Glade. Год третий.

Чтобы избежать разочарования в людях, надо избавиться от иллюзий. © Абрахам Маслоу

***

- Дефибрилляторы! Мы её теряем! Мы её теряем! – вскрикнул Стив, с силой бухнув ладонями по столешнице. Моя кружка задрожала и сблеванула на стол немного горячего чая. Борящиеся с остатками утренней сонливости приютели заинтересованно пооборачивались к нашему столику, оставляя вилки с нанизанными на них кусками бекона висеть в воздухе подле ртов. Стив улыбнулся, наблюдая, как медленно я снова возвращаю свои мысли в реальность и фокусирую взгляд на его веселой физиономии. - Кого теряем? – вытирая салфеткой выплескавшееся питье, недовольно интересуюсь я и легонько ежусь от резко возросшего внимания со стороны остальных ребят. - Нить разговора! – скорчил мину парень и упрекающее передернул бровями.- Может поможешь реанимировать? Это была уже треться попытка бедняги Стива завести нормальный диалог, но каждый раз я выпадала из беседы на середине, безнадежно застревая взглядом на одной единственной фигуре, сидящей в дальнем углу столовой. После вчерашнего поцелуя в Садах мне так и не удалось выловить Минхо для хотя бы короткого перетолка. Пока тлеющие угольки праздничного костра еще немного разгоняли темноту ночи, парень пытался собрать в кучу свои мозги, чтобы как следует отчитать подгоревший окорок Бегуна Стена, который, по всей видимости, заработал себе больничный минимум на неделю и тем самым сильно сбил распорядок работы. А когда свет горячих сияющих рубинов померк, Страж бессильно упал в сон, позволяя изнуренному организму жадно впитывать силы. И, конечно, тогда мне даже в голову прийти не могло разбудить его и отобрать несколько минут жизненно важного отдыха после пережитого им истомляющего марафона. Решив, что утро вечера мудренее, я последовала примеру остального населения Приюта и просто легла спать, натянув на лицо ворот собственной рубашки и с упоением вдыхая все ещё играющие на ней нотки неповторимого аромата ветра. Однако и долгожданное пробуждение не принесло желаемой радости. Надежда, что Бегун сам подойдет и поздоровается, грубо поломалась в первые же тридцать минут, которые все традиционно простаивали в душевой очереди. Я всячески пыталась поймать его взгляд, лишний раз мелькнуть рядом, случайно задеть, проходя мимо, но Минхо просто игнорировал всё это, либо сонно погружаясь в себя, либо всецело утопая в разговоре с остальными шенками. И тогда я чувствовала себя чем-то средним между надоедливой мухой и помешанным маньяком-преследователем, совершенно недоумевая о причинах такого резкого похолодания. Вот и теперь в тумане моих самовыдуманных догадок плутали самые разные домыслы и измышления: одно хуже другого. Все они больно кололи в самое сердце, руша мой пряничный домик из радужных надежд. - Ладно. Пациент безнадежен.- вздохнул Стив и встал из-за стола, вырывая мое внимание, в очередной раз ускользнувшее от собеседника к спине болтающего со своими товарищами Стража Бегунов. Я виновато поджимаю губы, украдкой потирая вконец затекшую от непрестанного поворота направо шею. - Извини, Стив. Я слегка грёбнутая сегодня. Парень моргнул, соскоблил со стола уже пустую посуду и снисходительно улыбнулся: - Ладно, «грёбнутая», пожелай мне удачи. – юноша неприязненно передернул плечами, внимая каким-то своим мыслям. – Сегодня она мне понадобится. - Лабиринт? – отяжелевшим голосом вопрошаю я. С недавних пор эта конструкция стала пугать меня ещё больше. - Хуже. – Стив обреченно затянул на шее невидимую удавку и закатил глаза. – Капитан Гэлли. Мда. Удача ему определенно понадобится. Очень и очень много удачи. - В добрый путь, братец. – я сжимаю кулак, напутственно сотрясая им в воздухе. - Терпения тебе и милосердия. - Ага. – кивнул мальчик и уж было двинул к посудомойке, но притормозил и улыбчиво обернулся. – И кстати, сожри ты уже это мясо несчастное, а то смотреть больно. Обращаю взгляд на в кашу исклеванный вилкой, но так и не тронутый мною, бекон. - Да… не хочется. – простосердечно бросаю я, понимая, что ответ: «Ты знаешь, чувак, я когда смотрю на нашего Стража Бегунов и вспоминаю его умопомрачительный вкус у меня живот так поджимается, что весь этот бекон все равно вывалится обратно на стол в ещё более неприглядном состоянии.» будет, мягко говоря, слишком откровенным. Тогда Стив коварно улыбнулся, вырвал из моих рук тарелку и пошагал к посудомоечной машине, на ходу в два заглота уничтожая мой нетронутый изувеченный завтрак. На здоровье, родной. Намереваясь немного подышать запахами деревни перед заточением в Кухне, тоже поднимаюсь и неспеша двигаю к выходу по узкой дорожке меж столиков, по-прежнему не в силах отвести взгляд от обтянутой черной футболкой спины. Почему он ведет себя так отчужденно? Что могло измениться со вчерашнего вечера? Или мой дурной мозг попросту надумывает лишних проблем? Все эти безответные вопросы роятся в голове, доводя нервы до кричащего натяжения. Тем временем, источник треволнений внезапно вылез из-за лавки, сгрёб посуду и двинул по обрамленной столиками дорожке мне навстречу, рассеянно потирая глаза свободной рукой. Чёрт, как же мне хочется потрепаться с ним. Опять почувствовать тепло его губ. Запах ветра. Прямо сейчас. Однако, с самого утра между нами словно леденеет толстая невидимая стенка, причину или повод для которой мне не найти. С тех пор, как вчерашним вечером рухнул привычный мир, я все время нахожусь в состоянии левитации. И это страшно. Страшно, потому что не знаю в какой момент упаду на землю, и страшно, потому что больше не имею контроля над собственной жизненной гравитацией. Чувствую себя рыбешкой, которую вынули из её мирного ручейка, в коем она только только научилась искусно лавировать, а потом швырнули в бурную шумную необузданную реку. Вся эта дурацкая неопределенность просто давит соки. Не знаю, можно ли мне сейчас подойти и обнять его. Или заговорить. Или поцеловать. Поэтому, собрав в охапку всю выдержку и непринужденность, я решаю, наконец-то, развеять дебильное месиво тревог и сомнений. Немного замедляюсь и, прежде чем Бегун проскакивает мимо меня, делаю шаг в сторону, преграждая юноше путь и столбясь против него. - Привет. – легко бросаю я, вскинув руку в произвольном жесте. Минхо поднимает затуманенный взгляд от пола, резко тормозит, избегая лобового столкновения, а потом опасливо дергается назад, будто я двухметровая сороконожка. И это покоробило: вчера он был настроен совсем иначе. Парень коротко скользнул по мне полным задумчивой растерянности взглядом и тяжело сглотнул. - Ага. – выдохнул он, а потом запросто обогнул меня и пошел дальше. Вот так вот просто взял и свалил. Ушел, бросая меня чувствовать себя одинокой сорокалетней женой, которой после развода не оставили даже собаки. По ощущениям на голову высыпали мешок снега. Я с горечью изумления оборачиваюсь вслед юноше и неверяще усмехаюсь, осязая, как ядовитая иголка обиды сильно проткнула что-то в груди. И что ещё нахер за «Ага»!? «Ага», мать твою! Хотя, чего я хотела? Ожидала, что теперь мы возьмемся за ручки, пойдем гулять по Приюту и будем распевать Kumbaya? Ну уж нет. От одной этой картины у меня заспазмировало горло. Но, чёрт побери, мне верилось, что мы хотя бы сподобимся поговорить. Обоюдно решим, как вести себя дальше. Станем хоть крупицу ближе друг к другу, чем до этого. А он сделал вид, что мы просто случайные знакомые… Это больно. Спасаясь от полчища тревог, догадок и ни к чему не приводящих рассуждений я вскоре загрузилась своей Поварской работенкой, прибегая к целительной силе трудотерапии. Перебирая зеленые бобы, чеснок и лук я всё отчаянно надеялась, что вечер хоть немного прояснит ситуацию или хотя бы снова устойчиво затрамбует мое душевное равновесие. Всё-таки надежда – это восхитительное чувство. Она есть доступная абсолютно каждому человеку поддержка и единственное благо, которым нельзя пресытиться. Нетерпеливость трясла меня, словно разгневанная старушка свою палочку, не давая наконец-то отвлечься и расслабиться хоть ненадолго. Так что сегодня время тянулось, будто загустевшая карамель. Когда, спустя целую вечность, вечер все же настал, я облегченно вываливаюсь из Кухни и плетусь в свою любимую бетонную конуру. Отворотив металлический штурвал люка, с упоением окунаюсь в прозрачное море меди и плесени Картографии. Врубаю свет, захлопываюсь и, засев за сундуки, начинаю привычные дела. Спустя примерно полчаса все было прибрано и подготовлено к приходу ребят, и мне оставалось только нервно шастать туда-сюда, теребить волосы, до красноты кусать мизинец и судорожно обдумывать, что же я хочу сказать Минхо. В голове пронеслось и построилось больше двадцати трёх вариантов развития событий, но все они непрестанно мешались друг с другом не давая толком остановиться на чем-то одном. Поэтому, когда люк помещения наконец-то завизжал и по ту сторону показались знакомые замученные лица, у меня так немилосердно затряслись до льда похолодевшие пальцы, что каждая выводимая на бумаге линия напоминала кардиограмму. Бегуны натолкались в здание, расселись и облепились сосредоточенной отстраненностью, хватая карандаши и привычно наполняя Картографию грифельным стрекотом. Я графически излагаю маршруты Хэнка и Скотта (тот самый темнокожий парень с большими карими глазами, имя которого наконец-то удалось затолкать в долговременную память), ерзая на месте и непрестанно поглядывая на противоположный край стола. Как и ожидалось, Минхо пребывал в хмурой сосредоточенности на своем деле. Эх, мне бы так абстрагироваться от мира… Спустя треть часа все «заказы» готовы, и я наконец-то решаюсь сделать то, что так порывалась и чего пугалась с самого утра. Встаю, укладываю карты в сундук и на обратном пути заставляю тело плюхнуться на освободившийся стул подле Минхо. Дерево подо мной нерешительно скрипнуло. - Помочь? – как можно более спокойно предлагаю я. - Не-а. – выплюнул приютель, не отрываясь от работы и даже не оборачиваясь. Склизкий спрут грусти покрепче сдавил горло. Глубоко вдыхаю, решая предпринять ещё одну попытку. - Минхо, нужно поговорить. – хмуро и глухо объявляю я, нервно постукивая пяткой по ножке стула. - Не сейчас. – отрезает Бегун, по-прежнему не удостаивая меня взглядом, и продолжает аккуратно выводить на бумаге развилку. Я вдруг вспомнила, как он учил меня рисовать такую. Ежик в горле выпустил иголки. - Шенк, ты издеваешься? – упавшим голосом спрашиваю я, впринципе уже не нуждаясь в ответе. Просто, если бы сейчас воцарилась пауза я бы либо ударила его, либо разревелась бы. Юноша остановил работу, раздраженно закатил глаза и тяжело выдохнул. - Нашла, блин, время. – парень коротко кольнул меня взглядом. – Чайник, я упарился как сблеванные трусы Котелка. Отвали и дай закончить. И Бегун снова отстраненно углубился в работу, не замечая, как провернулся у меня в груди шипастый вертел. Что ж, зато теперь очевидное подтвердилось. Заднюю, значит, дал… Отлично. Я подскакиваю, как ошпаренная, и поскорее удаляюсь, падая на стул с противоположного края стола, хватая первый попавшийся лист и принимаясь испещрять его ничего не значащими линиями. Заставляя себя глубоко вдыхать и размеренно выдыхать. Унимая сдавливающую горло колючую проволоку. Наивная идиотка. Позволила себе расслабиться. Понадеяться на что-то. Бросится во все эти тупые чувства так слепо. Твою мать, да в этом сраном мире вообще ничему нельзя верить! Тем более людям. Мой мозг непрестанно генерировал полчища мата, обрушивая их и на Минхо, и на меня, и на это проклятое место, пока справа не крякнул стул и носа не коснулся знакомый умиротворяющий аромат зелени и яблок. - Ну что, мой птенчик, как у нас дела на личном фронте? – промурлыкал Ник, нетерпеливо шлепая ладонями о коленки и пытливо ерзая на месте. Я поднимаю свое пасмурное лицо, и воодушевленные звездочки интереса стремительно тухнут в зеленых глазах собеседника. - Кто-то дезертировал. – хрипуче каркаю я, поскорее утыкаюсь в листок и очень надеясь, что Ник не заметит какой влажный блеск приобрел мой взгляд. - Да брось? С чего ты взяла, что… – ещё шире улыбнулся юноша и бесцеремонно схватил мой подбородок, вынуждая повернуться к себе. Он осекся и недоверчиво сузил глаза, пристально вглядываясь в мое лицо. Я шмыгаю, как можно тише и глубже вдыхая, только бы не высыпать дибильные слезы из глазниц. - Ревёшь? – с сердитой требовательностью вопросил приютель и гневливо поджал губы. – Из-за него? Ник строго кивнул на сундуки. Натужно вдыхаю, невольно проследив направление, и поскорее возвращаюсь к черчению. Осознание, что красивые иллюзии развеяны опять больно жалит. - Скорее из-за себя. – сипло отвечаю я, медленно проводя карандашом линию восточного коридора. – Моей глупой башке показалось, что кусок плюка-плитка шоколадки. А теперь вот чую, как на самом деле. – и тяжело усмехаюсь. Ник закатил глаза, валясь на спинку стула и ероша свои кудри. - Твою мать. – раздраженно протянул он. - Выплесни все свои аллегории в сортир и скажи человеческим языком. - Думаю, то, что ты видел вчера – просто влияние ночи. – отстраненно сиплю я. – Ну и гормонов, которые из вас, шенки, можно литрами отжимать. Так, что извини, дружище,… - оборачиваюсь к хмурому Нику и, выдавив из себя улыбку, хлопаю его по коленке. – …мыльная опера накрылась. Картежник помолчал, все так же пытливо вглядываясь в мое лицо, а потом тепло усмехнулся. Глаза его замерцали. - Не думал, что ты такая… - Ранимая? – улыбаюсь я. - …долбанутая. – заканчивает юноша, качнув головой. – Тебе нужно поменьше додумывать за других, крошка. И не драматизировать. Вряд ли всё так, как ты говоришь. — Похоже, я и впрямь долбанутая, раз рассчитывала на что-то. – вылетело само собой. — Все мы долбанутые, — пожал плечами Ник, наблюдая, как я прибираю рабочее место и встаю. — Просто некоторые выдающиеся личности не боятся в этом признаться. Так что, добро пожаловать в ряды искренних интеллектуалов. Я гляжу на его ободряющий зеленый прищур и улыбчиво выдыхаю. - Всё равно, все парни - козлящиеся дубины. Юноша запрокинул голову и тихо расхохотался. - И не говори. – он драматично смежил брови, плаксиво фыркая. – Как же сложно жить среди этих неотесанных мужланов. - Да полный кошмар! – смеюсь я, в порыве благодарного благодушия подходя к спинке занятого стула и крепко обнимая друга за шею. Всё таки одни из самых ценных подарков жизни – это люди, которые заставят вас смеятся в минуты, когда хочется плакать. – Пойду, помогу Котелку ужин наворотить. - А что сегодня? – улыбнулся Ник, бережно удерживая мою руку, едва я начинаю распускать обьятья. - Мать, обжаренная в собственных детях. – гордо извещаю я, оставляя конечность болтаться на его шее.- И овощное рагу. Картежник удивленно выпучил глаза и громко заржал. - Это ещё что? – проскулил юноша спустя минуту непрерывного смеха и вопросительно повернул голову, случайно тыкаясь носом мне в щеку. Я неловко заминаюсь, застигнутая врасплох такой близостью, но собеседник, кажется, не придал этой безнамеренности особого внимания, просто выжидая ответа и выводя на пустом листке всякие черточки. - Курица в омлете. – объясняю я. - И как твоя башка херачит подобное? – качает головой Ник, а потом снова прыскает, заставляя и мои губы расползтись в улыбке. Наш вежливо приглушенный смех разбивается об потолок. Хлоп! Неожиданный грохот мигом оголил тишину помещения, обрывая веселье. Все в Картографии недоуменно скрутились в сторону звука. Минхо сидел на корточках, удерживая ладони на крышке сурово захлопнутого сундука. Потом встал, коротко обернулся и, как ни в чем не бывало, уселся за стол, принимаясь сосредоточенно водить карандашом по бумаге. Не желая больше бередить хоть немного обезболенную печаль, я бодро шлепаю Ника по плечу и поскорее покидаю помещение. В Кухне уже вовсю кипела жизнь, наполняя помещение мягкими густыми запахами овощей и жаренной птицы. В гипнозе от сих дивных ароматов сюда скоро подтягивались все двуногие обитатели Приюта, обременяя отряд Поваров ещё большим количеством задач. Отыграв свою роль в теарте труда, я лениво усаживаюсь за ближний к раздаче стол и с удовольствием поглощаю сготовленное часами ранее овощное рагу да курятину. Котелок просто потрясающий шенк. Из лука, чеснока, бобов и томатов он умудрился состряпать нечто настолько обалденное, что даже с глуховатым аппетитом я жадно соскребаю остатки сосуса с тарелки. А потом просто задумчиво печалюсь, редко потягивая дымящийся чай своей кружки и выискивая взглядом Стива, разговорчивость которого сейчас пришлась бы как нельзя кстати. Но парня нигде не было видно, и я снова и снова одиноко терзалась собственными тоскливыми мыслями. Справа звякнула тарелка, и на скамью рядом уселся Ньют, приветливо кивая и с наслаждением вкушая дымящееся содержимое собственной посудины. Тут же звяканье повторилось и напротив упал Минхо. Я напрягаюсь, ныряя взглядом в кипяток своей кружки, но все же успеваю поймать тень улыбки на его губах. Ну надо же! У меня уже мозг коротит от стремительных перепадов настроения этого человека! Хотя, должно признать, что теперь-то уж его настроение определенно меня не касается... - Что тут собственно за фигня сегодня произошла? – ни с того ни с сего поинтересовался Ньют, оборачиваясь ко мне и активно работая челюстями. – Опять один мявкал, а второй выкаблучивался? - Что? – встряхнув головой, хмурюсь я. Теперь понятно, как себя чувствует Ник, когда я налетаю на него с несформулированными вопросами. - Чувак пытается спросить: отчего старина Стив вдруг помог Гэлли прополоскать горло собственными зубами? – непринужденно пояснил Минхо, пристально глядя на меня и катая на губах эту свою ухмылку. Стив? И руки распускать? Тут же вскидываю голову, от изумления плюнув на нежелание встречаться со Стражем Бегунов взглядами. - Они подрались?– выпаливаю я, вопросительно впиваясь в красивые капли смолы напротив, но тут же отдергиваю себя, поскорее оборачиваясь к Ньюту. - Когда? - Подрались… - повторил светловолосый, словно пробуя это слово на вкус. – Это ты хватила через край… - Малыш Стиви просто хорошенько надрал задницу этому поганому куску плюка. – закончил мысль друга Минхо, но я упорно игнорирую его персону, не оборачиваясь и не глядя на говорящего. - Нет.- усмехнулся Ньют, качнув головой, и кусил хлеба.- Просто шенки одновременно начали разыгрывать из себя слюнявых сосунков - И что теперь? – подперев кулаком щеку, интересуюсь я у него. – Сбор? - Не хватало ещё этой хренотени! – открестился парень, поглощая намасленный стручок фасоли. – Шенки готовы тащить свои задницы на долбаный совет, только когда ситуация из ряда вон. А на случай всякой фигни, у Вилли там свой регламент. Ньют закатил глаза, всем своим видом выражая самое «серьезное» отношение к этим надуманным формальностям нашей детсадовской песочницы. - И что за приговор? – скептически поджав губы, вопрошаю я. - Ночь в Кутузке без жратвы. – ответил за друга Минхо. Судя по холодку в голосе, парню совсем не нравилось лишаться внимания во время беседы. И это хорошо. - Ладно. – глубоко вдохнув и выдохнув, я провожу ладошками по лицу, обдумывая ситуацию. В голову мне вдруг закрался отстраненный вопрос, который спешу озвучить. – То есть, когда я вмазала Карлу – это считалось из ряда вон? - То был тупой базар об элементарной справедливости. – ответил Ньют, приподняв уголок губ. Я веселенько улыбаюсь, в очередной раз от души радуясь обществу такого здравомыслящего человека, а потом выползаю из-за лавки и двигаю к Кухонному складу, где успешно обнаруживаю пару оставшихся с обеда булочек, несколько початков вареной кукурузы и большое яблоко. Как можно более незаметно закутывая сия сокровища в бумажное полотенце, бреду обратно к столу и подбираю там собственный недопитый кипяток чая. Судя по тому, как дружно ухмыльнулись Минхо и Ньют, для них эти манипуляции были кристально ясны, хотя останавливать меня никто не собирался. - Ну просто служба социальной поддержки. – поддел Минхо, отпив из чашки со сколотой ручкой. - Не тебе смеяться, шенк. – источая термоядерную враждебность, огрызаюсь я. К нему самому эта служба поддержки уже однажды в лес выезжала… Юноша озадаченно выгнул бровь, а я поскорее отворачиваюсь, зажимаю сверток с едой в складках рубашки, беру дымящуюся чашку и двигаю к выходу. До напоенного ароматами фермы воздуха оставалось меньше десяти футов, когда глаз цепляется за ближний столик справа, откуда с миской еды выкарабкивается Гэлли собственной персоной. Меня всё интригует, что такого должен был сказать или сделать этот кретин, чтобы заставить такого уравновешенного и спокойного парнишку, как Стивен, разбить приютелю губу, бровь и (опять!) нос. Уж кто-кто, а Стив всегда был просто непоколебим и прекрасно игнорировал пустые идиотства временного начальника. И тут вдруг сорвался. И судя по переклеенной вдоль и поперек пластырями харе этого самого начальника сорвался очень неплохо. Значит в этот раз Гэлли сильно перегнул и сделал что-то в край нехорошее. В голове проносятся все его давние высказывания в мой адрес и в адрес других. Негодование холодно вспыхнуло внутри. И посему, двигаясь мимо Стража Строителей, я не сдерживаюсь и с силой отмщения толкаю его плечом. Шенка немного закрутило в повороте, но едва внутри начала расползаться мстительная отрада, Гэлли с осознанием усмехнулся и с ходу выронил из рук миску рагу. Горячий гуляж красочно растекся по моим джинсам. - Прости. – гадливо улыбнулся приютель и с издевкой прибавил, изобразив на лице гиперболизированную озабоченность. – В следующий раз смотри куда прёшь, салага. Меня берет бешенство. Делаю шаг в сторону, но, с преувеличенной случайностью качнувшись в бок, опрокидываю содержимое своей дымящийся кружки Гэлли на штаны. Парень вскрикнул и заматерился, принимаясь судорожно отряхивать от кипятка крайне лелеемую часть тела, а я переполняюсь неприличным валом злорадства: - Простите, Капитан. – раскланиваюсь в реверансе с самой милой улыбкой на какую способна в данных обстоятельствах. – Что-то меня штормит сегодня. Позади прыснул смешок. Я узнаю, кому он пренадлежит, даже не оборачиваясь, но держу данное себе слово и продолжаю бойкотировать Стража Бегунов. Гэлли наконец перестал прыгать на месте и вскинул на меня такой яростный взгляд, что на миг я была до корней волос уверена: сейчас мне прилетит. Но ничего такого не происходит, и, мысленно кинув светлый камушек на весы правосудия, я продолжаю свой путь к Кутузке, попутно отряхиваясь от кубиков моркови и шариков фасоли облепивших мои темно-синие штанины. По пути меня совершенно неожиданно накрыло необъяснимое раскаяние. Подсознание вдруг решило обвинить себя же за утреннее пренебрежение разговором с мальчиком. Из-за этого грёбаного Бегуна и тучи волнений о наших с ним несостоявщихся отношениях, я пратически всецело наплевала на верного друга, и то было крайне уничижительно и стыдно осознавать. Черт, может поболтай мы с ним подольше, шенк бы не вспылил и теперь не торчал в карцере. Совесть больно кусается, шрамиком оставляя на душе пометку, что не стоит рисковать проверенными дружескими отношениями ради скорби о бесперспективных гипотетических. Сперва, я по-быстрому забегаю в душ и переодеваюсь, откладывая пропитнные овощными кулинарными изысками штаны в стирку, а потом заблаговременно подхватываю свой спальник и выпрыгиваю на неповторимо-свежий воздух поздних сумерек. Попутно уложив свою передвижную постельку на спальную лужайку, где уже расслаблено сопели с пяток парней, я под покровом густеющей темноты пробираюсь к Кутузке. - Псс, чувак. Не хочешь немного контрабанды? – приглушенно бросаю меж металлических прутьев в темноту камеры. - Я занят. Зайдите в другой раз. – радостно язвит темнота, а потом в ней едва-различимо сверкает пара темно-синих, как небо над головой, глаз. Металлические стержни обхватывают две руки со сбитыми костяшками. - Ты угандошил Капитана Гэлли, братец. Давай пять. – улыбаюсь я и принимаю увесистый шлепок по своей ладони, а потом подаю принесенную кукурузу внутрь. – И опять ему по носу прилетело. - Да-да, знаю. Я - молодец. – бурчит темнота, разбавляемая жадным чавканьем. - Можешь посвятить мне и носу этого козла оду. Я прыскаю, выслушивая эти излияния, а потом серьезно интересуюсь: -И что же он такого сделал? Кретин ведь и раньше плюк городил, но ты его так не мутузил. Ну же, шенк, удовлетвори мое любопытство! - Мои извинения, падре. – звякнула усмешка, а потом из-за решетки вылетел обгрызанный початок кукурузы. – Исповеди не будет. Кого-то мне это напомнило... - Ты что, дубина, не боишься кары небесной!? – сотрясая перед прутьями яблоком, воспеваю я, точно старый экзорцист на игле. - Знавал я уже человека, который втирал мне про кару небесную…- не то в шутку, не то в серьез ответил Стив.- До сих пор шрам остался. По спине пробежал холодок. Вот это был удар ниже пояса. - Не смешно. – окаменевшим голосом цежу я, судорожно отгоняя воспоминания минувших кошмаров связанных с этим самым «человеком». - Извини, из меня хреновый сейчас юморист. – примирительно вздохнул мальчик и требовательно цепанул мою руку с остатками еды. – Просто не тренькай по нервам: я и так уже достаточно нагородил из-за них. - Я не дам тебе булочку с сыром, пока не раскроешь пасть и не поведаешь мне причины. – угрожаю, поддразнивая парня аппетитной приманкой. С пол-минуты крепла тишина, а потом темнота по ту сторону решетки свистнула и молвила напряженным угнетенным голосом: - Неужели я всерьез был настолько не нужен родокам, что они согласились скинуть меня сюда и…? Приютель прервался. Повисла тяжелая пауза. Так вот что это было за больное место. Семья. - Надо было больше кипятка плеснуть. – досадливо шиплю я сквозь зубы, снова и снова прокручивая в голове, как ошпарила яйца Гэлли. Это подло: давить на такое личное и запутанное. Лишний раз убеждаюсь, что Стив все правильно сделал. Иногда хорошенько врезать – вариант куда более честный и справедливый нежели игнорировать да терпеть. - Может, сын из меня такой же херовый, как юморист? – грустно хохотнул парень. Внутри Кутузки что-то стукнуло. - Во-первых из тебя не самый жуткий юморист… - усмехаюсь я, облакачиваясь на дверь и устремляя взгляд в бесконечно сапфировую темноту над головой. - И на том спасибо…- пробурчал Стив. - А во-вторых… – не отвлекаюсь я. – …ты не самый плохой сын, как раз потому, что переживаешь из-за этого. - Э-э-э, что? – протянул озадаченный голос. - Ну, смотри… - мои губы трогает горькая усмешка. - …вот я, например, определенно херовая дочь, потому что на данный момент меня меньше всего заботит потерянная семья и причины их прошлых поступков. Сейчас, без памяти о них и без шансов вспомнить, я никак не касаюсь их жизни, а они - моей. И нет смысла притворятся, будто я люблю людей, которых не знаю, или чувствую предательство с их стороны. Считай, что родители – это луки из которых стрелами в жизнь летят их собственные дети. Так что, живи сам и не терзайся о причинах, которые теперь не имеют значения. Уверена - загвоздка не в тебе.– я выдыхаю и непринужденно посмеиваюсь. – Для пущей убедительности могу усыновить. Недолго рябит тишина, а потом из-за запертой дверцы звякает смех. - Что, и папочку мне уже нашла? – осведомляется мальчик. Я печально усмехаюсь, припомнив первого пришедшего на ум юношу, но решаю промолчать, просто просовывая в камеру две обернутые бумагой булки. Мы проговорили ещё минут сорок, а потом Стив со словами «нечего мой храп палить. Твоим мозгам выжатым философствованием тоже нужна подзарядка» прогнал меня. И вот, я задумчиво плетусь к спальной поляне, размышляя над всеми сказанными и несказанными идеями да речами. Приютели уже разлеглись, и под темнеющим пологом ночи всё ещё блёкло видны очертания личиночных спальных мешков, сбитыми рядами устлавших поляну. Я бесшумно и мягко ступаю по траве, перешагивая через сопящие ватные коконы, двигаясь к своему заранее подготовленному месту. Когда же достигаю собственного чопорно свернутого спальник среди этой спящей кучи, темнота раскрывает передо мной единственную не спящую фигуру. Минхо валяется подле моего мешка, подогнув одну ногу и скрестив за головой руки. Он одет и обут, просто прохлаждаясь поверх собственного ватного настила. Почему именно рядом со мной?! Заметив приближение, юноша приподнялся на локтях и внимательно поглядел на меня. Заноза обиды в очередной раз напомнила о себе. Вчера, примерно в это время, мы стояли в Саду. И тогда мне впервые за все дни этой новой жизни почудилось, что наконец-то начнется что-то хорошее. Но, выходит, мне лишь показалось. Просто жесткий наеб. Всполошенные воспоминаниями эмоции вдруг как-то схлестнулись и выскочили из клетки. Нога сама собой замахнулась мимоходом злобно пиная лодыжку развалившегося на пути Стража Бегунов. До сих пор не верю, что он проделал все это просто от скуки… - Извини. – металлическим голосом бросаю я, не глядя на приютеля, и падаю на колени рядом со своей "кроватью". Минхо садится, вальяжно уложив руки на коленях, и скептически изгибает бровь: - Неужто ты, дубина, думаешь, что я поверю в такую случайность? – и он иронично ухмыляется, продолжая терзать меня своим хитрющим прищуром. Я поджимаю губы и хмуро раскатываю синюю ткань, мечтая поскорее спрятаться в её складках от этого насмешливого взгляда под боком. Юноша молча наблюдает за моими манипуляциями, лукаво щурясь и сдержанно усмехаясь. Хорошо, что сегодня последняя моя ночевка на лужайке: завтра срок желания истекает и Нил вернет мне мою комнатку. Разворачиваю мешок и с облегчением раскатываю его, предвкушая скорое укрытие, но едва принимаюсь нервно дергать язычок молнии, тот трескается и разламывается пополам. - Что за плюк. – жалобно выдыхаю я, пытаясь пальцами раскрыть замок на своей «кроватке», но не выходит. Начинаю злиться и яростно дергать застежку туда сюда, а потом, совсем взбесившись просто плюю на это и бросив - «К чёрту!» - встаю, закидывая ткань на плечо. Пойду у Кутузки впривалочку подрыхну. Хоть Стиву компанию составлю. Мне очень тяжело находиться рядом с Минхо и понимать, что случившееся для него-просто пустая ничего не значащая забава. А теперь я даже не смогу спрятатся внутри мешка. Так что, перевесив ватник через плечо, поскорее начинаю перешагивать обратно. Но не успеваю сделать и шага – запястье сильно сжимают и дергают вниз. От неожиданности и свежем воспоминании такого же настойчивого прикосновения, я безвольно бухаюсь навзнич, заваливаясь практически в объятья многозначительно ухмыляющегося Бегуна. - Какого хера?! – сердито выпутываясь из теплых рук юноши, ругаюсь я. - Я готов поговорить. – сладко улыбнулся парень, загадочно подернув бровями. Сверля его тяжелым взглядом, просто хмыкаю и снова встаю, запрокидывая на плечо спальник, однако опять не делаю и шага. Парень с сиплым смешком привстает и хватает меня повыше локтя снова вынуждая завалиться рядом с ним. - И что за плюк с настроением? – приглушенно воркует юноша, все ещё хитро щурясь и улыбаясь. - Отпусти руку. – свистя от раздражения, требую я, дергая на себя собственное плечо, но с Минхо это как воздушный шарик у торнадо отнимать. - Определенно надо поговорить. – пристально глядя мне в лицо, прошептал парень, притягивая захваченную конечность ближе. - «Не сейчас». – ещё раз дергая рукой, передразниваю его недавний ответ. Хватка становится невыносимой, и я с досады заезжаю свободной ладонью по лицу парня. Пощечина не сильная и не звонкая, но зато явно дает понять, что я не актерствую недотрогу, но реально злюсь на придурка. Просто мои эмоции дружат с телом лучше, чем разум. Минхо усмехается, весело распахивая глаза и потирая щеку: - Буйная психопатка, – с какой-то восторженной ноткой заговорил приютель, не отпуская руки. - Ты нравишься мне все больше и больше. Я как-то теряюсь, удивленно оборачиваясь к юноше и тягуче растворяясь в его искрящихся смолистых глазах. По спине пробежали мурашки. Минхо легко улыбнулся и закусил губу. - Ты классная телка, шизуха.- низким, будоражащим кровь голосом, проговорил он, и едва заметно подался ближе. И вновь под ребрами нечто трепетно ёкнуло, вторя заходящемуся сердцу. Его местами насмешливый, местами усталый тембр пропустил горячую волну озноба по шее. Не понимаю этого чувака. Не понимаю, зачем он сейчас говорит всё это. Не понимаю, почему после всего мне так хочется сдаться ему… Я выскребаю последние силы и ещё раз рывком дергаюсь в сторону, пытаясь высвободить плечо. Минхо недоверчиво следит за этим жестом, а потом вдруг порывисто кладет руку мне на шею и притягивает к себе, накрывая мои губы мягким поцелуем. Я теряюсь, за секунду забывая, что нужно сердиться и уважать себя и отстаивать свою позицию и …что-то там ещё про чувство собственногооо… о, эти губы. Пепелище внутри тут же ожило и снова вспыхнуло красивым живым огнём. Я крепко жмурюсь, болезненно внимая ожесточенной грызне моего разума и всего остального. Юноша легко приоткрыл мой рот своим и осторожно углубил поцелуй, от чего на глаза двинулась сонная поволока дурмана. Моя рука безвольно ложится ему на грудь и конвульсивно стягивает в кулаке складки коричневой футболки, а потом я глубоко вдыхаю и, чуть ли не плача от досады, отталкиваю Минхо, в свою очередь дергаясь назад. НЕТ! - хором заорали и тело, и душа, и даже предатель-разум. – ВЕРНИТЕ НАМ БЕГУНА! Юноша моргнул, изумленно глянул на меня и нахмурился. А едва снова склонился ближе, тут же бью его по тянущейся к моей шее ладони, одновременно дергая на себя собственное плечо и наконец-то высвобождая оное из крепкой хватки обескураженного приютеля. - Чайник, я не понимаю этого бабского фуфла! – шепотом кричит Минхо, взмахивая руками и сердито сверкая глазами. – Вчера тебе всё нравилось! - Тебе вроде тоже…- шиплю я, затравленно глядя на юношу. - Ну и? - юноша вскинул полный недоумения взгляд. - Ну и иди в жопу.- устало выдыхаю я, уже порядком изнемогая от неприятного гадкого чувства внутри. Парень раздраженно выдохнул и полностью повернулся ко мне, подгибая одну ногу и требовательно взмахивая рукой. - Ну-ка выкладывай, что случилось! Я выдерживаю кипящий требовательный взор, потирая саднящее после хватки плечо. - Случилось?– негодование вспенилось обидой, жалобно выдающейся в голосе.- Вот ты мне и расскажи, что нового случилось, раз ведешь себя так, будто мы не знакомы. Минхо пристально глядит на меня, потом небрежно усмехается, облёгченно фыркает и качает головой. - Плюк собачий. – ругается юноша. - Прости, Чайник. Забыл, что ты трахнутая на голову дубина и частенько надумываешь себе чёрт-те что. – «извиняется» приютель. У него дергается рот, будто он хочет улыбнуться, но не позволяет себе сделать это. - В таком случае ты - в край грёбнутый мудила с сильнейшим раздвоением личности. Вечером тебя тянет в одну сторону, а утром - воротит в другую.– уязвленно глядя на Бегуна, сержусь я. – А «трахнутая на голову дубина» смотрит на все происходящее одинаково и днем и ночью. Поэтому, если тебе, шенк, опять захотелось немного поиграть, чтобы разбавить эту плюкнутую обыденность – отвали, ясно? Минхо с минуту молчит, смешанно глядя мне в глаза, а потом понимающе усмехается и качает головой. - Н-да, яснее некуда. – выдохнул он и серьезно поглядел на меня. - Знаешь, цыпочка, я дофига затрахался играть в Бегунов, Стражей, «взрослых людей», «приютелей» и прочий плюк, так что не собираюсь начинать ещё одну грёбаную «игру». – последние слова были сдобрены изрядной ложкой сарказма. - Пафосно звучит. – недоверчиво язвлю, хмуро пялясь в темноту ночи. – Но совсем не вяжется с этим твоим утренним «ага». – меня вдруг пробрало, и я тихо прикрикиваю, взметнув руками. – Что это вообще за ответ на приветствие, а?! - Чайник, ты своей грёбнутой логикой лишаешь мою психику девственности! – вспыхивает Минхо, но тут же убавляет громкость, коротко оглянувшись на бурчащего во сне Уинстона. - Я не мог долго трепаться с тобой утром, потому что вчера дохрена напортачил и Бегуны крепко выбились из графика, а теперь нужно было вкалывать до потери пульса! Да ещё этот танцор недорезанный-Стен-костыли свои вонючие подпалил! Юноша глубоко вдохнул, запуская пальцы в волосы. Казалось, от него сейчас пар пойдет. - А если бы мы начали обжиматься в чертовой Кухне, то я бы вообще нахрен никуда не побежал! – продолжает он свои гневливые объяснения. - Застряли бы с тобой под каким-нибудь грёбаным столом до самого вечера! Емаё, почему этот лопух не мог сказать все это на двенадцать часов раньше? Почему не мог сразу объяснить, что просто занят? Удивительно, но все обиды смыло в ту же секунду, словно морскую пену прибоем. Пристально гляжу на него, задолбанного, озадаченного и нервного, яростно сжимая губы от распирающего смешка. - «Под столом»? – со всей серьезностью, какую могу собрать, переспрашиваю у раздраженного приютеля. Господи, как ему это вообще в голову приплыло? «Застряли под столом» Минхо моргает, вопросительно вздергивая бровь. Повисает пауза. А потом я не выдерживаю и прыскаю. Бегун тут же недовольно шикает, предостерегающе кивая на уже не так глубоко сопящие ватные мешки, но меня неумолимо дергает от облегченного радостного хохота. Его слова будто вмиг вынули из груди все острые камни и залили туда медовое прозрачное умиротворение. Чёрт возьми, как много может решить простой разговор и какое изрядное количество нервных клеток ломают дебильные недомолвки. Минхо усмехнулся и, безнадежно качая головой, обхватил мою шею, притягивая ближе и захлопывая мои смешки второй рукой. Я бессильно приваливаюсь к парню, просто не веря, что всё разрешилось так просто. Что не было всех тех проблем и печалей, которые роем жужжали в моей глупой голове целый день. Что левитация в неопределенности наконец-то окончена. - Будут ещё возмущения? – улыбаюсь я, отводя его руку от своего рта, но с губ снова срывается бесконтрольный хохот и Минхо вновь глушит мои смешки своей теплой ладонью. - Будут, шизуха. – склонившись к самому моему уху, шепчет парень. – Ещё раз начнёшь обвивать свои грабли вокруг какого-то левого шенка, я рассержусь, подниму бучу, и всё закончится скореньким Изгнанием на мою несчастную задницу. Голос его напряженный и вкрадчивый несет в себе столько предостерегающего негодования, что волосы на затылке дыбом встали. Я вспыхиваю от удовольствия. Даже не смотря на то, что закрепилась в статусе слепой психованной гусыни. Так вот чем провинился тот несчастный сундук… Чёрт, он ведь ревнует… Минхо ревнует. Меня. Аж мурашки по телу. - Если бы ты не послал меня подальше, идиот… – снова отводя его руку от лица, совсем по-дурацки лыблюсь я. –… мои «грабли» обвились бы вокруг тебя. Бегун хрюкает, стаскивая с моего плеча спальник и непринужденно распластывая его рядышком. - Если бы шенки вчера не всхлипывали по мне в платочек, а делали свое грёбаное дело, сегодня я бы не захлебывался сраной работой и не послал бы тебя! – снова начал выходить из себя юноша. - Грабли. – повторяю я, миролюбиво меняя тему. - Что это за термин вообще? Грабли. Грабли. Грабли. Вместо «руки». Жесть какая. Парень приглушенно смеется, и тело тут же реагирует, обкалываясь волнующей дрожью. - Как насчет «хваталки»? – предлагает он, украдкой обхватывая мою талию и резко дергая на себя. - Какой ты романтичный, Бегун.- улыбчиво язвлю я, касаясь пальцами скользящей вдоль моего пояса ладошки и послушно вжимаясь боком в его живот. Горячий. - Всё клевяк, цыпочка. – зашуршал шепот мне в ухо. - Я не из тех шенков, кто тащится от всяких там сюси-муси, серенад под окном и прочих розовых соплей. Даже, не надейся на прогулки под луной или… - Минхо осекся, глянул в небо и приглушенно засмеялся. – Ах да, похоже луны то и так не будет. Все внутри перекрутилось и запылало от этого потрясающего хрипловатого полубаса. Коротко выдыхаю и несдержанно выгибаю шею навстречу обалденному горячему голосу, плотнее вжимаясь в парня и чуть ли не мурлыча. - Ну как? Ещё есть чем мозги сушить? – улыбчиво поддело это несносное создание, закидывая руку мне на плечи и вынуждая откинуться головой на сгиб его локтя. - С тобой-то? Ох, всегда найдется чем.- усмехаюсь я, словно кролик гипнотизируясь его искрящимся черным взглядом. - Утихни, Чайник. - с улыбкой шепчет юноша, держась так близко, что губы его при разговоре задевают мои собственные. Воздух наэлектризовался. - Ух, как ты меня бесишь, шенк. - от сердца говорю я и сильно вздрагиваю, ощутив как на живот по-хозяйски улеглась ладонь. «Бесит? Тут бы скорее подошло другое слово…» - развеселилось подсознание. - Мне до фонаря.- хрипло отзывается Минхо. А потом губы долгожданно накрывает мягкое чувственное тепло. Сказал своё последнее слово... Голова закружилась и поплыла. Я расслабленно укладываюсь юноше на руку, обнимая его за шею, и целую его верхнюю губу, с чувством прикусывая её в отместку за сегодняшний сущий кошмар. Веду поцелуй к щеке, прикасаюсь к ямочке, снова хватаю его губы, ласково зарываюсь пальцами в жесткие черные волосы. Минхо сильно стискивает под ребрами, плотнее прижимая меня к себе и выдавливая из моих легких тихий стон. Опять кости затрещали. От блаженной рези размыкаю губы, и парень напористо углубляет поцелуй. Проводя кончиком языка по небу. Пуская электрическую дрожь сквозь позвоночник.Властно лаская губы. Кусая. Пожимая талию и живот. Хрипло порыкивая. Заставляя все внутри кричать да плавиться от удовольствия. Такой сильный. Такой горячий. И невыносимо притягательный. Чертовски обаятельное хамло. Дыхание сбивается в хлам, от жарких распаляющих поцелуев. Всё это наваждение сродни наркотической зависимости – чем больше пробуешь, тем больше жажда. Не устоять. Хочется ещё. Ещё. Ещё. И мы поддаемся. Витаем в этом классном облаке, жадно упиваясь друг другом, до тех пор, пока самая обыкновенная усталость не высасывает последние силы. - Час …ночи. – задыхаюсь я, проводя пальцами по пылающей щеке парня, а потом коротко прижимаюсь к ней губами. Это так сложно прекратить. Так сложно оторваться от него. Но Минхо не считает нужным придавать значение такой глупой зряшности, как время. Он снова ловит мои губы, а едва я дергаюсь, загребает волосы на затылке, не давая отстраниться. Чёрт, какой он сладкий. И ещё этот головокружительный аромат ветра… Я жалобно хнычу сквозь поцелуй, и спустя минуту парень благосклонно выпускает меня из тисков, позволяя снова усесться напротив. - Давай спать… – задыхаясь и тлея, прошу я, еле сдерживаясь, чтобы не набросится на него опять. - Спать? – похабненько ухмыляется Минхо, поднимая на меня озорной взгляд, подернутый дымкой дурмана. – Вот тут поточнее, Чайник… - В смысле дрыхнуть, озабоченный. – я чувствительно тыкаю его в бок, не сдерживая смешка. - Слышь, хватит дрыхнуть, а? – он подался вперед и зашуршал горячим дыханием по моей щеке. – Ты и так хорьком сопишь по десять часов. - Ну знаешь, я такая ненасытная в постели. – шкодливо кусаю язык, легкомысленно пожимая плечами. Минхо прыскает, а потом вдруг сгребает в охапку мой пояс и улыбчиво валится назад, вынуждая и мою тушку неграциозно бухнуться на него сверху. Вздёргиваю голову, натыкаясь на поддразнивающий сверкающий взгляд. Пару секунд мы просто весело глядим друг на друга, а потом парень, вдруг, ни с того ни с сего, запускает обе ладони мне в волосы и принимается увлеченно ерошить их. Это просто волшебно наконец-то видеть его таким…непосредственным. Абсолютно расслабленным и бесконтрольно живым. Сотрясаясь в беззвучном смехе, я мигом скатываюсь с Бегуна, хватая его за руки, пинаясь, извиваясь и всеми прочими силами отбиваясь от этого панибратства. Опьяненная радостью. Спокойствием. Легкостью. А когда приступ подросткового ребячества утихает, пристраиваюсь подле юноши, накидывая одеялом собственный нерасстёгиваемый спальник, и утыкаюсь ему в бок, ежась от расслабляющей сонной неги и приятного тепла его тела. Бегун так и остается валяться на спине, уложив одну руку за голову, а вторую бросая покоиться в гнезде моих спутанных волос. Осторожно провожу холодной ладошкой по его животу, ощущая, как трепетно поджимаются мышцы под моими пальцами. - Мляя…-натужно протянул тихий стон над ухом. - …вернусь-ка я завтра пораньше. Широко улыбаюсь. Это, на самом деле - очень много. Не помню, что бы он до этого своевольно пренебрегал работой. Согласно вжимаюсь в Бегуна, с головой укрываясь спальником, и полностью расслабляюсь. Сон моментально густеет в глазах. Дыхание становится глубже и ниже в легких. Уши ласкает размеренный стук чужого сердца. А потом с улыбкой таю в спокойной темноте, чувствуя себя уютно и безопасно, как никогда.