Припадки секс-киллера Лунтика

      Идти следом за Шером пришлось недолго, да и терпения у Лунтика больше не было. Ни капли. Член вновь показался, проход покрылся привычной морозной смазкой, а глаза буквально налились кровью. Лунный монстр напрыгнул на генерала сзади, мягко оттолкнувшись пушистыми лапами от земли. Шер ничего не услышал, только почувствовал: на него взгромоздилась туша внука.       — Лунтик, немедленно прекрати это! — орал он, пока пришелец стаскивал с него одежду.       — С тобой мы поступим по-другому.       — Кто «мы»? Лунтик, поднимись с меня!       Шер пытался вырваться. Он уперся руками в плечи внучка, но того было не сдвинуть. Казалось, что вместе с появлением морозной смазки его тело получало огромный плюс к весу.       Лунтик округлил губы и стал постепенно приближаться к лицу генерала.       — Ты слишком много шумел, — произнес Лунтик, словно уточка.       Их губы соприкоснулись. Дивный контакт: внук буквально всасывал в себя генерала. Но это было не совсем так. Прежде всего он всасывал слюну. Своим языком проник затем в полость рта Шера и, казалось, в этот момент сила «пылесоса» Лунтика возросла во много раз.       Не было слышно ничего. Шер, без сомнений, пытался мычать, просить, кричать, но все звуки засосал рот насильника. Шеру начало казаться, что у него вот-вот оторвется язык. Из глаз его мелкими каплями стали вытекать слезы.       Лунтик свободными от его сопротивления руками снял последний элемент одежды Шера. Затем легонько провел рукой по стволу члена пчелы. Его прикосновение, словно виагра. Теперь можно было садиться.       Холод пронзил хуй Шера, когда на нем воссела задница Лунтика. Последнему пришлось перестать обсасывать, чтобы быть в состоянии ритмично насаживаться на член. С каждым новым толчком ему становилось все лучше и лучше. Неведомый кайф: от кончиков пальцев и вплоть до краешков длинных ушей — он ощущал холод, перекатывающийся венами, затем жар, исходящий от тела снизу. Он вытаскивал жизнь из генерала и давал себе еще немного времени.       Закрыв глаза, Лунтик откинулся назад, на локти. Таким образом ему удавалось добиться лучшего угла соприкосновения.       Шер больше не мог говорить. Он смотрел куда-то вверх, пытаясь абстрагироваться от происходящего. Над ним сияло звездное небо, под ним была сырая земля.       «Именно туда мне пора», — подумал он о земле.       Через несколько минут Лунтик решил сменить положение, так как потоки энергии прекратили к нему транспортироваться. Ему захотелось увидеть в глазах жертвы нечто новенькое.       — Дедуля, — с необычайной страстью, такой себе… чисто детской на слух, он сказал это и взглянул Шеру в глаза. — Прости, что я так поступаю. Но… давай отрежем тебе пальчик?       Казалось, сейчас в его руке появится ледяное лезвие, но нет. Он просто провел замерзшими шерстинками на своей лапе по его пальцу. Шер сначала почувствовал покалывание, легкое, незначительное. Затем эти покалывания превратились в уколы, будто ему делали прививку по всей окружности пальца, а потом послышался его глухой крик — это отвалился палец, и ощущение стало соответствующим.       Лунтик больше не мог остановиться. Стал отрезать один пальчик за другим, пока не осталось их всего два, два средних пальца на руках.       Раны он заморозил, конечно же, и стал ускорять процесс заживания. Потом с глупой улыбкой на роже поднял руки Шера вверх, показывая самому себе два фака.       — Как забавно, дедуля! Как чудно! Я так люблю с тобой играть, — приговаривал он.       А потом, когда надоело болтать, стал осторожно облизывать то один палец, то другой. Шерсть приподнималась во время этого, будто по ней туда-сюда пробегали пресловутые мурашки.       Лунтик наклонился к соскам генерала. Те были маленькими, коричневыми, немного сморщенными, как кажется, от холода. Нет, он не стал их облизывать или сосать, словно грудь матери, которую он никогда не видел. Лунтик просто начал тереться о его соски своими щеками. Старечье тело деда не так сильно возбуждало его, как аналогично старое тельце паука Шнюка. Он чувствовал, что не насытился. Шнюк — вот его постоянный половой партнер, а эта временная замена…       — Ты мне не подходишь. Нам никто не подойдет, — время от времени у Лунтика вырывались эти странные «мы», «нам», «нас».       Шер понял, что мальчик действительно был охвачен какими-то монстрами свыше. Но больше Шер ничего не понимал. Ему было больно. Он хотел умереть и совсем не мог думать ни о чем из-за холода во всем теле, из-за адской боли в местах отрубленных пальцев и из-за члена, который просто обязан был после этого контакта отсохнуть или отвалиться к черту.       Ему казалось, что это никогда не прекратится, но тут Лунтик встал.       — Я взял от тебя все.       Затем Шера стали опутывать странные нити. Они были похожи на паутину Шнюка, в которую вечно влипали все, кому не лень. Только вот эти нити были очень-очень холодными и невероятно крепкими. Даже если бы его кто-то нашел, кто знает, смог ли бы распутать.       В голове гудело, в руках болело, в уме вообще ничего не было. Он стал игрушкой внука. А внучок, опутав его, оставил деда под кустиком.       — Жди. Подружку приведу, — грубо бросил Лунтик, малость остывая, но стараясь не потерять полностью пыл убийцы и не превратиться раньше времени в милого пушистого зверька, ничего не помнящего о содеянном.       Край поляны, на котором произошло это действо, не освещала луна. Возле нее громоздилась растительность. Единственное, что могло навести кого-либо, вдруг заблудшего ночью сюда, на след Шера, это его пальцы.       Отрубленные пальцы, оставленные на месте преступления. И соединившиеся две лужи крови.