"Маски долой. Вот и всё"

Сегодня пошли вторые сутки как меня перевели из интенсивной терапии в обычную одноместную палату. Кровать у стены, окно в изголовье, тумбочка, пара стульев и вечные стойки для капельниц. Все это явно не без участия Иры. Она вообще очень много для меня делает, мне кажется, что это не совсем правильно – я, как мужчина, должен заботиться, охранять и оберегать. А выходит наоборот, Иришка взвалила все на свои хрупкие плечи. В детали покушения я не вникал, как-то не до этого было. Просто сложил дважды два, понял, что стрелял в меня Соколов, а Дэн обмолвился, что Митю застрелили при задержании. С того дня прошло две недели – десять дней выпали из моей жизни, потом двое суток в интенсивной, и вот, обычная палата, ставшая родной. Лечащий врач ничего определенного насчет выписки все еще не говорит – меня это беспокоит. Самочувствие нормальное, а разрешено только лежать на кровати и, медленно, в ритме черепахи-паркинсонника гулять по коридору, держась за стеночку. Помимо обязательных процедур и перевязок меня старательно развлекают родные и близкие. Конечно, они и раньше приходили, пока я был «в отключке», но сейчас для меня это особенно важно – не так скучно сидеть в четырех стенах. Диня забегает каждый день, приносит апельсины, на которые я смотреть не могу, но самое главное, делится новостями, Ира приходит вечером, ее пускают не в приемные часы, но я пытаюсь настаивать, чтобы она больше отдыхала, чем моталась ко мне. Пока Зимушка выигрывает, умудряясь успевать миллион дел и даже контролировать Сашку. Но я пошел на хитрость, что ли… Когда Ирин Сергевна посещает мою холостяцкую палату, умудряюсь любимую женщину накормить. Времени на обед у нее нет, а так, и мне спокойно, и стратегически важные места не похудеют. Правда Зимина возмущается, но это не суть важно, ест же. И не грозится прибить подушкой, например. Даже моя мама проявила не такую активную заботу, вовремя вспомнив, что мальчик я уже большой, каждый день кататься сюда просто не разрешу. Мама приходила два раза, и оба с диким количеством вкусняшек, мотивируя тем, что больничное я есть не буду. Жесть это, а не еда. Тем более, что все протертое, полужидкое, и любимые мои женщины, кормили меня первое время с ложечки. Так не краснел я уже давно. Ну и что, что палата интенсивной терапии, руки у меня на месте, мог бы и сам ложкой орудовать. Сначала хотел возмущаться, а потом понял, что будет правильнее молча делать то, что они говорят. И так всех перепугал… Теперь же хожу в столовую, как все. Сегодня утром еще Коля с Маринкой приходили, Коляня, добрая душа, приволок стопку книг, которую я честно попытался начать читать, но не пошло. Слишком много мыслей в голове, отвлекался от романа. Расспрашивать Иру подробно о случившемся я не стал, она и так устает, постоянно на нервах, а тут заново история, как из меня было не сделали решето. После того, как ей плохо прямо в больнице стало, вообще стараюсь тему эту обходить. Обсуждаем что угодно, вплоть до погоды и того, что нужно купить домой. Но, чаще конечно целуемся, нарушая больничный режим. Около десяти, после перевязки, спустился к забежавшему ненадолго Антошину. Он, как я и просил, принес мне Кубик Рубика. Да, может выглядит и тупо, но мне захотелось занять голову этой игрушкой. Не у Иры же просить… Она и так мне вертолет для Сашки припоминает, смеялась, когда брал поиграть. Наивный, думал, что не видит. - Спасибо, Динь. Классная штука, - я улыбнулся, беря в руки кубик. - Да о чем ты, - отмахнулся Денис. – Слушай, я побегу… А то Стас за одним хмырем велел смотаться. - Погоди. Так что там с Шошиным? Доказали, что это он организовал покушение? – я нетерпеливо уставился на Дэна. Он, чуть замявшись, убрал руки в карманы куртки и, решившись, выдал: - Шошина замочили в СИЗО… Доказухи против него вагон, только толку. Вот оно как. Значит, Стасик все же воспользовался связями. А попросить его мог только один человек. Ира… Моя Ира, твердившая в свое время, что «он не суд». Коля, то есть. А сама, по сути, сделала тоже самое. Видимо, все эти мысли отразились на моей щетинистой физиономии. - Серёга, ну чё ты… Так бы любой поступил на месте Иры, - дружище тут же «включил» адвоката, решив защитить начальницу и друга, в какой-то мере. - Сам знаю. Ладно, беги… Я-то никуда не денусь, а там злой и страшный Карпов, - подал для рукопожатия правую руку. Ей я стал пользоваться чаще. Пока нормально – писать же не требуется. - Я зайду еще, не скучай, выздоравливай, - пожелал Антошин и умчался по делам, задерживать очередных злодеев. Стас, кстати, как сказал сам Денис, раза три приезжал сюда, пока я был без сознания,Иришку отвозил\привозил, короче, проявлял участие к моей судьбе. Не скажу, что не ожидал. Но все равно, странно немного. После его ухода так тоскливо стало. Он при делах, а я сижу тут, отращиваю бороду и лечусь. С товарищами по несчастью стараюсь общаться поменьше. Потому что не смеяться, после пяти минут разговоров, не могу, а смеяться больно, несмотря на повязки прочую ерунду. Вот и приходится жить с серьезной миной на лице, по крайней мере пока. Шаркая тапочками, как столетний дед, пошел обратно в палату. Рыжая моя обещала зайти в обеденный перерыв, не слушая мои возмущения. Самостоятельная до безобразия. Выписаться бы уже поскорее, домой хочется ужасно, даже по работе успел соскучиться. Правда, как после случившегося буду сидеть в кабинете, не знаю. Не то, чтобы, я такой чувствительный, просто… Не по себе немного. Устроился на заправленной кровати, взял в руки книжку, и завис. Получается, мы с Ирой квиты. Счет 1:1. Морозов и Шошин, два жутких персонажа, сыгравших важные роли в нашей жизни, как оказалось. Если бы не «дорогой» майор, я бы так и не догадывался, насколько сильны мои чувства к Ирине. Именно страх и накаленная добела обстановка стали катализатором. А в истории с Шошиным получилось тоже самое, в принципе. Я понял, что по-настоящему нужен Ире, и что я без нее совсем никуда. Поэтому-то и решился делать предложение. Хочу, чтобы была со мной официально, насовсем, рядом, не только на работе. Потому что нужна, как никто и никогда. Вопрос: только вот ей это надо? И тут же сам себе отвечаю, что надо. Иначе кольцо, пусть и обнаруженное, осталось бы лежать там где лежало. А Зимина сделала бы вид, что все по-прежнему. Вот как построить разговор, чтобы не обидеть, показать, что мне это реально важно? Я знаю за собой дурацкую особенность. Когда волнуюсь, могу выдать совсем не то, что крутится в голове. Причем, чаще всего это работает с близкими людьми. С чужими я держу себя максимально в руках. Не успел я ничего толкового придумать, ко мне зашла медсестра, с намерением сделать мне обязательные уколы. Такое чувство иногда, что я подопытный и дают мне все, что не лень. А потом эти мысли проходят, понимаю, что Юрий Петрович, да и врачи в целом, не желают мне ничего плохого. Наоборот, в моих интересах поскорее вылечиться и уйти домой. Поэтому, делаю все, как велено и не ворчу. Не место и не время. Пока медсестра, сменщица Милы, делала укол, внутривенный, отвернулся. И не потому, что боюсь. Просто не люблю. Девушка, велев минут пятнадцать не вставать, ушла. А я, обиженный и несчастный, вспомнил, как мы с Диней, во втором классе дружно заболели ветрянкой и сидели дома, что-то около месяца. В зеленке, помнится, было все, в том числе и стены. Мамы долго нам припоминали этот художественный ужас, но больше смеялись. Оказывается, я настолько ушел в размышления, что не заметил, что пришла Ира. В уже привычном халате, поверх формы, очередным пакетом, Зимина, улыбаясь, пыталась прочитать название на обложке книги: - Привет. Ну как ты тут? Что читаешь? - Теперь гораздо лучше. «Три мушкетера», - я, кивнув в сторону романа, поднялся с кровати. Обняв Ирку, тут же забрал пакет, оставил его на стуле. – Ир, надо поговорить. - Серёж, что-то случилось? – улыбки на лице как не бывало. - Да не волнуйся, я о старом, - пользуясь ее замешательством, увлек за собой, на больничную кровать. Сидеть рядом значительно удобнее, чем по схеме больной-посетитель. Обнял Иру за плечи, мысленно настраиваясь на разговор. - Я знаю, что случилось с Шошиным, - первая фраза далась легко, а вот дальше подобрать слова не получилось. Я оказался прав, способность ляпнуть не то и не там, по-прежнему со мной. Зимина тут же напряглась, опустила глаза, но тут же нервно усмехнулась. - А ты против? - Не так все… - я и правда, не мог навести в мыслях порядок.- Ир, ты не думай, что я тут такой моралист сижу… На твоем месте я поступил бы так же. - Ты так и поступил. - Ну да… Ира, я о другом. Не стоило, из-за меня брать грех на душу. Не надо было, - пытаюсь объяснить, что меня терзает и царапает. А Ирка, задумчивая и серьезная, прижалась ко мне, положив голову на плечо. - Дурак ты, Сережа, - просто заметила Ирина, а я, в ее этом высказывании, много понял. Любит, поэтому так и поступила. - Сама такая, - поцеловал куда-то в висок, и, отстранившись, полез за принесенным пакетом. Скоро Ира уйдет, поесть забудет, непорядок. – А что тут? - Изюм, орехи, курага, - улыбаясь ответила рыжая. – Доктор говорил, что тебе можно и даже нужно. Полезно для сердца. Приплыли, сейчас опять начнем мое здоровье обсуждать. Ну сколько можно… Забота приятна, но не по сто раз в день интересоваться, как я. - Открывай рот, - вскрыл первую попавшуюся коробочку наугад, оказалась с курагой. - Я не хочу есть, - замотала головой Ирина Сергеевна. - А я тебя и не кормлю, а угощаю, - пока Зимина жевала сухофрукт, уселся рядом, на ходу очищая большой, сочный мандарин. Сразу же запахло новым годом, праздником и хорошим настроением, но до него еще далековато. - Давай сам ешь, - теперь любимая женщина стала запихивать в меня изюм и грецкие орехи. – А то похудел до невозможности. Ну да, я совсем скоро стану похож на хомяка, с огромными щеками и животом, а Ира про какое-то похудение говорит. Игры с кормлением закончились спокойно – оба таскали из коробочек погрызушки и дольки мандарина. - Я тебя люблю, - заявил я уже на прощание, получив в ответ смущенную улыбку и поцелуй. - Ириш, а вот это значит, что ты согласна? – показал взглядом на кольцо, подаренное без должного внимания. - Да, согласна. - Правда? - Кривда, - с моими же интонациями ответила Ира, разрушив всю трогательность момента. – Серёж, осторожнее! Тут же завозмущалась Ирина Сергеевна, когда я ее, от переизбытка чувств, чуть сильнее стиснул в объятиях. Пыталась скрыть, что ей неловко. Мило так… Я же все понимаю, ответственный шаг. Все остальное уже не важно. Мы вместе.