Неужели это не конец?

      Холодная темнота не желала оставлять мечущуюся душу Юи Комори, пугая своей необъятностью и всепоглощающей чернотой. Девушка кусала губы, мысленно уже моля о пощаде. Она хотела, чтобы эта пытка закончилась, и было совершенно всё равно, что концом ей может стать мучительная смерть. Уже очень хотелось умереть.       Прошло несколько минут, а может быть часов, когда за спиной вновь раздались размеренные шаги. Юи зажмурилась, но стояла, не шевелясь и считая удары своего объятого страхом сердца. Ещё немного, уже совсем близко. Мгновение и шею обожгло дыхание, посылая волну колючих мурашек по всему телу, которые бежали от него вниз, стараясь скрыться, словно им тоже было страшно, словно они тоже могли почувствовать острые клыки на своей коже.       Вдох, выдох, и снова ничего, снова тишина и отсутствие кого-либо рядом. Девушка ещё сильнее зажмурилась почти до болезненных слёз, до ослепляющих искр, вырывающихся лучами из сознания. Пытка продолжалась, и не было, казалось, ей конца и края.       И вот снова шаги, но теперь уже справа от неё, приближающиеся с размеренной медлительностью, легко ступая, почти не касаясь каменного пола. Комори сглотнула комок подступающих слёз и закусила больно губу, чтобы снова пронзительно не закричать. Шаги остановились возле девушки, но, открыв глаза, она никого не увидела. Это были галлюцинации? Или что? Что за мучительное осознание того, что она игрушка? Для чего всё это? Юи не знала и даже думать об этом не хотела. Она прикрыла глаза и попыталась унять колотящееся от страха сердце. Но ей не суждено было этого сделать, так как стоило сомкнуться векам, как слева от неё раздались шаги вновь. Поступь была почти невесомой, но в безумной тишине стучала в ушах как молоток, эхом разносясь в голове и заставляя содрогаться от страха.       Прикосновение холодных пальцев к щеке обожгло кожу блондинки, и она неосознанно шарахнулась в противоположную от руки сторону. Глаза распахнулись и встретились с глазами мучителя. Он смотрел на девушку с огорчением, но в глубине его глаз отчетливо можно было различить всплески ярости. Произошедшее не понравилось ему, и можно было только гадать, что он с ней сделает за это. Но Юи не угадала, думая, что её ожидает очередная жестокость и мука. Вампир ласково провёл руками по плечам Комори, спускаясь вдоль рук и переплетаясь своими пальцами с её. Девушка вздрогнула, внимательно и вместе с тем выжидающе глядя на вампира.       Канато наклонился ближе к лицу блондинки и, прикрыв глаза, втянул с шумом воздух. Девушка вздрогнула и отступила на шаг. Но Сакамаки сделал шаг за ней следом, всё также оставаясь очень близко. Нагнувшись, вампир лизнул бледную щёчку Комори, поймав солёную капельку слезинки, которая всё-таки выкатилась из-под трепещущих ресниц. И не успела Юи даже понять, что происходит, как её почти бескровных губ коснулись пухлые, мягкие губы Канато. Поцелуй был таким необычным, не похожим ни на один, что подарили ей Аято и Райто, он не был напорист, он словно подталкивал к расслаблению, к трепету во всём теле. И легкая дрожь не заставила себя ждать, окутав сознание девушки дымкой трогательного наслаждения.       Язык парня проскользнул в приоткрывшийся ротик блондинки, и она подалась вперёд, оказавшись практически вплотную к телу вампира. Тот обхватил узкими ладонями её лицо и углубился в исследование маленького влажного рта девушки, не отпуская, но пробуждая желание. Захотелось вцепиться в него и не отпускать, вжаться в его тело, впитав запах. Голова шла кругом, глаза закрылись от накатившего на них томления, которого Юи никогда раньше не испытывала. Руки непроизвольно поднялись вверх, ложась на плечи Канато. Вампир ответил на это крепкими объятиями и более страстным поцелуем.       Ещё мгновение и он вдруг с силой схватил обеими руками Юи за горло и с силой сжал его, от чего дыхание девушки застряло на подходе, а глаза непонимающе широко распахнулись. Вампир же продолжал стискивать тонкую шею в своих холодных пальцах, с невообразимым азартом заглядывая в глаза своей жертве, которые наполнялись страхом. Канато засмеялся своим обычным истерическим смехом и швырнул Комори на каменный пол, наслаждаясь бьющимся, словно птица в клетке, сердцем. — Я знал, что если применить каплю нежности и ласки, твоя кровь станет слаще пахнуть, — облизываясь, сказал Скамаки, глядя на свою жертву безумным взглядом глаз с залегшими тенями под ними. Юи не смела пошевелиться, неуклюже распластавшись на холодном полу. Снова на полу, снова под кровожадным взглядом вампира, снова на пороге очередных мучений. — Ты как яд, но такой сладостный, что хочется от него умереть. Дай же мне испить тебя.       Канато склонился на блондинкой, и руки его вновь легли на шею девушки, на которой проступили уже красные следы от тех же пальцев, что трогали кожу снова. Юи задрожала, понимая, что сейчас она будет обескровлена, как и обещал безумный вампир. Но девушке ужасно не хотелось становиться очередной бессмысленной и ненужной куклой в коллекции невест. Вампир тем временем нежно и очень медленно провёл тыльной стороной ладони по щеке, спускаясь всё ниже к шее. Девушка задрожала от очередного приступа страха, погружающего её в пучину отчаяния.       Язык Сакамаки проделал дорожку вдоль пульсирующей венки и замер. Мгновение и острые клыки вампира впились в нежную кожу девушки, разрывая и погружаясь как можно глубже. Неприятный звук разрывающейся плоти и такое же неприятное, даже противное, ощущение вытекающей крови. Она стремительно всасывалась в рот Канато, заставляя бедную Комори запрокинуть голову назад и терпеливо ждать конца. Но по всей видимости вампир не собирался всё оставлять в таком виде, медленно опускаясь на каменный пол и увлекая за собой безвольное тело Юи. Руки его почти невесомо прошлись по груди девушки, избавляя от одежды, а болезненный укус перерос в жаркий поцелуй.       Блондинка даже не сразу поняла, что уже не является пищей под руками и губами неуравновешенного вампира, который ласково прикасался к самым интимным местам на её теле. Всё было так необычно и странно, что Юи широко распахнула глаза, наблюдая за манипуляциями шаловливого языка Канато, который обрисовывал круги вокруг ее напрягшегося соска, то вбирая последний в рот, то легонько покусывая. Сладостное томление охватило тело девушки, концентрируясь внизу живота, давая явственно понять, что до селе она не испытывала такого наслаждения.       Канато тем временем перебрался своим горячим ртом к углублению её пупка, вылизывая его и пробегаясь быстрыми движениями тонких пальцев по бокам и животу девушки. Стон сорвался с губ Юи, от чего краска стыда залила щеки, а глаза зажмурились, стараясь скрыть все чувства, что разбудил в ней этот странный вампир, безумно любящий плюшевого медвежонка и сладости. Губы его переместились в складки половых губ и страстно приникли к возбуждённому бугорку. — Ммм… ах… — вскрикнула Комори и вцепилась в плечи парня, который не желал останавливаться, самозабвенно погружая язык в глубины девичьего лона, собирая его соки и причмокивая от наслаждения.       Внутри девушки натягивались струны безумного наслаждения, казалось, ещё лишь миг и всё взорвётся, разрываясь на миллиарды ярких осколков. Но неожиданно Канато остановился, в его глазах сверкнуло что-то, что не понравилось Комори. Он молниеносным движением дёрнул девушку за ноги, располагая её под собой, и одним быстрым движением вошёл в неё. Короткая боль, сменившаяся пылающей наполненностью, вырвала из груди Юи протяжный стон. Сакамаки дико засмеялся, пугая, но вместе с тем и завораживая сознание девушки. — Посмотри на неё, Тедди, — продолжая совершать резкие толчки в теле Комори, сказал вампир, — а она ещё может быть живой и такой страстной. Может, оставить её себе? Я буду выпивать её и наслаждаться этим таким сладким телом. Как думаешь, а, Тедди, мой друг?       Но ему никто не отвечал, в тишине темного подземелья раздавались лишь похотливые шлепки тела о тело и хриплые вздохи полные наслаждения. Комори закрыла глаза, уплывая в мягкие, сладкие пучины блаженства и неги. Ей было спокойно теперь. Вампир не желал делиться ею с братьями, а это значило, что ей не придётся постоянно подвергаться пыткам и испытывать страдания. А остаться жить всё же лучше, чем умереть и попасть в ад.