Синяя борода и солнечный зайчик

– Мне было пятнадцать, а моему брату семнадцать лет, когда мы выиграли конкурс молодых дарований по вокалу. В качестве приза у нас была трехмесячная стажировка в Ла Скала и по окончании нам позволили исполнить по небольшой второстепенной арии в опере, во время сезона. Именно тогда меня и увидела Ванесса. Она была очарована моим голосом и предложила мне сделку. Мы с братом были бедны. У нас ничего не было, кроме наших голосов, а на полноценное обучение нужны были деньги. Много денег на преподавателей и проживание в Милане. Я тогда был очень юн и наивен. Поскольку у меня все еще не было течки, голос мой еще не сломался, оставаясь высоким и звонким. И тогда Ванесса предложила мне помощь в обмен на операцию для сохранения юношеского голоса и обязательства никогда не покидать сцену без ее разрешения, – увидев недоумение на лице Тео, он горько вздохнул, - да, я согласился на кастрацию. Я тогда не думал о будущем вне музыки, горел только одним желанием выступать на сцене. Я подумал, ну что такого? Ведь член мне оставят, а для омеги вовсе неважно наличие яичек. После операции Ванесса дала нам с братом деньги на учебу. И в дальнейшем помогала на протяжении учебы и с прослушиваниями. Когда мы с братом получили свои первые ведущие роли, моему счастью не было предела, но потом работа стала обыденностью, и вот тогда захотелось семью. Именно тут и возникла проблема. Без гормонов, выделяемых яичками, не может быть полноценного секса и, как выяснилось, ребенка тоже не могло быть по этой же причине. Недостаток гормонов не позволял зачать ребенка. Я прошел несколько курсов восстановительной гормональной терапии и мне все же удалось забеременеть, но я рано обрадовался. Выносить ребенка я не смог, произошел выкидыш. И так раз за разом я терял своих детей. А потом у меня появился альфа, мой любимый и единственный. Он полюбил меня таким, каким я был: искалеченным, неполноценным. Он спокойно и терпеливо переносил мои вспышки ревности и истерики. Он примирил меня со мной, усмирил моих демонов и научил доверию. Я бросил сцену, сославшись на проблемы с голосом, и три года я жил счастливо, как в раю. Но опять появилась Ванесса и потребовала, чтобы я вернулся на сцену. Я отказался. Я был так счастлив тогда! – Коломбина закрыл на мгновенье глаза, – она пригрозила, что виновные будут наказаны. Я только посмеялся в ответ. Но на бизнес моего альфы была устроена облава, все сделки срывались, его бухгалтерия была подвергнута тщательной проверке. Но мы не сдавались! Потом поползли грязные слухи и, вот тогда бизнес моего альфы рухнул в одночасье, а он сам попал в тяжелую аварию. Я сидел в его палате, ожидая, когда он придёт в сознание. В это время в палату зашла Ванесса. Она объяснила, что я и только я в ответе за все, что произошло с ним. Она потребовала, чтобы я вернулся на сцену, иначе мой любимый не выживет. Она была глуха к моим мольбам. Она требовала и угрожала, и я сдался, подчинился, чтобы сохранить жизнь моему любимому. Я ушел из палаты следом за ней. Уже через месяц я опять выступал на сцене с моим братом. Я тогда умер, от меня осталась только оболочка без души. Но вчера, - омега с болью поднял глаза на Тео, - появился мой любимый. Прошло столько лет! Он выжил, сумел поднять бизнес из руин и, главное, простил меня за то предательство. И теперь он пришел за мной, прося стать его законным супругом. Я пришел умолять Ванессу разрешить мне этот брак, я не хочу подвергать его опять опасности! Я больше не вынесу, если из-за меня будет страдать самый дорогой для меня человек! - Вы не должны страдать! – Теодор был возмущен, - вы не вещь и не собственность этой гадюки в сладкой обёрточке! Я обязательно помогу вам, я сейчас же поговорю с Домиником, и он приструнит мать, – Тео сжал руки Коломбины. - Ты не представляешь, какой страшный человек Ванесса, - тихо произнес Адамо, – для нее человеческая жизнь ничего не стоит. Я для тебя посторонний человек. Подумай вначале, нужен ли тебе такой враг за спиной. Извини, мне надо бежать, скоро конец антракта. Совсем как в пьесе, пора надевать костюм, - с горькой иронией произнес Коломбина. - Хорошо, встретимся на банкете. Тео поднялся наверх и встретил Роберта с Эмилем. Эмиль плакал. Увидев Теодора, быстро обнял его. - Ты тоже выиграл этот конкурс, ты тоже бредил стажировкой в Ла Скала, – он все крепче прижимал брата к себе, – представить страшно, что бы могло случиться, если бы тебя первым нашел не Доминик, а Ванесса на конкурсе? Боги, какой кошмар! Как она могла, как посмела заставить несовершеннолетнего пройти через такое? А куда смотрели их родители? - Ну что, отвести тебя обратно к Доминику? – улыбнулся Роберт, – ты всегда бросаешься помогать незнакомым людям? Тео, мальчик мой, не стоит так настойчиво предлагать свою помощь, не все поймут тебя правильно. - Прости, я знаю, - Тео не выглядел виноватым, он рвался в бой, – но Адамо мне не чужой! Первая оперная ария, которую я услышал, была финальная ария Тоски в его исполнении. Это было моим самым ярким детским воспоминанием. Я вырос, слушая его голос, нам в музыкальной школе всегда ставили братьев в пример! Победа на конкурсе и дальше такой успех! Два брата благодаря своему трудолюбию достигли таких высот. Знали бы люди, какова цена этого успеха, что принесено в жертву! - Но ты ведь никому не расскажешь? – насторожился Эмиль. - Нет, что ты, как можно! Человек доверил мне свою тайну, я не могу его предать, – Тео покачал головой. - Ну, то, что он последний из певцов-кастратов, это давно уже не тайна, – Роберт, пропустив омег вперед, пошел следом за ними, – просто об этом не принято говорить вслух. А вот то, что за всем этим стоит Ванесса, я не знал. Я, как и многие в обществе, думал у них романтические отношения, аристократы просто так не оказывают покровительство актерам. - Теодор, - Роберт придержал Тео за локоть, - я прошу тебя не привлекать внимание к этой истории. Незамужнему омеге из высшего общества не стоит общаться с актерами, пусть даже и тайно. Не надо давать людям темы для пересудов. В лицо ничего не скажут, не посмеют, но в кулуарах будут зубоскалить. Пока для всех ты только воспитанник Доминика, и поэтому встречаться с Коломбиной до приема ты никак не мог. Ты меня понимаешь? Не надо афишировать ваше знакомство, если не ради себя, то хотя бы ради Доминика! Будь аккуратнее, люди все замечают, а за тобой, поверь, присматривают особенно ревностно. - Хорошо, – Теодор сложил и убрал в карман маску Коломбины, - отведешь меня к Доминику? * - * Доминик на каком-то странном гортанном языке разговаривал с молодым и красивым альфой. Лицо у незнакомого альфы было смуглым, с миндалевидным разрезом карих глаз и пухлыми губами в обрамлении небольшой бородки с усами. Подойдя к Доминику, Тео взял его под руку. Незнакомец с любопытством посмотрел на Тео. Когда Доминик представил его как своего воспитанника, в глазах альфы зажегся интерес, но стоило Доминику добавить, что Теодор является его женихом, огонек интереса в глазах альфы быстро погас. Теодор перестал для него существовать и стал невидимкой. Альфа был эмиром и совладельцем одной из планет из небольшой планетарной системы, расположенной недалеко от Центра. Название этой планеты Тео помнил по урокам космологии и, будучи по природе своей очень любопытным, омега с удовольствием расспросил бы инопланетника, но только не сейчас, когда совсем другое занимало все мысли Тео. Теодор вежливо поклонился и выразительно посмотрел на Доминика, он хотел немедленно поговорить с ним. Но Доминик, поцеловав Тео в лоб, сказал, что антракт уже заканчивается, и поэтому они поговорят чуть позже. Тео ничего не оставалось, как сесть в свое кресло рядом с Ванессой. Задумавшись, Тео достал из кармана маску и расправил на своем колене. Ванесса, увидев ее, поджала губы. В зале медленно гас свет. Занавес поднялся, и Тео, вцепившись в бинокль, не отрываясь смотрел на сцену совсем другими глазами. Звуки трубы и барабана возвестили публику о начале представления. Пьеса на грубо сколоченных подмостках начинается, как фарс. В ней действуют: Паяц – Канио; Коломбина – его жена Недда; Арлекин, поклонник Коломбины – Беппо; Таддео, слуга – Тонио. Коломбина ожидает своего любовника. К домику подходит Арлекин и поёт ей любовную серенаду. Коломбина впускает его через окно, и они договариваются ночью бежать. Подошедший к домику муж слышит последние слова: «Этой ночью навсегда твоей я буду». Те же самые слова, что шептала Недда Сильвио. Канио старается оставаться спокойным, но с этой минуты фарс, разыгрываемый на сцене, и подлинная драма сплетаются. На подмостки паяцев всходит сама жизнь. В Канио теперь бушуют настоящая страсть и ревность. Он уже не играет роль в пьесе, а живёт на сцене. Он свирепо требует, чтобы жена его произнесла имя соблазнителя. Недда с отчаянным усилием стремится обернуть все в игру, шутку. Она делает вид, будто не знает, что муж хочет услышать имя её настоящего любовника, и продолжает играть и шутить, внутренне содрогаясь от страха. Актеры играли потрясающе. На лице Коломбины был даже не страх, а плохо скрываемый ужас. Если бы все это происходило не на сцене, Тео бы извелся от страха. Хорошо, что все это происходит не на самом деле! Но тут уже действо, происходящее на сцене, становилось все меньше и меньше похожим на игру. Напрасно Недда хочет уйти от Канио, тот преграждает ей путь и ударяет в грудь кинжалом. На лице Коломбины была такая растерянность! Он схватился рукой за грудь, сквозь пальцы полилась кровь. В зале ахнули и захлопали – какие эффекты! На губах Коломбины показалась розовая пена и, сделав несколько шагов, он рухнул на сцену лицом вниз. Из-под упавшего тела появились струйки крови! Тео вглядывался в лежащего на сцене Коломбину, ожидая реплики. Канио роняет нож. Арлекин вскакивает с места и в ужасе отпрыгивает назад. Его рука в крови! В зале раздались крики ужаса. Из-за кулис выбежали рабочие сцены и бросились к Коломбине. - Врача! В зале есть врач? Доминик схватил Тео и прижал к себе, не давая глядеть на сцену. До Теодора только в объятиях альфы доходит весь трагизм ситуации. Он пытается вырваться, надо бежать, надо помочь! Доминик держит его крепко и уверенно, не позволяя ни вырваться, ни повернуть головы. Тео от отчаянья расплакался, сжимая в руке маску Коломбины.