Шелтер Бланк

На этом берегу пламени оказывается пустынно, тихо и как-то болезненно тоскливо. Неро оглядывается по сторонам, утирая пыль со лба тыльной стороной ладони. Здесь всё совсем по-другому. Тёмно-красное пустое небо отбрасывает жутковатые блики на камни и ветки, торчащие сухими суставчатыми лапами каких-то гигантских насекомых из густого непроглядного тумана, который тяжким недвижимым грузом лежит на омертвевшей сожжённой земле. И полнейшая тишина вокруг. Неро нерешительно, чуть сбито с толку ступает вперёд, стараясь издавать как можно меньше шума, но кажется, что даже одежда издаёт излишние шорохи. Вообще, атмосфера здесь вполне себе кладбищенская. И тишина здесь такая же. Будто, этому одинокому месту чужды любые визиты незнакомцев. Только если на кладбище создаётся ощущение, что тебя всё же молчаливо ожидают твои ушедшие близкие или просто кто-то, кому можно возложить цветы или зажечь крошечную цветную лампадку, то здесь, кажется, лежат те, кто явно не ожидает ни лампадок, ни визитов. Кстати, если присмотреться… Да, точно, вот там - небольшой надгробный камень, угрюмо маячащий из тумана, только вряд ли можно прочесть инициалы упокоенного. И вот там - ещё один, надбитый сбоку, покрытый щербинами и трещинами… Неро думает, что здесь не хватает мрачного ворона, сидящего на покосившемся кресте. Если бы здесь был ворон, то всё это можно было бы воспринять как качественные декорации. Ну, и ещё, хотя бы одна живая душа здесь… Неро неспешно идёт вглубь странного одинокого мира, сумеречного и заброшенного. Идёт неохотно, в груди теснится неуверенность. И по мере продвижения, создаётся ощущение болезненного, странного, царапающего изнутри… покоя. Сладкой грусти по чему-то ушедшему. Так думает Неро сейчас. Сначала это похоже на то, как если попадаешь в свой собственный дом, который забросил давным давно и теперь он должен пойти под снос. Когда заходишь в свой полуразрушенный дом, смотришь по сторонам, вспоминаешь, что вот здесь, на лутке - отметки роста простым карандашом, каждые пару месяцев, которые ты делал сам, будучи ребёнком. Вот там ещё уцелели обои - ты помнишь их, потому что когда-то изрисовал их карандашами. Ты снова погружаешься в ту самую, забытую атмосферу исчезнувшей, прошлой жизни. Ты оглядываешься и знаешь, что дальше - комната, в которой стоял буфет и тебе жутко хотелось доставать из него красивые праздничные чайные чашки из тонкого фарфора, когда ты был ребёнком. В заброшенном доме всегда чётко ощущается, что жизнь выветривается из комнат, в них остаётся часть тебя, твоей памяти. И кажется, что кто-то печальный, забытый и молчаливый стоит в углу и глядит на тебя с тихой грустью. Провожает. А если посмотреть - там никого нет. Это та лёгкая всеобъемлющая грусть, которая надолго оставляет задумчивость и тишину в голове, стоит выйти прочь. Вот какая грусть сейчас царит в душе у Неро. Сначала ему даже нравится… Но он всё идёт мимо этих веток и странных забытых могил и камней, погребённый во мгле тумана, и ничего не происходит. И со временем душа, как ядовитыми спорами, как болезнью, поражается необъяснимой печалью и мрачной тоской. Это происходит не внезапно, а постепенно, тёплыми мутными волнами. Никаких определённых мыслей в голове уже нет, а если и есть, то уловить их Неро не в удаётся. Мутный молчаливый пейзаж давит на него со всех сторон, стискивает грудную клетку и жутковато даже оглядываться, хотя здесь везде этот липкий туман и красно-чёрная мгла. Однажды он неловко задевает плечом сгоревшую ветку, она с хрустом ломается и повисает так. И Неро ловит себя на мысли, что готов проклясть себя за содеянное. Просто чёртова ветка, что в этом такого?! Но всё равно, даже лёгкие будто бы вскоре заполняет просто чудовищная печаль. Тяжкая скорбь, которая не позволяет дышать. В груди что-то сжимается, дыхание всё же перехватывает и Неро начинает оглядываться по сторонам в поисках выхода из глубин охватившей его меланхолии. Нужно уходить. Где угодно лучше, чем здесь, в этом ужасном, проклятом и преданном явно заслуженному забвению месте, которое заставляет скорбеть по чужим погибшим. Кто они вообще? Неро хочется сорваться и побежать, но что-то мешает ему. Ему кажется, что в этом месте жизнь и смерть замирают. Ему кажется, что он сам не дышит. Он делает ещё пару шагов и носок ботинка цепляется за надгробный камень. Неро сглатывает ком горле и присаживается на корточки, вглядываясь в плиту, растрескавшуюся и с обломанными углами. На плите - только имя. И это его собственное имя. - Блядь, - обречённо говорит Неро шёпотом, оглядывая мрачный красно-серый мутный пейзаж, а потом вспоминает слова Сильвы: «Кто мёртв для этого мира - тот жив для другого». - Но я ведь не хотел знать… Нет, здесь всё не так. Никто не должен знать о собственной жизни и смерти раньше времени. Неправильно. Отсюда нужно бежать. Убираться и поскорей. И тогда внезапно появляется ещё что-то. Будто проступает сквозь толстую оболочку вязкого покоя и недвижимости. Это ощущение то ли неуверенности, то ли какого-то рокового предчувствия, от которого внезапно сводит живот и пересыхает во рту. Неро начинает понимать, что все неприятные переживания здесь усиливаются. Тоска становится чёрной меланхолией, чувство опасности - неизбежным предчувствием конца. Что-то сейчас будет? Ему кажется, что за спиной у него стоит что-то, с чем сражаться бесполезно. И появляется жутковатое ощущение неизбежности наказания. За то, что зашёл дальше, чем можно. За то, что беспокоит мёртвую тишину. За то, что знает больше. «Тому палачи не страшны», - вспоминает он слова Сильвы. Но оборачиваться всё равно не так уж хочется. Чувства самоуверенности и веры в лучшее здесь угнетаются. Это место подавляет свет… - Так ты - мой палач, ха? - всё же решается Неро и усмехается криво. Он резко оборачивается назад и удивлённо приподнимает бровь. Потому что позади - никакого палача. Зато там неизвестно откуда успело возникнуть старое зеркало. Овальное зеркало в золочёной резной раме, затянутое толстыми ржавыми цепями и с круглым замком посередине. В центре замка - отверстие. Неро вглядывается в зеркало, но оно мутное, потёртое и в нём видны только едва различимые блики того, что происходит вокруг. А отражения самого Неро не видно вообще. Нет даже размытого образа. Зеркало - как отшлифованный помутневший металл или у него просто какая-то потёртая амальгама. Окей, любые замки нужно снимать, чего бы это ни стоило, так всегда считал Неро. Поэтому он вынимает из кармана злосчастную зелёную бусину и вставляет в замок, прижимая ладонью и гадая, что будет дальше. Бусина входит в выемку со щелчком, а Неро отдёргивает руку. И наблюдает, как над бусиной тут же смыкаются две стальные створки. И, мгновение спустя, цепи спадают во мглу под ногами, высвобождая зеркало. …Однако ничего не меняется. Неро потирает бровь, пытаясь понять, что это было, и завершена ли миссия по доставке камня, когда… То ли ему показалось, то ли так и было, но там, в зеркале - будто что-то мелькнуло. Размытая тень, неуловимый образ, что-то красное, мелькнувшее в мутном полусвете странного места по ту сторону зеркала, и оставившее след как от трассирующей пули. И фиолетовый, тут же исчезнувший клок тумана. Да, это как… В этот момент Неро получает сильнейший удар в лицо, от которого падает на спину и удивлённо, без злости оглядывается по сторонам, тут же поднимаясь на локтях - ему кажется отчего-то, что нельзя долго лежать в этом тумане, что стелется по земле. Но вокруг никого. Даже если предчувствие трубит об обратном. И едва Неро встаёт на ноги, кто-то хватает его со спины и заводит правую руку назад. Вырываясь, Неро бьёт локтем назад, но промазывает, а за спиной теперь - никого. В следующий миг боец снова на лопатках и снова - в одиночестве. В этот раз он ещё и больно приложился затылком о камни и голова его, без того раскалывающаяся, едва ли не взрывается. А перед глазами смыкается мрачная мгла. - Что за чёрт… - шепчет Неро. Шансы у него и у нападающего не равны. Тот, кто пришёл, не подчиняется законам этого места. Его дух не подавляет необъяснимая скорбь, мешающая дышать, сотни атмосфер не давят на плечи. Или же противник просто настолько быстрый, что Неро не может его засечь. Или и то, и другое. Неро зло подскакивает на ноги, но успевает проморгать молниеносную подсечку и неловко падает вперёд, успев опереться на вытянутую руку. Но падает он неудачно. Раздаётся хруст кости где-то совсем рядом с локтем, и из груди Неро, даже не из горла, вырывается крик боли. А потом он в полнейшей тишине отчётливо слышит, как кто-то за его спиной разочарованно прищёлкивает языком. И тянет на себя, зацепив за шею локтем, не позволив упасть лицом во мглу ещё раз. После чего хватает его за сломанную руку и снова заводит её за спину. Неро стонет, задыхаясь, ему кажется, что невидимый соперник вот-вот сломает ему шею, а он ничего не может поделать. Он обездвижен, поэтому лишь хватается за руку, которая сдавливает шею. Под пальцами Неро оказывается гладкая, будто шелковая материя, но под ней - твёрдые, словно вытесанные из холодного камня мышцы. Руку, которая держит Неро, невозможно оттянуть ни на йоту, она вообще неподвижна. - Слишком? - интересуются у Неро за спиной негромко. - Отъебись, - хрипит тот в ответ. - Мои извинения. В голосе - едва заметная ироничная усмешка, но хватка на горле Неро чуть ослабевает. Он судорожно глотает воздух. Затем тяжело выдыхает и внимательно ждёт развития событий. - Что… ты видишь? - спрашивают у него из-за спины, заставляя глядеть в зеркало. Неро стискивает зубы и рычит от злости. Голос у незнакомца негромкий, гладкий и спокойный. А в зеркале нет отражения нападающего так же, как и отражения самого Неро. Странно… И Неро пытается оглянуться, однако хватка у нападающего просто железная и поделать с этим невозможно абсолютно ничего. Неро не уверен, что и в своём мире смог бы противостоять ему, но мог хотя бы попытаться и первый раунд бы точно был за ним. А здесь - он даже не может рассмотреть врага. Всё, что Неро замечает, это лоскут фиолетового шёлка с золотой отделкой. Да, пола плаща. И ещё фиолетовый пар, выглядящий каким-то грязным, замаранным тусклым тёмным туманом. Неро ещё кажется, что вокруг теперь пахнет морозом. Ничего не понятно… - Ты меня достал, - предупреждает Неро на всякий случай, выдыхая, едва хватка на горле ослабла, но печаль, лежащая на сердце, и жуткая боль в вывихнутой и сломанной руке переводят его голос в шёпот. - Ты и есть тот палач? Или нечестно дерёшься… - Я не палач и пришёл говорить. Я безоружен, - произносят позади. - У меня тоже нет… оружия и… - Неро задыхается в попытке вывернуться, - Я сейчас… просто… - Я повторюсь, - сообщает голос за спиной. - Что, - аккуратная весомая пауза и продолжение: - Ты видишь в зеркале? Этот голос… Конечно. - Я так и думал, - зло говорит Неро. Нападающий не усиливает хватку, не выходит из себя. Разве что чуть притискивает Неро спиной к себе, чтобы ограничить его свободу действия и снизить риск сопротивления. И тот позвоночником ощущает едва ли не каменные, несокрушимые мышцы. И Неро абсолютно не чувствует дыхания чужака. Всё это странно, да, но если бы цель у нападающего была убить, то особых усилий это бы не потребовало, Неро понимает. Человек у него за спиной спокоен. Убивать он, наверное, не станет. Но он, мать его, не дышит. У него нет дыхания… - Что ты прячешься? - шепчет Неро, не пытаясь высвободиться. - Покажись, - он сглатывает ком в горле. - И я тебе… - Твоё рвение похвально, - перебивая, усмехается человек за спиной. - Однако не пренебрегай моей деликатностью. И нашим общим временем. Неро. Нет, за спиной - вовсе не человек. Неро отлично понимает и это. - Покажись, - настаивает Неро, закашлявшись при вдохе. - Хотя бы сейчас. - Не стоит, - отвечают ему спокойно и даже чуть утомлённо. - Итак, перед тобой… Неро скрипит зубами, но вырваться всё равно не выходит не выходит. Он сдаётся, уверяя себя, что это лишь на время. Чтобы собраться с силами. - Там… Дым или… - он вздыхает, затем щурится, моргает, пытаясь вглядеться вдаль, но всё что он видит - это пустота, заполненная чёрным и красным. Нет, есть что-то ещё. Глаза Неро расширяются. - Там искры и огонь, - он смотрит ещё недолго и замечает чуть поодаль слева - молнии. Но ему не видно, куда они бьют. И Неро говорит: - Туман… Там всё горит. И там ещё… гроза? - Что ещё ты видишь? - негромко интересуется голос позади. - За этим туманом и огнём. Будь внимательней. Неро снова смотрит, но потом качает головой, не обращая внимание на колючие прядки опалённых волос, лезущие в глаза. - Нет. Там… - он сглатывает, тяжело дыша, потом трясёт головой. - Ничего нет. Кто-то позади него молчит, снова выдерживая паузу, наверное, размышляя, а затем отвечает едва ли не довольным, с лёгкой хрипотцой голосом: - Так ли это? Неро хочет ответить честное «Это так», но вырывается совсем иное: - А ведь у тебя не бьётся сердце. Так ли это? Зачем, ну на кой чёрт он спросил такую ужасную чушь?! Облажался! В такой момент! Однако ни злости, ни раздражения не звучит в холодном, с утомлённой хрипотцой голосе, когда Неро слышит ответ: - Это так. Сердцебиение губительно. Его ритм отражается на точности нанесения удара. Поэтому сердце должно замереть, - затем человек уточняет, меняя тему разговора: - Значит, впереди для тебя ничего нет. - Да… - выдыхает Неро, а потом качает головой. - То есть нет. Ничего нет. - Так точно. Кажется, голос исполнен удовлетворения. «Наконец-то», - проносится в голове у Неро. - Я согласен на возврат, - приходит к выводу тот, кто стоит позади. - Офигеть, я вот просто настолько рад, - фыркает Неро с иронией, а потом настороженно нахмуривается и пытается ещё немного ослабить его руку у себя на горле. - Эээй, стоп, я не знаю ни о каком возврате! Я не… - Будь покоен, - произносит тот негромко. - Мне придётся избавить тебя от лишнего. - От чего? Изба… А! А-чёрт! У Неро мутится перед глазами, потому что человек позади совершенно внезапно заламывает ему руку наверх и с дикой силой дёргает, выворачивая из плечевого сустава, фактически выдирая её к чёртовой матери, заодно проворачивая и локоть. Неро кричит. Кричит от муки, затем стонет, опускаясь на колени, пытаясь высвободиться, но в голове уже каким-то безумием звенит боль, а перед глазами чернеет. Он уже не видит ни тумана, ни зеркала, ни красного неба. И не слышит ничего. Он даже себя не слышит. Зато он улавливает всё тот же знакомый-незнакомый, звучный голос, негромкий и уверенный. И голос этот, звучащий довольно и уверенно, произносит всего одну фразу у самого уха Неро: - Доспехи носи - с гордостью. Хватка в момент исчезает и Неро с трудом оборачивается, медленно, он сейчас вообще как пьяный. Позади уже никого нет. Неро снова глядит в зеркало. И тогда появляется миг, когда Неро успевает увидеть в мутном зеркале мимолетный полупрозрачный образ, искажённый исцарапанным стеклом. Там теперь всё затянуто вязким полумраком, а из тьмы проступает мёртвенно-бледное безразличное лицо, во впадинах щёк которого, кажется, навечно залегли глубокие тени. Лишь из замерших пустых глаз исходит ярко-красное свечение. И это ослепительное свечение, пожалуй, единственное, что живо в этом лице. Затем - молниеносный удар по стеклу. Так быстро, что Неро даже не успел засечь сам момент удара. Блеклые осколки брызжут будто из самых глубин мутного зеркала с диким звоном, нарушающим гробовую тишину жуткого призрачного места. Неро успевает прикрыться локтем, защищая глаза, но щека и подбородок всё же оказываются рассеченными. Когда Неро убирает руку, то оказывается, что человека уже нигде нет, а единственное доказательство того, что Неро ничего не приснилось - эта пустая, золочёная, вычурная рама, оставшаяся от зеркала. А по ту сторону пустой рамы медленно тает витое светящееся облако фиолетового пара, растворяясь в мутном воздухе. Миг - и вот его тоже больше нет. И да, ещё остаётся изуродованная, бесконечно ноющая рука, безжизненно свисающая, будто плеть, держащаяся разве что на коже и паре сухожилий. - И снова правая, - с горькой иронией шепчет Неро сквозь зубы. Ему кажется, что если коснуться руки недостаточно бережно, то она просто выскользнет из суставов. Сначала плечо, затем - предплечье. И все эти кровавые лоскуты упадут в мутную мглу. И, наверняка, исчезнут в ней. Ему кажется, что именно так и будет. Как было с рукой и потом - с тем несчастным, рухнувшим в огненный котёл и ставшим частью этого проклятого мира. Зато беспричинная слепая тоска когда-то успела незаметно и тихо отступить. И это ощутимое душевное облегчение настолько всеобъемлюще, будто из груди вынули тяжёлую цепь, оплетающую сердце и рёбра. Оно заглушает боль в изувеченной руке. Неро разворачивается и бредёт прочь от жуткого зеркала, придерживая повреждённую руку за локоть. Вообще, он идёт как пьяный, оглядываясь по сторонам, а взгляд его такой же мутный, как и туман под ногами, и какой-то бесцельно-пустой, будто осколки того старого зеркала, разлетевшегося вдребезги от невидимого удара несокрушимо сильной руки. Но это только с виду. На самом деле, он отлично знает, куда ему шагать. Просто он ужасно устал сегодня. Неро идёт мимо разрушенных древних могильных камней, их здесь почти нет. Мимо унылых чёрных ветвей, которые никогда, кажется, и не были живыми и цветущими. Он идёт обратно к обрыву с огнём. И когда лицо начинает опалять сухой жар пламени, он знает, что идти осталось недолго.