Я у мамы бета

Двери лифта раскрываются на пятидесятом этаже, и я вываливаюсь из них. Пол под ногами словно из ваты, а я как будто парю по нему. Кажется, с алкоголем я переборщила малёк… Нужно было только для храбрости, ведь в трезвом состоянии я бы всё сорок раз обдумала, а в итоге я немного не рассчитала «храбрость». Я подхожу к административной стойки и говорю:  — Лиди, добр день, — Я еле держусь, чтобы не упасть, и смотрю на удивлённую Лиди. — Дайте мне ключ–чик от кабинета, пожалуйста. Она сидит, словно игнорируя меня. Я стучу рукой по стойке, хотя почти не злюсь.  — Лиди! Я же попросила!  — Интересно… Я поворачиваюсь на знакомый голос, обомлев от ужаса. На кресле для ожидания, положив одну ногу на другую, сидит господин Мур. Я суживаю глаза, недоумевая. Он мне будет мешать. Я ещё раз стучу по стойке рукой, поторапливая Лиди и продолжая смотреть на Мура. Этот гадёныш меня сегодня растравил своим этим: «Я хочу тебя поцеловать». Пф. Ну конечно. Моё женское «я», тоже напившись, кричит мне: «Ты такая одна, а его таких много!». Я мысленно согласно киваю в ответ. А может и не мысленно… — Да Вы пьяны, мисс Адамс.  — Я? Пф, — Я поворачиваюсь к Лиди и улыбаюсь, мол, смотри, что сказанул товарищ. А потом снова хлопаю по столу рукой, ладонь уже болит. — Лиди, дай мне ключи! Мур отчего–то звонко смеётся, меня это резко задевает, и я подхожу к его столику, немного покачиваясь. Возмущённо скрещиваю на груди руки, пытаясь держать равновесие как можно лучше. Всем своим видом даю понять, что жду объяснений.  — Ты вот уже две минуты просишь ключи у пустого места, — успокоившись, говорит он, вытирая слезинку с края глаза. — Посмотри, там же нет Лиди! Это твоё рабочее место. Я удивлённо оборачиваюсь. Лиди таинственным образом исчезает с моих глаз, и стойка остаётся пустой, как и сказал Мур. Я ещё недолго смотрю на стойку, пытаясь понять, что же произошло, но в итоге сваливаю всё на алкоголь. Возможно, в списках побочных эффектов есть ещё и миражи. Я смотрю на Мура. Может, он тоже ненастоящий? Я долго пытаюсь рассмотреть его под разными ракурсами, пытаясь определить, живой он или тоже плод моего воображения. Я, наверняка с дебильным лицом, протягиваю вперёд руку и осторожно касаюсь его светлых волос. Моментально забываю про цель этого касания, потому что волосы оказываются мягкими и приятными. «Прямо как шерсть!» — хихикает моё подсознание. Я глажу его по голове, глупо улыбаясь. Действительно, кот. Только потом ловлю на себе ошарашенный зелёный взгляд и убираю руку. А они были такими приятными…  — Мисс Адамс, — он удивлён, — держите себя в руках.  — Киса, — хихикаю я неизвестно отчего и иду на поиски ключа. Открываю все ящики по–одному, раскидываю бумажки, но в итоге ничего не нахожу. Только через некоторое время вспоминаю, что ключ висит на цепочке у меня на шее. Я дергаю за него и гляжу, по–детски радуясь. Начинаю прыгать на месте от восторга, рыжие волосы подлетают вместе со мной. В общем, я творю всякую херню, совершенно не думая. Перевожу взгляд на Мура. Он наблюдает за мной. Зелёные светлые глаза смотрят с подозрением.  — Что ты тут делаешь ночью? — спрашивает он, вставая.  — Шо ти тут деаишь ночьюуу? — коряво переспрашиваю я и начинаю открывать дверь ключом, но он всё не хочет попадать в скважину. В итоге стою, нагнувшись, пытаюсь вставить ключ, но у меня это в упор не получается. Проклятый ключ!  — Мисс Адамс, я здесь по просьбе Вашего отца, — совершенно серьёзно отвечает он. — И через несколько минут, вероятно, он подъедет. С учётом того, что Адамсы постоянно опаздывают, думаю, у тебя есть десять минут до его появления. Я останавливаюсь и хлопаю ресничками. Отец приедет? Сюда?! Я начинаю в панике вставлять ключ, но у меня всё равно ничего не получается. Если он увидит меня здесь, да ещё и в таком состоянии — конец мне. Мало того, я ведь даже не объясню ему, зачем лезла в его кабинет. Что я ему скажу? «Я хотела почитать биографию Мура»? А как я это ему объясню? А зачем мне это? А почему напилась? А почему ночью? В общем, слишком уж всё подозрительно выглядит. Я всё ещё вожусь с ключом, когда мою руку накрывает рука господина Мура, он ловким движением засовывает ключ в скважину, поворачивает и отходит, пропуская меня внутрь. Я благодарно, но сдержанно киваю, а потом захожу в кабинет. Иду, покачиваясь, навстречу папиному шкафу с папочками. Начинаю искать папку с названием «Мур». Поскольку его фамилия достаточно короткая, я быстро нахожу папку и забираю её, но, когда оборачиваюсь, лицо в лицо встречаюсь с мужчиной, чью биографию сейчас держу в руках.  — Зачем она тебе? — строго спрашивает он, в темноте его глаза кажутся темнее, чем при свете.  — Нужно, — Я прижимаю папку к груди, чтобы он её не отнял. Хотя, если подумать, он всё равно сможет это сделать. Он же альфа. Я учащённо дышу из–за волнения. Вот сейчас папа войдёт сюда, и мне настанет конец, а всё из–за этого котяры, который стоит на пути. — Уйди, кошак! — кричу я и пытаюсь обойти его, но у меня не выходит. Что такого? Подумаешь, взяла полистать биографию… Может, мне читать на ночь нечего.  — Отвечай мне, — шипит он.  — Нужно, — упрямо повторяю я.  — Зачем?  — Почитать.  — Зачем? Меня опять заклинило, что ли? Почему он спрашивает одно и то же? Я мотаю головой, пытаясь собраться с мыслями, и пихаю мужчину, но у меня это слабо получается.  — Уйди! — ору я. — Папа сейчас придет!  — Я никуда не уйду, пока ты не ответишь мне, зачем тебе эта папка! — в ответ прикрикивает он. Почему–то мне кажется, что он очень зол. Мой мозг начинает думать в пьяном угаре, составляя вполне логичную цепочку: киса шипит — кису нужно погладить. Только вот он не учитывает того, что киса — довольно злой альфа. Я протягиваю руку и снова дотрагиваюсь до волос Мура, но он перехватывает мою руку и сильно сжимает. Я вскрикиваю от боли. Он резко разворачивается и тянет меня за собой, выходит из кабинета, проходит мимо стойки (за которой я учинила невероятный бардак), заходит в лифт и затаскивает меня следом. Нажимает на кнопочку. Мы едем. Краем глаза я замечаю, как движется другой лифт — соседний. Я смотрю сквозь стеклянные стены на отца, который встречается нам на этаже сороковом. Он смотрит на часы и не замечает нас, но я инстинктивно вжимаюсь в стенку лифта, пытаясь стать лёгким незаметным листочком. Мужчина же рядом тоже не замечает отца, так они и пролетают мимо друг друга на прозрачных лифтах. Я немного трезвею от всего происходящего — особенно от встречи с отцом. Но важно то, что я даже не знаю, куда меня тащит господин Мур. Я пытаюсь вырвать руку, но он крепко держит мой запястье, сжимая так, что я чувствую свой пульс и вижу белые костяшки на его пальцах. Почему он так зол? Я прижимаю папку к груди; он не отнял её. Мы выходим на первом этаже, я провожаю стойку взглядом — и здесь никого нет. Сколько времени? Помню, когда я входила, за стойкой была вполне реальная служащая, было около двух часов ночи. Не думаю, что весь этот бред на пятидесятом длился больше часа. Мои мысли прерываются, когда я вижу, что господин Мур тащит меня к чёрному автомобилю, вероятно, его машине. Мои глаза расширяются. Ехать в машине? Нет! Ни за что! Я начинаю сильнее вырываться и кричу:  — Пусти меня! Пусти! — в глазах набухают слёзы. «Не хочешь попробовать эту малышку?» — брат словно смотрит на меня опять, серые глаза горят азартом. Если бы тогда я знала, чем всё закончится, я бы ни за что не села с ним в эту чертову машину. Ни за что не пустила бы его за руль. Я боюсь автомобилей, меня убивает любая мысль о том, что я поеду в них снова. Слёзы скатываются с глаз и быстро протекают по щекам, но Мур даже не смотрит на меня, лишь тащит за собой. Я пытаюсь тормозить, но кеды скользят по асфальту. С каждой слезой меня покидает и хмель.  — Нет, умоляю! — я уже рыдаю. — Только не машина! Только не машина, нет, прошу! Максим, нет, умоляю! Он останавливается. Я извиваюсь, как змея, пытаясь вытащить руку. Он неподвижно стоит, смотрит. В моих глазах, наверняка, сейчас только страх и безграничная мольба. Я всё что угодно сделаю, но не сяду в машину. Никогда больше.  — Ты боишься машин? Я быстро и часто киваю, сглатывая ком в горле. Страх уже стучит в ушах, вместе с кровью. Он чуть ослабляет хватку, но я перестаю вырываться: сил больше нет. Я хочу упасть на землю и плакать. Долго–долго, вспоминая события той ужасной ночи. Я помню время — 5:18. Я помню место — автострада №5. Я помню марки машин — Ауди и Фольксваген. Я помню противный резкий звук скрежетания колёс, помню удар, помню кровь. А больше ничего не помню. Слёзы всё катятся и катятся, я не в силах положить этому конец. Я так перепугалась… Я так боюсь, что он сунет меня в машину. Так боюсь. Очень боюсь…  — Твою мать! — Это последнее, что я слышу.