Осколки

Торин приходит под утро и приносит с собой запах эля и табака. Бильбо спит, но сон его чуток и беспокоен, поэтому он просыпается мгновенно, заслышав тихий скрип двери. Гном стоит, оперевшись плечом о стену, и пытается снять тяжелые сапоги, стараясь производить как можно меньше шума. Он пьян, понимает Бильбо и невольно улыбается. Пьяный Торин — это что-то новенькое. Король, наконец, заканчивает возиться с сапогами, стаскивает с себя тунику, оставаясь в нижней рубахе, в кои-то веки чистой, белой, и направляется к кровати, стараясь ступать потише. Когда скрипят половицы, он негромко ругается сквозь зубы. Бильбо поднимает голову и говорит ему: — Не крадись. Иди сюда. Торин вздрагивает. — Ты не спишь, — констатирует он. — Как видишь, нет, — фыркает хоббит, и отодвигается к стене, освобождая для него место. — Я разбудил тебя? — в его голосе Бильбо слышит сожаление. — Нет, — врет он. — Я не спал. Ждал тебя. Торин опускается на кровать и смотрит на хоббита. Он улыбается — тепло и счастливо. Бильбо становится немного не по себе. Он привык к узбаду, привык к его постоянному присутствию рядом, привык к его странной любви. Но внутри что-то тревожно сжимается, потому, что хоббит знает — он никогда не сможет полюбить Торина в ответ, полюбить так, как он этого заслуживает. Бильбо мог его бояться, мог ненавидеть, но это в прошлом. Он восхищается им, он даже горд им, но любить… Нет. И от этого больно, потому что, Эру видит, как бы хотел хоббит дать больше гномьему королю, чем просто жалкое сочувствие. Он улыбается Торину в ответ, зная, что его улыбка выглядит вымученной. Тот прикасается к щеке Бильбо своими грубыми пальцами, но делает это так нежно, что у хоббита перехватывает дыхание. А потом гном склоняется над ним, и его дыхание — горьковатое от алкоголя, — Бильбо чувствует на своих губах. — Ты пьян, — бормочет хоббит, глядя в ярко-синие глаза. — Да, — не отрицает Торин, а после целует — сначала в висок, потом чуть ниже скулы, а после накрывает своими губами его губы. Бильбо выдыхает ему в рот и целует в ответ. Губы Торина теплые, суховатые, и весь он кажется непривычно мягким. В нем нет привычной стальной твердости, нет ничего, отдаленно напоминающего о том, что он король. Бильбо мычит ему в рот, когда гном наваливается на него всем своим немалым весом, и Торин отрывается от его губ, откатывается в сторону. Затем обнимает хоббита за пояс, притягивает к себе и вновь лезет целоваться. Бильбо фыркает, прижимаясь к нему крепче, потому что сейчас Торин похож на ручного ластящегося кота. Он гладит Бильбо по спине, обводит пальцами выпирающий на шее позвонок, оглаживает ягодицы и бедро, при этом не прекращая целовать. Бильбо прикрывает глаза, и запускает руку в его волосы, перебирая жесткие, темные пряди, в которых проглядывает седина. И ему становиться жутко. Завтра они уже придут к Одинокой Горе, а что их там ждет — неизвестно. Возможно, погибнет он сам, ведь ему придется лезть в лапы дракона. Может, погибнет Торин. А может, погибнут они все, весь их небольшой, отважный отряд, те, к кому Бильбо прикипел всей душой. И не останется ничего. А сейчас у них есть хотя бы эта ночь. И Бильбо знает, чего он хочет именно сейчас. Ему нужен Торин. Здесь и сейчас, пока это еще возможно. Пока он может дать Торину хоть что-то большее, чем поцелуи, наполненные горечью любви одного и нелюбви другого, что-то большее, чем просто прикосновение руки к руке. Что-то большее, чем вынужденный отсос. Бильбо вцепляется в плечо Торина, тянет его на себя, заставляя вновь навалиться всем телом, углубляет поцелуй, проникая языком в его рот. И гном поддается. Наваливается всем телом, обхватывает ладонями его лицо, прикусывает нижнюю губу до крови, и Бильбо ощущает солоноватый привкус у себя во рту. Он дергает Торина за волосы, гладит его открытое горло, пытается просунуть ладонь под рубаху, к груди, но не получается, потому что король слишком тяжелый. Торин замирает, вновь целует его в висок, а затем, пытливо глядя в глаза, спрашивает: — Ты уверен, что хочешь? Бильбо видит в его взгляде сомнение, и он знает, почему тот сомневается. Хоббит ни разу не дал прикоснуться к себе, хотя сам прикасался к Торину, удовлетворял его ртом. Но все попытки узбада отплатить тем же пресекал на корню. — Да, — уверенно говорит Бильбо, вцепляется по бокам в рубаху Торина и тянет ее наверх. Тот опаляет его взглядом, поднимается, садится на его бедра, заставляя немного поморщиться, отцепляет от рубахи руки хоббита и стаскивает ее сам. А затем проделывает то же самое и с самим Бильбо. Хоббит смеется, когда Торин пытается распутать завязки на его штанах, ругаясь сквозь зубы, отпихивает его от себя и быстро развязывает узел. Гном смотрит на него так, словно видит впервые. И только когда Бильбо фыркает: «Раздевайся», отмирает. Они оба обнажены. Бильбо рассматривает тело Торина с интересом, подмечая каждый шрам, каждую родинку. Торин же смотрит на Бильбо с неподдельным восхищением. И это немного смущает. — Ты красивый, — шепчет хоббит, облизывая пересохшие враз губы, и осторожно прикасается к шраму возле ключицы. Когда он поднимает глаза, то не может поверить тому, что видит. Торин кажется растерянным и смущенным. У него даже едва заметно алеют скулы. И все смущение Бильбо куда-то пропадает. Он скользит ладонью по груди узбада к низу живота, а потом обхватывает пальцами его твердый член у самого основания, и делает всего несколько медленных движений вверх-вниз. Торин тут же притягивает его к себе, целует, а после валит на постель. Бильбо закрывает глаза. Ощущать вес тела на себе приятно, особенно так, когда кожа к коже. Поцелуй становится более медленным, тягучим, более нежным. Торин ласкает губы Бильбо так, словно старается запомнить каждое ощущение. А потом он отрывается от рта хоббита, смещается чуть выше, опираясь на одну руку, а второй обхватывает оба члена — свой и Бильбо. Движения его руки потрясающе приятные и слишком медленные. Сам Торин тяжело дышит ему в макушку, прижимается губами к волосам, но, несмотря на то, как трудно сдержаться и не сорваться на более быстрый темп, он продолжает ласкать оба их члена неторопливо. Бильбо же не столь терпелив. Он накрывает рукой руку Торина, заставляя двигать ею быстрее, и тихо стонет, но гном все равно медлит. Тогда Бильбо утыкается губами ему в шею, слегка прикусывает кожу, ласкает пальцами шрам на ключице, и улыбается, когда Торин все-таки не выдерживает, ускоряя темп. Кончает он первый, Бильбо ощущает его теплую сперму на своем животе. Хоббит смеется, негромко, когда гном вновь наваливается на него всем телом, он устраивает ладони на его спине и ласково поглаживает, чувствуя, как дрожат мышцы под кожей, как расслабляется тело. Спустя несколько минут, Торин поднимает голову, смотрит на Бильбо своими невозможно ясными глазами, легонько целует его в губы и говорит: — Теперь я могу сделать это, — и быстро спускается ниже, пока член Бильбо не оказывается у него во рту. Хоббит дергается, но тут же расслабляется, чувствуя руку Торина на своем животе. По правде говоря, он начинает жалеть, что никогда не позволял ему делать это раньше. Торин больше работает рукой: крепким кольцом пальцев скользит вверх-вниз, большим поглаживает головку, и лишь изредка берет ее в рот, смачивая слюной. Скорее всего это от неумения, потому что он пару раз вскользь задевает нежную кожу члена зубами, заставляя хоббита зашипеть. Но, несмотря на это, он делает все потрясающе хорошо. Потому что в его взгляде, в его не слишком уверенных прикосновениях языка, в его легкой улыбке чувствуется любовь. Бильбо на грани. По телу пробегает приятная дрожь, прежде чем его накрывает волной оргазма — сильной, почти до боли сладкой. Торин подносит пальцы, испачканные семенем к своему лицу, и пробует. — Я рад, что мы смогли сделать это. Вместе, — произносит он, стирая сперму скомканной простыней сначала с хоббита, потом с себя. А после ложится рядом, укрывая их обоих одеялом, касается лба Бильбо губами, нежно поглаживает его по скуле. Хмель давно выветрился из его головы, он смотрит трезвым взглядом, после обнимает Бильбо, прижимая его к себе слишком крепко. — Спи, — говорит Торин. — У нас есть еще час. Хоббит послушно закрывает глаза, прячет лицо в изгибе его шеи и устраивает свою ногу между его ног. Торин фыркает, и последнее, что чувствует Бильбо перед тем, как провалиться в сон, это тихое, болезненно-нежное и обреченное: — Я люблю тебя.