Шелтер Бланк

Ну, хоть что-то хорошее. Рассвет. Рассвет этот — тягучий и серый, обволакивающий, как паутина. Странно, что с этим рассветом видимость будто бы ухудшается, а не наоборот. Вокруг, кажется, становится ещё тише. Как-то глуше, будто тишина становится осязаемой. Когда Неро идёт поближе к фонтану, создаётся ощущение, что даже звук его шагов едва слышен. Однако, несмотря на неуютный, давящий и почти непроницаемый свет, уставшие глаза замечают едва заметное движение возле дома. Неро резко оборачивается и сосредотачивается. Да, там действительно кто-то есть. И эта фигура, шатаясь и прихрамывая, направляется в сторону Неро. Охотник оглядывается. Нет, скорее кто-то идёт в сторону фонтана. И Неро разворачивается к неизвестному лицом и выжидает. В конце концов, хоть какое-то разнообразие в этом затхлом полудохлом мирке. Тем временем человек приближается и Неро слышит неуверенные шаркающие шаги всё ближе. Он уже может рассмотреть самого «гостя». Истощённый и оттого угловатый мужчина средних лет, одежда неряшливо свисает с явно слишком исхудавшего тела. Он бредёт в сторону фонтана. А когда подходит, то просто садится на каменное ограждение, кладёт руки на колени и не говорит ни слова. Он молча сидит, будто пришёл сюда именно с этой целью. Неро удивлённо наблюдает за человеком ещё пару моментов, затем окликает его: — Эй! Но никакой реакции не возникает и Неро отчего-то даже не удивлён. — Эй, ты! Неро спокойно подходит поближе и тогда человек оборачивается и смотрит на него снизу вверх. Неро изучает его глаза. Карие, почти чёрные. То есть, теперь радужки почти закрывают собой белки и оттого глаза кажутся заполненными безысходной темнотой. — Ты здесь один? — спрашивает Неро почему-то с опаской. Мужчина долго раздумывает, будто забыл английский, а Неро больше даже не ощущает раздражения. — Я… здесь много тех, кто искал и нашёл, — наконец, пожевав губами, гулко произносит человек, а Неро наблюдает за его губами, которые скрыты за отросшей редкой тёмной бородой. У мужчины низкий голос, будто исходит из самой груди. — И где все? — интересуется Неро. — Все придут. Скоро мы уходим домой. Ты успел. — Я никуда не собираюсь уходить, надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт, приятель. — Призраки… Они не показали тебе? — незнакомец склоняет голову к плечу и изучает Неро своими бездонно-тёмными глазами, а тот на всякий случай отступает на шаг. Грязная, сальная отросшая прядь чёрных волос тяжело падает на глаза мужчины. — И что они должны мне показать? — спрашивает Неро, не обратив внимание. — Твой до-о-ом, — гудит незнакомец, — Ты увидишь. — У меня есть дом, — лжёт Неро. — Если есть — как ты здесь оказался? Призраки не ошибаются. — Вот как! Теперь всё начинает проясняться. Конечно. Все эти люди, которые жили в городке, — простые работяги. Они приезжали сюда работать и никто не родился в этом городе. Шелтер Бланк никому не был домом. Здесь те, у кого нет дома. Вот почему, наверное, он схлопывался или ускользал из-под носа тех, кто пытался его искать. А те, кто пропал здесь, были, по сути, такими же бродягами, как и эти, застрявшие здесь. Это пустой приют для тех, у кого нет собственного приюта. Для тех, кто не готов и хочет пройти ещё много дорог. Или больше не хочет идти. — Я собираюсь переделать миллионы дел, — уверенно произносит Неро. — Я не останусь. И меня ждут, — Неро кивает и повторяет. — Меня ждут. В памяти возникают жёлтые окна конторы Данте, светящие в темноте и молчаливые. Неро отчётливо вспоминает абажур над столом в маленькой кухне, деревянные полы, гулко отбивающие шаги, белёсая спартанская обстановка спальни. Вспоминает даже три белых скучных плафона в спальне над кроватью. И там, в этом чужом доме — его ждут! Так?… Неро не позволяет себе думать иначе, и уверен, что он абсолютно прав сейчас. — Если ждут, то почему отпустили? — спрашивает человек и оборачивается в сторону. — Попросили надрать кое-кому задницу, только и всего, — бормочет Неро, но тоже оборачивается. — Если нужен кому-то — что ж за тобой не приходят? — Потому что я… — он умолкает и хмуро оглядывает движущиеся фигуры. Люди идут к ним. Стекаются отовсюду. Надломленные тощие силуэты, угловатые и какие-то перекошенные, бредущие к крошечной площади. Идут хромая, неуклюже-привычно волоча ноги, будто те самые зомби из фильмов семидесятых, о которых жители Шелтер Бланк смотрели в местном кинотеатре когда-то. И все они молчат. Где-то прятались всю ночь, эти «ранимые души», такие же, как тот жуткий безумец из заброшенной квартиры, первый, которого Неро нашёл здесь. А вокруг так и не разгорается рассвет, оставляя всё вокруг в неверных серых тенях. И Неро облизывает губы, оглядываясь, и шепчет: — Данте, я скоро буду. Точно приду. И останусь. Людей становится всё больше и Неро говорит себе едва слышно: — Дождись меня. Дождись меня, окей? Он знает, что Данте не ответит, но ему нужно было озвучить это для себя самого, чтобы… «Не забыть?» Неро смаргивает, пытаясь понять, что он только что имел в виду. Но ведь уж сказал. И теперь почему-то жалеет. Люди вокруг — серые, грязные и искалеченные, бессмысленно блуждающие посреди толпы таких же как они сами. Они такие же безнадёжные и опустошённые, как и эти унылые бесконечные предрассветные сумерки, так и не превращающиеся в утро, а их жуткие нечеловеческие глаза с огромными радужками, несмотря на блеск, кажутся блеклыми и пустыми. Рассвет вокруг них так и не начинается и Неро кажется, что уже никогда и не начнётся. А ведь он до сих пор помнит эти ощущения завершающегося рассвета в Фортуне, когда утро принимается неохотно и медлительно развёртываться над морем, над спящими домами и притихшими дорогами как красно-фиолетовое, аляповатое покрывало. О, Неро скучает по этим рассветам! Но теперь он понимает, что больше всего скучает по рассветам, которые видел из того высокого окна в комнате Данте. Пусть там нихрена не было живописного, там, за этим окном, пусть там какой-то огромный дурацкий пустырь, огороженный сеткой рабица, но зато там Неро было теплее всего. Спокойней всего. Он резко отшатывается в сторону подальше от надвигающейся толпы и почему-то направляется в сторону телефонов. Подбегает к крайнему и сдёргивает трубку. В ней — мёртвая тишина, конечно же. Ну конечно же, а он чего ждал?! «Нельзя распространять эту заразу», — так говорила Леди. — Зараза останется здесь, — бормочет Неро. — А я уйду. Тем временем люди уже заполняют площадь, окружают фонтан и стоят там, пошатываясь, будто зомби, уставшие, измождённые, словно выползшие из чёрт знает какой бездны. Неро оглядывается на них и тут же отворачивается. — Данте, ты должен ждать меня, — шепчет Неро в телефонную трубку, стискивая её так, что костяшки пальцев белеют. — Если не можешь прийти — то тогда просто дождись у себя, окей? Я… Просто мне нужно куда-то вернуться. И я вернусь. У меня… всегда был дом. Жди меня там! В ответ ему — гробовая тишина. Телефоны здесь, конечно, уже миллионы лет не работали. Но, чёрт возьми, Неро кажется, что это единственная возможность доказать кому бы то ни было, что он ничем не связан с этими странными ребятами, толкающимися на крошечной площади у фонтана. Он скользит взглядом по облупившейся чёрной краске щитков, к которым привинчен его телефон. Вместе с краской сходят надписи и царапины, оставленные кем-то давным-давно. Их наносили маркерами или выцарапывали монетками… «Лиззи Бэлл — не…», «Мой…», «… и мудак», «… домой», «Коллин — тупой убл…», и опять «И домой». — Нет, так не пойдёт, — шепчет Неро. — Не пойдёт! — зло выкрикивает он, едва ли не вбивая трубку обратно на металлические крепления. Он даже толком не может объяснить, почему его сознание так заполняет паника, а сердце бьётся как рваный флаг на шквальном ветру. Он мог бы голыми руками разорвать всех этих зазомбированных ребят в клочья, но они не есть корень проблемы, они просто жертвы обстоятельств, они пришли сюда так же, как он. Наверное, кого-то из них подбросил на машине тот высокий усталый человек с сединой на висках. Нет, убивать их нет смысла, поскольку это не решит проблемы. За спиной раздаётся негромкий и невнятный гул голосов и Неро снова оборачивается. Он видит чью-то вытянутую руку, а сломанный указательный палец направлен в сторону дома позади него. И тогда Неро медленно оборачивается, готовый, кажется, уже ко всему. Но за спиной ничего нет. Только свет, призрачное голубоватое свечение в окне. Водянистое и прозрачное. Неро прищуривается и всматривается в свет. Что-то же должно там быть. Что-то, что даст ответы на его вопросы. — Призраки, — шепчет кто-то, и это слово повторяется сотни раз каждым из несчастных, кто стоит там и смотрит. Они прикладывают руки к груди, они вытягивают шеи, а из жутких тёмных глаз по грязным щекам неудержимо катятся слёзы. — Призраки, — одними губами бессмысленно повторяет Неро. Он берётся за рукоять Красной Королевы за спиной, но угрозы нет, ему не нужно оружие. Воевать с бездомными — это не по его части. Он медленно опускает руку и вглядывается в то, что они называют «призраки». И понимает, что это вовсе не свечение, оно не статично. Нет, это похоже на водоворот, оно кружится, завивается, а прямые линии окна постепенно искажаются и Неро видит свет. Много света, солнечного и тёплого. И это солнечное сияние теперь бьёт в лицо, откидывает серебристые волосы с высокого лба Неро потоком тёплого ветра. Сияние греет изнутри и снаружи, как бывает летом перед тем, как температура поднимется до невыносимой жары. Он оборачивается в сторону и видит море, синее, бестревожное. И оно катит свои косые белые пенные гребни волн. Он смотрит на него сверху, но оно недостаточно далеко, поэтому не выглядит застывшей картинкой, как бывает, если глядеть из иллюминатора самолёта. Оно близко и Неро ощущает солёные брызги на лице. А под ногами вдруг — пыльные деревянные полы. Неро оборачивается назад — и видит огромные окна, небрежно задёрнутые светлыми, тяжёлыми шторами. Они, кажется, рваные, хотя Неро не сразу замечает. Косые лучи утреннего солнца пробиваются сквозь прорехи и пылинки то и дело взмывают вверх от ветра и танцуют в тёплом свете позднего утра. «Это просто солнечный ветер», — проносится какая-то нелепость у Неро в голове. Но так быстро, что он даже не успевает уловить мысль. Вот слышен спокойный деловитый звон фарфоровой посуды откуда-то издалека, будто из другой комнаты, и помещение обволакивает аромат французской выпечки, будто необходимый и самый потрясающий фон к идеальной по своей умиротворенности картине. И смех. Кто-то смеётся совсем рядом и когда Неро прислушивается, то понимает, что это его собственный смех. Теперь он оглядывается и снова смотрит на море. Опять это бесконечное, синее море под таким же синим небом и снова брызги на лице. Неро подносит руку к лицу и ощущает тёплую влагу. Под ногами у Неро — ступени. Винтовая деревянная лестница, узкая и пыльная, уводит высоко-высоко и бежать по ней так легко, будто Неро для этого был создан, чтобы подниматься выше и выше, к самому солнцу. А когда он спустится, выпечка наверняка будет готова и те фарфоровые чашки и блюдца, что звенели совсем недавно, уже будут стоять на столе. Только бы стол был покрыт клетчатой, красно-белой скатертью. Неро кажется, что он где-то видел подобное, но вспоминать не хочется. Хочется просто добежать по ступенькам до самого верха, растворяясь в солнечном ленивом утре. Но только лестница оканчивается тёмной узкой дверцей, из-под которой пробивается свет. Краска облупилась на ней, осыпается, если тронуть пальцами. Но Неро бы непременно открыл, если бы его в этот миг не позвали по имени. Он оглядывается. Оборачивается на своё имя, потому что до этого ему казалось, что он забывает его. И видит лицо женщины. Всматривается. Ему кажется, что он это лицо знал раньше, но он точно не помнит откуда. Она улыбается ему. У неё восхитительная улыбка, светящиеся синие глаза и соломенного цвета, остриженные по плечи волосы, которые развевает ветер из открытого окна. И где-то далеко, очень далеко и тихо кто-то наигрывает мелодию на чуть дребезжащем клавесине. Прекрасная, печальная мелодия, бесконечная, повторяющаяся и пробуждающая в душе дикую, болезненную тоску. Но клавесин чуть фальшивит и постоянно не попадает в одну и ту же ноту. Неро морщится и поводит плечом. — Что же так долго? — спрашивает женщина и эхо её голоса долго звучит в голове Неро, а мелодия становится ещё тише, её уже почти не расслышать. — Я поднимался по лестнице, — говорит он глухим голосом. — Там наверху закрыто. — Она скоро откроется. — Да. Наверное. — Их много, — говорит женщина и кладёт руку ему на голову, трепля волосы. — Одна дверь открывается, другая остаётся. Почему-то Неро кажется, что он это где-то слышал уже. Но здесь всё не имеет значения. — Ты не помнишь меня? — спрашивает женщина и в её тёплом голосе растворяется грусть, будто крошечные кусочки льда тают. — Мама? — спрашивает Неро, глядя во все глаза, а голос его чуть ломается. — Ты здесь? — Ты теперь такой взрослый… — шепчет женщина в ответ. — Я ждала тебя. И ты вернулся домой. Ко мне. — Конечно. Конечно, я вернулся к тебе, — кивает Неро и пытается взять её за руку, но она отводит руку и говорит: — Осталась одна дверь — там, наверху. И ты придёшь домой. — Я открою. Мама. — Ты пришёл ко мне с оружием? Почему, Неро?! Мама явно ошеломлена и Неро совершенно не хочется ломать потрясающие декорации нового, только что открывшегося ему мира. Хрупкого и близкого. Кроме того, не хочется расстраивать маму. Просто… Ну, серьёзно, зачем он пришёл к своей матери с оружием в руках? Неро хмурится непонимающе, затем медленно вынимает Красную Королеву из-за спины и упирает острием клинка в пол. Выпускает рукоять, и тяжёлый меч с грохотом падает у его ног. Но он не слышит. Даже едва различимый, надсадный и пронзительный звон далёкого клавесина, всё наигрывающего печальную заунывную мелодию, звучит громче, чем звук ударившегося о покрытый трещинами асфальт оружия. Но под ногами у Неро нет асфальта. Женщина гладит сына по волосам и указывает куда-то в сторону. Неро поворачивает голову, чтобы глянуть куда направлен тонкий палец. А там — мутная тьма и ничего больше. В светлом утре появляется резкая чёрная трещина, будто насмешливо искривленный, смеющийся рот, и затем расползается, разрушая такой тёплый, немного печальный мир. Тревожный серый рассвет, будто выплёскивающийся из бездны, заполняет всё вокруг и Неро смаргивает. И трёт лицо ладонью. Оглядывается. Здесь снова тихо и лишь шаркающие нестройные шаги. Всё исчезает. Женщина, — мама? — свет солнца и море. Неро снова касается лица. Это были не брызги морской воды. Он плакал от счастья, это были слёзы у него на щеках. — Вернись, — одними губами шепчет Неро, но видение исчезло. Исчезло — да, но оно оставило неизгладимый след в потрясённой душе Неро. И вместе с тем — столько умиротворения! Это было словно землетрясение, расколовшее его жизнь, всё его естество на «до» и «после». Все эти битвы, всё, что было до матери — это было так мелочно, это было… поверхностно. Там его ждут. Там будет светло и мать его не оставит. Там будет его дом. Больше не нужно будет идти. Неро даже не замечает, что стоит совершенно один посреди площади, а все остальные блуждающие давно разошлись. Неро переступает через Красную Королеву, праздно лежащую на земле, и идёт искать других призраков, чтобы они показали ему его дом ещё раз.