"Маски долой. Вот и всё"

Дни какие-то пустые и однообразные, сливаются в один, тягучий и муторный, радует хотя бы то, что с Дэном начали общаться. Пока чувствуется еще напряг, но в целом, вполне нормально – желание прибить этого клоуна поутихло. С Ирой все ровно, «привет, пока, конечно, сделаю», хотя мне безумно хочется обнять ее, прижать к себе и никуда не отпускать. Может быть, еще раз добавить, какой я кретин, и извиниться. Глупо, наверное, но не могу через себя переступить. Отчеты, потерпевшие, рапорты, ересь Агапова, от которой хочется смеяться и плакать одновременно. Благодаря этому всему день проходит быстро, совсем скоро вечер. Снова заглядывает Коля, сначала болтает о чем-то рабочем, плавно переходит разговор на Дэна. Говорю, что нормально у нас все, общаемся, прикрываюсь работой. Но на самом деле башка забита другим. Диня тут поведал, что на днях в отдел ночью трех нариков приняли. Сначала я и значения не придал, а потом выяснилось, что Чикилина, «Чика» – сестра нашего Карпова. Сказать, что я офигел, значит промолчать. Даже шутить на эту тему язык не поворачивается… Представил, если бы Маринка моя, вот так, герой торговала, сама кололась. А у нее бы рос ребенок… Пацан. Я сдох бы лучше, выше потолка прыгнул, но помог бы сестре. Да и Стас, наверняка, делал все, что только можно. И что нельзя тоже. Упертый же, упрямый. Когда касается близких, сдаваться нельзя, это точно. Ради себя – может быть. Вру, обманываю сам себя. Тут ничем не поможешь – героиновая наркомания неизлечима. Можно только ввести в ремиссию, и то, без гарантий. Черт, за годы работы насмотрелся на всех этих торчков, могу представить, что творится в жизни нашего зубастого подпола. Появляется такая нехарактерная жалость к Стасу. Его же в принципе жалеть невозможно – терминатор отечественной сборки, самурай. Кроме шуток. Настоящий, нормальный мужик, только отмороженный немного и контуженный на всю голову. В остальном нормальный. А после того, как Стасик сам попросил Аньку закрыть… Я осознал весь масштаб катастрофы. Вот вам и подполковник Карпов, закрытый и непрошибаемый. Семейная драма. Мы все, похоже, думали, что дома у него все образцово-показательно, дисциплина, прочие задвиги. Мысли с начальника оперов переключаются на очередную папку с бумажками. От долгого сидения ломит поясницу, но понимаю, что надо доделать, высидеть. Еще немного и все, домой. Почерк все менее разборчивый, синие буквы на бело-серой бумаге, глаза устали, свет настольной лампы бесит, но ничего не поделаешь, работа, мать ее. Профессия. Мда… Не об этом я мечтал во времена своей далекой молодости. Ну да ладно, уже поздно что-то менять, все сложилось, как сложилось. Отбрасываю ручку, тянусь за сигаретой, лишь бы отвлечься ненадолго. А за окном снег, незаметно так выпал. Скоро новый год, жесть в отделе, активизировавшаяся нечисть на районе, елка-водка-оливье, и, наверное, наш с Ирой совместный праздник. Поскорее бы. Курю, заполняю параллельно документ, чертыхаюсь от того, что буквы становятся похожи на иероглифы. В кабинете как-то резко темнеет, на улице тоже, чувствуется, что зима буквально на пороге. Вспоминаю про зиму, следом про Зимину, и улыбаюсь своим дурацким мыслям. Не могу оставить нашу недосказанность, значит, бодро нацарапаю еще парочку бумажек, разумеется, важных, и все, Ирку в охапку да домой. Ну, где там, домой, размечтался. Стук в дверь, что-то подсказывает, что не на чай с плюшками пришли, а терпила какой-нибудь. Так и есть. — Да, войдите, — безразлично бросаю в ответ, в горле после сигареты першит. Наверное, завязывать пора. — Привет, Серёж, — на пороге Настя Клименко как-то подозрительно улыбается. Что-то говорит, но в ее потоке слов мало что понимаю. — Садись, рассказывай, — показываю на стул, не отрываясь от писанины. Завтра хоть меньше будет. Пока она вещает о каких-то бомжах, пытаюсь собраться с мыслями – силы дружно меня покинули. Хочется домой, к такому надежному дивану. — Хорошо, разберемся. Завтра давай приходи, заявление напишет этот твой, — бормочу в ответ, лишь бы остаться одному. Завтра, все завтра, будет новый день, новые силы, не замыленный мозг, и вообще. Потом. — Спасибо, ну я пойду, — оповещает меня это чудо и уходит. Слава богу, я могу спокойно дописать чертов отчет. Закрываю папку, смотрю на часы. Ирин Сергевна вроде бы еще не ушла, беру верхнюю одежду, телефон, выхожу из кабинета. Персональная клетка, так сказать, за небольшую зарплату и кучу проблем в придачу. По коридору привычным маршрутом к кабинету начальницы, сотрудников значительно меньше, чем днем. Распахиваю дверь, интересуюсь, когда Ира соизволит пойти домой. Она вроде ломается, мол, работы много, но, увидев мой жалобный взгляд, сдается: — Ладно, поехали по домам, уговорил. Оперативно вытаскиваю пальто любимой подполковницы, так же быстро помогаю его надеть, а на выходе, не сдержавшись, прижимаю к себе и целую. Иринка улыбается, молчит, но я-то вижу, что довольна. Ссора забыта, проехали.