Удел, дарованный свыше. Зверь в клетке

Ярко. Больно. Невозможно открыть глаза и понять, что происходит. Куда-то ведут, толкая в спину. Лязг кандалов привычно звучит в глухой тишине. Их нельзя ни с чем спутать. Ноги путаются и не хотят идти, отказываясь подчиняться хозяину. Кто-то кричит и стонет, а эхо, ударяясь о каменные стены, будоражит и вызывает желание расплакаться и одновременно вместе с этим закрыть уши, чтобы не слышать дьявольской насмешки в каждом звуке. Усталость довольно ощутимо сковывает каждое движение, разносясь отголосками по конечностям. Если бы можно было в голос закричать, то он бы это сделал, но рот закрыт тряпкой. Его страх и ужас озвучивает то самое эхо, набатом бьющее по ушам. Он помнит все: звук падающих капель, точащих камень; жуткий смех и издевательские смешки; руки на тех местах, которые не были скрыты тонкими полосками тряпок. Отвратительно. Мерзко. В груди все печет от воспоминаний, как его, словно игрушку, лапали и крутили в руках, оценивая и пошло оглаживая, щипая кожу. Очередной толчок в спину, и он падает. На него кричат. Громко. Срываясь до хрипа. А он только чувствует, как по коленям течет что-то горячее и липкое. Грубо поднимают и снова кричат что-то. Он не понимает, но злость и недовольство яркими отпечатками слышны в чужом голосе. Что-то холодное касается коленей, быстро обтирая раненную кожу, затем вытаскивают кляп и заливают в глотку вонючую жидкость, которая опаляет огнем пищевод и желудок. Но он глотает, ведь уже знает, что будет за непослушание. Вновь закрывают рот и подталкивают куда-то, но уже более терпеливо и, можно сказать, нежно. Кажется, словно всему происходящему никогда не будет конца. Зверь оказался в клетке.