Glade. Год третий.

В сгущающихся сумерках ярко полыхали двумя желтыми глазищами невысокие факелы, вкрученные в землю возле Берлоги. Весть об объявлении скоро расползлась подобно утреннему туману в амазонском лесу и теперь манила всех обитателей Приюта к себе непреодолимой притягательностью неизвестности. Со всех четырех концов гигантского каменного куба торопливо подтягивались незнакомые фигуры и лица. Словно здоровые мотыльки, мальчишки летели к огням, и хаотично смешиваясь между собой, приглушенно переговаривались, теряясь в догадках, о чем же собрался поведать вожак. Пока мы ускоренно двигались к этому пестрому трещащему шепотками месиву, я все же не сдерживаюсь и настойчиво припоминаю, спешащему рядом приютелю: - Ты так и не закончил. Мне хочется услышать хоть какие подробности, иметь хоть крохотные догадки о том что я бы лицезрела, будь у меня в руках зеркало. И нечто подсказывает, что после того как мы достигнем толпы и выслушаем Алби появятся куда более важные темы для разговора. - Подожди, пока наш прибамбасный шеф сделает свое объявление. – Усмехнулся Минхо, упорно всматриваясь в блестящие свечки факелов. Он словно загипнотизированный все скорее и скорее тек к огонькам. - Просто скажи два-три долбаных слова, пожалуйста! – взмаливаюсь я. Расстояние стремительно сокращается, отбирая время на ответ, которого не следует. Только жестокое молчание. Я шумно вдыхаю воздух и начинаю надоедливо бренчать: – Минхо, давай. Ты можешь, я верю. Ну же, «Столько то лет, у тебя такие то волосы, такой-то нос, такие-то губы, такого то цвета глаза»… - я увещевательно толкаю самые банальные описательные схемы, лишь бы он уже начал говорить. - О-кей, окей Чайник. Уболтала. – как-то нервно выдыхает приютель и сбавляет шаг, явно раздраженный этим комариным жужжанием над ухом. – Слушай, – Протягивает он, а потом хитро сощуривает глаза и иронично ухмыляется, когда я уж было начала верить, что бегун и впрямь смилостивился: - Тебе пятнадцать-шестнадцать лет, волосы, как воронье гнездо, опухший нос, точно пчелы напали, искусанные губы, красные глазищи, будто протяжно бухала… ах да, и классный фингал. – Перечисляет он, искоса следя за моей реакцией. – Вот тут. – И парень с ехидной улыбкой ткнул себя в щеку. Я усмехаюсь и обреченно качаю головой, мирясь с неизбежностью пребывания в неведении. Чего тут можно было ожидать? Это же Минхо. - Короче, тобой только гриверов пугать. – Веселенько подытожил юноша, а после многозначительно добавил: - Во всяком случае, здесь это даже плюс, так что сильно не горюй. Опять это слово – «гривер». И только я приоткрываю рот для вопроса, как прямо перед носом вырастает массивная спина в клетчатой сине-зеленой рубахе. Время иссякло. Мы с Минхо подошли одними из последних, когда Алби, стоящий все под тем же невидимым куполом важности и неприкасаемости, прокашлялся и завел свою речь. Я бы не сказала, что была недовольна собственным ростом. Для девушки самое оно. Но поскольку все прочие были как минимум такой же высоты, то по ходу выступления мне приходилось видеть только короткостриженную черную макушку местного вожака, подергивающуюся в такт словам. Громкий четкий голос взлетел над толпой и шум смолк, предоставляя арену одному единственному басу: - В свете последних событий у меня для вас две новости, шенки, так что заткните варежки и слушайте! – Алби на секунду замолк, набирая воздух в легкие, и поджидая пока наступит идеальная внимательная тишина. - Первая: вводится новое правило. – словно легкий морской бриз, из толпы дунул тихий ропот и тут же угас в темноте ночи. – Если хоть один тронет девчонку против её желания, то следующую ночь этой сволочи придётся провести в Лабиринте с гриверами! - у меня челюсть чуть не вывернулась от такого заявления - Нападение на неё будет судится более сурово, чем нападение на кого-то из вас, шенки. Изгнание безо всяких разговоров! Во время очередной передышки вновь взорвался уже другой, более громкий галдеж. Похоже, Алби не то что бы кислород в легкие толкал, он просто давал приютелям время усвоить в своих черепушках услышанное и проникнуться этими словами. - Второе! – рявкнул он ещё громче, оттолкнув своим басом вниз шумную волну переговоров. – За повторное нарушение этого правила Рез из Мясников приговаривается к Изгнанию завтра на закрытии! А теперь расходитесь! Воздух окаменел, точно слова Алби, как маска медузы Горгоны обратила его в тяжелейший валун, придавивший язык каждого слушателя. Воцарилась поистине мертвая тишина. Вместо того чтобы разбрестись, принять душ и завалиться спать мальчики просто вросли в землю. Приютели выглядел до чертиков испуганными и ошарашенными. Кто то негодующе выкрикивал несогласие, кто то обреченно шептал и тряс головой. А я просто растерянно мотала головой туда сюда, прыгая взглядом с одного юноши на другого и тревожась предположить, что же такое произойдет завтра вечером. Обращаю лицо к Минхо, ссутулено стоящему рядом, в надежде на хоть какие-то разъяснения, но тот с каменным лицом глядит куда-то далеко далеко в себя. - Расходитесь! – ещё раз во всю мощь рявкнул Алби и все дрогнули. Очнулись. Замерли на пару секунд, оглядывая своих товарищей и их реакцию, а потом поспешили засуетиться и ускользнуть подальше, где без лишних ушей смогут обсудить все новости в своем ближайшем кругу. Я чувствовала себя несмышленым ребенком, вокруг которого снуют туда сюда, умные, ознакомленные со всеми проблемами мира, взрослые. Естественно, первая мысль у ребенка – найти мамочку и спросить: Какого хера только что произошло? А там пусть мамаша рассказывает что к чему… И поэтому… - Где Ник? – спрашиваю я, ткнув в руку Минхо. Тот, кажется, начал неторопливо возвращаться в реальность. Стоило задать вопрос, как на правое плечо моментально обрушивается чья-то ладонь и я подпрыгиваю, разворачиваясь. - Тут. – Серьезно произносит Ник и приказывает: - Пошли, Чайник. Из тебя сейчас сто процентов польются всякие дурацкие вопросы. Напряженно пробубнив это, юноша без лишних церемоний сцапал меня за шкирку футболки и потащил в сторону, не давая опомниться. Таким мрачным мне было сложно его представить. На последок, успеваю обернуться и заметить такой же встревоженный взгляд Минхо, а после лицо его отгородила завеса ночи. - Что… что все это значило? Какое ещё нафиг Изгнание? Куда вы тут собрались изгонять его? – прорывает меня, пока Ник усердно тащит меня по поляне. Ну в самом деле, здесь как бы не так уж и много места. Ах ну да…Лабиринт. Находиться одному за закрытыми дверями несколько дней. Может даже без еды и воды. В общем догадок очень много… Хотя наверняка его через пару дней запустят назад, когда хорошо штанишки запачкает и дурь вся из башки вылетит. - Если захочешь – поглядишь завтра, но будь у меня твой выбор, послал бы это нахрен и отсиделся в Берлоге, пока все не закончится – Хмурится юноша, разжимая пальцы и высвобождая мою футболку из цепкого капкана. - Ник, объясни … - аккуратно прошу я, видя, что с приютелем творится нечто явно не то. - Слушай, я уже сказал: жди до утра. Ньют всё покажет. – Устало отмахивается тот, прекращая ходьбу и всем своим видом источая нежелание развивать эту тему. Мы достигли лавки, на которой предусмотрительно были выложены два опрятных куля синих спальных мешков. – Сегодня ты ещё ночуешь на улице, а потом, если захочешь, будешь в Берлоге наверху спать. Там комнатушка мелкая есть, раньше складом была. Как только Жижники разберут весь чертов хлам, можешь туда перебираться. - Спасибо. – оживленно говорю я, пытаясь заглянуть в потускневшие зеленые глаза парня. Теперь это тяжелое маленькое слово дается гораздо легче. Вообще самочувствие улучшилось, после того разговора… Наверное прореветься и вывалить все терзающее меня дерьмо было просто необходимо. А ещё необходимей было получить несколько серьезных советов, что со всем этим делать. - Да на здоровье, Чайник – Ник улыбается, как и раньше, вяло прикрыв глаза. А затем вздыхает и небрежно хлопает меня по плечу. Когда мы ступаем на спальную поляну вдоль рощицы, остатков костра уже нет. Кто то начисто замел весь мусор, предусмотрительно облажив кирпичиками черный холмик залы, единственно напоминавший, что когда-то здесь сияли яркие краски огня. Я укладываюсь рядом с Ником. Двумя ватными синими червячками мы валяемся на жестковатой ровной земле, терпеливо ожидая, когда же мягкие руки сна уволокут нас дальше от Приюта. Остальные мальчишки уже подтянулись и теперь изнуренно валились, то слева, то справа, то сзади, уныло зевая, стягивая мятые штаны и футболки, ярзая и ворочаясь на слишком ровной поверхности. Ник переворачивается на спину, укладывая ладони на затылке, и глядит в одинаково синее полотно небесного потолка. - Ну, чем ты маялась в свой Второй День? – приглушенно спрашивает он, мысленно уплывая в эту фиолетовую бесконечность. Ну, а я усердно ерзаю и ерзаю, выбирая положение в котором тело не будет ломиться или упираться в острые кочки да бугристые камушки, и в конце концов подкладываю одну руку под голову, устало перекатываясь на бок, лицом к говорящему. - Работала в огороде…в Саду… В Садах, всмысле. - Шустро... - выгнул губы подковкой приютель и бессильно зевнул – Зарт небось писался от восторга... - Он классный чувак. – Мямлю я, вжимаясь лицом в мягкость теплого одеяла. Глаза слипаются после тяжелого рабочего дня, а щека хоть и неприятно, но вместе с тем убаюкивающе тяжелеет и пульсирует. – Куда я завтра? - Думал к Мясникам тебя закинуть, но теперь сомневаюсь…К Строителям тоже лучше не соваться, пока все не уляжется. Ник таинственно помолчал. – К Зарту давай. Порадуй его ещё немного. – Довольно решил эту задачу юноша и вновь сладко зевнул. - Что уляжется? – недовольно бурчу я, пытаясь хоть немного разлепить глаза, но никак не выходит, точно на ресницах у меня повисли две тысяча килограммовые гири. - Завтра расскажу…- угасающее просипел голос в темноте. И я не в силах даже поспорить с ним. Тело отяжелело и радостно провалилось в сладостную тягучую дрему.Возня и шорохи стихли, сменяемые тяжелым грудным сопением и легким отдаленным похрапыванием. Приют погрузился в безмятежный сон. Мне показалось, что отдых длился от силы минут двадцать, прежде чем в серой-черной хмури раннего утра мое затекшее плечо настойчиво затрясли. Вынутое на холодную грань бодрствования и забвения сознание отчаянно рвалось назад в теплоту ночного покоя, а посему я равнодушно дергаю рукой, отмахиваясь, и глубже ныряю в прогретый спальник. Тряска возобновляется с ещё большей раздражающей силой, а я просто игнорирую её – тело по-прежнему глубоко спит, даже если сознание уже в реальности. После пары безнадежных попыток меня оставляют в покое. Удовлетворенно утопаю в озере дремы, зябко поеживаясь. И тут верхняя часть моего тела сама отрывается от земли и стремительно уклоняется куда-то, буквально вынуждая меня опереться на ноги. Теперь-то уж я волей-неволей разлепляю веки и прямо таки утыкаюсь в лицо нарушителя личного пространства. Светлые глаза с толькой умиления засияли напротив. Ньют вздернул мешок в воздух прямо вместе со мной. Вздернул так легко, словно шнурки завязал. - А ну вставай, Чайник – шепотом приказал юноша и, разжав руки, расстегнул молнию у меня под подбородком. Облако тепла упало вниз, и я нехотя вышагиваю из него, погружая ноги одну за другой в кроссовки. -Доброе утро - окутав себя руками, скриплю в ответ. Такое впечатление, что с каждым днем мой голос становится все более хриплым и грубым, будто я и сама здесь в парня превращаюсь. - Иди за мной и не отставай.- Шикнул Ньют и потрусил меж спящих. Я сонно пожевываю разбитую, уже покрывшуюся живительной корочкой губу, переступая через синие вздымающиеся и опадающие коконы. Когда травянистая лужайка для сна сменилась серым треснувшим камнем, Ньют остановился, дожидаясь, пока я с ним поравняюсь. - Что тебе рассказал Ник? – спросил он уже в полный голос, возобновляя шаг.- О Лабиринте – уточнил он, мотнув голвой и рассыпав волосы по плечам. - Сказал мне больше не выходить туда. Жутко психовал. Рассказал про движущиеся стены, про то, что сооружение огромное и всё такое… - А про гри…- Ньют осекся – Погоди, «больше не выходить»?! Ты что, дубина, выперлась наружу? –тормознув и нагнувшись ко мне, удивленно заулыбался юноша. - Я – Чайник. – Приподняв бровь, наверное даже слишком нагло, нагибаюсь в ответ, почти утыкаясь носом ему в лицо. – Не дубина. Ньют хрипловато рассмеялся и продолжил путь, упрятав руки в карманы: - Ты мне нравишься, Чайник. – Ударил он на последнее слово.- Вот только проблем с тобой дохера. - Как лестно – журчу я, сердито улыбаясь. - Так на кой черт тебя понесло туда? – юноша ткнул пальцем в приближающиеся объятые чернотой стены. - Мне там понравилось…- наивно признаюсь я – Сперва вообще почудилось, что это просто напросто выход и можно... - Понравилось?! – брови приютеля поползли наверх. - Твою м... — начал Ньют ероша волосы, но осёкся. -Да – отвечаю просто, ожидая продолжения, или реакции, или хоть чего ещё. Перевожу взгляд на дорогу, но та давно миновала – мы уперлись в небоскребную стену. Задираю голову: опять мелькнул красный глаз, потерявшись в зарослях плюща, черными жирными червями, выделявшегося на фоне ровной глади бетона. Не успеваю опустить голову, как ещё две красные точки вспыхнули справа и прямо вверху несколькими футами выше моей головы. - Слушай – долгожданный вопрос вот вот слетит с языка, от чего любопытство радостно запрыгало и затрепыхалось внутри - Что это такое? - Жукоглазы. Так ублюдки-Создатели следят за нами. – Просто ответил Ньют с плохо скрываемым гневом. Создатели. Те, кто закинул нас сюда? Неужели это действительно возможно? Мне откровенно не верилось. Было проще представить, что все происходящее один большой разыгрываемый кем-то спектакль… - Вы не пробовали их ловить? – тыкаю я пальцем в убегающий огонек. - Какой-то шенк, ещё до нас, поймал одного. Вот только толку с этого…- отвечал Ньют, пока его руки утопали в черных зарослях. Потом он оборвал себя и звенящим от напряжения голоса прошептал: «идет». Небольшое квадратное окошко, буквально закоптившееся от пыли, выглянула из-за природных штор. Юноша жестом приглашает глянуть в темноту, уступая место. Осторожно подхожу, ерзая рукой в немного царапающем кожу плюще. Едва я прислоняюсь к пыльной раме, в глаз бьет светлый блик. Словно от водной поверхности отскочил круглый солнечный луч. Жмурюсь, вглядываясь другим оком в таинственный свет, который, однако, моментально исчез. Нечто шевельнулось в полутьме по ту сторону и замерло. Холодок пробежал по спине. Сперва, напряжение застолбило каждую ноющую мышцу, но немного погодя ослабило поводья. Я стояла, скрючившись под нитями зарослей и втираясь щекой в грязное текло добрых три минуты. - Ну, что теперь? – бурчу я из-под навеса лоз, ворочая головой туда сюда. - Смотри – тихо выговаривает Ньют. И я смотрю. Но ничегошеньки не происходит. И уже всерьез подумываю уйти досыпать свои пару часов. - Да что там тако…- замершее сердце оборвало меня на полуслове, захватив весь кислород, а потом галопом понеслось стучать и рваться прочь, подальше от этого жуткого создания, вылезшего из мрака по ту сторону холодного стекла. Совершенно новый вид страха разбухал и разбухал внутри, пока непонятное чудовище протекало мимо. Измазанную чем-то склизким рыхлую оболочку покрывали отсвечивающие стальные иголки, а из неопределенной формы тела выгибались ужасные руки, увенчанные жуткими металлическими инструментами. Под аккомпонимент кошмарного бульканья глыба продвигалась в нескольких футах от моего искаженного испугом лица. Мысль, что это существо и меня разделяет каких то два фута всмятку давило легкие, замораживая дрожащий воздух, перекрывая дыхание. Внезапно, создание замерло и застыло, словно почуяв наглую слежку. Завороженно гляжу на чудовище, представляя себе, как до конца дней оно будет приходить ко мне в ночных кошмарах. Грушевидное тело неспеша поплыло дальше. А я прерывисто облегченно вздыхаю, не отрывая взгляд от сверкающих выползающих из склизкой кожи игл. И тут, существо звонко лязгнуло, не пойми чем заверещало и дернулось в сторону окна, стремительно распрямляя отросток увенчанный огромным заточенным шипом. Остроконечное шило ударило точно в центр стекла, туда, где не будь перегородки, уже болтался бы на инструменте мой пронзенный насквозь окровавленный череп. С судорожным вдохом-писком я вываливаюсь из плющевого полога, инстинктивно цепляя лиану и унося её ошметки с собой вниз, но при этом не в силах отвести до натуги распахнутых глаз от окошка. Удар не оставил на стекле даже крошечной трещинки, зато моё улучшающееся настроение было размолото в мелкие щепки. Торопливо дышу, когтя похолодевшими пальцами землю позади себя и с опаской пялюсь на это спасительное стекло. - Что…что оно такое? – дребезжа, спрашиваю у стоящего в дюйме от меня Ньюта, когда голос наконец-то возвращается. - Мы называем их гриверами, — сипит тот напряженно. – Теперь ты знаешь, почему «психовал Ник», и почему клятые стены съезжаются каждый вечер. - он замолчал. - Ну что, по-прежнему нравится Лабиринт? – беззлобно поддел приютель, на последок. Едва волна дрожи отхлынула, подрываюсь и снова впечатываюсь носом в стекло. Но монстра уже нет. Он растворился в темноте коридоров.Ни одно столь страшное создание не могло быть сотворено природой. Нет сомнения. Его выдумал человек. Я ошарашено оборачиваюсь к Ньюту, отходя от съехавшихся занавесок плющевого полога. - Что б меня…- тихо произношу, вглядываясь в нахмуренное лицо приютеля и ища там хоть что-то, способное объяснить происходящую немыслимость. - Ну вот, Чайник, такая чертовщина здесь творится. Идем. Он мотнул головой и повернулся. Кинув на последок ещё один взгляд в Лабиринт, озадаченно бреду за Ньютом, ежась от стоящего перед глазами образа гривера. И новая догадка сама собой вспыхивает в голове. Идея настолько чудовищна, что я даже не сразу начинаю верить в правоту собственных выводов: - Так вы что, изгоняете … - от ударившего мозг осознания мне даже не хватает смелости закончить. Ньют печально кивает и устремляет взгляд куда-то далеко вперед. А я иду, разваливаясь от разъедающей, убивающей правды. Спустя несколько минут юноша со скрежетом сминает тишину: - Рез нарушил правило. Иначе нельзя. – Ньют проникновенно смотрит на меня и дрожь разрядом бьет от решимости в его голосе. -Нельзя допустить, чтобы всякие маньяки бегали тут и кидались на людей. Поэтому сегодня ночью он останется в Лабиринте.