"Маски долой. Вот и всё"

В ресторанчике шумно и многолюдно. Люди смеются, что-то обсуждают, а я жду Настю. Одиночество спасает заказанная водка и какая-то еда на закуску. Стараюсь не думать о том, что ситуация не так безоблачна, как я сам себе придумал. Таблетки идут под спиртное значительно лучше, хотя уже проверено – эффект держится дольше, но «отходняк» сильнее. Ощутимый плюс – не трясутся руки. А то на работу стремно ходить, как дедулька-паркинсонник, честное слово. Клименко приходит, опоздав на полчаса. Да и плевать, главное, что пришла и принесла «дозу». Её язвительное «опускаешься, Серёга», выбивает разом все слова, даже растерялся с ответом. Не, ну от кого-кого, но от бывшей ночной бабочки, такие претензии – шедевр шедевров. Плевать… Права была Настасья, когда сказала, что она мне не нравится. Да, так оно и есть, если не кривить душой. Главное, чтобы она нравилась Дэну, остальное – ерунда. У меня есть любимая женщина, да и вообще, есть чем занять голову помимо Насти. Допиваю, глотаю еще таблетки, запасной пузырек, точнее, его наличие приятно греет душу. Хочется чего-то такого… Непонятного, но чтобы расшевелиться как-то. Расплачиваюсь и, недолго думая, иду в казино. Игорное заведение, с такими борется наша доблестная милиция. И пофигу, что безрезультатно почти, главное, что есть видимость работы, активной и повсеместной. То, что я пьян, одет в ментовскую форму и сижу в казино, меня ничуть не парит. Наплевать на последствия. Прорываюсь к столу, за которым играют в покер. Внутренняя свобода – чертовски приятное чувство, серьезно. Дальше всё, как в тумане, то ли от «колёс», то ли от выпитого. Стол, карты, фишки, холеные физиономии завсегдатаев этого злачного места, какая-то музыка играет невнятно, фоном. Среди незнакомых лиц удается пробыть вроде как недолго, времени не чувствую, а телефон доставать лень. Неожиданно перед лицом нарисовался дорогой наш упырь всея района – Карпов. Смесь Фигаро и Мефистофеля в одном флаконе. — А вы, товарищ капитан, не в курсе, есть памятки такие, что негоже сотруднику быть нетрезвым и в игорном заведении? — язвительно, в лучших своих традициях. Делаю еще одну затяжку, комната плавно качается в сероватом дыме, голос Стасика над ухом кажется мерным, низким гулом. — Дашь почитать, товарищ подполковник? — интересуюсь ехидно, прищурившись, смотрю на коллегу. Вот удачно встретил, а… Теперь подколов до пенсии хватит. Карпов что-то еще язвит, куда-то меня утаскивает, отчетливо помню смятые купюры в руках. Выигрыш, похоже. Выходим на улицу. Темно, фонари, машины мимо, все как полагается. Хочется домой, в тишину и полное спокойствие. Но, блин, добираться не так близко. — Мы не друзья. Но я ж вижу, что ты рассыпаешься, еще немного, и не соберешь, — резко заявляет Стас. Недоуменно смотрю на него, ожидая издевки. Нет, похоже, он впервые за время знакомства говорит просто и без подтекста. — Давай отвезу. Видимо, на моей роже радость, смешанная с благодарностью, и Карпов тут же добавляет: — Только в салоне не блевать. — Слово офицера, — киваю в ответ. Ну да, очень боится показаться сентиментальным или, хуже того, добрым. А я-то теперь знаю, что все это – игра. Фальшивка. Так просто… Один разговор, и многое встало на свои места. Пока я устраиваюсь на заднем сидении, непонятно с чего открываю рот и выдаю: — Спасибо, товарищ подполковник. — Садись уже, Глухарь. Не хочу с тобой до утра провозиться, — Карпов ворчит в ответ, пока я пытаюсь запихнуть ноги в узкое пространство. Черт, а мы же не враги… Как он сказал? Не друзья. Это да, верно. Но и не враги. Мысль, такая странно-банальная, греет душу. Кажется, всё, крыша поехала. Ладно, с этим потом. Сейчас главное домой, поближе к родной кровати, спать. Стас на мои телодвижения усмехается и садится за руль. Творится что-то странное, определенно. Никогда бы не подумал, что «великий и ужасный» способен на такой поступок. В салоне пахнет чем-то сладковатым, тепло, печка работает хорошо, откидываюсь на заднее сиденье, пальто распахнуто, сидит вкривь и вкось. Упираюсь затылком в подголовник, глаза сами закрываются. Когда открываю глаза – перед физиономией подъезд собственного дома, сквозняк в открытую дверь и снова ехидный Стасик. Не померещилось, значит. Вылезаю наружу, чуть не стартанув на встречу с асфальтом, меня любезно ловит за шкирку все тот же подполковник. Вроде не такой пьяный, а ноги как чужие. Что-то говорю, достаю ключи от квартиры, где деньги лежат, и иду домой. Дни до невозможности нелепые, как и не со мной вроде. Уже в лифте вспоминаю, что я, оказывается, дежурный следак. Еще склероза вдогонку не хватало… Дома кое-как раздеваюсь, скидываю форму, автоматически складываю так, чтобы не помялось. Ложусь спать, телефон поближе к себе, а то не услышу. Звонок от Дэна вырывает из сна, первое ощущение, будто и не спал. Пытаюсь отбояриться, но где там. Дежурный же. Говорит, изнасилование. В голове как-то ясно, снова закидываюсь таблетками и направляюсь в родные стены районного ОВД. Допрос молодого отморозка, изнасиловавшего девчонку, проходит бодро и легко. Кажется, я готов взять свои слова обратно, относительно карповских методов. Действенно. Выхожу из допросной, возвращаю дубинку Олегу, Диня – дежурный опер – поражается моей скорости. А что тянуть? Показания есть, девушка все подтвердила, можно обратно домой, досыпать.

***

Стою на крыльце, курю с Дэном. Он загруженный чем-то своим, а я не трогаю. Не хочется лезть в душу, придет время, расскажет сам. Мне на работу, а Дине с неё, отсыпаться. На часах около десяти, можно было бы и пораньше прийти. Дома все равно сидеть не хочется. Телефон оживает в кармане пальто. Ирин Сергевна, товарищ начальница. Такое чувство, что не общались сто лет. — Глухарёв, ты где? — раздраженный голос Зиминой, кажется, обещает мне незабываемое утро. Оно, как говорят, добрым не бывает. — Я тебе тоже очень рад. Уже в отделе, — выкидываю окурок в мусорку, для чего-то обхваченную цепью. — Зайди, — Ирина, распорядившись, сбрасывает вызов. — Вызывает? — сонный Антошин улыбается и отправляет в урну свою сигарету. — Давай тогда, до завтра. — Пока, — хлопаю его по плечу и взбегаю вверх по ступеням. Приветствия направо и налево, быстро закинул одежду в кабинет, на все про все минут пять, не больше. Видимо, речь пойдет о допросе ночном. Ну а как я себя мог вести с придурком, решившим поразвлечься? Только так. Вхожу в кабинет начальницы без стука. А она начинает без предисловий. — Скажи мне, что это было? Ночью, в допросной. Ты парня чуть до смерти не забил, ты это понимаешь? Его отец не последний человек, связи в УСБ. Ты представляешь, что они сейчас устроили? Карпов кое-как замял эту историю, Антошина задергали, он, между прочим, не сдал тебя. — Спасибо огромное им обоим! Ира, это мои проблемы, я бы разобрался сам, — резко бросаю в ответ. — И какая разница, кто у него отец. Хоть сам министр МВД. За свои дела надо уметь отвечать. Зимина поднимается со своего места, нервно расхаживает за моей спиной. И непонятно, что раздражает больше, ее тон или шаги, стук каблуков по полу. — Глухарёв, ты вообще понимаешь, что творишь? Здесь, в отделе, нет только твоих проблем, — рыжая останавливается рядом со мной, садится рядом на стул. Я упорно молчу, не хочу оправдываться. — Серёж, что с тобой происходит? Это не твои методы… — значительно спокойнее, видимо, воплей дальше не будет. — А то ты не видишь, что происходит! — рявкаю в ответ, злюсь на Ирину, совершенно иррационально и не логично. Она-то не виновата, что у меня вот-вот «кукушка» поедет. — Вот, по твоему совету начал пить «таблеточки», — показываю Зиминой руки. — Спать нормально не могу, кошмары. Достало все, просто достало. Я сам не знаю, что со мной. — Я видела, что что-то не так, но не думала, что настолько, — осторожно замечает Ира. Вид у неё обиженный и виноватый одновременно, аж неловко становится. Ну вот, молодец, сорвался на неё, только вот ни разу не легче. — Не хотела думать, — выдаю, не подумав, и напрягаюсь от собственной дурости. Вот зачем? У меня близких людей не так много, чтобы раскидываться ими… Вижу, что обижена. Конечно, она виду может и не показать, но чаще всего это сразу видно по глазам. Вот и сейчас, взгляд становится как у ребенка, резкий контраст со званием и вообще, сложившимся имиджем. Да и не начальница она сейчас, разговариваем, как не чужие друг другу люди. — Извини, не стоило этого говорить… — пытаюсь обнять, но вырывается, отходит к окну. Может, я и попал в точку, не знаю, решать, тем не менее, нужно проблему. Я такими темпами за решетку попаду, и все, поминай, как звали. Все-таки подхожу со спины и приобнимаю. — Ир, у меня просто едет крыша. Может, в дурку сдаться? — Ты чего? Не надо, ты же не псих, — теперь Иркины невозможные карие глазищи смотрят так испуганно. Даже начинаю верить в то, что ей не все равно. — Есть один вариант. Мы тут с Дэном подумали… Замечательно! Они с Дэном подумали, за моей спиной. А я должен послушно делать то, что они скажут. Убираю руку с талии Зиминой и на всякий случай отхожу подальше. — И что вы подумали? — интересуюсь, как мне кажется, спокойно. — Антошин с Лёхой поговорил, тот сказал, что тебе надо перестать пить таблетки. Да, будет тяжело, но все симптомы уйдут, — неуверенно начала Ирина Сергеевна. Смотрю на нее и представляю, какое «веселье» меня ждет. — У Дениса есть «левая» хата, ты можешь там пожить, пока все это не закончится. — Как тюрьма, только условия комфортные, — усмехаюсь в ответ. Идея кажется бредовой. — Серёж, мы за тебя боимся. Надо же что-то делать, — теперь Иришка перешла к убеждениям и агитации. Перед глазами появляется картинка – эта парочка заговорщиков, с транспарантом в руках «Скажи наркотикам нет!». Улыбка появляется помимо воли. — Я за тебя боюсь. Последние слова «гладят по шерсти», образно выражаясь. Даже если это не так, я поверю. — Ир, а работа как же? Выпаду из реальности, — возражаю, хотя внутренне скорее готов согласиться. Вся эта хрень закончится, хотя бы. — Оформлю тебе как больничный, — пожимает плечами хитрая рыжая лиса. Не думал, что она так плавно подведет к самолечению. При Зиминой я постараюсь промолчать, поговорю с Дэном по-мужски. Он представляет хотя бы, как ломает? Сдохнуть хочется в такие моменты. — На сколько? — интересуюсь, попутно набирая Антошина. — Неделю. Просто прекрасно. Я за неделю без таблеток помру там в четырех стенах. — Тайны мадридского двора тут развели, — ворчу, пока мой друг-раздолбай не собирается трубку поднимать. — Разрешишь тут побыть, пока Антошин меня не заберет? — ехидничаю. А что мне еще остается. — Спрашиваешь. Тарасову дела передашь «горящие», — Ира настраивается на рабочий лад, хороший признак. Как же Коляня обрадуется, словами не передать. Закрывшись у себя в кабинете, достаю все дела из сейфа и начинаю сортировать по кучкам. Что-то терпит, что-то вот прям горит, что-то просто дооформить и в суд – руки не доходили. Откладываю папки специально для Николая свет Викторовича, навожу порядок на столе. Антошин, выспавшись, звонит мне сам. Интересуется, сказала ли мне Ира. Сомневаюсь, но говорю, что согласен на придуманную ими аферу. Диня заулыбался, это даже по телефону слышно. Сказал, чтобы через полчаса я был готов. Время пошло. Одеваюсь, слоняюсь по кабинету, подумав, выбрасываю упаковку с таблетками, едва поборов желание оставить где-нибудь в заначке. Пока едем к моей персональной тюрьме, не стесняясь в выражениях, оповещаю друга, что я думаю о нем и их варварских методах. Денис, сцепив зубы, следит за дорогой. Ему тоже некомфортно от всей этой ситуации, по лицу вижу, но все равно продолжаю бузить. Успокаиваюсь, только увидев нужный нам подъезд. Черт, и не сбежать никуда… Но самая жесть впереди. Диня провел короткий инструктаж, а пока я отвлекся на что-то несущественное, вышел из квартиры и закрыл дверь. Стучусь, наивно пытаясь выбраться, высовываюсь в окно, ору что-то уходящему Дэну. А когда первая волна гнева и обиды, несмотря на собственное согласие, проходит, плюхаюсь на диван. Хотя бы предупредили, не так погано, если бы привезли силой и оставили. В порыве эмоций выключаю телефон, проверяю, есть ли домашний, но он, давно не работающий, скорее, как украшение. Скидываю обувь, китель, иду осматривать свои новые владения. Спустя час, переодетый в какую-то цветную хрень, сажусь обратно на диван, а через некоторое время там же и засыпаю.