Glade. Год третий.

Бояться любви - значит бояться жизни, а тот, кто боится жизни, на три четверти мертв. © Бертран Рассел

***

После побега из Картографии мне не пришло в голову ничего умнее, чем отправиться на Кухню и попросить у милого Котелка немного покушать, дабы судорожно поразмышлять и постараться по крупицам насобирать душевное равновесие. До официального начала вечерней раздачи ужина оставалось ещё двадцать минут, но, конечно же, повар сдался под моим тихим голосом и щенячьим взглядом, скрытно передавая миску с жаренной куриной ножкой, маленькой круглой булочкой и горсткой простого овощного салата. Я выбираю самое укромное место столовой – отдаленный кособокий столик в углу помещения, левее входа. Его, по моим наблюдениям, всегда занимали самые уморенные и уставшие за день ребята, так что над этим насестом всегда нависало нечто вроде невидимой дождливой тучки. Усаживаюсь лицом к стенке и принимаюсь уныло ковырять вилкой еду. Кругом пустая тишина. Только Котелок, Вас и Фред, прыгающие у плиты да перетаскивающие туда-сюда набитые готовкой посудины, изредка позвякивают ножами или шуршат дежурными фразами. Я подношу ко рту вилку с кубиком алого помидора, натужно сглатываю и безнадежно опускаю овощ обратно в миску. Кусок в горло не лезет. Ужин – это просто детский глупый предлог не возвращаться обратно в бетонную конуру и скоротать время. Время до чего? Не знаю. До сна. До завтрашнего утра. До послезавтра… - Чёрт. – цежу я больно стискивая в кулак волосы на лбу и злобно стукая зубчиками вилки по столу. – Какая же идиотка… Я вдыхаю и, осторожно сдвинув мисочку с едой в сторону, падаю лбом себе на руку, продолжающую яростно ковырять столовым прибором несчастное дерево. Влюбиться… Простое осознание в очередной раз испуганно сдавило грудь, срывая с губ жалобный стон. Первый раз оно подкосило меня во время краткой пробежки до Берлоги. Теперь вот опять. И с каждым разом правда била всё больнее и безнадежней. В какой момент это случилось? Где я так оступилась? Как так размякла, что это красивое бегающее хамло теперь засело, казалось, в каждом уголке моего разума? Я до искр в глазах жмурюсь, для пущего эффекта побольнее стукаясь лбом о дерево столешницы. Даже мысленно мне не хочется говорить эту истину. Не в Приюте. Здесь нет место такому. Ни когда вокруг бегают гриверы. Ни когда мы под колпаком Лабиринта. Ни когда в лесу напротив неспеша растёт кладбище… - Ну и что за дерьмо это сейчас было? – вырывает меня из судорожных поисков успокоения голос Стража Картежников. Ник бесшумно уселся напротив, сложив на груди крепкие руки, и теперь требовательно, даже сурово, глядел на меня, будто полицейский на допросе. Зелень и яблоки намешались к витающему в помещении запаху жаренного мяса. - Мне просто нехорошо. – подпирая лоб ладонью, устало выдыхаю я, поскорее поднося ко рту вилку с кусочком огурчика и утыкая взгляд в стол. - «Мне просто нехорошо»… - пискляво передразнил юноша, дергая пальцами руки так, словно именно она была оратором. – «Ник, ты же такой кретин конченный и тебе можно вешать на уши всякий плюк». Я недовольно гляжу на него, старательно демонстрируя, что нет у меня настроения ни шутить, ни обсуждать произошедшее. - Видел я как тебе нехорошо. – саркастически отозвался парень, плотнее наваливаясь на стол и утвердительно подаваясь вперед. - Так нехорошо, что аж решила в Бегуна поиграть. Помчала как хренова гончая.- юноша взмахнул рукой, криво усмехнувшись. Я закатываю глаза, раздраженно откидывая вилку на столешницу. Та оскорблено звякнула, падая приютелю под ноги. - Чего ты хочешь услышать от меня? – уныло глядя на собеседника, бессильно выпаливаю я. – Да. Мне не хорошо. Не хорошо от того бреда который ты несёшь весь день и… - Твое поведение, крошка, только что доказало, что это не бред. – довольно ощерился Ник, пожимая плечами. - Я не буду это обсуждать. – сурово отрезаю, стискивая побаливающую голову руками. - Ты странная, Чайник. – приглушенно протягивает Ник, уже не таким напористым голосом. – Что в этом такого? Минхо ведь неплохой чувак. Я пораженно вскидываю голову. Конечно, предельно ясно было, что Ник догадался. Догадался ещё и раньше, чем я сама. Все его сегодняшние намеки кристально говорили об этом. Но совсем одно знать и совершенно другое услышать это вот так вот прямо и бесповоротно. Картежник же спокойно, немного непонимающе смотрит на меня, мило поджав губы и вопросительно дергая бровями: - Почему бы вам не…? - Потому бы, дурак! – вспыхиваю я, подаваясь вперед и впиваясь пальцами в стол. Не пойму спор ли это с приютелем или непосредственно со своим собственным сердцем. Оно задает мне те же самые вопросы, что и парень напротив. – Потому бы, что нас каждый… КАЖДЫЙ долбанный день могут грохнуть. – шиплю я, не то злясь, не то пугаясь все больше и больше от каждого нового слова. – Этим сволочам достаточно просто нажать какую-нибудь свою чертову кнопку и не закрыть Двери на ночь. Или отключить воду. Или кинуть милашек гриверов прямо в Приют. Тогда всё! – и иллюстрационно провожу пальцами по шее. Перевожу дух, судорожно сглатывая и прочищая горло, которое иссушили эти пламенные речи. Юноша же не перебивает. Просто внимательно слушает, невидяще пронзая меня своими зеленеющими нефритами и слегка постукивая ногой по ножкам стола в такт обуревающим его домыслам. - А вы, Ник… – голос мой скатился до шепота и жалобно съежился. – Вы тем более рискуете. Каждый день возитесь в Лабиринте, наполненном теми жуткими тварями. Мля да это же ёбнутая русская рулетка каждые растреклятые сутки! Собеседник изумленно поднял брови, а потом как-то небрежно фыркнул, будто услыхал самую глупую вещь в мире. - И все дело в этом?! – выпалил он, неверяще округляя глаза. – Святые воробьи! Ты же вроде не идиотка, Чайник? – снисходительно улыбнулся парень, будто я маленький ребенок, который сидит на ковре и грызет игральные кубики, вместо того чтобы строить пирамиду. Раздраженно встряхиваю головой, не вполне понимая, что такого забавного или простецки глупого в моих словах. - Пугаешься, что шенк грёбнется и… - Ник пораженно смеется, даже не заканчивая фразу. А успокоившись, старательно изображает серьезность, хотя потешный прищур все равно упрямо выдает его пустяковое отношение ко всей заварухе. – Так что теперь? Не будешь ни с кем якшаться, чтобы не привязываться? А? Слоняться по Приюту и убегать от первого шенка, который решит с тобой заговорить? – с издевкой ухмыляется Картежник. – Конечно, Чайник. Почему бы и нет! Идея-класс. – юноша наигранно потер подбородок, состроив важную мину. – Тогда и оплакивать никого не придется если что. И нервничать не нужно будет. Сказка, мать её! Парень пристально наблюдает, как слова живо проникают в меня и легонько кивает, увидев, что вся абсурдность такой немыслимой тактики всем своим весом бухнулась на мою пульсирующую голову, разрушая глупые иллюзии. А потом он тяжело вздохнул, немного откинулся назад, прикрывая глаза, и ровно изрек: – Но знаешь, что? Даже этот непомерно мудацкий плюк кажется мне более нормальным, чем твой жуткий страх признаться себе, что ты попросту втюрилась. Внутри вспенились гнев, неловкость и яростное возмущение. Я встаю из-за стола, оборонительно тыча пальцем в хихикающего Ника: - Я не…! Не могу повторить это вслух. Так все равно, что признаться. В безмолвии есть своя прелесть – шанс, что несказанное не является истиной. Пару раз растерянно открываю рот, сгорая от смущения, и спустя пять секунд молчания бессильно бросаю руку, нервно кусая губу. Юноша скептически глядит на меня и заливается ещё более издевательски искренним хихиканьем, пластаясь на столешнице и выдавливая сквозь сотрясающие грудь смешки: - Ну да, крошка. Очень убедительно. Вот козёл! - Пошел ты. – шиплю я сквозь стиснутые зубы и, схватив со стола свою миску с едой, выхожу прочь из Кухни. Внутри все просто кипит и орёт. По большей части от того, что мальчик напротив абсолютно прав… Влетаю в прихожую. Взбегаю наверх. Распахиваю дверь комнаты, но торможу на пороге. Клинт и Джеф копаются в небольшом шкафчике, перебирая разные светлые коробочки да упаковочки. Парни вскинулись и синхронно кивнули. - А, ну да…-вслух припоминаю я. Теперь ведь для меня выделена другая комната. - Привет. – запоздало поднимаю руку в жесте. – А не знаете где теперь…? - Слева. – даже не дожидаясь полноты вопроса пискнул Джеф и утвердительно кивнул, возвращаясь к работе. – Только там кровати нет. - Плевать… - импульсивно бросаю я, падая на колени перед медяцкой койкой и принимаясь шарить под ней свободной рукой. Выудив мятый, наевшийся пыли спальный мешок так же скоро удаляюсь, более не мешая процессу инвентаризации. Первая комната слева представляла собой небольшую прямоугольную коробку площадью около пятнадцати метров с крошечным пыльным окошком почти под самым потолком: единственным источником тусклого света. В углу одиноко грустил потертый деревянный стул с подбитой ножкой. Здесь было очень душно, но что поразительно – почти не воняло плесенью. И от того эта новая спальня мне уже до чёртиков нравилась. Я сбрасываю облепленный слоем пыли спальный мешок на пол, сажусь на стул и принимаюсь медленно вкушать остывшую еду, привыкая к своей новой обители. Неплохое убежище от Ника с его резонными подколками. От некоторых Мясников с их осуждающими взглядами. От Гэлли и Алби. От Минхо. От всяких эмоций… Если бы не кусающие голову мысли и тревоги, было бы просто идеально. Но, что я обычно делаю для вытряхивания мыслей? Правильно. Трудотерапия. Поэтому остаток вечера решаю провести за уборкой. Нахожу на первом этаже тряпку, протираю пол, отчищаю окошко, мою стены. Отряхиваю от пыли спальник и устраиваю его в прожекторе оконного света. Распахиваю окно, с треском выламывая часть сгнившей рамы, и старательно дышу свежим ночным воздухом. А потом сползаю вниз, кутаюсь в спальник и проваливаюсь в беспокойный сон. Пара кошмаров, пара подскоков, а потом утро расцвело гаммой привычных будничных звуков, на сей раз более ощутимых от спанья на полу ухом к дереву. Огромных трудов стоит перевернуться на бок и ещё больших встать – тело просто невыносимо затекло, ведь в эту ночь даже пушистый травянистый покров не смягчал мне пролеживание и ворочание. Вяло зевая и хрустя позвонками, уж было принимаюсь скатывать спальное место, но с удовольствием вспоминаю, что теперь эта комната лично моя и просто бросаю ткань валяться на полу. Выхожу на лестничную галерею и нерешительно топчусь на месте, боясь встретить кого-нибудь в привычной душевой очереди. Озадаченно чешу затылок, утягивая ногтями твердый комок волос. И тут припоминаю месторасположение расчески, великодушно указанное одним приютелем сутки назад. Бреду во «вторая дверь справа» и со второй попытки открываю распертую, съехавшую с одной петли дверцу. Мне открываются аккуратные ряды рыжих сумок и серых чемоданчиков. Идеально ровные борозды катомок, по всей видимости, были чем-то вроде приютельских шкафчиков хранения, на каждом из которых неровно жирнели черные надписи с именами хозяев. «Ньют» - четвертый в первом ряду. Объемный серый вайчак был под завязку набит одеждой, предметами личной гигиены и прочими важностями, которых у меня, увы, не было. Нахожу тонкую зубчатую щетку для волос и гляжу на неё, словно обнаружила священный Грааль. Набираюсь наглости прихватить ещё и банное полотенце, потому что надоело уже обтекать холодной водой и испытывать собственный иммунитет. Прислушиваясь к каждому звуку, ступаю по дикобразоподобному архитектурному провалу, с облегчением подмечая, что под лестницу нырнул один единственный приютель – Зарт. Очереди ещё нет. Спустя три минуты забегаю в кабину, надежно закрываюсь и включаю воду. Что бы распутать волосы ушло порядка двадцати минут, но, поскольку за то время покой мой никто не нарушил ни стуком ни матным поторапливанием, все старания были не напрасны. В итоге, корячась под лестницей и вытаскиваясь в гостиную, я уже чувствовала себя несравненно лучше просто от того, что волосы мои теперь хоть и поредели, но влажной аккуратной прямотой лежали на плечах, а тело не индевело от студеных капель нестертой воды. Несмело притормаживаю, увидев длиннющую змейку очереди, тянущийся до самого входа, где продолжала разрастаться речушка ожидания. Минхо и Ник переговаривались в самом её хвосте; Вас вяло зевал в центре; Гэлли с полотенчиком наперевес недовольно раскаркался, заметив, кто именно захапал непозволительно много времени на омовение, и принялся матно расписывать приветливо улыбающемуся мне Ричарду все негативные качества женской натуры. На середине живой змейки круглилось общество моих знакомых Мясников. Нил вместе с Адамом и двумя другими ребятами, принимавшими участие в недавнем родео, неспешно спорили о чем-то. Проходя мимо, здороваюсь и те, словно того и ждали, буквально задергивают меня в свою четырехчеловечную толпу, провозглашая: - Желание, Чайник. Ах, верно. Ещё есть последствия от развлечений. - Ну, что решаешь? Какое поручение для меня? – деловито осведомляюсь я у Нила, думая о том как бы хорошо сейчас было занять местечко в Кухне, пока очередь ещё не перетекла туда и шансы столкнуться с кем-то не особо велики. Мулат наигранно задумывается, симпатично морща нос, а потом неуверенно выговаривает под пристальными косыми взглядами окружающих его товарищей: - Всю следующую неделю я дрыхну в твоей персональной комнатухе, а ты на улице, идет? Я облегченно фыркаю и хватаю протянутую руку. Это не самое страшное, что он мог выдумать... - Конечно, идет, шенк. Только там кровати нет. - Строители сделают. Да и наплюкать как-то. Личная жилплощадь – немыслимая роскошь здесь. Не одной же тебе кайфовать. – дергает бровями победитель и довольно ухмыляется, будто заключил невероятно выгодную сделку. Адам пристально сощурился и чувствительно ткнул локтем товариша, веселенько шипя: - Ты самая грёбнутая дубина, шенк. Нашёл о чем попросить единственную девчонку… Мое веселье похоронилось в ту же секунду. Задрали уже со своими гормонами! - Всё остальное запрещено Правилами. – стальным голосом отрезаю я, обтекая ребят и сердито шагая к выходу. - Да брось, Чайник! Не злись, это же шутка! – примиряющее звенит рыжий мне вслед. - Иди передерни, полегчает! – выкрикиваю я, коротко оборачиваясь и вскидывая руку в неприличном жесте. Выходит слишком грубо, хотя то была вполне ожидаемая и даже дежурная шутка… Ну и хрен с ним. Пора уже головой, а не яйцами думать. Все эти хохмы действительно довольно унизительны, хоть я и понимаю, что он не со зла. И без того дерьмовое настроение живенько покатилось по наклонной. Едва я поворачиваюсь, чтобы снова устремить свой взгляд на дорогу, как грубо сталкиваюсь с отвлекшимся на разговор Минхо. И отскакиваю, будто ступила в открытый огонь. - Чёрт знает что…вечно ты носишься как бухой буйвол. - легко усмехается парень, потирая плечо и снова наматывает эту зрительную ниточку. На щеке у него невесомо прогнулась аккуратная ямочка. Как нож по сердцу… Собирись! Не поддавайся! Мне вообще нельзя пока ошиваться рядом с ним, если хочу побороть в себе вест этот плюк. Главное-держаться подальше от Бегуна и тогда чувства к нему сами угаснут, как маленький костерок, не нашедший для подкормки сухих веток. Время способно забирать с собой что угодно. Даже эту пьянящую болезнь. Чёрт, но эти глаза… В радиус моего обзора моментально веселенько втекла лисья мина Ника. Юноша широко лыбится, а потом одними губами произносит, так чтобы стоящий рядышком Страж Бегунов ничего не видел: «Втюрилась». В голове противненько прозвенел голос, озвучивая невербальное послание Картежника. Я раздрженно закатываю глаза и сухо бросаю в грудь Минхо: - Извини, Бегун. А затем под заинтересованными взглядами очереди огибаю юношу, вываливаясь на поющий ароматами фермы воздух. Разделавшись с омлетом и возвратив на место одолженные у Ньюта вещи, бреду к Медякам в комнату. Сегодня работаю с Клинтом и Джефом, так что их в любом случае придется подождать тут. А внизу я решительно не хочу появляться. Серое одиночество в здании полном людей омрачало даже купающийся в медовых лучах рассвета кабинет своей угнетающей печалью. Я так хочу поговорить с кем-нибудь и вынырнуть из этого холодного колодца своих безрадостных мыслей. И в то же время совсем не хочу видеть никого из ребят. Стив, Ник, Ньют… Минхо… Изо всех сил шлепаю себя по щеке. Не думай! Кровь хлынула к месту пощечины, жарко грея кожу и вызывая другое похожее воспоминание. Его горячее дыхание лижет мне щеку. Он так близко, что можно различить черный зрачок на дне моря смолы. Кругом шорох карандашей. Запах бумаги. Меди. И ветра. Его запах… С размаху бью себя по другой щеке. Да так, что черные точки заискрились в глазах, а уши на миг пронзил тихий звон. И вновь удар всколыхнул клочок аналогичного воспоминания. Спотыкаюсь о порог и падаю в кабину душа, крепко стукаясь затылком о дерево. В ушах гул, в глазах темные искры. Сильные красивые руки легко вздергивают меня вверх. Теплая ладонь ложится на лицо. Я чувствую на губах бархатистую кожу… - Мля, да что за херня!? – гневно вскрикиваю, впиваясь пальцами в предплечья и заваливаясь на шуршащую грудой всяких коробочек и пакетиков кровать. Моё эхо подлетело к самому потолку.- Так не честно, Бегун… - жалобно цежу я, с досады даже пуская одинокую слезу. Чувствую себя помешанной. Но всё, чёрт возьми, абсолютно всё напоминает о нём. И чем старательней я пытаюсь не думать о парне, тем старательней его невесомые следы вылазят из каждой трещинки и комнатки моей жизни. Свихнуться можно. Он прав. Я шизуха. ОПЯТЬ!? Даже это! Изнеможденно взвываю, обхватывая свою глупую голову руками и сильнее сжимая её, намереваясь буквально выжать из мозгов всяческие мысли о Минхо. Как выжимают варенье из ягод. Хотя варенье чаще всего гораздо слаще самих ягодок… Спасительный круг для свихнувшейся бабы был брошен примерно через двадцать минут – Клинт и Джеф, неторопливо о чем-то беседуя, распахнули скрипящую дверь. Поспешно распрямляюсь из позы эмбриона, в которой консервировалась все это время, и нацепляю на лицо бодрую беззаботность. Следующие шесть часов до обеда мой мозг разбухал и разбухал от потока нескончаемой, но полезной, информации. Ребята показали абсолютно все препараты, собранные за время пребывания в Приюте, заставили заучить какие из таблеток или капель спасают от разных недугов, попросили пробно наложить жгут, стерильную повязку и просто перебинтовать руку. С оказанием первой помощи я вобщем-то справилась, и потому Медяки остались вполне себе довольны. После обеда стояла уже другая задача: разместить все препараты, бинтики, капельки и прочие фиговины по своим местам. Вот тут-то нечто побежало не по плану. В один момент раскопок лекарств Клинт судорожно завертелся на месте, прыгая от кровати к столу и заглядывая под все горизонтальные поверхности: - Шенки, мы убирали антисептик? – встревожено разъяснил он свое поведения, выныривая из-под стола с безнадегой в глазах и пустыми руками. - А как выглядел? – уточняю я, шурша кучей бинтов и таблеток. - Чёрт, а ведь и правда! – отлепился от стола Джеф, обеспокоенно бегая глазами по выпотрошенным внутренностям распахнутого шкафа, а потом устало отстранился и вопросил не то нас не то себя: - Мля, неужели опять? – и вздернул голову в сторону Клинта. Тот вынулся из-под кровати, смахнул со смоляных волос пыль и неопределенно пожал плечами: - Ну, то, что случалось однажды, вполне могло случиться и во второй раз. - Совсем они тронутые, что ли? – взмахнув рукой, пискнул Джеф и раздраженно потер глаза. - Эй, парни, просвятите Чайника! – размахивая руками, напоминаю о себе, вопросительно водя взгляд от одного Медяка к другому. - Антисептик – это вот такая вот бутыль… – Клинт дергано показал расстояние ладонями, ухватив все от шеи до живота. – наполненная разведенным спиртом и ещё какой-то шнягой. И время от времени кто-то из приютелей считает своим, грёбаным, долгом скомуниздить его, разбадяжить и…- Клинт красноречиво щелкнул себя по сонной артерии. У меня вырывается смешок, но я спешу прикусить губу, чтобы не нервировать и без того взвинченных и обеспокоенных парней. - Не весело нихрена. – сложил руки на груди Джеф, подавляя полуулыбку. – Один такой бутыль присылают раз в четыре месяца, а то и того реже. Так что если они уже все вылакали, то проблем потом не оберешься. - И что вы будете делать? – с живым интересом вопрошаю я, не удерживаясь от иронии. – В полицию позвоните? Мда, шенки, где же ваши правоохранительные органы? Клинт прыснул и пошел к двери, весело сияя глазами: - Я как раз пошел в «правоохранительные органы» - улыбчиво утвердил он и скрылся на лестнице. - Так, я на всякий случай проверю поставки – может мы чего не увидели. – озадаченно почесал подбородок Джеф, а потом легко усмехнулся. – А то если мы заставим Вилли оторвать свою задницу от стула просто так… Медяк тревожно передернул плечами и поспешно скрылся, оставляя меня разгадывать все странности и недомолвки произошедшего. И снова я в тишине, наедине со своими чертовыми мыслями. С одним единственным лицом перед глазами. Устало опускаю веки и пробую чуточку подремать, или побурчать под нос названия лекарств, или ещё хоть что…Что угодно только не сверлить в груди дыру ещё шире… Грёбаный Бегун… Спустя минут десять дверь порывисто распахивается и громко отлетает в сторону, едва не срываясь с петель. Я испугано подпрыгиваю на койке, потирая глаза и сонно моргая. В комнату залетел ураган Вилли. - Опаньки! – он округлил глаза и расплылся в самой светлой улыбке, какая только могла быть, а затем стремительно подскочил и бухнулся рядом на кровать, по обыкновению перекрывая мне кислород своей мощной ручищей и принимаясь теребить волосы. – Моя любимая курва! - О Боже, шенк… – я оттягиваю его руку, хрипя не своим голосом. – Ты меня придушишь нафиг! Вилли пугливо дергается разжимая бурные объятия и виновато поджимает губы. Вид у бедняги был такой покаянный, словно парень только что случайно наступил на маленького слепого котенка. Тогда я выдавливаю из себя нормальную улыбку, все ещё потирая горло. - Клинт тебя нашел? - Да-да мы там уже все разрулили. – моментально отмахнулся тот. - А ты чего, у Медяков сегодня штоль? – подозрительно сузив глаза, вопросил юноша. - Последнее место работы. – кусая губу, шепчу я, невидяще глядя в стену напротив. Эти безумные тоска и безнадега совсем озверели, принимаясь жрать меня прямо в присутствии Вилли. Тяжело вздыхаю, стараясь проглотить колючий комок в горле, но выходит херово. -Эй, ну ты чего, телочка? Обычно сияешь ходишь, а тут мрачнее тучи. – Вилли сочувственно улыбнулся и осторожно обхватил меня за плечи свободной рукой, обеспокоенно заглядывая в глаза. – Кто обидел-то? - Эх, Вилли… – тяжело вздыхаю я, вяло роняя голову ему на плечо, но продолжая пусто глядеть вперед. – Никто не обидел. Вернее, я сама виновата так скажем. В моей бестолковой башке так много дерьмовых мыслей, что аж тошно… - Я не в свое дело лезть не буду, но мое мнение: если ты грустишь – виноват какой-то шенк.- серьезно нахмурившись, изрек парень, похлопав меня по плечу. И в какой момент все вокруг, мля, такие прозорливые стали?! Юноша глядит на мою угрюмщину, коротко хмыкает, и, тряхнув головой, восклицает: - Ладно, Чайник, не загоняйся ты! Давай, отвлекись и всё дерьмо повылетает! – парень щелкнул пальцами и оживленно вскочил с кровати. - Моя очередь поднимать тебе настроение! Вилли хватает стул из–за стола и усаживается против меня, ставя тот спинкой к себе и облокачивая на нее перекрещенные руки. - Окей, - протерев засеренные печальной пеленой глаза, улыбаюсь я, с готовностью принимая помощь.- Расскажи ка мне шенк, почему Клинт и Джеф побежали к тебе, когда кто-то выкрал бутыль? - Потому что, я - Страж Таскунов. – галантно поклонившись, представился Вилли. Вопросительно поджимаю губы, не вполне понимая, как стоило бы отреагировать: -Эм, чувак…Я признаться понятия не имею, что как правило делают Таскуны. Вилли светло приподнял брови и понимающе кивнул: - Я – здешний шериф. – усмехнулся он зачесывая длинные волосы назад. – Мои парни нечто вроде полиции. Если какие нарушения, драки там или кражи ...– последовал значительный кивок в Медяцкий шкафчик. –... с этим разбираются Таскуны. По сути мы утаскиваем… – Страж иронично стукнул по этому слову. –… нарушителей в Кутузку, следим там за ними, хавчик приносим, в толчок водим. Ах, да: если кто в Приюте кони двинет, хороним тож мы. - Мда, - цежу я, округляя глаза. – Как-то это... безрадостно, шенк. Удивительно, что такой энергичный и жизнелюбивый человек сумел сохранить в себе хоть что-то оптимистическое после года вот такой вот работенки. -Вообще-то у нас очень весело! – возмутился Вилли. – Если бы пришла ты ко мне на стажировку заценила бы. Но завтра у тебя Сбор и потому Таскуны в пролете. - «обиделся» собеседник, жалобно сведя брови. - Ох, шенк. Я бы мчала к тебе на всех парах. – улыбаюсь я, разводя руки, как для объятий. – Вот только работенка эта не по мне. Грубой силы не хватит. Вилли согласно кивнул. - Кстати, а что вы делаете когда не нужно никого хоронить, сажать в тюрьму, подкармливать там ну и так далее? – интересуюсь я, чувствуя как легко становится от отвлеченного общения. - Нихрена! – весело гоготнул он. - Так и думала. – усмехаюсь, щелкая пальцами. - Да не …- улыбчиво поправляется Страж Таскунов. – Ну, у нас все шенки на нескольких местах сразу пашут, так что дела то всегда есть. Но! – он значительно поднял палец и голос его опустился до заговорщеского шепота: – У моих парней есть пароль, который обеспечит тебе спокойный выходной когда пожелаешь. - Какой? – в тон ему шепчу я, наигранно прикрывая ладонью рот. Чувак явно обожает игры в разведку. Наверное от того и «шерифом» заделался. - «Я-Таскун»! - вскинув руки в воздух, взвыл парень и рассмеялся. Я тоже смеюсь. - Прикинь, подходит к тебе шенк какой-нибудь и такой: «Чайник, вали работать!». А ты ему: «Я-Таскун»! – Вилли состроил серьезную мину и ударил себя кулаком в грудь, словно только что вытащил из горящего дома всех бабушек, младенцев и котят. Меня опять корчит хохот. - И он отвалит, потому что ты сама можешь выбирать к какой группе присоединяться сегодня. – повествователь разводит руками. - Мой вердикт: переходи ко мне и мы целыми днями будем приколачивать Гэлли к лавкам! - Остановись, шенк… – смаргивая подступившие слезы, выставляю я руку вперед, задыхаясь от смеха. – не говори… пока… ничего… Вилли образно закрывает замок у себя на губах и улыбчиво ждет, пока я немного отдохну. Старательно дышу, гоня себе в лицо воздух ладонями и расслабляя просто горящие от напряжения пресс и щеки. Прихожу в себя и выдаю: - Чуть не прикончил нафиг. Дважды уже. – показательно потерев шею, улыбаюсь я. - Говорю же, работы слишком мало! – воскликнул тот, забывая про невидимый замок. – Приходится её самому создавать. - Готова помереть от рук самого веселого шенка на моей памяти… – смеюсь я, бездумно постукивая себя по голове. – …не стертой. - Как выберемся комиком заделаюсь. – улыбнулся Вилли, но уголки губ его при этих словах безнадежно упали вниз. – По телеку меня пялить будете. – пытаясь вновь поймать веселую ноту говорит юноша, но печаль перебралась и на его глаза. Ну вот. Ещё не хватало, чтобы это, чуть ли не единственное во всем Приюте, ясное ураганистое светило затухло. Судорожно соображаю какой-нибдь бред, чтобы приподнять настроение до той же планки. Думай. Актерство. Безумный бред. Комик. Веселый бред. Вот оно! - Умеешь в шарады, шенк? - А? – выглянул из дремучей тоски юноша. - Ты меня конечно сделаешь, но я по-крайней мере могу попытаться – обезоруживающе вскидываю руки. – Давай, изобрази мне кого-нибудь из парней, а я отгадаю кто это. Только из тех, кого я знаю. Вилли задумался и теплый свет энергичной живости снова вытеснил печаль из его глаз: - Окееей – протянул он, задумчиво. – Гляди. Парень встал, отодвинув стул, расправил плечи, присел, растрепал свои волосы и очень широко улыбнулся, принимаясь вышагивать вокруг меня. А потом остановился и характерно своему персонажу подмигнул, картавя: -Эй, цыпа. Я откидываюсь назад сгибаясь в хриплом смехе, от того насколько точно приютелю удалось отыграть образ и тому насколько глупо он выглядел. - Марк! – вскинув кулак, отгадываю я. - Точно! – хлопнул Вилли. – Теперь ты. Я задумчиво поднимаюсь, выпрямляюсь, втягиваю подрагивающий от смеха живот, немного ссутуливаю спину, приплющиваю пальцем нос, так чтобы тот был пошире, взбиваю волосы, сдернув челку на лицо и, вдохнув поглубже, принимаюсь скрипеть: - Чего пялишься, ряха паршивая? Иди работать, салага! Вилли грохочет басистым хохотом, изнеможенно постукиваясь лбом о спинку стула. - Гэлли…-вытолкал он сквозь смешок, но я не спешу выходить из образа, важной походкой, свойственной Стражу Строителей, подходя к стулу и тыча пальцем почти в нос угарающему парню: - Для тебя, Капитан Гэлли, образина – противно горланю я, корча при этом комичную гневную мину. - О Боже мой…-заскулил Вилли, подстреленный новым приступом смеха, и откинулся назад, цепляясь пальцами за спинку стула и, не рассчитав силу, утаскивая за собой деревяшку. Едва реагирую, вытягивая руку, как парень уже грузно завалился на спину и мощно шибанул затылком об трескучие половицы. Испуганно подскакиваю к растянувшемуся на полу приютелю: -Шенк, ты живой?! Грохот был такой, будто с потолка выпал чугунный шар для боулинга. Вилли проморгался, тряхнул головой, потрогав затылок, и снова расплылся улыбчивым хихиканьем. - Опасная ты баба, я погляжу. Чуть не грёбнула одним только видом. Облегченно вздыхаю, утягивая парня в сидячее положение, как в помещение залетает Джеф и огалтело глядя на комнату вскрикивает: - Шкаф не сломали!? Мы с Вилли обмениваемся недоуменными взглядами, а потом одновременно прыскаем. Можно подумать от этого несчастного шкафа зависела жизнь Медяка. - Не, не…-сквозь смех плюётся пострадавший, хватаясь за грудь и приседая, все ещё нащупывая фингал на чудом непроломленной черепушке. – Порядок, Джеф. Тот с невыразимым облегчением выдохнул и привалился к дверному проему, а затем вынул из тени лестничной галереи сумку и втащился внутрь, прикрывая дверь. - И нечего ржать. Это единственная целая и нормальная мебель, которую нам прислали Создатели. Всё остальное криворучат Строители. И это тот ещё ужас. Внимая свежим воспоминаниям о Страже упомянутой группы, Вилли вновь начинает заразительно смеяться. И вскоре мы просто ухахатываемся над смехом друг друга, пока воздух Медяцкой не разорвал мощный хлопок вновь распахиваемой двери. - Кароче, как только выберемся напишу об этом детектив и разбогатею! – всплеснул руками Клинт, сердито выпинывая пошатывающегося четырнадцатилетнего мальчишку в центр комнаты. – Оказывается, наш святой бутыль спёр ни кто иной, как служить местного правопорядка, твою за ногу! Медяк весь раскраснелся от негодования. Следом вошли ещё двое незнакомых мне ребят постарше, с живым интересом рассматривая разыгравшуюся драму. Вилли посерьезнел и вскочил с пола, угрожающе нависая над покачивающимся мальчиком с бегающими туманными глазами. - Злоупотребление властью, значит! – сощурившись, прикрикнул Вилли, но голос его скорее был как у доброго отца, который просто припугнет сынка да и отпустит с миром, но не как у разъяренного начальника Таскунов. - Да ты чего чувак, - тоненько заюлил мальчик, бегая взглядом по полу и то и дело дергаясь от редкой икоты. – Я же как стеклышко…Только пол чашки взял, подумаешь… - Макс, ты просто лошара! – выкрикнул Вилли и залепил приютелю чувствительную, но не слишком сильную аплеуху, а потом из груди его вырвался смешок. – Если ты спер всего пол чашки, каким образом ты вообще попался ему, а олух?! – Страж Таскунов ткнул в недовольно скорчившегося Клинта. Макс удивленно заморгал, глядя на улыбающегося во все тридцать два Вилли, и сам просиял, отчаянно краснея. - Да пошел ты, мужик! – взбрызнул руками Клинт. И принял из рук одного из новоприбывших свой священный сосуд. Прозрачная объемная стекляшка была полностью заполнена немного мутноватой белой жидкостью. Лишь под самым горлышком жалко плавал небольшой пузырик кислорода, позволяя наглядно осмотреть степень отпитого. Медяк бережно задвинул свое сокровище в шкаф и закрыл дверь. - Ладно, - махнул рукой Вилли, усаживаясь на кровать рядом со мной. – В качестве расплаты мы с вами поможем шенкам убрать весь этот захламленный хлев. – обратился он к Максу и двум другим. Троица несогласно перебойно заворчала. - Хорош вам, парни. – утвердил Вилли и те неохотно затихли. – У нас тут типа один за всех и все за своего Стража, если помните. Так уж повелось. – он пожал плечами. – Давайте пошевелим лапками чуток. Почти что с идеальной синхронностью ребята закатили глаза. И только икающий Макс, очевидно плавающий во хмелю, молча и благодарно улыбался Вилли, будто тот только что посадил его на цепную карусельку и дал сахарную вату. - Принимается. – отозвался Джеф и кивнул.- В качестве исправительных работ. – Ну, разомнем булки, шенки?- усмехнулся Страж Таскунов и сцапал подпирающих стену подопечных за шкирку. Следующие три часа мы тщательно пересчитывали, перекладывали, распаковывали и перебеирали абсолютно все таблетки, капельки, бинтики и ватники, которые имелись в распоряжении Клинта и Джефа. Конфликт был исчерпан, и потому атмосфера царила легкая и …домашняя. Да. Я бы сказала, что все Таскуны напоминали дружную семью. Прибывших парней звали Джексон и Билли. Оба крепкие, высокие и темноволосые, как и сам Вилли. Они мило ворчали друг на дружку, точно старые супруги, стоило кому-то что-то уронить или сбиться со счета о количестве таблеток. Весело болтали о всякой чепухе, но раздували из неё такие веселые шутки и истории, что абсолютно все смеялись, практически не переставая. Периодически мутузили друг друга, швыряясь подушкой, устраивая дурашливые бои и просто всячески разрушая миф, будто бы уборка не может быть интересной. С ними было так тепло и так уютно, словно все мы действительно…дома. И каждый новый час с этими ребятами, одна единственная мысль никак не давала мне покоя. Поэтому, когда с делами было покончено и все работнички потянулись в Кухню, я вняла острой необходимости услышать ответ на наболевший вопрос. Так что, незаметно пропустив вперед по лестнице Медяков и Таскунов, я ловлю шествующего в хвосте Вилли и жестом подзываю к себе. - Ну что Чайник, дерьмо покинуло твою глупую голову? – улыбнулся парень и все вокруг снова как-то засияло. - Вилли…-тихо начинаю я. – Как же вы…ещё …держитесь. Вы же как братья. И…и вам приходится хоронить своих друзей и…- я смаргиваю. – это же невозможно выносить. Юноша напрягся и взгляд его упал в серьезность, а из меня полилось: - Я хочу сказать… как можно об этом не думать...? -Пфф. Никак.– изумился Вилли, недоуменно смежив брови. – Все мы тут типа одной семейки придурочной. Естественно я люблю этих лошар. – и он поджал губы, словно сболтнул лишнего. – Только не вздумай растрепать им. - Но как же тогда…?- не унимаюсь я, подсознательно понимая, что волшебства не произойдёт и никакого магического способа обособиться от переживаний нет. - Чайник, я понял к чему ты клонишь. Не мне тебе рассказывать о позитивном мышлении. – всплеснул руками парень и откинул темную длинную прядь со лба. – Что толку шататься одному-одинешеньку? Так и впрямь тронуться можно. А пока мы вместе… просто возрадуемся этому да и только. Поверь, у нас здесь невозможно выживать водиночку и ни с кем не водиться только потому, что ты опасаешься за чьи-то жизни. Это бред какой-то. Мы ж не бревна всё-таки. Он легонько шлепнул меня по плечу и ободряюще улыбнулся, ускользая во мрак лестницы. Неторопливо бреду следом, в полной мере осознавая, какая же я в действительности глупая. И как я могла решить, что буду в состоянии соблюдать границы вежливой отстраненности после всего? Чёрт, ведь я уже привязалась ко всем этим дружным и замечательным шенкам. Прошла неделя, а я уже не представляю своей жизни без них. Таскуны. Познакомились с ними всего четыре часа назад, а при одной мысли о ребятах уже становится тепло и уютно. Что уж говорить о Нике, или Стиве, или обо всех остальных моих знакомых. Они все уже плотными занозами крепли в моей душе. И почему, чтобы это осознать, потребовалось так упорно посражаться с собой? Теперь-то уж точно нет смысла противиться растущим и крепнущим привязкам, загоняя себя в тесную клетку разума, потому что именно чувства – это то, что делает нас живыми людьми. И хотя мне по прежнему странно, что я так легко влюбилась в одного единственного мальчишку, но теперь до болезненного очевидно, что отказываться от чувств к нему ровно столько же дико и бесполезно, как и отказываться от чувств хоть к кому из ребят. Неважно дружба то или же влюбленность – мне будет тяжело и больно случись что с любым из них, как бы там ни было. И если всё может кончится одним моментом, тем дороже каждая прожитая секунда рядом с ними. Разве не в этом я убеждала Минхо пару дней назад? Не в том, что нужно пользоваться всем хорошим, что мелькает в нашей безрадостной жизни? А теперь сама же открещиваюсь. Нет. Так нельзя. Пришла пора довериться своим собственным словам и перестать игнорировать или отталкивать те немногие радости, что есть в Приюте. И влюбленность в Стража Бегунов одна из них. Это то, с чем пока нужно попросту смириться. Оно есть. Надеюсь скоро пройдет. А до тех пор попробую просто наслаждаться тем редким минутам, когда удаётся побыть с ним рядом. Всё равно тяжко, но то лучше чем психовать всё время и натравливать разум на душу. Тугой клубок из треволнений вдруг сам собой ослаб и распутался, позволяя снова вернуться к нормальной размеренной жизни. На пути к Кухне мы с Вилли, используя мой восстановленный оптимизм, как-то мимоходом вернулись к затее с шарадами и успешно вовлекли в это дело и Таскунов и Медяков. Сдвинув два соседних стола и свободно рассевшись за ними, мы принялись неторопливо вкушать Котелковый «хлеб», разбавляя скучную обыденность ужина «зрелищем» и веселя этим не только непосредственных игроков, но и ещё каждого новоприбывшего к приютеля. Поскольку участников забавы поприбавилось, загадывать приходилось не только самих обитателей Приюта, но и всяких разных животных да предметы быта, сдобренные чудными эпитетами. Уж хоть сколько то информации о внешнем мире в нашей памяти осталось с запасом. Ребята вякали друг дружке абсолютно любой бред, приходивший в голову: от «удрученной туалетной бумаги» до «возбужденной божьей коровки» или «бешеной пчелы». Когда Кухня был под завязку набита рассевшимися за столики шенками, Джеф получил задание изобразить «сексуального богомола». Мля…Я не помню в чью больную тыкву пришла эта идея, но вот тогда то мы все легли в прямом смысле этого слова. Приютели в радиусе шести метров, кроме непосредственно выступающего, валялись на первой попавшейся горизонтальной поверхности (пол, стул, стол), изнеможенно воя и хватаясь за животы. Дело в том, что юноша со своими длинными и худыми руками и ногами, высоким ростом и тощим телосложением и без того до комичного напоминал гигантского богомола. А когда ещё и принялся делать его «сексуальным» столовую просто подорвало хохотом. Но Медяк был крайне доволен своим успехом, так что нисколько не смущался принимать довольно вызывающие для богомола позы… Отгадка вылетела из моих уст. Но минутой позднее я пожалела об этом. Недолго поразмышляв, Джеф с хожу шепнул мне на ухо одно единственное имя, от которого меня тряхнуло как от разряда тока. «Минхо» - тоненько звякнул Медяк и принялся жевать свою баранину, увлеченно кивая мне на нашу импровизированную сцену. Я не понимаю, у этих людей какой-то общий разум пчелиного роя или что? Они что там все сговорились читать мои мысли? Почему из всех возможных вариантов именно «Минхо», а? Господи уж лучше я повторю подвиг Макса и изображу «самовлюбленного краба»… Я нехотя выбираюсь из-за лавки, замечая как увлеченно зазыркали на зарождающееся шоу мальчишки. - Это будет быстро. – просто ухмыльнувшись, предупреждаю я и, поразмышляв, приступаю. Полностью выпрямляюсь, широко расправляю плечи, привстаю на носочки и немного сдвигаю кожу на глазах, так, чтобы они преобрели характерный этнический разрез. А потом широко улыбаюсь и,глубоко вздохнув, хрюкаю. Парни долю секунды глядели на это зрелище, а потом громогласно ошеломленно заржали, наваливаясь друг на друг, колотя кулаками по столу или изнеможенно падая на лавки. Никто даже не выскреб сил прокомментировать это краткое содержателное выступление. - Мля…это гениально, Чайник. – Вилли раньше прочих пришел в себя и вытер нижнее веко от проступившей слезы хохота. – А теперь молись, чтобы он…- Вилли значительно кивнул на мой узнаваемый всеми образ. – …этого никогда не узнал. И я сама прыскаю, сгибаясь пополам. Как же легко вдруг стало жить. А стоило всего-то быть честным с собой. - Ага, Чайник. Молись. – раздается насмешливый голос позади. Я коротко вздрагиваю и воровато оборачиваюсь, всё ещё сияя и отсмеиваясь. Минхо самодовольно улыбается, сидя прямо на столешнице крайнего стола и сложив на груди руки. Очевидно он с самого начала, незаметно для прочих, наблюдал за моими актерскими талантами. Солнечное сплетение снова трепетно заворочалось. - А бабёнка, кажись, ведьма... – пропел Макс, прослеживая мой взгляд. – Вызвала нам Стража Бегунов. Может изобразишь самолет? Или танк? Тогда уж явно выбрались бы быстрее. И вновь брызнул гогот. Минхо прерывисто посмеивается, устало потирая переносицу, а затем вздергивает на меня свой сверкающий искорками взгляд. Я смотрю и смотрю, испуганная и радостная одновременно. И теперь окончательно понимаю, что больше никогда не смогу сопротивляться себе. В реальность возвращает только протяжный присвист в мимолетно густеющей тишине. Я обвожу взглядом толпу игроков: все без исключения парни набившиеся за сдвинутыми столами теперь лукаво и подозрительно переглядывались. - Ребят…- со смешком вытянул Джексон, нарушая тишину и вперивая в меня пронзительно серые глаза.- Может нам это…- он помолчал, позволяя смешкам внутри прочих мальчишек разрастись и окрепнуть. – Оставить вас. И значительный гогот снова рванул по воздуху. Я краснею. Знаю, что краснею. Чувствую, как давление подогнало кровь к щекам и просто смеюсь, надеясь, что та краснота сойдет за усердия от хохота. Минхо же продолжал хитро глядеть на меня, так же сидя на столе и так же улыбаясь. Даже не фырчал недовольством как обычно. Просто наблюдал и думал о чем-то своем. - Если тебя задело, Бегун...– с усмешкой говорю я, окидывая себя взглядом и старательно уводя разговор подальше от волнующей темы. – ...можешь меня изобразить. - Уоу, ты полегче Чайник! – резко воззвал Вилли и широко улыбаясь кивнул на Минхо. – С его-то дичайшим юморизмом всё может кончится нехорошо. - Ну, я бы сказал, нехорошо для Минхо. Или вы забыли про знаменитый хук правой? – пропел выплывший из за пункта раздачи Стивен, и бухнулся справа от Вилли, послылая мне приветливый кивок. - Не, не! - промямлил Джеф, тыкая в мальчика вилкой, и изо рта его возмущенно вылетели крошки картофеля. – Я сегодня латать никого не буду, так что отпадает. Минхо хрюкает и разводит руками: - Не то чтобы мне лень пыжится и радовать ваши страшные рожи, шенки… – парень наклонил голову в сторону, заглядывая мне за спину где хихикали приютели, а потом перевел взгляд на меня. - ... Просто я решил пощадить твои недодолбанные нервишки, цыпочка. И юноша многозначительно дергает бровями, посылая такую улыбку, что я на момент вообще забываю о сути разговора и о необходимости вдохнуть. Явный намек на вчерашнее мое неадекватство. И как по команде, справа с тарелкой жратвы проплывает Ник, нацеливая на меня свой острый хитрый прищур. А потом тормозит и опять расплывается в своей этой лукавой обворожительной лыбе, безмолвно поддразнивая меня: «Втюрилась» У меня вырывается легкий смешок. Я коротко оглядываяюсь, убеждаясь что никто ничего не заметил, потом глубоко вдыхаю, и посылаю ответный прищур Нику, одними губами отвечая: «Да».