Зато не скучно!

Несколько дней прошли в блаженном спокойствии — все студенты просто наслаждались отдыхом от учёбы и экзаменов, бездельничая и проводя всё время на территории замка: кто на берегу озера, кто под деревьями, некоторые напоследок носились на квиддичном поле, разыгрывая свои собственные «матчи». Марк стойко держался и к Оливеру с вопросами не лез, но в конце концов не выдержал: — Вуд, ты промыл мозги Коулману? — Любые упоминания о злополучном Коулмане ему были неприятны, как неприятно было и вспоминать весь этот инцидент и свой собственный идиотизм, но и не прояснить до конца больной вопрос он не мог. — Вы говорили? — Говорили, — вздохнул тот, вспоминая недавний весьма занимательный разговор... * * * После того, как они с Марком выяснили отношения и вышли из пустого класса, Оливер решил не откладывать тянущее за душу и действующее этим на нервы дело в долгий ящик и сразу же найти Шона. Собственно, особо искать его не пришлось — тот обнаружился в башне, в родной спальне, в полном одиночестве наводящим порядок в своих вещах. Остальных парней в комнате, к счастью, не было: у педантичного аккуратиста Перси всегда всё по полочкам, ему вообще незнакомо слово «беспорядок»; у аскета-Брукса и вещей-то почти нет, ему разбирать нечего, а легкомысленный Чапман, небось, наплевал на всё и как обычно тёрся возле девчонок. Мысленно усмехнувшись, Оливер как можно бесшумнее переступил через порог и аккуратно прикрыл за собой дверь, незаметно запечатывая её. Затем обратился к ничего не подозревающему сокурснику, с головой ушедшему в уборку: — Шон, ты ничего не хочешь мне сказать? Тот подпрыгнул от неожиданности, отрываясь от своего сундука, и, увидев перекошенное от бешенства лицо друга, стыдливо потупился. — А что? — опасливо спросил он. Взгляд голубых глаз заметался по комнате, останавливаясь на чём угодно, лишь бы не встречаться с Оливером глазами. Тот немного понаблюдал за этими жалкими, изначально провальными попытками и требовательно позвал: — Шон! У того хватило совести покраснеть, прежде чем он всё-таки неохотно поднял настороженный взгляд. Оливер мысленно досчитал до пяти и продолжил неестественно спокойным, но очень проникновенным голосом — так, чтобы этого безмозглого засранца до самых печёнок пробрало: — Объясни мне, Шонни, как в твою «умную» голову только прийти могло так со мной поступить? Не понимаю, что настолько плохого я тебе сделал, что ты удумал провернуть всю эту отвратительную, совершенно дебильную и не имеющую никаких оправданий хренотень? Ты хотел меня подставить? — Не понимаю, о чём ты... — заюлил тот, но наткнувшись на полыхающий праведным гневом взгляд карих глаз, моментально заткнулся. Опустил голову ещё ниже и тихо спросил: — Как ты узнал? — Как я узнал, — с обманчивой ласковостью нараспев повторил за ним Оливер. — Как я, мать твою, узнал... — Он прожёг Шона испепеляющим взором. — Как я узнал, идиот ты придурочный?!! — заорал внезапно. — Да меня Флинт чуть на хуе не вздёрнул! Коулман, твою мать, как ты мог?!! Тот, слушая этот «крик души» схлынул с лица, выпучив глаза, в которых за пару секунд промелькнули все эмоции поочерёдно: от безграничного удивления до неподдельного ужаса, переходящего в панику. — Ф-флинт... — растерянно пошевелил он побелевшими губами. — А при чём тут Флинт? Откуда он... — Он вас видел, — пояснил Оливер с безжалостной прямотой. Шон потрясённо раскрыл рот и захлопал ресницами. — Это видел Флинт?! Мать твою... Мать твою... — Повторив ещё несколько раз сию нехитрую мантру, он схватился за голову и констатировал с унылой обречённостью смертника: — Мне пиздец. — Конечно, пиздец, — едким тоном подтвердил Оливер, и Шон вдруг с удивлением обнаружил в голосе друга незнакомые и такие несвойственные тому язвительные нотки. Будто это Снейп говорил или Малфой. Или ещё кто из серебристо-зелёных гадюк. «Совсем он ослизеринился, — кисло подумал Шон. — Флинт, вот же сука — испортил нам Ола...» — но следующие же слова предполагаемой жертвы флинтовской тирании доказали, что всё, в принципе, не так уж плохо и Оливер Вуд ещё не совсем потерян для гриффиндорского общества: — Потому что я тебе сейчас так мозг выебу, — оглушительно заорал тот, — что у тебя больше сил не останется на твои бредовые идеи, придурок! Какого чёрта ты всё это устроил?! Чем ты думал?! — Ничем! — взвыл Шон, рухнув на свою кровать и уткнувшись лицом в подушку. — Нечем думать было, — вяло огрызнулся он. — Все мозги напрочь отключились. — Оно и видно, — желчно припечатал Оливер. — Шон, блядь, — он скептически оглядел скрючившуюся на кровати фигуру несчастного мученика, — ты — дебил! Тот оторвал голову от подушки, покосившись исподлобья. — Согласен, — удручённо кивнул он. — Ещё какой дебил. Оливер сделал глубокий вдох, заставляя себя утихомириться и остыть, прекратив бессмысленный ор, и уже спокойно посмотрел на виновника своих бед. — С кем ты был на самом деле? — сухо потребовал он ответа. Тот надолго замолчал, кусая губы и краснея всё больше. — Ну? — поторопил его Оливер. — С Ким, — признался тот наконец. — С Ким?! — Оливер вытаращил глаза, не зная, как реагировать на такую новость. — Ты трахал Кимберли Хейг?! — Да не я её, а ты... в смысле — она меня... О, блядь! — Шон горестно застонал, краснея так густо, будто ему в лицо кипятком плеснули. — Давай без подробностей, а? — взмолился он жалобно. — Нет уж, — ядовито проговорил Оливер, скрестив руки на груди. — По твоей милости, Ромео недоделанный, из меня чуть душу не вытряхнули. Так что, будь любезен, давай с подробностями. — С какими, нахуй, подробностями? — отчаянно завопил тот. — Как я дрочил на твой светлый образ, мечтая, чтобы ты меня трахнул? Он вскочил, от избытка чувств взмахнув руками у Оливера перед носом. — Как тебе такие «подробности»? — Шон со злостью зыркнул на отпрянувшего от неожиданности Оливера и вдруг резко застыл, будто сдулся весь, виновато понурив плечи. — Ол... Я — охуевший мудак, я знаю. Готов принять заслуженную казнь, — и склонил повинную голову. И ведь, что самое интересное, даже почти не шутил. Оливер окинул критическим взглядом эту «овцу на заклание» и закатил глаза. — Ну, вот что с тобой делать? — он беспомощно вздохнул. — Мать твою, да за что ж мне всё это? — прочувствованно задал в пространство риторический вопрос. Затем уселся на стул у стены, согнувшись в три погибели и кряхтя, словно старый дед, и запустил пальцы в волосы. — Шон, зараза, я к тебе обращаюсь! Тот сгорбился посреди комнаты с видом жертвы инквизиции, готовой покорно взойти на плаху под карающий топор палача. — Не знаю я, — проговорил он еле слышно и опустился на корточки, утыкаясь лицом в колени. — Не знаю, что на меня нашло. Это пиздец какой-то. Но хочешь, — Шон оживился, — я подойду к твоему придурку и объясню ему всё? — Не думаю, что это хорошая идея, — с невольным смешком отозвался Оливер. — Он тебе кишки выпустит ещё до того, как ты успеешь рот открыть, так что забудь. И Шон! — Тот кое-как сфокусировал на нём блуждающий взгляд. — Я тебя прошу, — Оливер добавил в голос металл, ясно давая понять, что на самом деле это не просьба, а приказ, — никакой, нахуй, самодеятельности. Я не шутил сейчас — не вздумай к нему тащиться. Сам понимаешь, после всей этой нездоровой хренотени у него к тебе большие претензии и он из тебя, мерзавца, просто жаждет дух вышибить. И его в общем-то можно понять. — Но... а как же вы? — растерянно спросил Шон. — Твой психованный ведь не простит тебе. — Да помирились мы уже, дурья твоя башка, — досадливо фыркнул Оливер. — Хорош истерить, Шон. Давай, сделай глубокий вдох и возьми себя в руки. Мы всё выяснили, про Оборотку тоже, знаешь ли, догадались — не такие уж мы тупицы. Правда, слишком поздно, к сожалению, — он поморщился. — И именно поэтому Флинт мечтает тебе яйца открутить. Так что без глупостей. — Оливер посмотрел на Шона, и тот вдруг заметил, каким усталым и разбитым выглядит друг. — Я из-за вас всех скоро в психушку попаду, сволочи. Шон приуныл и беспокойно заёрзал. — Ол... Ну прости ты меня, а? — заблажил он. — Реально мозги отключились, я сам не знаю, какого хера я всё это устроил. А Ким... — он бедственно улыбнулся, ёжась. — Ол, только не говори ей, что Флинт нас застукал, ладно? — попросил с убитым видом. — Ага, блядь, — тот глянул на него как на идиота, качая головой. — Пошёл и рассказал, ну-ну. Я же полный кретин, ты разве не знал? — сказал с сарказмом. Шон смущённо хмыкнул. — Да... Что-то я и правда ступил. — Он посмотрел серьёзно, надолго замолчав, потом помялся и нерешительно протянул Оливеру руку. — Прости засранца, а, Ол? Мир? Тот помедлил и пожал подставленную ладонь: — Мир. А теперь я пойду — хоть мы и разрешили ситуацию, у меня до сих пор руки чешутся дать тебе по морде, сукин ты сын, — Оливер усмехнулся. — Так что свалю-ка я от греха подальше, проветрюсь и остыну, — и повернулся, намереваясь выйти из комнаты. — Ол, — окликнул его Шон уже у порога. Оливер притормозил, оглянувшись. — Теперь я понял. Ты... ты действительно с ним счастлив. Именно с ним, своим придурочным, — заявил Шон с некоторой растерянностью, будто сам не веря, что всё-таки произнёс эти слова. — Я не могу сказать, что меня это в принципе охуеть как радует, ну, ты понимаешь... — он покраснел, смутившись, но пересилил себя и вскинул открытый взгляд. — Ты... Ты можешь мне не верить, у тебя есть на это полное право, но я рад за тебя. Вы — счастливчики, Ол, — он слабо улыбнулся. — Надеюсь, и мне так же повезёт... когда-нибудь. Оливер одобрительно улыбнулся, кивая: — Шонни, ты даже сам не заметишь, как это случится. Вот увидишь! Так всегда бывает! Тот на это только вздохнул. * * * Оливер покачал головой, отрываясь от воспоминаний. — Совсем он спятил. Просил прощения, хотел к тебе тоже подойти извиниться. — Передай ему, чтобы не искушал судьбу и ко мне даже на милю не приближался, если не хочет, чтобы я его прибил, нахуй. — Флинт, он сожалеет. Правда! — Плевать мне на все его сожаления. Сказал же: подойдёт ко мне — убью суку. Вот сразу и убью, даже слушать не стану, что там пришло в его «гениальную» голову. — Блядь, ты долго ещё будешь Отелло из себя изображать? — теряя терпение, недовольно спросил Оливер. — Бесит уже. Марк, вдруг резко побледнев, сжал кулаки. Смерил Оливера непонятным взглядом, шагнул к нему и неожиданно нежно обнял, будто самую большую драгоценность. Тот замер, не понимая, как расценивать этот жест, а Марк судорожно вздохнул, зарываясь носом в его шею. — Да не ревность это, как ты не поймёшь, — глухо забормотал он, обдавая кожу тёплым дыханием и заставляя слегка ёжиться от щекотки. — Эх, Олли, дурак же ты. — Марк вздохнул и легонько провёл ладонью по его спине. — Не ревность. Просто не могу ему простить, что из-за него с тобой такое вытворил. И себя, конечно, тоже. Оливер вздрогнул, но Марк продолжил, не дав ему запротестовать: — Я знаю, что ты простил меня, Ол. Ты — меня простил, а я себя — нет. И когда я вижу Коулмана... Понимаешь, у меня внутри всё кипеть начинает. Он же подставил тебя! Так что сделай милость — не подпускай ко мне эту мразь, если не хочешь, чтобы я его проклял. Иначе я за себя не ручаюсь. — Хорошо, — вздохнул тот. — Вообще, я ему так и сказал. И он не мразь, просто запутавшийся идиот. Говорит, не знает, что на него нашло. — Да уж, блядь, конечно — не знает он, — язвительно процедил Марк, пытаясь справиться с собой. — Зато я знаю: член у него на тебя стоит! У-ублюдок. — Успокойся, Марк, — примирительно проговорил Оливер. — Мало ли у кого что на меня стоит. — Я всё переживу, но такого я не переживу больше. Живешь как в драконьем питомнике — ни минуты спокойной, только и смотри в оба, чтобы опять какая-нибудь хуйня не приключилась, — не слушая его, продолжал бурчать тот и выдал: — Всё, блядь, жениться срочно! Оливер в шоке посмотрел на него, раскрыв рот. — На ком? — только и смог спросить он. — На тебе, конечно, придурок, — как ни в чём не бывало пояснил Марк. — Э... Флинт, это ты сейчас так своеобразно шутишь? Извини, но не смешно. — Шучу, Вудди, — кивнул тот, усмехнувшись, — но не очень. — Он помолчал и нерешительно начал: — После школы, Ол... ты... что ты думаешь... Да блядь! — разозлился он на себя. — Короче, Вуд, согласен со мной жить? Тот, вопреки его опасениям, не замялся, не стал выдерживать «эффектную паузу». На его лице вообще не проскользнуло ни тени сомнения. — Согласен, — сразу же прозвучал чёткий ответ, и Марк выдохнул с облегчением, только сейчас понимая, насколько его всё это нервировало. — Только... — продолжил Оливер, и Марк снова напрягся. — Ты, кажется, получил зимой приглашение в состав «Паддлмир Юнайтед»?(1) — Ну, — подтвердил тот, с подозрением глядя. — И что? Сборы раз в два месяца, Вудди, я постараюсь... — Да погоди ты, идиот, не мельтеши, — Оливер загадочно улыбнулся, опуская руку в карман и доставая оттуда пергамент с официальной печатью. Очень знакомой печатью. — Как у тебя оказалось моё письмо? — настороженно покосился на него Марк. — Ты рылся в моём ящике, Вудди? Как ты смог подобрать к нему пароль? Оливер бросил на него убийственный взгляд. — Вот ничему тебя жизнь не учит, Флинт, — с досадой закатил он глаза. — Не разобрался ни в чём, а уже засверкал гляделками так, что мне впору замертво упасть, василиск доморощенный. Нужен мне твой ящик и твоё барахло! Ну не включай ты передо мной тупого. Перед другими — сколько угодно, а передо мной не надо. Поднапряги мозги. Марк уже хотел было огрызнуться, но его вдруг осенило. — Вуд! Так тебя тоже?.. — ошарашенно переспросил он. — Тоже?! Тот кивнул, довольно улыбнувшись. Марк почувствовал острую необходимость что-то сказать, расспросить поподробнее... и выдал: — Заебись! — Содержательно, Флинт, — прыснул Оливер в ответ на эту «зажигательную речь». — Но, как ни странно, я с тобой согласен. * * * На следующий день Хогвартс опустел — после завтрака почти все ученики сели в Хогвартс-Экспресс и разъехались по домам. Осталось только несколько выпускников (включая и Оливера с Марком), изъявивших желание отправиться домой не поездом, а через камин, да и они все должны были покинуть замок после обеда. Оливер быстро шёл по коридору, направляясь в слизеринские подземелья, и беспрестанно бурчал себе под нос что-то нелестное в адрес Марка. Сколько, мать твою, можно копаться? Все нормальные люди собрались уже давно и, под занавес, праздно шатаются по школе. И они с Марком вообще-то тоже договаривались быстренько упаковаться и смотаться напоследок в квиддичную раздевалку... э-э... поностальгировать. Оливер был уже давно готов, но обещанной записки от Марка так и не дождался и, в конце концов не выдержав, отправился к нему сам — поторопить этого чемпиона мира в номинации «самый большой тормоз года» и помочь, если нужно, собрать манатки. Занятый своими мыслями, он не заметил, как добрался до места, беспрепятственно прошёл через пустовавшую сейчас змейскую гостиную и открыл дверь в спальню... чтобы замереть в ступоре, хватая ртом воздух. В комнате царил полный разгром: всюду валялись обугленные обломки мебели, какие-то горелые тряпки, битые осколки, стены и колдо-окно были покрыты густым слоем сажи. И посреди этой живописной картины стоял не менее живописный Марк: весь взлохмаченный, тоже слегка подкопчённый и угрюмо озирающийся. — Что... это... за нахрен?! — ошарашенно спросил Оливер, вытаращив глаза и оглядывая окружающий хаос. — Это, Вудди, фейерверк... был, — мрачно ответил Марк. — Праздник у нас, блядь. Салют. Оливер в изнеможении присел на краешек неведомо каким чудом уцелевшего стула, стоявшего почему-то точно посередине комнаты, и с интересом осведомился: — И что отмечаем? — Твой ёбнутый на всю голову рыжий дружок прислал подарочек, — прояснил обстановку Марк, указывая на кучку пепла, которая ещё недавно была, по-видимому, коробкой. — Чёртов пацан неведомо какими путями добился-таки эту сучку Бэнсон(2) и вот... — он сделал неопределённый жест, обводя рукой разгромленную комнату, — отблагодарил, блядь. В своей манере, — уточнил он. Оливер выпучил глаза, беззвучно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Потом булькнул и расхохотался, с силой откидываясь на спинку стула, рискуя полететь вместе с ним на пол. — Ну, Джордж, ну, придурок! — задушено всхлипывал он. — А ты-то, Флинт! Как ты мог на всё это повестись? Знал же, от кого посылка, неужели от любопытства мозги настолько отключились? — Я даже сделать ничего не успел — только открыл коробку и всё, — поспешил оправдаться несколько обескураженный Марк. — Вообще-то это было весело, Вудди. Все эти их маго-маггловские штучки... В своего долбанутого папашу пошли, суки, — почти с восхищением добавил он. — Флинт, давай в следующий раз в таких случаях ты будешь со мной вместе пробовать? — всё ещё смеясь, попросил Оливер. — Ты мне живой нужен, а у меня всё-таки какой-никакой опыт в обращении с их... продукцией. — Он подошёл к Марку и протянул руку, пытаясь оттереть с его лица сажу. Потом посмотрел ему в глаза: — И поверь, они хоть и раздолбаи, а иногда их конкретно заносит, но они действительно плохого не хотели. Это они реально так благодарят, — он снова залился смехом. — Согласись, для шестнадцатилетних мальчишек они талантливы. — Талантливые, — рассеянно повторил сосредоточенно размышляющий о чём-то Марк, — но ебану-утые... — Он, наконец, сфокусировал на Оливере внимательный, вдумчивый взгляд. — Розги по ним плачут, — сделал он глубокомысленный вывод и вздохнул. * * * Всё же после всей этой истории с Монтегю, после госпиталя, побывав почти на краю отчаяния, он стал гораздо более спокойным, научился притормаживать на поворотах. Повзрослел, наверное. Переоценил ценности и приоритеты. А последней каплей стал недавний припадок с мордобоем и... и всем, что за ним последовало. При воспоминании об этом случае Марка каждый раз обдавало таким жгучим стыдом, что кулаки невольно сжимались, а к горлу подступал комок. Он сглотнул, привычно отгоняя бесполезные уже сожаления, и вернулся к прерванным размышлениям. Раньше, несколько месяцев назад, он бы в ответ на такую выходку близнецов так взъярился, что не задумываясь пошёл бы и проклял рыжих идиотов со специфическим чувством юмора, а теперь ему и самому было смешно. Нет, разумеется, он им обязательно отомстит — это даже не вопрос, — но теперь это хотя бы будет весело, а не страшно. Ему, по крайней мере. А может, это Оливер всё время на него подспудно так влиял, постепенно меняя его характер? То, что Марк изменился ещё до истории с Монтегю (и задолго), было ясно даже ему самому, а со стороны, наверное, было ещё заметнее. Марк нахмурился, вспоминая себя в недалёком прошлом: он ведь... раньше был совсем не таким. Год назад, да даже полгода! Раньше ему вообще все эти душевные метания были незнакомы, раньше он не заморачивался и никогда не задумывался над своими поступками, и жить, соответственно, раньше было проще. Да. И всё бы хорошо, вот только раньше — в той, прежней, жизни — у него не было Оливера, и это был решающий аргумент. Не зря же отец так легко принял его заявление, что Марк останется с Олли. Фактически, отец не подумал даже и словом возразить — вообще ничего не сказал! На него не очень похоже, но тем не менее так и было. Неужели его любовь к Оливеру настолько бросалась в глаза? Однако. Марк тряхнул головой, выныривая из своих размышлений, и посмотрел на своего ненаглядного. Тот всё это время наблюдал за ним, подмечая смену эмоций на его лице, и слегка улыбался. — Пойдём в ванную для старост? — предложил Оливер. — Смоем с тебя всю эту сажу, а то видок у тебя, конечно, — он снова заржал. — Ты почему Очищающие не применил? — Применил, — возразил тот, — нихуя не помогло. — Он подошёл к зачарованному зеркалу, висящему на стене, и посмотрелся в него. — О-о-о, — томно вздохнуло зеркало. — Ты решил сменить имидж? И правильно: мулаты — такие горячие мальчики, м-м-м! А ка-акие у них чле... — Заткнись! — оборвал Марк поток сомнительных комплиментов, разглядывая себя, и запустил пальцы в торчащие дыбом — ну чисто Поттер, блядь! — всклокоченные волосы. — Д-да, Вудди, — согласился он, борясь с желанием заржать во весь голос как ненормальному — зрелище явно того стоило. — Про ванную для старост ты верно подметил. Идём, — он подал ему руку, и они двинулись на выход. — Зря... ты так... на зеркало, — задыхаясь от слишком быстрого шага, проговорил Оливер. — Оно верно сказало. Никогда не забуду ту убойную ночь после победы в матче. Ка-акой ты был... как там оно выразилось — «горячий мальчик», это ж охренеть! В жизни бы никогда не подумал, что ты на такое способен, Флинт, — Оливер многозначительно приподнял брови. — Ещё раз напомнишь, — бешено сверкнул глазами Марк, — Обливиэйт наложу! — Напомню, конечно, — невозмутимо подтвердил Оливер. — И даже не раз. Мне, видишь ли, понравилось, так что... — он не договорил, невинно глядя на него. — Вуд, заткнись! — рявкнул тот, краснея до корней волос. Вот почему так? Вуд способен прогнуться в любую позу, дать себя оттрахать как угодно, и нихрена ему не стыдно, всё у него выходит как-то естественно, будто так и надо. А сам Марк так не может — на него до сих пор иногда накатывает дурацкое и совершенно неуместное смущение и неловкость. Хотя, если вспомнить ту ночь... Он опять вспыхнул, чувствуя себя полным кретином: — По-хорошему говорю — заткнись. Или я тебя сам заткну. — Он втолкнул Оливера в комнату, автоматически запечатывая дверь. — Заткни, — чувствительно приложившись о стену, попросил тот и дёрнул его на себя, прижимаясь всем телом. — Заткни меня, Флинт. Я... — но договорить не успел — Марк любезно выполнил его просьбу, запечатав излишне болтливый по его мнению рот глубоким поцелуем и яростно вторгаясь в него языком. Кое-как оторвавшись от таких сладких, с едва уловимым вкусом каких-то ягод (Вуд перед своим приходом в подземелья малину или черешню у себя там, в башне, лопал, что ли?) губ, Марк вскинул взгляд и не удержался от смеха: щеки и нос Оливера теперь тоже покрывал слой сажи. — Вудди, блядь, ты такой милашка, — простонал он сквозь смех. — Я что — тоже так выгляжу? В зеркале это казалось как-то по-другому. — Хуже, — ухмыльнулся тот, принимаясь раздеваться. — Хуже ты выглядишь, Флинт. Причём — намного. Смирись. — Всё, жизнь кончена, — патетично возвестил Марк, последовав примеру Оливера и тоже начиная скидывать грязную, местами порванную одежду. — Пойду утоплюсь. — Он развернулся, направляясь к душевой. — Хочешь утопиться со мной, Вудди? — спросил, не оборачиваясь, и повернул кран, чтобы отрегулировать воду. — Куда ж я без тебя, — вздохнул тот, втискиваясь вслед за Марком в довольно узкую и тесную кабинку. * * * Оливер с некоторой робостью шагнул из камина в незнакомую гостиную и огляделся. Никого не было. Где, твою мать, Флинта носит? Он же сказал, что встретит его! — Ты — Вудди, да? — послышался слева детский голос. Оливер повернулся и удивлённо замер: перед ним стояла почти точная копия Марка, только гораздо младше. Мальчишка жевал булочку, беспардонно окидывая его с ног до головы не по-детски пристальным, внимательным взглядом. Да что ж такое — этот фирменный взгляд через поколения передаётся, как наследственная черта? — Да, — ответил он, улыбнувшись. — Но вообще-то меня зовут Оливер, можно просто Ол. А ты — Николас, верно? А где Марки? — Ник, — поправил его тот. — А Маркус не разрешает себя так называть, — доверительно сообщил ему юный Флинт и тут же наябедничал: — Один раз он превратил меня за это в кролика и запер в клетке на целый день! — Э-э... — не нашёлся, что сказать на это Оливер. — Отец его потом так наказал! — с неким восторгом продолжал вдохновенно болтать тот. — Но с него — как с гиппогрифа вода, — удручённый вздох. Ник машинально откусил от своей булки — видимо, чтобы подсластить горечь воспоминаний — и, спохватившись, великодушно протянул Оливеру обгрызенный кусок: — Будешь? — Нет, спасибо, — едва сдерживая смех, отказался тот, глядя на мальчишку со всё возрастающим любопытством: интересно, как тому удалось уговорить родителей разрешить ему таскаться по дому с кусками, а не есть в столовой? Он так задумался, что по-видимому произнёс вопрос вслух, потому что Ник вдруг дёрнулся, отработанным движением пряча руку — так, на всякий случай — за спину. — А я Тилли опять подкупил, — пролил он свет на интригующую тайну. — Отдал ей своё разноцветное полотенце в обмен на сладости и обещание никому не доносить на меня. Она у нас недавно — Тилли не родовая эльфиха, а купленная, поэтому мы с ней смогли договориться. Я всегда так делаю, когда родителей нет дома, потому что... — Ник запнулся, не зная, как выразиться, — ну... так ведь интереснее, правда? А сидеть в столовой — такая скучища! — Да уж, — не мог не согласиться Оливер, в душе поражаясь сметливости предприимчивого мальчишки. Сам он в своё время до такого как-то не додумался. Однозначно, перед ним — будущий слизеринец. Оливер хмыкнул. — А ты почему сидишь дома, а не идёшь играть? — задал он закономерный вопрос. — Смотри, какой день хороший. — Так Маркус же не разрешил, — пояснил тот и вздохнул. — Он велел «сидеть здесь и ждать Вудди, а когда тот придёт, сказать ему, что он скоро спустится»... ой, — он поднял глаза. — Ну вот, я сказал. — Хм, — Оливер задумчиво потёр подбородок. — И ты его послушался? — осведомился заинтересованно. Похоже, мистер Флинт сильно преувеличил, наговаривая на своего младшего сына тогда, в больнице. Вполне ведь нормальный парень. — Маркус сказал, что если я не послушаюсь, он переговорит с директором Хогвартса, чтобы тот не принял меня туда, и тогда я навсегда останусь «недоростком с мозгами флобберчервя», — процитировал Ник, отвечая на его вопрос. Во фразе столь ощутимо угадывался стиль Марка, что Оливер фыркнул, не сдержавшись. — А ты очень хочешь в Хогвартс? — спросил он, чтобы поддержать беседу. Нахальный ребёнок смерил его недоумённым взглядом. — Ну, ты какой-то ненормальный, — выдало это «милое дитя», запихав в рот остатки булочки. «Хотя нет, — мелькнула у Оливера здравая мысль, — всё же мистер Флинт знал, о чём говорил...» — и едва не заржал во весь голос: настолько комично выглядел Ник. — Куда же мне ещё деваться, если у нас в стране только одна волшебная школа? — с убийственной логикой припечатал тот. — Я хочу в Дурмстранг, но отец меня туда не отпускает — говорит, это слишком далеко, а «за мной нужен глаз да глаз». — Да-а? — притворно удивился Оливер. — А ты как считаешь — он неправ? — Наверное, прав, — со вздохом честно признался Ник. — Отец с мамой часто говорят, что «от меня одни неприятности». А какие от меня неприятности? — он обиженно выпятил губу. — Я ведь ещё ребёнок, они должны мне всё прощать, разве нет? — заявил безапелляционно. «Совершенно точно — Слизерин!» — вынес окончательный вердикт Оливер. — А Маркус вообще всё время орёт и грозится когда-нибудь насовсем превратить меня в подставку для зонтиков, — печально закончил свою прочувствованную речь будущий слизеринец и нахохлился. — Он может, — машинально сказал Оливер, вспоминая кровь на рубашке и едва не сломанную челюсть во время недавней памятной драки. Вслед за этим перед внутренним взором бешеным вихрем закружили все события последнего года... «Убью, сука!» «Вуд, а если я никогда не приду в норму?..» «Я не знаю, я только открыл коробку, а оно само...» «Да пошёл ты тогда на хуй!» «Заткнись, Вуд!!!» «Твой... только твой...» «Прости, Вудди, я облажался...» «Ол... люблю!» Оливер, сам того не замечая, мечтательно заулыбался. Всё-таки поразительно, как вообще в одном человеке могут сочетаться совершенно несочетаемые качества: сила со слабостью, любовь с ненавистью, необузданная страсть и абсолютная брутальность с находящими на Марка порой приступами непонятной застенчивости и стыдливости, грубость и жестокость — с внезапной нежностью, хитрость с детской наивностью, холодный цепкий ум с доходящей до абсурда беспомощностью в некоторых вещах, расчётливость с чуткостью и, как ни странно, надёжностью и верностью к тем, кого он по-настоящему любит. Оливер помнил, как встревоженно смотрел на него Марк во время суда над Монтегю. И тихий успокаивающий шёпот: «Потерпи, Ол, ещё немного — и уйдём отсюда...» Да-а, Маркус Флинт — это не человек, это ураган просто. И этот вот ураган весь принадлежит Оливеру, целиком и полностью! Он улыбнулся как-то совсем уж счастливо, отвлекаясь от размышлений, и присел перед младшим Флинтом на корточки: — Ну хорошо, Ник, — сказал он. — Ты мне всё передал, теперь, если хочешь, можешь идти, а я подожду Марки здесь. — Ты всё-таки не называй его так, а то ведь проклянёт чем-нибудь, — заботливо предупредил его тот и просиял: — Ой, правда? Тогда я пойду к Эштону — мы с ним договаривались полетать на лужайке, но я уже опоздал на целый час, — он недовольно скривился. — А Маркус не разозлится, что я ушёл? — Ничего, я поговорю с ним, чтобы он не злился, — пообещал ему Оливер. — Иди смело. — Правильно, проваливай отсюда, козявка мелкая, — раздался знакомый насмешливый голос сверху. Оливер поднял голову и увидел спускающегося по лестнице Марка в парадной мантии. Тот посмотрел на так и не двинувшегося с места брата: — Оглох, что ли? Свали из поля зрения, мелюзга. — Отстань, придурок! — не остался в долгу тот, и снова было отчётливо заметно, откуда он подцепил эту фразу и кого так явственно копирует. Оливер обалдело наблюдал за перепалкой двух братьев. — Сам свали! — Не нарывайся, Никки, — с угрозой проговорил Марк, но было заметно, что в глазах его всё равно плещется веселье, а губы подрагивают в попытке не рассмеяться. — А ну, марш, живо, иначе я сейчас придам тебе ускорение — никакая метла не понадобится. — Так нечестно! — отчаянно завопил тот на весь дом. — Я всё отцу скажу! — Давай, стукани предкам, предатель, если хочешь, чтобы на твоём болтливом языке выросли огро-омные язвы, — Марк демонстративно покачал в руке палочку. — Да и в Хогвартсе ябед не любят — будешь там изгоем. Распределяющая Шляпа не найдёт в тебе ни одного подходящего качества ни для одного из факультетов и выпнет на хогвартскую кухню — будешь там вместе с эльфами котлы драить, — злорадно пообещал он брату. — Я тебя ненавижу, Маркус! — зашёлся в истерике тот. — Ненавижу! Вот погоди — мне скоро тоже купят палочку, я тебя сразу заколдую! Сам будешь подставкой для зонтико-ов! А-а! — он затопал ногами и всхлипнул, готовясь основательно разреветься. Шокированный Оливер поспешил погладить его по голове, успокаивая: — Эй, ты чего? Он же шутит. Не плачь, — и укоризненно посмотрел на ухмыляющегося Марка, на которого весь этот концерт не произвёл ровно никакого впечатления. Происходящее столь разительно отличалось от их отношений с сестрой, что Оливер пребывал буквально в ступоре. Он обожал малышку Элизабет, а та своего старшего брата просто боготворила, всегда восторженно заглядывая ему в рот, ловя каждое слово, и они никогда не то что не ссорились, но даже не спорили. И представить себе, что они с Лиззи вдруг начнут общаться вот так... У Оливера чуть сердечный приступ не случился. «Мерлин, бедные мистер и миссис Флинт, — с ужасом подумал он. — Как они ещё с ума не сошли? Два таких бешеных сына — не слишком ли для человеческой психики?» — Ну ладно, ладно, что ты разнылся, — вдруг добродушно рассмеялся Марк, посмотрев на брата. — Вытри сопли, девчонка! Вали давай к своему Эштону, можешь даже мою метлу взять. Тот посмотрел на него мгновенно высохшими глазами, восхищённо кивнул и перевёл взгляд на Оливера. — А ты классный, Вудди, — констатировал он. Протянул ладошку, пожимая его ладонь, и как ни в чём не бывало ускакал из комнаты. Марк вскинул взгляд, в котором угадывалась крайняя степень изумления. — Ты поладил с Ником? — поднял он брови. — Ты что — опоил его Амортенцией? Другого способа достучаться до этого трёхнутого, по-моему, не существует. — Он хмыкнул, явно довольный положением дел. Оливер посмотрел на него, ехидно ухмыляясь. — Что тебя так удивляет, Флинт? — с ангельским видом осведомился он. — Если уж я с тобой поладил, то почему тебе кажется странным, что я смог это сделать и с твоим братом? — Ты на что намекаешь, Вуд? — сощурился тот, но непослушные губы расползались в широченную улыбку. — Разве намекаю? — лукаво улыбнулся тот. — По-моему, прямым текстом сказал. — Он весело засмеялся. Марк присоединился к нему и, подойдя, оттянул ладонью по заднице. — Договоришься, Вудди, — деланно пригрозил он и сменил тему: — Ладно, ты готов? Кстати, охуенно выглядишь, — заметил мимоходом, — так и охота загнуть тебя где-нибудь в тёмном углу и как следует оттрахать. Оливер усмехнулся, закатывая глаза. — Ты как всегда, Марки, — с прискорбием сообщил он. — Только об одном и думаешь. — Только об одном, — заверил тот, кивая. — Только об одном тебе, — уточнил, посмотрев ему в глаза. Непривычная нежность светилась в них, и Оливер почувствовал, что краснеет. Всё же, Флинт сильно изменился за последнее время, и он ещё не успел привыкнуть к нему такому. Тот между тем машинально поправил его мантию, стряхнув с плеча невидимую пылинку, взял за руку и потянул за собой, направляясь к камину. — Ну что, пора повеселиться, Вудди? — сверкнул он ослепительной улыбкой. — Впереди ночь пьянства и разврата, пора задать всем жару напоследок. — У тебя что, Выпускной бал ассоциируется исключительно с «пьянством и развратом»? — демонстративно воздел руки Оливер. — Исключительно, — хмыкнув, подтвердил Марк. Бросил горсть Дымолётного порошка в камин, гаркнул на всю комнату: — Хогвартс! — и исчез в зелёном пламени. Оливер хихикнул — похоже, ночка предстоит ещё та! — и последовал за ним. _______________ (1) Паддлмир Юнайтед — (англ. Puddlemere United) — команда по квиддичу, основанная в 1163 году — старейшая команда Лиги. (2) Об этом упоминается в фф. "Кошмарная неделя, или..."