Я у мамы бета

Она открывает бутылку шампанского, оно сразу же течёт по её рукам, а пробка выскакивает и улетает куда–то вдаль. Она ликует, вся изнывая от ожидания. Она вертится в кровати, пытаясь подобрать лучшую и самую сексуальную позу. Она почти кричит от счастья, показывает язык всем тем альфам и омегам, которые не верили в неё. Так себя ведёт моё женское начало, пока я лежу в руках господина Мура. Мы уже избавились от верхней одежды — хотя это было сложновато в порывах страсти (ох уж эти рубашки с запонками…), — и сейчас он целует меня, а я с удивлением замечаю возможности своего тела. Я вся дрожу, словно на диком холоде, но в то же время мне невероятно жарко. Мне хочется ещё его губ, хочется целовать его каждую секунду, не отрываться от его языка, но в этот же момент мне не хочется, чтобы он отрывал их от моей шеи. Он посасывает и прикусывает кожу, что мне особенно нравится. С каждым его прикусыванием я стону от удовольствия и чувствую, что внутри меня вулкан. Где–то в животе и ниже всё нарастает возбуждение. Я начинаю чувствовать ту часть тела, которую никогда раньше не чувствовала. В таком смысле. Макс переходит на мои ключицы, при этом прижимает меня к себе, отрывая от кровати, и его руки движутся по моей обнаженной спине. Я тоже глажу его, но, увы, сейчас не совсем понимаю где. Для меня словно всё в тумане, и лишь его прикосновения жаром пробиваются через это. Я стону, опускаю назад голову, когда он проводит языком по моему плечу, а потом зубами снимает лямку бюстгальтера. Это почему–то кажется мне жутко сексуальным. Я, по какому–то рефлексу, наверное, сжимаю ноги вокруг него, а он прижимает меня ещё ближе; так, что мои груди упираются в его широкую грудную клетку, а моя киска прижимается к его эрекции. И от этого я тоже стону. Это так приятно… Но мне не терпится, пока он не окажется внутри, прямо там. «Ты самая удивительная девушка в моей жизни» — его слова. Уже от них меня всю выворачивает от желания. Господи, он был такой милый, когда говорил это… Обычно он постоянно улыбается, а тогда… Он словно открылся мне. Мур ловко расстёгивает пальцами замочек, и ещё один предмет одежды летит к чертям на куличики. Я не стесняюсь, нет. У меня потрясающее тело. Чего стесняться? По иронии это самое тело, которое я всю жизнь пытаюсь поддерживать в отличном состоянии, никому и не нужно было вовсе. А сейчас, наконец, появился тот альфа, которому вроде как фиолетово на то, что я бета. Поэтому я спокойно лежу под его зелёным взглядом, пока он смотрит на почти обнажённую меня. Замечаю, что сердце стучит бешено, и ритм словно отдается во все части моего тела. — Нравится? — с озорной ноткой спрашиваю я. Он не отвечает, лишь смущённо — смущённо! — улыбается и страстно целует. Язык его играет со мной, дразнит. Он исследует мой рот, а его руки исследуют моё тело. Я хочу его. Господи, я так хочу его! Наконец, всё нижнее бельё летит в чёрную бездну. Остаётся только эта испачканная кофе кровать и мы на ней, неспособные оторваться и неспособные мыслить. Почему–то в этот момент меня посещают очень странные и до ужаса философские мысли. Например, если бы тогда в лифте меня заметил отец, проезжая мимо, то меня бы тут не было. Если бы я не пролила кофе, то я бы просто подождала бы до утра, а потом отправилась бы домой на первом автобусе. Если бы, если бы, если бы… Не понимаю, зачем я об этом думаю сейчас, но мысли эти мне неприятны. Не хочу даже представлять себе, что всё бы пошло не так, как сейчас. Он нравится мне. Господин Мур определённо мне нравится. Не знаю, как описать это… В определенный момент моих размышлений и наслаждения от его губ, я чувствую, как в меня — буквально в меня, — что–то упорно запихивают. Не скажу, что это очень приятно, но и не так больно, как можно было бы ожидать. Я вскрикиваю скорее от неожиданности, чем от боли, но Макс тут же останавливается. Я чувствую это там. Этот факт неожиданно радует меня. Вот где ты, сука Сандерс. Я была бы не прочь посмотреть на твоё лицо сейчас. Я больше не девственница. А ещё «не девственницей» меня сделал, пожалуй, самый сексуальный и милый кот на целой планете. В данный момент особенно. — Дальше, — в изнеможении шепчу я запуганному моим вскриком Максу. Так перепугался, как будто я умираю тут, ей–Богу. Он всё же слышит меня, хоть и медлит, но продолжает. Первые два толчка я не ловлю кайфа, разве что от сдавленных стонов Мура, но потом… Потом я теряюсь. Постепенно я чувствую его каждым нервом, пальцы мои обжигает огнём при каждом прикосновении к его спине, но даже это доставляет мне наслаждение. Чем глубже он входит, чем быстрее он двигается, чем больше я его чувствую — тем больше мне хочется. Я стону, накаляюсь под ним и с наслаждением понимаю, что ему это тоже нравится. Ещё немного… Ещё чуть–чуть… — А–а! — я кричу, словно разрываясь, и обессиленно лежу на кровати. Он делает ещё несколько толчков, а потом тоже кончает и ложится на меня сверху, придавливая к простыне. Господи, секс — это бесподобно. Без шуток. Моя внутренняя богиня довольно усаживается в позу лотоса и потирает ладошки. «Дело сделано» — пищит мне она и протягивает ручонку. Я мысленно даю ей пять. — Если бы я был котом, я бы сейчас замурчал, — говорит он, перекатываясь с меня на постель. Аж обидно, мне было так хорошо, когда он лежал на мне и был во мне. — Не сомневаюсь, господин Мур, — я по–дурацки улыбаюсь. Даже не знаю, почему. Просто мне хорошо. Правда хорошо. — Как ощущения? — слишком обеспокоенный голос выводит меня из колеи. Правда, господин Мур, лишение девственности — не такая уж страшная процедура. — Феерические, — мурчу я и натягиваю на себя одеяло. Что–то жар от меня уходит. Я закрываю глаза и, к своему удивлению, сразу же вырубаюсь; то ли от усталости, то ли от того, как нежно заключает меня в кольце рук Мур.