Glade. Год третий.

Самый лучший способ подбодрить себя — это подбодрить кого-нибудь.© Марк Твен

***

Мальчишки неопределенно переглянулись между собой, недоверчиво двинув бровями и опасливо передернув плечами. Ну все. Облом. Сейчас пошлют меня подальше, да свалят ужинать. А потом голос подал Марк: - Не могу сказать за гоблинов… - прокартавил он, размашисто кивая на ребят. А выдержав двухсекундную паузу, поджал одну ногу и вальяжно разместил на ней руку. – Но я в деле. - Мы уже заметили, что сумасшествие ты отгрохать можешь. – впервые подал голос доселе лишь кивающий или мотающий головой скуластый мальчик индейской наружности. А затем мягко ухмыльнулся, переглядываясь с Адамом и ещё одним шенком, имени которого я не знаю. Те с точно такими же выражениями на лицах закивали. - Что?- не сразу въезжаю я, пораженная такой живой сменой настроения. Можно подумать в Мясников только что засунули совершенно других людей. Удивленно дергаю на себя веревку, случайно расплетая несостоявшийся узел. - Мы все были вчера на обеде, Чайник. – лениво поводит плечом самый младший из нашей компании – четырнадцатилетний темноволосый парень, а затем на удивление энергично и звонко хлопает в ладоши: – Хотелось бы повторить! Я улыбаюсь, радостно приподнимая брови. Остатки холодной отстраненности полопались, точно пенные пузырики. - Отлично, вот только это довольно опасно будет… –со скрежетом поднимаясь, протягиваю я, и невидимая сила интереса заставляет мальчишек двинуться следом. Шесть человек образовали круг. - Тем круче, салага. – нетерпеливо шепнул Нил, выжидательно постукивая зубами. – Излагай уже! А то через полчаса Бегуны вернутся и тогда у нашей шалости будут свидетели. - Окей, окей – я вдыхаю, готовясь к возможному потоку возмущений и обзывательств. А потом обвожу юношей взглядом, ухмыляясь в точности, как Ник. – Слыхали о Родео? - О чем? – нахмурился Адам, но по бокам засияли хитрющие оскалы и сузились довольные прищуры. – Я, шенки, предлагаю устроить скачки на быке… - тон мой свершено будничный. - У меня ведь мелкий юбилей…– горько усмехаюсь тыкая взгляд в землю. – …пять дней в этом месте. - Ой, заткнись уже, ладно? – совершенно беззлобно нахмурился Марк, взмахивая рукой, будто желая буквально оттолкнуть угрюмую тучку над моей головой. – Погнали, поржем ещё один день. А то чует моя задница, Алби и Уинстон нас потом всех до единого на месяц в Кутузку затолкают… - Места мало. – вернувшись на волну приподнятого настроения, вставляю я. -…по частям. – заканчивает Марк и довольно улыбается хихикнувшим ребятам, забирая у меня из рук веревку и принимаясь деловито выкручивать из нее лассо. Единогласно было принято решение не посвящать в наше нечистое дельце Стража Мясников, который по вынужденным обстоятельствам поволокся в Берлогу, прихватив с собой пару «рабочих рук» и разделанную телячью тушку. - Тот чертов мудила может нас сдать. – сердито предупреждаю я, обращаясь к Марку, когда вся наша заговорщеская процессия топала к Садам. - Роберт? – задумался юноша. - Ааа, пошел он. – и поморщившись отмахнулся, с улыбкой добавляя: - В прямом смысле. Он с Уинстионом в Берлогу пошел. Облегченно усмехаюсь, заступая во владения Зарта. Пока вся затея не всплывет наружу, лучше не привлекать внимания. Все согласились, что уж лучше просить прощения, чем разрешения. Посему мы просто запаслись длиннющей веревкой с петлей на конце, попросили у Стража Червяков немного фруктов да овощей вместо попкорна, а после покорно уселись на перила коровника. - На желание. – говорю я совершенно автоматически, откусывая огурец и поражаясь, как четко блеснуло схожее воспоминание. Или некая аналогия из фильма, книги, театра. Откуда угодно. Непонятные прихоти искореженной памяти уже порядком утомляют. Я сижу на чердаке старого деревянного и очень уютного дома. По оконному стеклу против меня колотят капельки дождя, баюкая и успокаивая. Теплый пушстый ковер мягко греет в такое ненастье и от того атмосфера смутных очертаний комнаты ещё более домашняя. Я не вижу лиц, но явно осознаю, что в помещении находятся ещё несколько людей моего возраста. Не слышу голосов, но знаю, что кто-то спрашивает: - На что будем играть? – слова не озвучены, но они определенно были произнесены и как бы утонули в тумане без признаков и свойств. - На желание. – всплывает другой голос. Уже вслух. Он знаком. Он действительно знаком, но память застирана настолько тщательно, что мне никогда так и не удастся ни вспомнить, ни узнать его обладателя. На узорчатый ковер падают две карты: крестовый и червовый тузы. - Очнись ты мля… - меня крепко толкнули в плечо, а едва начинаю безразлично заваливаться прочь с деревянной перегородки, тут же подтянули в равновесие. - Я тут… – неловко посмеиваясь, моргаю в ответ на придирчивые взгляды. - Какое желание Чайник? Коль уж твоя идея, так ты и правила объясняй нашей долбанной игрули.- в нетерпении бесновался Нил. Он вообще был слегка дерганый парень, хоть и довольно симпатичный. - Тот, кто дольше всех продержится на спине быка и не раскрасит свое лицо дерь… простите плюком… – поправляюсь я и вижу умиляющиеся одобрительные смешки. – …по идее победитель. Все прочие выполнят по одному единственному его желанию. Полагаю, это все правила.- выгибаю губы подковкой и незнающее развожу руками. - Огооо…- с неясным подтекстом протянул Адам. - …любое желание да? Классно. - Всё, погнали, рубаки. – подал голос младший мальчик, взбудоражено подскакивая на месте. Пока парни предусмотрительно избавлялись от возможных помех, скидывая с себя все лишнее – сумки с инструментами, бейсболки, напульсники и всякие веревки, используемые в качестве брутальных мужских аксессуаров - Марк дальновидно натянул хлипкую плетеную сеть поперек загона, благоразумно отгораживая невинное стадо коров и телят от вредоносных последствий такого «веселья». Джоуи, как местные работники окрестили быка, скучающе пожевывал траву с яблоками из кормушки в дальнем левом углу вольера и не заметил перемен. Мясники, готовые и храбрящиеся, выстроились вдоль ограды, тяжело дыша, нервно пошучивая и вообще всячески пытаясь скрыть свою готовность испачкать штаны. - Поскольку видно, что первым никто идти не хочет – говорю я, запрыгивая обратно на свою жердочку. – Давайте, методом жеребьевки. - Ага, вот только монет у нас нишиша нет, умница, мля…- саркастически замечает Нил, дергано шурша шапкой своего густого афро. - Как насчет такого… – я задумываюсь, поточнее формулируя идею. – Тот, кого первого притащило в Приют – первым отправляется на встречу с Джоуи. Все пригорюнились. Вспомнили, наверное, как давно это было, и как страшно это было. Темнота. Лязг. Тотальная жуткая неизвестность… - Считай, цыпа – каменным голосом пропел Марк, стянул рубашку, толкнув влажную от пота ткань мне в руки, и перепрыгнул через деревянные балки, направляясь к занявшемуся изучением натянутой сетки Джоуи. Бык недовольно задергал хвостом и начал нервно выпускать горячие струи воздуха из своих мощных ноздрей, приметив вторжение приютеля на свою территорию. А Марк уже приготовил лассо и теперь аккуратно заходил к бедняге Джоуи со спины, поигрывая мышцами и трепыхаясь в сторону, едва животное грозно ступало ближе. Остальные Мясники ожили и заулюлюкали, заголосили, подбадривая своего товарища на свершение, выплескивая собственные переживания и безотчетно приманивая неповторимое адреналиновое наслаждение. Марк, наконец, решился, закричал, как первобытный охотник, и ломанул к подпрыгнувшему от шока Джоуи, набрасывая тому лассо на голову. Веревка сумела закрепиться, лишь на одном роге, но похоже в этом не было смысла, ведь юноша уже бросил её и нагло навалился на спину испуганного животного. Визги и улюлюканье разрослись ещё больше, заполняя весь мой слух и разум этим невероятным состязательным интересом. - Затаскивай свой зад уже! – орал Нил, до побеления стискивая кулаки и перетаптываясь на месте. - Давай, кучка плюка, подтягивайся! – завопил Адам, наваливаясь грудью на палено перегородки и выпучивая глаза. А я просто нервно кусала мизинец правой руки, не отрываясь от этого зрелища, и невероятно жалела, что предложила нечто настолько небезопасное и рискованное… Бык начал крутиться по сторонам, перепуганный таким непривычным нахальством, и тем самым здорово усложнял задачу наезднику. Ещё десять мучительных нервозных секунд и вот, с воодушевляющим криком, Марк, наконец, перекинул вторую ногу через мощную бычью спину. Юноша поплотнее уселся и победно вскинул кулак, как-то безумно улыбаясь зрителям. - Раз! – поскорее начинаю считать я, дрожа от напряжения и беспокойства. –Два!…Три!… Остальные подхватывают. И вот наши возбужденные нервные выкрики уже слышны наверное на другом конце Лабиринта. Цифры подобно выстрелам взлетали в воздух, ознаменовывая начало новой, дергающей нервы, секунды. Никто более не волновался о лишнем внимании со стороны других обитателей Приюта, поскольку переживания и азарт сливались таким неудержимом потоком, что казалось не выплесни мы их - определенно взорвемся. Джоуи яростно запрыгал на месте, чувствуя слишком борзую тяжесть, начал гарцевать и толкаться задними ногами, спиновая с себя раскрасневшегося от усилий приютеля, обеими руками вцепившегося в холку зверя. Коровки за отгородкой испуганно заметались и осуждающе замычали. Телята понеслись к матерям, путаясь в их ногах и жалобно попискивая. - ДЕВЯЯЯТЬ! – сотрясла в воздух волна звука, и Марк с воплем вылетел из седла. Все разом смолкли и подались вперед, уколотые испугом. Но наездник, похоже, был циркачом в прошлой жизни, потому что этот безумный сукин сын кубарем перекатился через спину взбешенного быка, сгруппировался в полете и бухнулся на полусогнутые ноги, моментально давая деру, вовремя уклонившись от мощного острого копыта. Весь растрепанный, потный, чумазый от пыли и грязи, со взъерошенными волосами и горящими адреналином глазищами он, не сбавляя ходу, перевалился через ограду и распластался на земле, тяжело дыша и до невозможности широко улыбаясь. Моментально соскакиваю с перил. Участники этого «развлечения» настороженно нависли над подрагивающей всем телом и тяжело тянущей воздух морской звездой. - Эй, шенк, ты нормалёк? – напряженно спросил младший из мальчишек. Марк на секунду прикрыл глаза и перестал дышать. У меня все внутри поджалось. А потом это псих резко присел, так что все разом отпрянули, и выпалил: - Это мать вашу лучшее, что я когда-либо делал!!! – и он издал оглушительный боевой кличь, раскидывая руки в стороны и радостно валясь назад. Я медленно оглядываю оставшихся четверых юношей, а те в свою очередь глядят на меня и друг на друга. А потом они взорвали тишину потоком возбужденных воплей и выкриков. Все начали стягивать футболки и предвкушающе улыбаться, выплевывая всякие емкие и нецензурные эпитеты. Я же, с широченной улыбкой облегчения гляжу на всех и на каждого, помогая подняться размякшему от сладкого волнения Марку. Но стоило мне начать со скрежетом тащить парня за руку, он резко притянул меня к себе и обхватил за шею обеими руками, радостно вопя и перекрывая даже гомон других Мясников: - Я готов на руках носить эту долбанную курочку с её долбанными идеями! – и он повалил меня в своих объятьях обратно на земь, отчаянно надрываясь от хохота. Ошеломленно валяюсь в этих тисках, заливисто ухахатываясь от такой поразительной благодарности человеку, который только что своей «долбанной идеей» подверг риску чью-то жизнь. Когда же я, все ещё посмеиваясь, высвобождаюсь из этих крепких пут, отряхиваясь от пыли и откидывая путаную челку, то уже вижу, как трое "воробушков" расселись на жердочке, науськивая следующего бегущего игрока. Скуластого краснокожего парнишку. И снова от стен Приюта отбивались цифры. И снова кожа на моем мизинце краснелась и рвалась под нервным покусыванием зубов. Этому шенку удалось продержаться ещё меньше. Последний отчаянный вопль полный нескончаемой энергии разлетелся прекрасными брызгами: - ВОСЕЕЕЕМЬ! – и все снова обмякли, отдуваясь и откашливаясь от такого дерущего глотку скандирования. Парень скатился с уже вошедшего во вкус Джоуи и скоро пополз к ближайшему лазу, проскакивая под нижней балкой загона. А затем поднялся, отряхнулся и, оббежав квадрат, улыбчиво упал в дружеские объятья своих товарищей. - Следующий! – поддаваясь общему настроению и заражаясь вирусом рискованного азарта, прикрикиваю я, призывно хлопнув в ладони. - Я сделаю вас, салаги! – бравадно ударил себя в жилистую грудь Нил и перевалился через ограду. Бык уже бил почву копытом, готовый к новому бою. Юноша громко рыкнул, принимая вызов, и разбежавшись, обеими руками уцепился за гриву животного. Джоуи взвыл и начал наматывать круги, силясь отбить болтающуюся на нем наглость задними ногами. Все снова загалдели, забрызгали смешками и воззвали к мощи своего собрата-Мясника. И тот, словно и впрямь раскрыв внутреннюю силу и ободрившись, подтянулся на холке, ухватывая одной рукой веревку, болтающуюся на правом роге мечущегося создания, а второй размахивая во все стороны, но мастерски держа свое тело в грациозном балансе, насколько это было вообще возможно. Когда цифра «девять» прорезала воздух, голоса стали ещё живей и ещё напряженней, ведь Нил выбивался в лидеры. И лишь когда «счастливое» число «тринадцать» громыхнуло над Живодерней и первенствующий, пока что, шенк пропахал своей задницей пару футов пыльной земли, я позволила себе на секунду отвлечься и обернуться. Едва распахнутые увлеченностью и переживаниями глаза сфокусировались на изображении, стало ясно, что забава не прошла незамеченной, и теперь из Садов и Берлоги торопливо сползались недоумевающие мальчишки, заинтересованно вытягивая шеи и активно переговариваясь друг с другом на предмет происхождения этого математического шума. А наш победитель уже радостно прыгнул в объятья толпы, теребя всех и каждого без разбору, и без остановки голося: - Что я говорил шенки?! Кто тут круче всех?! Да! – и все опьяненные радостью лохматили его афро, покачивали в объятьях и нетерпеливо выспрашивали подробности эмоционального бума, испытываемого на спине Джоуи. - Что вы творите?! – с какой-то надеждой пискнул мальчишка, подошедший вместе с десятком других работничков. На поясе у него крепился молоток и две отвертки. - У нас Родео, шенки! – вскинув руки в воздух, открыто выпаливаю я, так, чтобы все подтягивающиеся сюда приютели тоже услышали и не пришлось повторять двадцать раз. Мне вторят пять взбудораженных мешанных голосов. Под действием момента я веду себя как-то непривычно свободно и раскованно, хотя ещё пару дней назад смутилась бы орать так громко. Да что там пару дней… Ещё сегодня утром мне было бы не ловко привлекать к себе столько внимания. Но внутренний мандраж словно стирает всякие неловкости, оставляя лишь жажду снова испытать колючий соревновательный азарт. - Совсем грёбнулись? – скептически выплюнул Вас, не забыв приветливо кивнуть мне. - Зацените сами!- просто ору я, взмахивая рукой в сторону арены, где уже ухватывал лассо наш четвертый претендент на коллективное желание - Адам. На этот раз цифра «девять» едва не разорвала мне уши, ведь её вопили на десять свежих, не измученных голосов больше. Новоприбывшие, тоже накрытые волной всесильного и всепоглощающего спортивного запала заняли свои места, растянувшись вдоль база, словно свинки на кормежке. Я же, более не желая выбрасывать своим горящим горлом цифры, молча хрустела прихваченным огурцом, внимая представлению последнего претендента. Здесь, счет «семь» заглушило самое разное улюлюканье: недовольное, науськивающее, поощрительное. Когда же младший мальчишка грохнулся на спину, чудом ускользнув из под копыт пыхтящего Джоуи, и выпал в надежные объятья своих товарищей, все Мясники почему-то, не сговариваясь, вскинули свои хитрющие требовательные взоры на меня. Улыбка медленно затухала на моем лице, по мере того как на губах мальчиков расцветали довольные испытующие ухмылки. - Вы серьезно? – все ещё надеясь услышать «нет», удивляюсь я, переставая хрустеть зеленую вкусность. - Это твоя идея, Чайник. – приподнял бровь Адам, кивая на пыхтящего, готовящегося к новому забегу быка. - И твои правила…- мимоходом добавил Марк, похлопывая кряхтящего на земле Мясника по щекам. - Не уж-то просрёшь шанс загадать желание аж четырем шенкам? – недовольно приподнял край губы Нил, выпрямляясь во весь свой рост и презрительно сплевывая в траву. – Тогда ты и впрямь курица. Из утихшей, старательно вслушивающейся в сие толпы послышалось недовольное гудение. Я искоса гляжу на пришедших шенков: все, как один, заинтересованно выпячивают глаза. С сомнением перевожу взгляд на пробегающего очередной круг по своему стойлу Джоуи, как вдруг из массы доносится приглушенный смешок: - Ставлю свой ужин у Котелка, что телка не продержится и пяти секунд! – голос был глубокий, но очень уж скрипучий и мне не удалось заметить, кому он принадлежал. - Принимаю пари! – крикнул другой, и я прыскаю, понимая, что пари принял ни кто иной, как сам Котелок. - Я ставлю пару кроссовок, что девчонка продержится десять секунд! - раздалось прямо позади меня. Скоро оборачиваюсь и безнадежно качаю головой, благодарно усмехаясь. Стивен же в очередной раз мудро подмигнул мне и оттопырил большой палец. Вот дурак. Он же бегает – ему нужны кроссовки. А шенк только что, можно сказать, подарил их… В ответ на это предложение ответы посыпались градом. Всякий предлагал, что мог от трехразового приема пищи до свежего банного полотенца и неподраных штанов. Стивен наигранно раздумывал и в итоге согласился на последнее, резонно заявив, что «свежие шмотки здесь нечто вроде паранормального явления». Все взбудоражились ещё больше, делая ставки,и стало понятно, что мне уже не отвертеться. Либо я позорно отказываюсь и сексистские шуточки никогда не закончатся, либо я принимаю вызов и тогда, либо рискую своей шеей, либо… Хотя нет никаких других вариантов. Мальчишки все каждый день непрерывно выполняют нелегкую физическую работу, так что они, несомненно, гораздо сильнее и выносливей меня, а потому едва ли есть шанс переплюнуть хоть кого-то из них. Но я уже сказала себе, что не стану сдаваться ни при каких обстоятельствах. И потом, можно успокаивать себя мыслью, что здесь сила не главное. Нужно просто уметь балансировать… Решительно спрыгиваю со своего насеста, не давая себе времени передумать, но осекаюсь, повернувшись ко Стиву. Он ведь здесь. Значит, Бегуны уже возвращаются и… - Эй! – меня чувствительно хлопнули по плечу. – Ну, так что, идешь? – сурово вопросил Нил. Уверенность немного треснула. Хмуро гляжу на виляющего по загону Джоуи, потом на Нила, на Марка. Внутренние раздумья и терзания заглушает, выращенный толпой ритмичный шум: - Чайник, Чайник, Чайник! - с призывом загалдели приютели, стуча по древку ограды, на манер барабанов. Гвалт разрастался и разрастался, выталкивая страх и сомнения, наполняя меня какой-то живой дрожащей энергией, выключая тормоза… - Да! – изо всех сил выкрикиваю я, задрав голову вверх, и толпа взрывается одобрительным улюлюканьем. Этот странный заразительный туман жажды острых ощущений и незабываемого зрелища нельзя объяснить или понять – его можно только чувствовать. - Отомсти за меня, сестра… – инсценирует закашливающегося умирающего лежащий на земле мальчик, а потом прыскает. Но я не в силах даже пошутить в ответ. Меня колотит от волнения. Джоуи немного притих и теперь стоял ко мне спиной, раздраженно мотая мощной головой, в попытках стряхнуть болтающееся на правом роге лассо. Я, как можно тише, движусь к нему, глубоко приседая, чтобы смягчить каждый шаг. Самое главное теперь- чтобы бык не приметил меня прежде, чем удастся ухватить веревку и набросится на спину, потому что оседлать скачущую мышечную массу на ходу мне не по силам. Звуки утихли. Воцарилась ровная дерганная тишина. Бросаю последний взгляд на «трибуны»: все шенки чуть ли не писаются от предвкушения классной забавы, елозят на месте, переминаются с ноги на ногу, шушукаются и выпучивают глаза, мысленно толкая меня вперед. Все внутри обрывается и натягивается как струна, когда недовольный Джоуи, болтнув концом веревки, повел головой в мою сторону. Замираю. Дыхание остановилось. Бык начал разворачиваться. Если он заметит угрозу с такого расстояния, то в моем теле непременно появиться парочка новых сквозных дырок от его остреньких рогов. Нужно быстро думать. Быстро думать. Думать… Сжимаю кулак, в котором все ещё твердел сочный недоеденный мною огурец, и с размаху швыряю кусок овоща дальше за массивную рогатую тушу. Огурец хрустнул и немного прокатился по пыльной утоптанной копытами поверхности, увлекая внимание животного. Джоуи резко шарахнулся по направлению к звуку и побрел к его источнику, медленно обволакивая губами вкусную находку. Не мешкая, шагаю вперед, стараясь ступать мягко и быстро. Когда до цели осталось меньше пяти футов, бросаюсь бегом, и прежде чем бык успевает всполошено отпрыгнуть в сторону, цепляю веревку, бросая себя на гладкий коричневый правый бок. Взревели голоса. Ошеломленный Джоуи метнулся вперед, стараясь скинуть неожиданную ношу, а я изо всех сил подтягиваюсь на веревке, молясь, чтобы рог несчастного создания не обломался под моим весом. Крик пестрых мальчишеских голосов и топот копыт – вот все, что осталось сейчас в моем мире. Горячее жгучее варево эмоций и веществ фонтаном било внутри и требовательно трепыхалось у меня в солнечном сплетении, разливаясь по венам и превращая игру со смертью в самое прекрасное живое и свободное, что только могло быть в жизни. Я покрепче впиваюсь пальцами в потный загривок зверя и, натянув веревку, закидываю правую ногу, усаживаясь на спине. А потом яростно наматываю «хвост» лассо на запястье и заставляю свои ноги окаменеть от напряженного сжатия боков вертящегося на месте животного. Воздух разорвал ещё более громкий счет, чем прежде. Хотя ещё громче казалось просто немыслимым. «РАЗ» - взревели взбудораженные обезумевшие от радости шенки. Сердце колотится словно бешенное от количества перепахиваемого адреналина. Я балансирую, как могу, и поначалу все кажется даже простым, пока животное не пришло в себя и не вошло в раж. «ДВА». Джоуи скакнул вперед, и меня с силой отшвырнуло назад, но каменно стискивающие горячие пульсирующие бычьи бока ноги не позволили упасть. «ТРИ». Смазанное изображение плавится и вертится. Мажутся распаленные криком лица. «ЧЕТЫРЕ». Сереют бетонные проходы на фоне перламутрового небосвода. «ПЯТЬ». Джоуи резко кидается в бок и я, с замиранием сердца, ускользаю с его шкуры, в последний момент успевая захватить пальцами загривок. «ШЕСТЬ». Животное рвет влево, давая мне счастливый шанс выровняться. «СЕМЬ». Бык толкается задними ногами, и меня на мгновение отрывает от хоть какой поверхности. Время тормозится,а внутри взорвалась черная дыра. Новое ведро адреналина забурлило внутри. «ВОСЕМЬ». Я больно стукаюсь копчиком, вновь приземляясь на трясущуюся и смещающуюся спину, валясь назад. Мокрые от пота пальцы соскальзывают, отпуская загривок, и меня стремительно утягивает назад. «ДЕВЯТЬ». Из последних сил дергаюсь вперед, утягивая на себя единственную опору в виде веревки и отталкиваясь от выпирающих костей Джоуи, трясущимися от перенапряжения ногами. «ДЕСЯТЬ» - громыхнула заветная цифра. Громыхнула так, что у меня уши заложило. Приваливаюсь почти на самые рога зверя и безумно улыбаюсь от тех поразительных эмоций какие доставляет этот адреналиново-эндорфиновый коктейль. От того, что удалось оправдать доверие Стивена. От того, что отстраненная суровая напряженность больше не мешалась в воздухе. Но главное от того, что по-настоящему удалось начать совсем новую жизнь… «ОДИННАДЦАТЬ». И тут уж разражаюсь искренним громким хохотом, обнимая шею быка и вглядываясь в смазанные пятна изображения. На один миг веселье и радость непостижимо всецело погрузили меня в свое великое море, полностью размывая всякую концентрацию. И тогда-то опора уходит из под моего тела. Джоуи сообразительно подогнул голову, отбрыкиваясь назад и тем самым перекидывая меня через свою рогатую башку. Немыслимо, но в момент полета я даже успеваю выставить вперед руки. Ладони касаются земли, локти сгибаются под тяжестью тела, и я по инерции перекатываюсь через голову, стукаясь мощно задницей о жесткую землю. А после, не мешкая ни самой малюсенькой секунды, начинаю катиться вправо, потому что над лицом моим тотчас нависает разъяренная пыхтящая морда возмущенного быка. Сделав четыре оборота, я почти подлетаю на ноги, загребая руками и мысами кроссвок комья сухой песочной грязи, а потом неуклюже мчусь к толкающим волны визгов и воплей мальчишкам. Слышу топот позади, слышу грозное дыхание разгневанного животного, но не могу убрать с лица этой шизанутой улыбки. Пот градом катится по затылку, щекоча спину. Я даже не в силах рассмотреть приближающиеся лица, с разбегу прыгаю на ограждение, радостно вопя и переваливаясь через верхние балки. Меня моментально подхватывают несколько рук, не давая бухнуться лицом в землю. Сердце колотится просто бешено, из горла глубокими комками льется разгоряченный углекислый газ, а уши засыпает бесконечный водопад голосов. Я открываю глаза, надеясь улечься и как следует прийти в себя после такого опьяняющего невероятного опыта, но вместо того меня отрывают выше в воздух и толкают на трясущиеся ноги. Все кругом орут и визжат, хлопают меня по спине, плечам, обнимают за шею, теребят волосы, пожимают безвольно висящие холодные руки и просто напросто тискают от переизбытка восторга. Я же неистово улыбаюсь, разглядывая свои трясущиеся, облепленные рыжеватыми волосками бычьей шерсти ладони и удивляюсь, как много нового мне открылось за эти десять секунд о собственном характере. Поднимаю глаза, все ещё дико светясь, и вижу пробивающегося Стива. Тот невероятно широко распахивает сияющие синие глаза и сжимает мое лицо в ладонях, взволнованно выкрикивая даже громче всех прочих ребят: - Я ЗНАЛ, ТВОЮ МАТЬ! Я, МЛЯ, ЖЕНЮСЬ НА ТЕБЕ!!! Потом мальчик заливисто смеется, убегая дальше с поднятыми вверх руками, словно душевнобольной. Меня пробирает хохот. Я принимаюсь открыто и громко смеяться. И смех мой, по мере того как напрягается живот, растет все больше и больше, словно подпитываемый сам собой. А когда пик этого приступа немного оседает, среди расступившихся мальчишек я вижу вытянутые обескураженные лица троих своих любимых бегунчиков… Расслабленная радость бальзамом растеклась по измотанным нервам, и я с улыбкой подбегаю к ним, приветливо протягивая руки. - Да ты реально ошизевшая баба! – взвопил Ник, бросаясь навстречу, и, заключая меня в крепкие объятья, начинает раскручиваться на месте. Я обхватываю его шею руками и крепко жмурюсь, смеясь от того, как начало кружиться и скакать изображение перед глазами. Юноша выпускает меня, практически не тормозя, и инерция шатко уносит дезориентированное тело куда-то влево. Изображение нещадно мажется и плывет, посему мне приходится крепко проморгаться, чтобы признать сияющего Ньюта, к которому меня прибило. - Рехнуться можно! Я думал меня грёбаный кондрашка хватит! – выкрикнул он, зарываясь пальцами в волосы. В глазах юноши был живой огонь азарта. На лице сияла широкая улыбка. А потом он вдруг замер, опустил руки и ровно изрек: - Чёрт возьми…я должен это попробовать. И Бегун в секунду скинул рюкзак, проталкиваясь сквозь приютельскую кучу к изгороди. Ник расхохотался и с криками «Стой, дубина!» рванул за Ньютом. Я же, сгорая от лавины эмоций и переживаний, поднимаю свой нездорово горящий пьяный взгляд на Стража Бегунов. Минхо широко улыбался, сложив руки на груди, и оглядывал меня, будто все ещё не мог поверить в увиденное: - Мля… - он пораженно покачал головой, вздергивая брови. - У тебя совсем крыша съехала! Понравилось испытывать удачу, да?! Блин, да у тебя и впрямь наклонности самоубийцы! – юноша вскинул ладонь, все ещё щерясь. Гляжу на него, и у самой живот стягивает от смеха. - Я на все сто уверен, что это была твоя больная идея скакать на быке, как долбанная балерина! И он порывисто вдохнул, продолжая неверяще качать головой. Мне слишком много хочется сказать в ответ, но у меня такое оживленное месиво внутри, что я просто решаю показать Бегуну всю прелесть собственной «больной идеи». - Пошли! – кричу я, хватая парня за руку и утаскивая к импровизированной арене. - Нет, цыпочка…-мотает головой тот, устало оттягивая свою конечность назад, но не переставая легко улыбаться. – Нам всё ещё положено выполнять свою работу. -Какую работу?! Ты уже вернулся! Пробежка окончена! – недоумеваю я, просто плавясь от шквала эмоций внутри и погибая от желания разделить их с кем-нибудь. - Иди отдохни, вы и так пропустили вчера все веселье, а оно здесь немыслимая редкость! Минхо глядит на меня пару секунд, размышляя о чем-то своем. Я же продолжаю крепко держать его запястье обеими ладонями, поражаясь какая приятная на ощупь у него кожа. Бархатистая. - Да, тебе много надо узнать, - только и протягивает юноша, уж было отворачиваясь, но я резко дергаю его на себя, переводя хватку на предплечье. - Забей, Бегун! – «бегун» прозвучало почти так же как «придурок». - Пошли, расслабишься, а то загруженный как мул. Повеселись, пока крыша не съехала совсем! - Как у тебя? – с лукавой усмешкой бросает он, под действием моего, наверное, слишком сильного рывка, подходя почти вплотную. Подбородок опаляет горячее дыхание, и я на момент теряю нить разговора. Сейчас мной движет одно единственное – сделать для него хоть частичку того, что он сделал для меня тогда, перед объявлением Алби… И потом, он же веселый чувак. Просто настолько уставший, что не позволяет себе развлечься. И по его глазам видно, что ребенок внутри так и горит желанием остаться и «поиграть». Так к чему весь этот театр с инсценировкой взрослых дядечек? К чему изменять себе, если сейчас есть возможность беспоследственно сделать то, что ты хочешь? Я вот, например, хочу, чтобы он остался и не собираюсь себе в том отказывать… - Да! – дергаю бровями, сгибаясь в новом приступе хохота от собственной нелепости. Юноша закатывает глаза, склоняя голову на бок, будто готов повеситься у близжайшего дерева. - Минхо, идем!- нацепив серьезное выражение, приказываю я. - Ты должен вырывать у этих дней радость! С боем отбирать у жизни все самое лучшее, потому что сама она ничего не отдаст! До того усталый взгляд Бегуна фокусируется на мне. Похоже, эти слова задели что-то достаточно важное для собеседника, чтобы он начал внимать речам. Продолжаю выплескивать внутренний бульон из всяких мыслей и эксперссивностей: –Я пытаюсь объяснить тебе, что нет смысла ожидать, пока все станет хорошо и можно будет порадоваться. Станется такого и не произойдет. Живи сейчас и пользуйся вот этим вот моментом,… – делаю краткий кивок в сторону толпы. - … и сможешь обнаружить очень много классного даже в этом чёртовом месте! – я обвожу взглядом оранжевый в лучах невидимого солнца Приют. Облегченно вдыхаю воздух. Поразительно, как много мне хотелось сказать этому изнуренному и жаждущему спокойной подростковой нормальности мальчику… Минхо ухмыляется, разглядывая мое лицо, будто там ответы на все его вопросы. Ухмыляется как-то непонятно. Так задумчиво и так воодушевленно. А потом жмурится и сдается: - Ладно! ладно! Скажем так: уболтала. Опять. Приютель улыбается и дергается вперед так скоро, словно страшится передумать. Я стою на месте, наигранно открывая и закрывая рот в притворном восхищении. А когда Бегун через пару шагов оборачивается и вопросительно дергает головой, принимаюсь язвить. - Ты меня просто шокировал. – смеюсь я, указывая на него раскрытой ладонью. – А как же важная работа? – наигранно негодую, все ещё хихикая и тетарально сотрясая рукой. Минхо хрюкает, подскакивает и, нетерпеливо бросив «Пошли уже», сжимает мою ладонь, уволакивая в толпу. Легкий жест. Просто жест. Но от неожиданного прикосновения всё тело прошило теплом. И пока Бегун буквально волочит меня ближе к арене, крепко обхватывая мою руку, все иные мысли повылетали прочь. Сосредоточение билось теперь внутри этого приятного мягкого тепла его ладони. Я бы списала подобную реакцию на адреналин, вот только такой нежной уютной дрожи не давал никакой риск жизнью. Впрочем, думаю, мне это просто показалось… На «сцене» уже занималось представление с участием Ньюта. И без того явно выдохшийся после девятичасового бега, теперь парень явно недооценил напор быка и вяло скатился наземь, едва запрыгнув на мохнатую бронзовую холку. Джоуи пошел на разворот, но Ньют с радостным рыком отпрыгнул из-под копыт животного, цепляя лассо и с одного поскока закидывая ногу на лоснящуюся спину. Все вновь загалдели. Опять посыпались ставки. Минхо сложил руки рупором и радостно завопил: - Не позорься, кретин! Ньют же довольно шустро уселся на носящейся из стороны в сторону спине и теперь размахивал свободной рукой, силясь не вывалиться из облака своего внезапного успеха. Начался отсчёт. Все вокруг снова превратилось в один большой вопль. Кажется, во время моего родео подтянулось еще несколько человек, потому как теперь толпа загибалась за один из углов загона. Разум унесла волна всеобщего дурмана, и я неосознанно выпаливаю во всю мочь легких: - Держись, скакуууун! И ровно над ухом завыл Минхо, улыбчиво парадируя мой тон. А потом эту фразу заскандировали все вместе, подвывая, точно койоты. Задница Ньюта мелькнула в воздухе между «одиннадцать» и «двенадцать». Приютель распластался на земле, крепко треснувшись подбородком и оставив том кровоточащую ссадину, но, впрочем, быстро очухался и вылетел прочь с арены. Бык, умотанный и уставший, презрительно бухнулся в дальнем конце база и тяжело засопел, всем своим видом показывая, что не намерен больше потакать этим уничижительным шалостям и теперь его высочество Джоуи отходит ко сну. Послышались дружеские смешки мол «хорош, шенк», «укакошил беднягу», «завтра будут отбивные» и прочее. Ник, раскрыл свои объятья и радостно втащил Ньюта за грудки через перегородку, ероша его светлые спутанные волосы. - Ах ты хренов Живодер! – пропел Минхо, хлопая пыхтящего товарища по плечу. - Не тем заделался – подхватил Ник, выпуская подрагивающего счастливого Ньюта. – К Мясникам тебя надо было, шенк ты эдакий. - Со скотинкой-то все в порядке? – беспокоюсь я, поглядывая за плечо Ника. Бык отвернулся и тяжело дышал, бросив рогатую голову на пыльную землю. А что, если такие нагрузки спровоцируют болезнь? Меньше всего мне хотелось, чтобы несчастное создание ещё и пострадало после этого выдуманного моим мозгом безумия. - Да жив-здоров, смотри же! – Ник толкнул сияющего Ньюта вперед, усмехаясь. - Речь о Джоуи, придурок! – хрюкнул Минхо, взмахнув руками. Я не выдерживаю и прыскаю, вторя расслабленным смешкам троих парней. А после, утихомиривая требующую хлеба и зрелищ толпу, Котелок воззвал всех пройти на Кухню и отпраздновать победу выигравших пари, выпить компоту за здоровье «скакунов», возрадоваться тому, что нас не спалило «суровое начальство» и просто отметить такое удивительное завершение этого совершенно необыкновенного дня.