Осколки

— Дай руку, — просит Торин, и Бильбо подчиняется. Над ними темно-синее ночное небо, усеянное звездами. Шумят воды Долгого озера — тихо, умиротворенно. Все вокруг кажется нереальным, далеким и холодным. Даже Гора. Только дыхание Бильбо — теплое, едва слышное — кажется важным. И его руки. Кожа хоббита бледная, почти прозрачная. В полумраке она кажется голубоватой, словно покрытой тонким-тонким слоем инея, под которым, на тыльной стороне ладони, словно замерзшие ручьи, синеют вены. Торин не сразу решается прикоснуться. Бильбо молчит и даже не смотрит в его сторону. Он выглядит уставшим. От прежнего хоббита, который принимал гномов в своей норе в Бэг-Энде, не осталось почти ничего. Бледная копия, словно он — не Бильбо Бэггинс, а всего лишь его призрак. Легкий загар сошел, руки покрыты царапинами и тонкими ниточками шрамов, под ногтями — грязь, волосы — некогда оттенка спелой пшеницы — потускневшие, грязные, сероватые, даже несмотря на то, что совсем недавно он совершил путешествие по реке, барахтаясь в холодной воде. Пальцы истонченные, длинные, но не слабые. Руки Бильбо — руки мечника. На ладонях — засохшие старые мозоли, поверх которых наливаются совсем новые. Такие руки умеют убивать. И умеют причинять боль. И приносить наслаждение. Торину ли не знать. Он сначала обхватывает пальцами запястье Бильбо. Тот вздрагивает и, наконец, смотрит на Торина. Лицо его не выражает ровным счетом ничего, но где-то в глубине глаз — намек на улыбку. Потом они оба переводят взгляд на свои руки. Пальцы Торина — короткие, но сильные, темные, — резко контрастируют с бледной кожей на запястье Бильбо. Хоббит выдыхает чуть громче, высвобождает свою руку, скользит легкими прикосновениями кончиков пальцев по руке гнома — от локтя до ладони. Торин вздрагивает. Касания Бильбо отдаются во всем теле — бережные, легкие. Где-то, глубоко под кожей, рождается нежность. Гном поворачивает руку ладонью вверх, и пальцы Бильбо скользят по выделяющимся под грубой смуглой кожей сухожилиям. Он делает это медленно, и Торину кажется, что время замирает от действий Бильбо. Они словно одни на сотни лиг вокруг, и это один из таких моментов, от которых сладко щемит сердце. Бильбо прижимает свою ладонь к ладони Торина. Контраст становится еще резче. Рука хоббита кажется хрупкой, словно высечена изо льда. Рука гнома — грубая, словно из камня. Они непохожи слишком сильно. Между ними большая разница. И глядя на прижатые друг к другу ладони, Торин понимает, что это совсем некрасиво. Это выглядит так же нелепо, как две разных части мозаики. Это выглядит уродливо, так же, как выглядит любовь Торина. Он принял свои чувства до конца. Но такого не должно было произойти. Любовь гнома к хоббиту. Страшная, сильная, от которой болит в груди, от которой выворачивает наизнанку. Любовь странная, когда хочется причинить боль и быть нежным одновременно, когда хочется заклеймить навеки, оставить шрам на коже от скулы к кончику уха и до ямки между ключиц. Когда хочется отпустить, потому что жутко. Так быть не должно. И это доказывают их ладони, прижатые друг другу — уродливо-разные. Бильбо слегка ежится, потому что становится холоднее. Он притирается плечом к плечу Торина, фыркает, когда тот вновь вздрагивает и, наконец, улыбается. Торин смотрит на него сверху вниз — на каемку пушистых рыжеватых ресниц, на вздернутый нос, на улыбающиеся губы и на виднеющиеся в вороте рубахи ключицы. Смотрит и сам неосознанно улыбается. А потом легко касается лба Бильбо губами. Бильбо переплетает их пальцы и прижимает замок из рук к своей груди. И это красиво. Это правильно.