Синяя борода и солнечный зайчик

- Ники, Ники, - Теодор разбудил Доминика, кутаясь по горло в одеяло, - Ники, я голый! - Да, я в курсе, – сонный Доминик зевнул, не открывая глаза, - рано еще, спи, непоседа. - Нет, скоро рассвет! Мне пора вставать, а я голый, и кофты, чтобы снять с тебя, нет! Как же мне вылезти из-под одеяла? На тебе одни штаны и все… - Это не просто штаны, а последний оплот моего благоразумия, – Доминик, поцеловав Тео в висок, попытался снова заснуть, но у Тео были другие планы, и он опять начал тормошить альфу, – ну, что тебе? В чем проблема? Хочешь - вставай! - А как же камеры? – глаза у Тео загорелись от возмущения, - мне, что, ходить перед камерами голышом? А если кто-нибудь, увидит? Ну, не спи! - То есть то, что они могли увидеть вчера ночью, тебя не волнует, а дефиле неглиже с утра вызывает у тебя приступ паники? – Доминик улыбнулся, глядя на потрясенного Тео. - ОЙ! Ой, я совсем об этом вчера не подумал! Какой ужас! – Тео сел в кровати и закрыл покрасневшее лицо руками, – как же мне теперь людям в глаза-то смотреть? Боги, какой ужас! Они решат, что я распутный… - Тео, зайка, - Доминик сел и погладил омегу по нежной спинке, - не переживай, я неудачно пошутил! Камеры у нас в спальне отключены еще с того вечера, когда тебе делали массаж. Неужели я бы позволил хоть кому-нибудь рассматривать моего любимого котенка? - Полфунтика! – Тео всплеснул руками, - я совсем забыл о ребенке! Плохой из меня родитель получится. Я совсем о нем не вспоминал вчера! - Ну, что ты, - Доминик прижал к груди расстроенное сокровище, - котенок, конечно требует внимания, но это все же не ребенок! За ним и слуги прекрасно поухаживать могут в твое отсутствие. Он в состоянии сам поесть, сходить на лоток, а большую часть дня и вовсе спит. Кстати, ребенка вот так под скамейкой не найдешь. Пока будешь ходить беременный, как раз свыкнешься с мыслью, что ты уже не один, и потом, к ребенку совсем другие чувства. Когда увидишь маленького человечка, похожего на тебя и на меня, сам не захочешь его из рук выпускать и даже на минутку одного не оставишь. - Ты хочешь ребенка? – Тео внимательно посмотрел на альфу. - Очень. Но тебе еще об этом рано думать, – Доминик устроил омегу поудобнее на своей груди. - Но ведь у нас вчера был секс? - сурово нахмурившись, Тео уперся ладонями в грудь Ники, не понимая, что так развеселило альфу, – кстати, мне понравилось. Мадлен вчера мне объяснил что до свадьбы вполне можно заниматься сексом, но «без проникновения». Он сказал, что ты знаешь как. - Так вот откуда ветер дует! – Доминик внимательно рассматривал сосредоточенную мордашку, – что он еще тебе сказал? - Он сказал, что я должен больше доверять тебе в этом, не комплексовать и положиться на твой опыт. Мадлен утверждает, что мне это будет очень полезно, что-то вроде гормональной терапии. Ну, и ты тоже будешь очень доволен, – Тео сурово посмотрел на Ники, - а ты доволен? Доминик рассмеялся. Ну, Мадлен, ну, хитрец, и вот что с ним поделать? Поблагодарить или отругать за оказанную медвежью услугу? До этого разговора был хоть какой-то шанс сохранить статус кво в вопросах секса с Тео. А теперь как удержать на расстоянии любопытного и темпераментного омегу? - Что он еще тебе сказал? - Мадлен сказал, что можно объявить о помолвке и раньше, - Тео смущенно повел глазами по сторонам, - у нас ведь не договорной брак, а по любви. Ты ведь любишь меня, правда? - Правда, – Доминик подмял под себя податливое тело и принялся неторопливо целовать скулу и нежное ухо, постепенно спускаясь на шею и с удовольствием прислушиваясь, как изменилось дыхание у омеги, – что еще тебе рассказал этот престарелый Купидон? - Он мне много чего рассказал, – с вызовом ответил Тео, – сказал, что ты сам этого ждешь, просто не хочешь меня напугать, так вот… я не боюсь! У нас в школе почти у всех омег есть бой-френды, и многие уже давно не девственники. А в параллельном классе один даже забеременел! Давай объявим о помолвке раньше, меня твои братья не напугают. - Они и не должны тебя пугать. Они же мои братья, а не враги. Я думаю, ты им очень понравишься, и, если хочешь, я могу тебя с ними познакомить. У отца день рождения в начале декабря, поедешь со мной в Венецию и познакомишься сразу со всем семейством. А после нового года, если хочешь, объявим о помолвке. Хотя… Ну, куда ты торопишься? Я от тебя никуда не денусь. Я думал, что ты захочешь окончить школу вместе с друзьями. Ты ведь знаешь, что замужние омеги доучиваются дома? - Это несправедливо. Почему можно иметь бой-френда, а мужа нельзя? – Тео запустил пальцы в волосы Доминика, и тот прикрыл глаза от удовольствия, жалея, что он не кот, так хотелось замурлыкать. - На ухажеров просто закрывают глаза, официально все ученики невинны, как овечки. А замужние омеги это не компания невинным детям, – Доминик улыбнулся, глядя на надутые губы, затем быстро поцеловал живот Тео, вызвав у него смешок, – камеры включат только к обеду. Если ты передумал встречать рассвет, то до обеда мы еще кое-что можем успеть… - Доминик лизнул живот Тео около пупка. - Нет, – Тео вцепился в волосы Ники, отрывая от себя, – я хочу увидеть рассвет! Это такой восторг, когда восходит солнце! У нас на втором уровне такого не было, просто становилось светлее и все. А рассвет это, это как ария! Внутри все замирает от восторга, и хочется петь, и прыгать, и… целоваться! Вот так! – Тео ужом сполз ниже и, обхватив альфу за шею, стремительно поцеловал, закрывая от удовольствия глаза, – вот так! - Ты такой романтик! – Доминик отодвинулся, выпуская из объятий возбужденное создание, - беги уже, а то опоздаешь. Теодор сфокусировал взгляд и выскользнул из кровати. Доминик со вздохом лег на теплое местечко, принюхиваясь к оставшемуся запаху. Его персональный наркотик с перекинутой через локоть рубашкой выскочил из гардеробной, на ходу застегивая брюки. Он так рванул из спальни, будто без него рассвет не мог начаться! На кровать с характерным мурлыканием, цепляясь коготками за простынь, взобрался Полфунтика. Оказавшись наверху, котенок требовательно мяукнул. - И тебе доброе утро! – Доминик протянул руку и в нее благодарно уткнулись мокреньким носиком, – один котенок убежал, второй прибежал. Пойдем, приведу себя в порядок и покормлю. Потерпишь? - Полфунтика уселся и начал вылизываться,- молодец! Доминик встал с кровати и, подхватив котенка, направился в ванную. *** Тео бежал как сумасшедший, застегивая на ходу рубашку. Небо за окнами уже начало краснеть. Он забежал в музыкальную комнату и бросился к окну. Успел! Осеннее солнце только-только начало облизывать верхушки деревьев. Тео с восторгом остановился у большого окна и запел: «Сердце волнует жаркая кровь… Кто объяснит мне, - это ль любовь?» Вначале негромко, будто стараясь не нарушить величественное и спокойное пробуждение божества, но чем выше поднималось светило, тем громче и ярче звучал его восторженный голос: «Слова иного я не найду, странно и ново то, что терплю. Это волненье - тяжко, легко ль - И наслажденье и вместе боль! То задыхаюсь, то трепещу! Слов нежных, ласки жадно ищу! То жар опасный душу томит, то хлад ужасный кровь леденит... Бледнею, таю день ото дня, чего желаю, - не знаю я. Но пусть страданья мне уж невмочь - хочу любить я и день и ночь!.. Сердце волнует жаркая кровь... Кто объяснит мне, - это ль любовь? Кто объяснит мне, - это ль любовь?» Это была его, пожалуй, самая любимая ария Керубино из оперы Моцарта "Женитьба Фигаро", легкая, изящная, как виньетка. Сальери вбил ее в голову еще при подготовке на прошлогодний конкурс, но в прошлом году Тео не смог вытянуть ее в полную силу, и разочарованный Сальери настоял на романсе, с которым Тео и выиграл конкурс. Но сейчас голос был сильным и звучным, а Тео переполняла такая радость, что, казалось, еще немного, и он сам взлетит в воздух, как птица, стоит только взмахнуть руками посильнее! За спиной послышался легкий шелест. Закончив арию, Тео перевел дыхание от восторга, солнце уже показалось и постепенно наливалось золотом. Он прикинул в уме что бы ему еще спеть в такое шикарное утро - "Оду к радости" или рискнуть и исполнить из нового любимого? Омега попытался по памяти спеть арию из оперы Генделя «Ариадна на Крите», которую он разучивал на последнем уроке, до танцевального конкурса. Тео закрыл глаза и попытался вспомнить. Кажется, это начиналось так. Он сосредоточился, это ведь было совсем недавно, он пел с листа, и Сальери был доволен. - Ты ошибся дважды, мой мальчик, - голос, прозвучавший за спиной, заставил Тео подпрыгнуть от неожиданности. Он оглянулся и застыл! Это была Ванесса собственной персоной. Она горящими глазами пожирала Тео, а ноздри ее безупречного носа хищно раздувались. – Ты ошибся, мой мальчик, - повторила она, - тебе надо серьезнее относиться к своему голосу. Это - Божий Дар! Человеку дается такое богатство не для того, чтобы он фальшивил и горланил по углам, как низкий плебей! Ты обязан серьезнее относиться к своему голосу и беречь его. Я помогу тебе! Я покажу тебе величие успеха! Ты будешь блистать на всех знаменитых сценах! Весь мир будет с восторгом внимать твоему голосу! Я возведу тебя на самую вершину, и открою перед тобой все двери! Твой голос это дар богов, и я не позволю тебе бездарно его отринуть! Тео в испуге попятился назад. Лицо Ванессы исказилось и стало похоже на лица религиозных фанатиков. В ее взоре было столько огня, что омеге стало не по себе. Ему показалось, что еще немного, и этот самый огонь сожжет его, как костер инквизиции. Ванесса, как РОК, как проклятие тяжелой поступью теснила его, загоняя в угол. Тео почувствовал себя зайчиком, которого охотник поймал в ловушку. - Ты будешь знаменит, тебе будет рукоплескать весь мир! Иди ко мне, мой Теодор, мой дар богов! - Ванесса протянула к нему свои руки, совсем как зомби в последнем фильме ужасов, который он смотрел с друзьями дома. Только тогда была шумная компания и попкорн, а сейчас Тео чувствовал себя одной из жертв из этого ужастика. Он в страхе отпрянул назад и ударился бедром в рояль, который издал глухой звук, словно застонав от ужаса. Тео от страха почти обезумел, еще немного, и Тунец схватит его. И он, как Кай, забудет всю радость мира и будет обречен до конца жизни выкладывать слово «Вечность», сидя у ее ног! Ни за что! Он нырнул под рояль, и, увернувшись от загребущих ручек этой снулой рыбы, рванул из зала. За его спиной послышался шелест шелка и стук каблуков. Тео оглянулся и увидел, что Ванесса бежала за ним, подхватив подол платья и сжав его в руках. Лицо было сосредоточенным, словно она на бегу пыталась доказать теорему Ферма, и от этой ее молчаливой сосредоточенности стало еще страшнее. Тео забежал в бальный зал. На столах от вчерашнего праздника остались только вазы с цветами и немного пустой посуды. Он нырнул под стол и закрыл рот рукой, чтобы чудовище его не услышало. Шаги Ванессы вначале пробежали дальше к дверям зала, и Тео выдохнул с облегчением. Но Тунец будто услышала его вздох, ее шаги замедлились, а потом и вовсе остановились. Она постояла на пороге и вернулась в зал. Послышался шелест ткани и грохот разбиваемой посуды. Ванесса сдернула скатерть с соседнего стола. Тео сжался в ожидании. - Что здесь происходит?! – раздался рык Доминика. Теодор подпрыгнул, стукнувшись головой о столешницу, но не почувствовал боли от охватившей его радости. Он быстро вылез из-под стола и бросился в спасительные объятия альфы. - Ники! - Тео прижался к теплому боку. Доминик был босиком и в халате, надетом поверх пижамных штанов. На лице у него красовались остатки пены для бритья, его теплая рука крепко обхватила омегу за талию. - Я почувствовал твой испуг и отчаяние, - Доминик внимательно смотрел на прижавшегося к нему омегу, - что случилось? Теодор обернулся и посмотрел на Ванессу. Она стояла в центре зала, сжимая в руках край скатерти. Вокруг нее валялись сломанные цветы вперемешку с битой посудой. И все равно она выглядела, как королева, гордая и надменная, немного безумная, но величественная. Увидев взгляд Тео, она отбросила край скатерти красивым жестом, каким актеры откидывают край плаща, чтоб достать дуэльную шпагу. Тео невольно залюбовался этим движением. Он задумался, а чего он, в общем-то, испугался? Когда Доминик был рядом, все стало таким нестрашным, и даже забавным. - Прости, я сам не знаю… я пел… Ванесса сказала, что я ошибся, и что мне надо больше внимания уделять своему голосу. Она предложила свою помощь. Ну, там сцена и все такое… И чего я вдруг испугался и побежал, сам не понял. Прости, это все, наверное, нервы, прости… - Ванесса, я тебя предупреждаю последний раз! Будешь досаждать моему омеге, и я отправлю тебя в тихий и уединённый уголок, где в тишине и спокойствии тебя, наконец-то, настигнет старость. Я объясню тебе, как полезны для нервов и цвета лица здоровый деревенский воздух, тишина и покой неспешной сельской жизни на окраине цивилизации. На самой окраине! Доминик подхватил Тео на руки и понес в спальню, Тео через плечо альфы оглянулся на Ванессу, которая, молча, с надменным видом смотрела вслед уходящему сыну.