Я у мамы бета

Нет, я признаю. Коварные планы — это, конечно, хорошо. Всё в лучших традициях Голливуда: влиятельный отец сам вызывает меня и предлагает такое дело, которое могу выполнить, казалось бы, только я. В помещении свет приглушён или его вообще нет, а ещё лучше если огромный прожектор ярким конусом освещает наши коварные лица. Звучит злодейский отцовский смех. У меня вырастают маленькие рожки. Занавес, финал, аплодисменты, Оскар за лучшую женскую роль и всё такое. Всё это очень и очень эффектно. … Но не выполнимо. Нет, ну скажите как, вот просто как! Я должна это, спрашивается, сделать? Соблазнить Вольфа Луина, этого демона, этого горделивого ублюдка. Не хочется этого признавать, но он в плане женщин — опаснейший альфа из всех, кого я знаю. Он покорял такие вершины, которые казались абсолютно неприступными. Соблазнял девушек разной национальности и статуса, разных взглядов и принципов, но всех их объединяло одно — рано или поздно они все попадали во власть Вольфа. Сколько талий сменилось в его руках за одну только школьную пору… Каждая клетчатая юбочка хоть раз была расстегнута этими тонкими пальцами. И тут я. Покорить его. Влюбить в себя! Да так, чтоб он еще и слушал моих советов в бизнес-плане или разведывал мне свои самые сокровенные тайны. Мне — то есть дочери бизнес монстра из конкурирующей компании мистера Адамса. Звучит как бред. — Сандра, — я отвлекаюсь от своих мыслей на почти мурлычущий голос Мура. Он лежит на кровати рядом, тщётно пытаясь заснуть, но, видимо, ему очень мешает либо свет от ночника, либо я в своей ночнушке, которая по сути просто шёлковое полотенце с кружевными краями, обёрнутое вокруг моей талии и не прикрывающее должным образом ничего, кроме неё. — Ты читаешь эту страницу уже 20 минут. Возникли проблемы с незнакомым словом? Я улыбаюсь. Казалось бы, взрослый мужик, а подколы как у девятиклашки. Ничему не научился за время, проведённое со мной! — Господин Мур, — я прикрываю книгу, прочесть которую у меня всё равно не получается из-за навязчивых мыслей о Вольфе. Даже здесь он мне мешает. Козёл. — Не отвлекайтесь от дрема, я читала, что для котов он очень важен. — Вообще-то, я не прочь бы и отказаться от «дрема» в пользу чего-то более интересного, — с заигрывающими нотками тихо произносит мой кот. — Ах вот оно что… — не найдя слов, мямлю я, вся покраснев. Божечки-кошечки, Сандра, ну авось не первый раз-то, чего уж краснеть! Тем временем лапки с мягкими подушечками — иначе я не могу объяснить, почему это так приятно — уже касаются моих ключиц, а коготки цепляются за шёлк и мягко стягивают его с моего жаждущего тела. Когда мы последний раз? Дня два назад?.. А ведь осень, ему надо. Ещё и на улицах шастают те несчастные омежки, что ещё не отхватили себе мужика, так и текут в пустоту, несчастные. Текут и пытаются запрыгнуть в уходящий вагон тёплой зимы в компании чьих-то сильных рук всеми силами. В общем, нужно с лихвой отрабатывать по ночам, чтоб запах этих на всё готовых омежек не тревожил моего любимого альфу. Тем временем на боевом фронте наших тел происходят значительные потери с моей стороны: я чувствую, как зубы Мура впиваются куда-то мне в шею, и прикрикиваю, но не от боли, а от возмущения: — Макс, заметно будет! Он не обращает внимания. Только рычит и сильнее кусает кожу чуть пониже. Эх, судьба мне ходить в водолазках с закрытым горлом… Но как же он по-звериному сексуален сейчас! Обычно он достаточно нежен, порой даже осторожен, очень аккуратен в своих действиях, а сейчас… По страсти вряд ли сравнится даже с нашей первой ночью. Он ни на секунду не отрывается от моего тела, а конкретно почему-то от моей шеи, а я пытаюсь руками нащупать его член и замечаю вполне очевидную эрекцию. Рукой я начинаю осторожные и пока ещё неумелые стимулирующие движения. Признаться, я как-то стесняюсь это делать, ну не знаю, неловко мне… Макса же ничего не смущает. Он резко прижимает меня за талию к своему корпусу так, что я взвизгиваю от неожиданности, но мои губы тут же атакует его язык. Сначала он облизывает их, потом жадно проникает внутрь и агрессивно переплетается с моим. Мы долго целуемся и во время этих поцелуев он не упускает возможности меня укусить за язык или губы. Да, сегодня он действительно напорист. А по нему даже и не сказать было, когда он так тихо и мило заигрывал со мной некоторое время назад. — Сладко, — вдруг оторвавшись от моих губ шепчет он. Я улыбаюсь и крепче сжимаю его пульсирующий орган. Пожалуй, предварительных ласк достаточно, хоть ниже шеи мы сегодня так и не опустились. — Войди в меня, — прошу я. Он, как истинный джентльмен, не смеет отказать даме. И вот такое знакомое чувство наполненности снова со мной. Движения, как и ожидалось, достаточно резкие и несколько быстрее, чем обычно оно бывает поначалу. Я пытаюсь хоть как-то сдерживать стоны, но не могу: очень уж приятно, хотя и немножечко больно. Мур вдруг закидывает мою ногу себе на плечо и я молю о том, чтобы он не наклонился ко мне, вниз, потому что тогда будет просто «ай». Растяжка моя не такая идеальная, как хотелось бы. Надо заняться на досуге… Мы наслаждаемся друг другом, его движения становятся ещё более быстрыми, дыхание более сбивчивым. Я молюсь о том, чтоб он не останавливался сейчас, когда этот огонь почти испепелил меня. И Мур слышит мои мысли. Я получаю желанный оргазм и громко оповещаю Макса об этом, крича его имя куда-то вверх вместе с матами. А после чувствую только блаженство и слышу его хриплое дыхание…

***

— Сандра, — что-то касается моего уха, я морщусь и сильнее вжимаюсь в подушку. Только спустя какое-то время понимаю, что это были губы Мура. — Сандра, пора вставать. Тебе на работу. — Мне сегодня не надо, — бурчу я, на что слышу только приглушенный смех. Солнце докапывается до моих глаз и мне приходится их открыть. Господи. За что. — Ты врёшь, конечно нужно. Он выходит из комнаты, попутно завязывая галстук, а я привстаю на кровати, ощущая, какое гнездо сейчас у меня на голове. Ленивое протирание глаз должного эффекта не производит, поэтому я решаю просто пялиться в одну точку, в надежде, что хоть так немного смогу проснуться. Нифига. — Сандра! — крик Мура слышен откуда-то из коридора. — Если не успеешь, поедешь на автобусе! Я не могу опаздывать, я же не твой отец. Последнее он произносит тише и скорее для себя, но я всё слышу. Вспомнив о великолепных поездках в общественном транспорте, я решаю, что это мне не нужно, и в режиме пожарного быстро собираюсь. Расчесывая волосы, замечаю свою шею. Мда. Проще сказать, что меня душили, а не целовали — вся в засосах и укусах. Надеваю чёрную водолазку и такие же по черноте облегающие джинсы, но некоторые следы преступления всё же торчат из-за ткани. — Не страшно, — бурчу я себе под нос. Главное с отцом не столкнуться, остальные переживут. Выхожу к Муру вся такая мрачная, на лице что-то вроде апокалипсиса, на голове — не уложенные и торчащие во все стороны пряди, которым расчёска придала только эффекта электрического удара. — Красота? — спрашиваю я. Мур ухмыляется. — Как будто меня удивишь растрёпанными волосами. — Он нежно притягивает меня за талию, которая, надо сказать, в этом неказистом наряде кажется ещё более тонкой, чем она есть. — Ты прекрасна. — Ой, ну всё. — Я шуточно толкаю его в грудь и пытаюсь застегнуть у себя на шее небольшой кулон-капельку с маленькими бриллиантиками. Это предаст элегантности моему сегодняшнему наплевательскому облику. Я надеюсь. Мы едем в абсолютной тишине, в которой я снова мысленно возвращаюсь к Вольфу. На этот раз стоит подумать не о том, какой он мудак (хотя, конечно же, так и есть), а о чём-то более существенном. А именно — поведать ли Муру о нашем с папой плане?.. Тут ведь по-разному может выйти. Мур может отреагировать адекватно и скорее всего так и будет, но какая-то собственническая жилка альфы в нём всё же напряжётся и, рано или поздно, он выдаст скандал по этому поводу. Да и в целом, после моих красочных рассказов о Вольфе он может испугаться за меня… А ведь план может быть так и не осуществится никогда! А если действий не будет, то зачем лишний раз щекотать коту нервы… Здоровее будут. — Всё, на выход, — оповещает он меня о прибытии. — Кис-кис, — шепчу я на прощание и выхожу из машины, так и не обронив ни слова об нашем с отцом плане. Потом, потом… Когда будет сделано хоть что-то. Пройден хоть какой-то путь. А пока не нужно, Сандра, не нужно. Я быстро преодолеваю путь от машины до верхнего этажа, по дороге здороваясь, кажется, со всеми, кто проходит мимо. Чего-то все так рады меня видеть, что аж тошно. Хотя меня всегда рады видеть. И чем больше рады — тем больше эти люди хотят повышения зарплаты. Наконец я оказываюсь на своем рабочем месте и устало плюхаюсь в кресло. Эта осень… Даже ходить тяжко. Очень уж тоскливо, серо и противно. Осень настигла нас буквально за несколько дней и сразу же окунула во все свои «прелести». Никаких тебе пёстрых пейзажей в этом душном городе, одни тонны грязи и редкие сырые рыжие листья в этих же лужах. С болью в душе я вспоминаю небольшой лес, окружающий семейный дом, который сейчас, несмотря на всю эту слякоть, выглядит наверняка завораживающе. А около городской квартиры, где живем мы с Муром, нет буквально ни одного деревца, что согрело бы мне душу в эту противную погоду. Хотя, надо признать, теперь мои дни, какими бы они ни были, согревает большой белый кот. Двери открываются и какой-то солидный мужчина в очках подходит ко мне. По возрасту что-то около моего отца, но фигуркой похуже: бывший пресс давно уже превратился в круглый животик, сутулая спина сделала его ниже, а усы и бородка и вовсе старят, но глаза — глаза властные, строгие, тёмные всё же придают облику каких-то чар. Я вежливо встаю и улыбаюсь, но на пришедшего это не производит должного эффекта. Он недовольно бросает в меня визитку, стягивает плащ и кладёт его на мою стойку, затем не глядя на меня чётко произносит: — Кофе без сахара для меня и господина Адамса, и быстро. И скрывается за дверью в кабинет. От раздражения я даже не успеваю рта раскрыть, просто смотрю на закрытую дверь прямо передо мной. И что это, спрашивается, такое?.. А я тут, по-вашему, просто так сижу, пальто за вами убирать?.. Что ж. Побесившись, всё же вешаю пальто и переписываю инициалы с визитки. Отец вроде не жалуется на появление этого гостя, но в следующий такой раз я точно вызову охрану. Что за наглость! Вдобавок ко всему у меня предательски течёт ручка прямо на списки, и я устало плюхаюсь в кресло, выкинув ручку в мусорку. Отлично, теперь всё это переписывать. Открыв ящик стола и изъяв оттуда новую ручку, я нахожу там подозрительный чёрный конверт. Чёрный. Как он. Забываю о ручке и обо всём остальном, дрожащими пальцами я вскрываю конверт. Сердце стучит как бешеное. Что же там, что же?.. Что за послание вдруг я получаю от Вольфа Луина?.. Раскрываю белую бумагу, на которой его до тошноты ровным почерком чёрными чернилами выведены буквы. Фраз всего несколько, но какие они чёткие и прямые. Вполне в его стиле. Я ухмыляюсь. Ого. Всё было так просто. Надо было просто заглянуть в этот долбанный ящик, а не ломать голову всю неделю.

«Как я и сказал, ничего не кончено. В следующую пятницу жду тебя в ресторане „Монте-Кристо“ в 18:00. Не падай в моих глазах ещё ниже, хоть немного попытайся придать себе человеческий вид. Вольф Луин.»

Я переворачиваю конверт, нащупав там ещё что-то и слышу глухой звук удара об пол выпавшей пуговицы.