Счастье в пути

— Скажи Кибе, что он не может двигаться дальше так же быстро! Вид у Тобоэ взволнованный, он нервно кружит вокруг Цумэ, дёргает хвостом, то ускоряет, то замедляет шаг, пытаясь привлечь внимание старшего товарища. — Почему именно я должен что-то ему говорить? — он даже не пытается скрыть своего угрюмого настроя. — Я — последний, кого он послушает. — Неправда, — неожиданно вмешивается Хиге, и серому волку уже в который раз чудится непростой подтекст в его голосе. Аристократы бы его побрали вместе с проницательностью и постоянными разговорами о девушках, которыми он тоже как будто специально пытался распалить Цумэ. — Он сам решит. Их совместный путь с самого начала был странным, а сейчас самое странное то, что все они продолжают его: и Хиге, и Тобоэ беспрекословно продолжают идти, ничем не выказывая ни разочарования, ни обиды, а ведь они наверняка услышали вчерашнее признание Кибы. А главное — сам Цумэ всё ещё с ними, все ещё бежит бок о бок, сам не зная, почему. Тобоэ продолжает буравить его жалобным взглядом, и Цумэ неохотно забирает вбок, поближе к вожаку, не признающему себя вожаком. Походка Кибы ещё более неровная, чем днём ранее. Он кренится вбок, прыгает без всякой грациозности, а приземляясь, неловко приседает на задние лапы, и каждый раз из горла вырывается тихий полурык-полухрип, почти неразличимый, но Цумэ отчётливо его слышит. А ещё ему кажется, что чем больше боли приносит тому каждое предыдущее движение, тем более резким он делает следующее. — Хватит, — не выдерживает Цумэ. — Я не буду останавливаться. Ещё слишком рано. В такие моменты Цумэ больше, чем обычно, хочется узнать, что творится у него в голове. — Притормози! — Не мешай!.. Серый волк больше не спорит. Вместо этого он бросается белому под ноги. От неожиданности Киба отшатывается назад, инстинктивно обороняется, больно кусает Цумэ за плечо, но тот лишь наваливается на него сильнее, пока не валит на бок. Киба зло рычит, но он не даёт ему подняться, а тот не слишком-то и пытается: удар пришёлся прямиком на рану, и он мотает головой, словно пытаясь прорвать туман в глазах; его бока часто-часто вздымаются и опадают. — Что ты де… — Заставляю тебя взять передышку! — Есть хочется, — Хиге, как обычно, отлично разряжает обстановку. — Я видел в паре миль замёрзшее озеро. Можно попробовать поймать рыбу, — Тобоэ веселеет при одной только мысли о подлёдной рыбалке. — Пошли, — бросает Цумэ. Не скрывать же ему, что он вполне сносно управлялся с таким заданием, да и Тобоэ заодно научит чему-то полезному — куда более полезному, чем умение бесплодно искать несуществующий миф, которому учит Киба. Кстати, о Кибе — пусть охота хоть как-то охладит желание выбить из его головы немного дури. И к тому же, стоит принести ему еды. Выглядит он действительно неважно. Как выяснилось чуть позже, сноровки у Цумэ поубавилось с тех пор, как он предпочёл охоту в диких местах налётам и грабежам: не удержавшись при броске вперёд на скользкой льдине, он свалился в ледяную воду, из которой с трудом выбрался под тщетно сдерживаемый смех Тобоэ. Однако бывшее мастерство всё-таки не было полностью утрачено, потому что возвращается он с четырьмя крупными рыбинами в зубах. Одну из них он кладёт перед Кибой. — Ешь, — говорит он уже спокойно; мимолётную ярость он всю потратил, охотясь, да к тому же, взяло вверх желание поддержать упрямца, который слишком выдохся в своей бесполезной гонке, и теперь лежал на снегу неподвижно, отстранённо глядя перед собой. Он ожидает, что Киба выкажет недовольство тем, что о нём заботятся, как о волчонке, неспособном добыть себе пропитание, но к его удивлению тот мгновенно вгрызается в пищу. А ещё он, кажется, дрожит, хотя его густой белый мех должен был защитить его от снега, и Цумэ совсем мрачнеет. И опять что-то изнутри щекочет его, подталкивает на глупые поступки. — Подвинься, — вздыхает он и ложится рядом. — Мне тоже холодно, — это правда, после короткого купания у него до сих пор зуб на зуб не попадает. Засыпая, он успевает подумать о том, что лежат они слишком тесно, слишком крепко прижимаются боками, да ещё и зачем-то скрестили лапы, уложили головы так близко, что шерстинки на носу одного колышутся от дыхания другого. Но ему слишком лень менять положение. И вообще — не хочется. И удивительно то, что вечный одиночка Киба совсем не протестует. Наверное, и правда болен.