спинам мужчин, за которыми сидели. Я же отвернулась от тела, тяжело дыша. Это была слишком жестокая смерть, даже для такого, как Курумо. — Передай нашим союзникам во всех краях Средиземья, которые ещё не порабощены, что враг идёт войной, а мы должны узнать где он нападёт, — спокойно произнёс Гендальф, глядя на опешившего, от быстро развернувшихся событий, короля Рохана. — Мерзость Сарумана всю водой смыло! — произнёс Древень. — Деревья вернутся и снова будут здесь жить. Мы уже готовились отправляться обратно, как вдруг, Пиппин соскочил с коня. Он шел к чему-то сквозь воду, обломки и грязь, а опустив руки, достал палантир из воды. — Перегрин Тук! — грозно воскликнул Митрандир, от чего не то что Хоббит, даже взрослые воины поёжились. — Дай-ка мне это, дружок! Пиппин отдал магу сферу и виновато опустил глаза. Гендальф, в свою очередь, быстро закутав шар, развернул своего скакуна и поехал в сторону выхода. Так закончился наш визит в Изенгард, который не принёс ничего, кроме горечи и ощущения липкого страха.***
Мы вернулись в Эдорас лишь к полудню следующего дня. Все вокруг готовились к пиршеству, посвященному победе в Хельмовой Пади. Я всеми силами пыталась отвлечь Эовин от мыслей о смерти её возлюбленного. Надо признать и без того грустная девушка, что сияла лишь в присутствии Дэна, теперь полностью померкла. Любые слова и действия были бессильны. Однако, Эовин была сильной и я была уверена, что с ней всё будет в порядке. Юная воительница Рохана подобрала мне одно из своих платьев, когда мы с ней готовились к празднику. Оно было голубого цвета с открытыми плечами, рукава расходились от локтя кружевной вышивкой, а на талии подвязывалось поясом из плетёных между собой золотых нитей. Я кружилась перед большим зеркалом в комнате девушки, вновь ощутив себя дома. Пусть это платье и не было похоже на те, что остались в Лориэне, было менее утонченным и более грубым, мне очень нравилось. — Оно прекрасно, — налюбовавшись сказала я, поворачиваясь к девушке. Эовин слабо улыбнулась в ответ и кивнула головой. — Можешь оставить его себе, я всё равно выросла из него, — пожала плечами она. Её платье было серого цвета, расшитое серебристыми нитями. Её наряд, хоть и был роскошным, выдавал скорбь. — Я понимаю, что слова здесь не помогут, но… Ты не одна потеряла тех, кого любишь на этой войне, Эовин, — произнесла я, взяв девушку за руки и заставив посмотреть мне в глаза. — Не буду тебе лгать, но моё сердце подсказывает мне, что это не последняя твоя потеря. Так что будь смелой и наслаждайся временем, что нам отведено. — Каириэль, я всё это знаю, но мне так больно, — со слезами тихо прошептала она. — Верь, же Эовин, солнце вновь воссияет над нами и тьма пройдёт, — сказала я, обнимая смелую принцессу. — Пока живёт надежда, тьме ни за что не победить. Девушка сильнее прижалась ко мне и тихо расплакалась. Эта сильная девушка впервые заплакала, чем очень изумила меня. Она не проронила ни единой слезинки, когда увидела мёртвого возлюбленного, не плакала она и тогда, когда его хоронили. Но сейчас слёзы текли по её щекам рекой. Я просто гладила её по волосам и крепко обнимала, потому что понимала, что сейчас ей это нужно. Когда она успокоилась, уже вечерело, что означало лишь одно — скоро начнётся пир. Эовин помогла мне заплести красивые косы, которые я когда-то видела у Афалины. Мне всегда нравились её причёски. Сложное и хитрое сплетение кос, которое она всегда украшала искусной работы золотыми зажимами и драгоценными диадемами. Я улыбнулась своему отражению и мы вместе с принцессой Рохана вышли в тронную залу как раз к речи короля. — Сегодня мы поминаем тех, кто пал в битве. Слава павшим воинам! — произнёс Теоден. — Слава! — вторили ему остальные. Пока мужчины пили из своих кружек, я прошла ближе к Леголасу и Гэндальфу, что стояли в стороне от остальных. Митрандир приветливо улыбнулся, а Леголас почтительно поклонился, подставив локоть, чтобы я взялась за него. Я с радостью положила свою руку на его и крепко сжала, показывая, что он не один. — Как ты? — нежно спросила я Лихолесского принца. — Мы с Дэнэрэном никогда не были близки, но он всё же был моим братом. Я уверен, что сейчас он и Вэнэрэн вместе в чертогах наших предков, — после недолгой паузы произнёс он. Я кивнула, понимая, как тяжело дались ему эти слова и начала осматривать зал, который с каждой выпитой кружкой эля становился всё шумнее и шумнее. Люди пировали и ликовали, наслаждаясь едой и хорошей выпивкой. Кто-то грустил, кто-то веселился, а кто-то рассказывал разные байки. Но были среди этого общества и те, чей огонёк заставлял улыбаться даже тех, кто сегодня был не намерен веселиться. Хоббиты. Я улыбнулась и заметила Гимли и Эомера, которые уверенно шли в нашу с Леголасом сторону. — Леголас, как-то мы с тобой спорили, что ты сможешь перепить меня. Так вот, замечательный сенешаль Марки готов рассудить нас, — уверенно заявил Гимли. Я удивлённо посмотрела на Эомера, который лишь покачал головой. — И от своих слов не отказываюсь! — уверенно заявил Лихолесский принц, взглянув на меня. Я лишь улыбнулась слегка пожимая плечами. — Отлично, тогда начнём прямо сейчас! — радостно произнёс гном и мне ничего не оставалось, как последовать за этой троицей. Мы дошли до стола, на котором стояла большая бочка с элем и Эомер начал объяснять правила. Я тоже взяла себе кружку напитка и смотрела на то, как племянник короля наливает по первой кружке Леголасу и Гимли. К данному действию начали подключаться различные зеваки, в числе которых были Торин, Кили и Фили. Подгорный король и его старший племянник очень странно смотрели на меня, но я не хотела обращать на них внимание. Сегодня был день, когда можно отвлечься от всего, что тревожит и гнетёт душу. — Побеждает тот, кто останется на ногах! — воскликнул Гимли и почти залпом осушил первую кружку, в то время, как Леголас потихоньку начал пить. Я тоже сделала глоток, про себя удивляясь, как гном может столько пить. Все вокруг смеялись, а следила за уверенными движениями Эмера, наливавшего одну кружку за другой. Может быть однажды я смогу признаться ему в том, что чувствую, ведь теперь я, действительно, свободна. Омрачало меня лишь то, что век мужчины не долог и он не будет ждать меня ближайшие сотни лет, пока я наберусь смелости. Постепенно атмосфера вокруг становилась всё более задорной. Мне стало душно и я, поставив кружку на стол, начала пробираться к выходу из дворца. Когда я вышла, звёзды сияли на небосводе, а холодный ветер приятно обдувал разгорячённое тело, пробираясь под одежду. Услышав шаги за спиной, я обернулась и увидела Фили с трубкой в руках. Мужчина молча подошёл ко мне и встал рядом. — Сегодня безоблачная ночь, — начал разговор он, не глядя на меня. — Да, только тьма сгущается на Востоке, — ответила я, повернувшись обратно к горизонту. — Фили, зачем вы здесь? — Увидел, что вы вышли и решил составить вам компанию, — пожал плечами он. — Вы знаете, что за причёску заплели? — Просто косы, видела когда-то подобную у Афалины, — слегка поёжившись произнесла я, ощущая себя неловко. — Такую причёску заплетают девушкам, что обвенчаны с царской семьёй, — прокомментировал он, глядя мне в глаза. — Либо тем, что готовы отдать свою любовь одному из наследников престола. — Я не знала, поэтому прошу простить, если это ввело вас в какое-то заблуждение, — сказала я и, поклонившись, направилась обратно на пиршество. — Вы даже не хотите попробовать полюбить меня? — спросил он. Я замерла и медленно обернулась. — Я не смогу полюбить вас, как минимум потому что вы видите во мне лишь тень, — сказала я, уверенно глядя на гнома. — Когда я только увидел вас, то почувствовал, что мы связаны и с каждым днём эта связь всё крепчала, — покачал головой он. — Но после того, как Смауг отдал свою жизнь, чтобы сохранить вашу, связь внезапно оборвалась. Может вы не знаете, но гномы любят лишь раз в жизни и больше никогда полюбить не могут. Они всегда чувствуют свою вторую половинку, как бы она не пряталась. — Что вы хотите этим сказать? — спросила я, заметно напрягшись. О том, что Смауг отдал жизнь, чтобы навсегда избавить меня от Кэтэлины знали не многие. — Я хочу сказать, что я узнал тебя, Кэт, — произнёс он. — Ты возродилась в новом теле и потому не испытываешь тех же чувств, что прежде. Моя милая Кэт, я нашёл тебя и мы будем счастливы, обещаю, что дам тебе время, чтобы вновь полюбить меня. — Вы сошли с ума, — на выдохе прошептала я после того, как осознала, что он говорит и, стрелой побежала обратно к пирующим. Кровь стучала в висках, в ушах стояли слова гнома, а перед глазами было его уверенное лицо. На ходу я распускала волосы, чтобы больше не было этих странных взглядов и недопонимания. Я зашла в зал и, приняв у кого-то из рук кружку с крепким алкоголем, залпом осушила её. Когда я вновь вернулась к столу с соревнующимися, Гимли был уже заметно пьян, а Эомер закатал рукава, забрав шнурком волосы в хвост. Так он выглядел очень домашним. Заметив меня, мужчина улыбнулся и протянул мне кружку с элем. Я приняла её, улыбнувшись ему в ответ. — Сейчас гномы пойдут купаться! — воскликнул Гимли. — С маленькими волосатыми женщинами! Я удивлённо изогнула бровь и прыснула в кружку, чтобы не рассмеяться в голос. Торин досадно покачал головой, складывая руки на груди. Эомер поражённо посмотрел на это, а Леголас, часто моргая прикасался к своим пальцам рук. Я отодвинула кружку от лица и тревожно всмотрелась в своего близкого друга. — Я что-то чувствую, — обратился он к нам. — Какое-то покалывание в кончиках пальцев, кажется, мне от него плохо. — Я же говорил! Он просто не умеет пить, — произнёс Гимли и рухнул головой на стол. Леголас, в свою очередь, без участливо посмотрел на гнома, а затем вновь обернулся к нам. — Игра окончена, — сказал он, пьяно улыбнувшись. Все вокруг рассмеялись, а Торин и Кили, взяв под руки своего сильно захмелевшего товарища, понесли его спать. Я тоже допила кружку эля и почувствовала, как начинает кружиться голова, от количества выпитого и пережитого за последнее время. — Каириэль, хотите ещё выпить? — обратился ко мне Эомер. — О нет, только если вы не хотите взять на себя заботу обо мне, — отшутилась я, покачав головой. — А что, если хочу? — спросил третий сенешаль Марки. — Простите? — на выдохе произнесла я, в душе боясь, что мне показалось. — Что, если я хочу взять на себя заботу о вас до конца моих дней? — спросил мужчина, подходя ко мне ближе и поднимая меня за подбородок так, чтобы я смотрела ему в глаза. И тогда я решила, что лучшей возможности сказать мужчине о том, что я чувствую у меня не будет. Ведь в этот короткий миг мы в безопасности и нам ничего не угрожает, а завтра, быть может, нас вновь ждут битвы, разлуки и горечь. — Тогда я бы хотела разделить с вами каждый миг наших жизней, — ответила я, положив свою ладонь на его щёку. В глазах племянника Теодена зажегся огонь и он, притянув меня к себе, впился горячим поцелуем в мои губы. Я с жадностью отвечала на этот порыв, что был для меня слаще любых фруктов, более пьянящим, чем любой напиток. В этот миг я была счастлива. Сколько мы так стояли и целовались, я не знаю, но люди вокруг нас громко хлопали в ладоши и выкрикивали слова одобрения. — Я влюблён в вас, принцесса моего сердца, — произнёс он, оторвавшись от меня. — И я в вас, мой отважный воин, — произнесла я, заглядывая в глаза роххириму.