Пока смерть не разлучит нас

      — Папочка... мой папочка мертв, и мы все умрем... — бормотала девочка, закрывая лицо дрожащими руками, не желая слышать слов Люка, что пытался привести ее в чувство.       Прошло уже порядка получаса, как Ник ушел, оставив его с обезумевшей от горя Сарой одного. Он не хотел думать о том, что с другом что-то случилось, успокаивая себя тем, что Ник всегда делал все медленно и, возможно, сейчас отсиживается где-то, не решаясь нанести удар. Люк тряс девочку за плечо, говорил что-то успокаивающе-позитивное, умолял ее успокоиться, а сам думал о Нике, считая прошедшие в ожидании минуты и едва сдерживаясь, чтобы не сорваться с места и поспешить на выручку. Хромой и с незаряженным пистолетом — от него было мало толку, но даже в таком плачевном состоянии Люк был готов рвать зубами каждого, кто тронет его парня. Не было на свете того монстра, что остановил бы его сейчас, разве что долг перед погибшим Карлосом в лице сжавшейся в нервный комок Сары, сидевшей на полу и не желавшей приходить в себя.       — Успокойся, прошу тебя, ничего страшного не случилось.       Что-то громко хлопнуло, зазвенела сетка ограды, и тишину разорвал торжествующий рев десятка глоток зомби. Сара мгновенно успокоилась, замолчав и подняв на Люка красные от слез глаза, подслеповатые, полные беснующегося на дне расширенного зрачка ужаса. Взгляд мужчины выражал не меньшее потрясение, а затем его теплые пальцы на ее плечах разжались, и он вскочил на ноги, выбегая в соседнюю комнату и приникая к единственному окну.       — Нет... — выдохнул он, неверяще наблюдая за тем, как серая масса ходячих стремительно заполняет территорию стоянки, а затем переваливается и на другую сторону, выходя из трейлера охранного поста. — Нет-нет! Никки, ты... нет... как я мог? Что я наделал?!       Скованные судорогой отчаяния пальцы больно впились в кожу сквозь спутанные пряди каштановых волос на затылке, а зубы со скрипом сжались, душа издала нечеловеческий крик от осознания того, что только он, Люк, виноват во всем произошедшем. Никак не получалось нормально вдохнуть: ребра словно окаменели, а кислород превратился в вязкое желе. Мужчина ненавидел себя за чертову самоуверенность, за то, что втянул свою группу в эту авантюру, загнав всех в ловушку и отправив лучшего друга на верную смерть. Где-то в глубине души ему все еще хотелось верить, что Ник жив, что он догадался сбежать и спрятаться в одном из пустующих ангаров, что он не стал рисковать...       Сара вновь залилась слезами, чувствуя беспомощность Люка, слыша рев и скрежет за стенами их казавшегося хлипким убежища. Она давилась словами, пророча всем им ужасную смерть, зовя отца, словно тот был способен вернуться из мертвых тем самым заботливым родителем, каким был при жизни.       — Все не может так кончиться, должен быть какой-то выход, — шептал, словно мантру, Люк, — как мне помочь тебе, Никки?       На поверхности светло-карей радужки отражалось беспокойно колышущееся море серой биомассы, что неминуемо приближалось, рыча и смотря слепыми белками мертвых глаз прямо перед собой. Люк бросился к двери, запирая ее на все доступные замки, затем подхватил с ящиков свой трофейный пистолет, пожалев, что поддался парню и отдал последний патрон, который сейчас мог бы пригодиться. Он с ужасом осознал, что из оружия у него не осталось ничего, а вскоре в любом случае придется защищаться. Запертая дверь трейлера была способна выдержать напор трех ходячих, но когда их число уже переваливало за два десятка, то надеяться на подобный барьер было бы глупо. Смахнув покрывшийся толстым слоем пыли хлам с рыжих от ржавчины стеллажей, Люк порыскал взглядом по сторонам, не находя ничего полезного в ворохе истлевшей бумаги, каких-то стальных брусков и болтов различного диаметра. Среди забытых прежними хозяевами вещей был лишь один предмет, хоть как-то похожий на оружие - вилка, но Люк отбросил эту безумную идею - бросаться на бессмертных чудовищ со столовым прибором наголо.       «Эта вилка может понадобиться мне разве что только после смерти, чтобы удобней было выковыривать чужие мозги сквозь глазницы...», — сокрушенно подумал он, пнув ее носком ботинка.       Первый удар прозвучал, словно выстрел прямо в голову, проходя вибрацией по стеклу двери, отражаясь в лоб, сверля через голову и обрывая все мысленные связи сразу, чтобы разодрать болью затылок, стихнув. Люк замер на месте, ошалело наблюдая за тем, как продолговатая тень ходячего покачивается за запертой дверью размытым силуэтом, словно бы ожидая приглашения, размышляя о том, войти ли. Тишина длилась какие-то десятки секунд, прежде чем по обшивке трейлера не забарабанила целая вереница рук, подхватывая утробный рык и раскачивая натужно заскрипевший шарнирами трейлер. Нечеловеческий вой, от которого даже у взрослого мужчины стыла кровь в жилах и подкашивались колени, наполнил собою все пространство, застревая в голове бесконечно повторяющимся чудовищным эхо. В соседней комнате закричала перепуганная Сара, почти что перекрикивая скребущих по стенам зомби, и Люк, очнувшись от собственного страха, сковавшего все его существо, кинулся к девочке.       — Сара, послушай меня! — пытался перекричать ее истерику мужчина. — Милая, я не дам тебя им, мы не сдадимся, слышишь? Прошу...       Его всегда уверенный и твердый голос неожиданно дрогнул, так, словно что-то оборвалось в его сердце, оставив в груди лишь зияющую пустотой дыру. Люк с трудом сглотнул подкативший к горлу колючий ком. Он сморгнул, чувствуя, как по похолодевшим щекам покатились горячие слезы.       В памяти возник их тихий и уютный дом, полоска густого леса, опоясывающая его со всех сторон, покой и смысл, ради которых стоило каждое утро уходить в трудный патруль, чтобы под вечер спокойно запирать двери и чувствовать себя в настоящей семье. Он смотрел на задыхающуюся сейчас от слез Сару и вспоминал ее улыбку, надоедливую болтовню, вопросы и вечно разбросанные по всей гостиной книги, вспоминал, как Карлос обнимал девочку, когда той становилось грустно... Где он сейчас? Где Ник? Неужели, там же?       Все слишком быстро ускользало, рушилось, не успевая окрепнуть в памяти, наполнить ее светом. В серо-голубых глазах смотрящего на него из закоулков памяти парня читался страх, сомнение и в то же самое время желание. Люк запомнил этот взгляд на всю жизнь, прежде чем совершить то, что навсегда связало их с Ником в прочный узел, ставший смыслом для обоих. Тепло... оно исчезло, Люк больше не чувствовал пульс, заставлявший кровь кипеть, а душу желать жить.       — Простите... — он закрыл глаза, даже не пытаясь смахнуть соленые дорожки влаги со своих щек. — Прости меня, Сара. Я виноват в том, что произошло, пожалуйста... не бойся.       Он упал на колени рядом с девочкой, сдался, ожидая неминуемого конца и мысленно моля о прощении тех, кого утащил за собой, заставил страдать. Сара перестала всхлипывать и уронила голову на поджатые под подбородок колени, уходя все глубже в себя, словно только так она могла убежать от смерти. Люк не пытался больше касаться плеча девочки, ему уже было безразлично цепляться за жизнь, а одна Сара была выжить просто неспособна, даже если бы он попытался помочь ей выбраться за территорию складов. Ни в чем не было смысла, лишь неизвестность постигшей Ника судьбы тревожила Люка, и поэтому он не собирался покидать это место, если оставалась хоть какая-то возможность увидеть труп парня своими глазами.       Громкий звук автомобильного гудка заглушил рев ходячих, но Люк никак не отреагировал на это, будучи слишком погруженным в свои мысли о грядущем конце. Он пытался смириться и убедить себя, что смерть все равно настигнет каждого, и это лишь вопрос времени, но если Ник мертв, то дальнейшая борьба за лишний день жизни для него не имеет смысла. Чем больше он думал об этом, тем легче становилось на душе, внешний мир потихоньку отходил на второй план, растворяясь в светлых воспоминаниях беззаботной жизни до эпидемии, той жизни, которую он учился ценить только сейчас.       В дверь энергично заколотили, послышались отрывистые голоса и отчего-то это показалось мужчине очень знакомым. Взволнованно обернувшись на звук и вскочив на негнущиеся ноги, он поморщился от пронзившей бедро боли, поздно вспомнив о своем ушибе. По-прежнему сомневаясь в том, не слуховые ли это галлюцинации на фоне психологической атаки из-за обстоятельств, Люк все же поспешил в дальний конец фургона, однако, не успев выглянуть в окно, прежде чем раздался звон битого стекла.       — Черт! — выдохнул он, автоматическим движением выхватывая незаряженный пистолет и выставляя перед собой. — Сара, будь готова!       Чужая рука юрко скользнула в образовавшуюся дыру и нащупав замок, отперла дверь. Люк не мог поверить своим глазам почти что так же, как и ушам до этого момента. Он затаил дыхание, ошалело смотря на вбегающих внутрь трейлера...       — Клем!       — Люк! Ты жив! — девочка быстро преодолела разделявшее их расстояние и порывисто обняла его.       — У нас тут на хвосте толпа ходячих, нужно заблокировать дверь! — прокричала вошедшая следом Джейн, бросая недовольный взгляд на застывшего мужчину. — Скорее! Я одна не удержу их!       Люк сморгнул, прогоняя остатки затянувшего сознание наваждения скорой смерти, а с ним и свой страх. Он огляделся по сторонам, ища глазами то, что могло помочь сдержать уже напирающий поток разъяренных мертвецов. Клементина уперлась своими маленькими ручками в ходящую ходуном дверь, стараясь помочь Джейн держать ее закрытой.       — Клем! Помоги мне! — крикнул Люк, потянув в сторону тяжелый стеллаж, что оказался не закреплен на стене.       — Скорее, мать вашу... чертовы мертвяки... — прошипела сквозь зубы девушка, скрипя по полу подошвами ботинок от натуги.       Девочка кивнула и схватилась за металлические ребра нагруженных всяким хламом полок, помогая Люку толкать стеллаж к двери. Ходячие не думали сдаваться, просовывая бледные руки в пробитую в стекле дыру и пытаясь схватить Джейн за ворот куртки. Девушка уворачивалась как могла, по возможности отбиваясь от когтистых пальцев небольшим кинжалом, похожим на тот, что подобрал с трупа Ник.       — Люк, обруби их, ты же можешь! — крикнула Клементина, стараясь не попасть под случайный удар, когда стеллаж уже почти прижал трясущуюся от натуги дверь.       — Я... — Люк опустил взгляд, делая последний рывок на себя и отпуская громоздкую конструкцию.       — Твое оружие, ты его отдал? — заметила Джейн отсутствие привычного для мужчины клинка в ножнах за спиной. — На какое-то время это их задержит, но лучше искать альтернативный выход.       Она размяла плечи, не замечая растерянного взгляда Люка, и направилась в дальний конец трейлера, внимательно оглядывая его стены и потолок. Клементина шагнула к непривычно молчаливому мужчине, наконец, оставшись с ним наедине, не считая рычащих за заблокированной дверью зомби. Люк продолжал молчать, не решаясь спросить девочку, боясь услышать то, что уже начинало раздирать грудь изнутри. Клем не торопилась, в отличие от Джейн, понимая, что эта новость может сломить всегда сильный и живой дух мужчины.       — Люк, мы пришли сюда... — она тяжело вздохнула, — со стоянки и...       Он поднял на нее взгляд, и его светло-карие глаза казались совсем черными от расширившегося в молчаливой боли зрачке. Клементина испугалась этого взгляда, видя Люка таким впервые и ощущая себя предательницей, потому что...       — Ник, он... мне пришлось убить его, он превратился...       — Он что? — едва слышно переспросил мужчина и до хруста суставов сжал кулаки.       — Люк... — девочка виновато вздрогнула. — Его больше нет, мне так жаль.       Ничего не изменилось в лице мужчины, только взгляд стал холоднее, а губы слегка приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле и не желали слетать с прилипшего к небу языка. Клементина подошла ближе и сочувствующе коснулась сжатых в подрагивающий кулак пальцев.       — Не вини себя в том, что происходит, Люк, — проговорила она, чувствуя как под ее ладонью пальцы мужчины расслаблено разжимаются.       В проеме показалась Джейн, чем-то взволнованная и нервозно поглядывающая в сторону натужно скрипящей двери. Она нахмурилась, переместив взгляд на застывшего, как статуя, Люка, и недовольно фыркнула.       — Я нашла выход, но он расположен на крыше, — сказала она, закусывая губу в раздумьях и продолжая рыскать по комнате взглядом. — Нам нужно что-то, с чего можно достать до люка и подтянуться наверх. И... что с той девчонкой на полу?       На лице девушки читалось недоумение, и ее немного задранная верхняя губа говорила о презрении к слабости Сары. Клементина отпустила руку Люка, поспешив в дальний конец трейлера, где, сжавшись в дрожащий комок, сидела девочка, все еще пребывавшая в шоке и не обратившая никакого внимания на происходящее.       — Мы могли бы использовать те ящики, — глухо проговорил он, указывая Джейн на сваленные в кучу пустые контейнеры в углу.       — Но... — девушка прошла к стене, — на этой рухляди можно устоять только с чьей-то помощью...       — Я знаю, не беспокойся об этом, — твердо ответил Люк, ловя на себе ее подозрительный взгляд.       Джейн поняла все без слов, не задавая никаких вопросов и не пытаясь отговорить его от задуманного. Она предпочитала не вникать в мотивы этих людей, их связи между друг другом и уж тем более не желала привязываться к кому-либо сама, разве что... к Клем, но и от этой симпатии вскоре нужно было избавляться. Не потому, что она желала этим случайно встреченным людям зла или смерти, просто так было проще, так не нужно было бы выбирать, оставаясь независимой одиночкой. Кивнув, она помогла ему поднять ящики и перетащить их в соседнюю комнату, ставя под обнаруженным ходом на крышу.       К тому времени, как им все же удалось закрепить хрупкую конструкцию из пластиковых поддонов и ящика из-под какого-то давно истлевшего груза, зомби уже успели разодрать дверь в клочья, и оставалось не больше пятнадцати минут, прежде чем в раскачивающийся из стороны в сторону трейлер хлынет поток ходячих.       — Давай, я первая, чтобы подтянуть Клем сверху, — сказала Джейн, забираясь на груду пластика и позволяя Люку обхватить себя за талию.       Он придержал девушку от неминуемого падения и помог зацепиться руками за края люка, немного подтолкнув вверх. Джейн ловко уцепилась за рычаг и, откинув заглушку, подтянулась, выбравшись наружу.       — Скорее! — крикнула она, протягивая руку вниз.       — Клем?       Люк обернулся, замечая девочку сидящей на корточках рядом с Сарой.       — Скорее, Клем! Давай руку, нам надо уходить! — нетерпеливо прикрикнула на нее Джейн.       — А как же Сара? Эй, пойдем, вставай... — попробовала достучаться до девочки Клементина, коснувшись ее плеча.       Сара не выглядела готовой продолжать путь. Она сидела на полу, сжавшись в нервный комок и пряча лицо в ладонях, причитала:       — Папочка, мой папочка... он погиб, его убили чудовища... они всех нас убьют...       — Она довольно давно в этом состоянии, — Люк пожал плечами, бросая взгляд на девочку. — Я не смог до нее достучаться. Карлос же не с вами, так?       Клементина нахмурилась и отрицательно помотала головой, подтверждая опасения мужчины. Когда они с Джейн и Ребеккой выбрались с автостоянки Карвера, то встретили лишь Кенни, рыжую предательницу своей группы Бонни и Майка. Никто из них не подозревал, что Карлос мертв, предполагая, будто он до сих пор находится с дочерью и вскоре найдет их группу сам.       — Брось ее, Клем! Ей уже не помочь, она сдалась, поверь мне, я знаю это состояние, — уверяла ее девушка, начиная злиться. — Скорее, хватай мою руку!       Дверь трейлера уже висела на расшатанных петлях, а тяжелый стеллаж начинал скрипеть по полу, потихоньку поддаваясь напору толпы зомби.       — Нас всех убьют... это бесполезно... они убьют нас, так же, как и папочку... — причитала Сара, растирая кулаком красные подслеповатые глаза.       Внезапно Клементина хлопнула себя по карману грязной курточки, будто что-то вспомнив, и победно улыбнулась. Она сунула туда руку, доставая пыльные очки Сары в красной оправе, одно из стекол которых теперь украшала паутинка трещин от удара о землю.       — Черт! — воскликнул Люк, смотря на находку девочки. — А я и не заметил, что она без них, где ты нашла очки?       — Под рукой одного из мужчин, там, за забором. Я подумала, что вы где-то неподалеку и попали в беду, а потом... мы увидели его и...       Послышался громкий скрип об пол, и со стеллажа повалились вещи.       — Скорее! Иначе я спущусь и закину тебя наверх сама! Брось ее!       — Нет! Я не такая, как ты, Джейн! Она просто напугана! — огрызнулась Клементина, снова садясь рядом с дрожащей всем телом девочкой.       — Сара, вот твои очки, — она сунула их ей в руку и заглянула в заплаканные глаза. — Твой папа погиб ради тебя, ради того, чтобы выжила ты? Неужели ты хочешь, чтобы его жертва была напрасной? Сара, он хотел дать тебе шанс, и мы поможем тебе выбраться, если ты перестанешь плакать и пойдешь с нами!       Люк не верил в успех уговоров Клементины, да и с минуты на минуту в трейлер могли ворваться зомби, поэтому его больше волновало не состояние Сары, а собственные действия, если девочка не успеет уговорить ее. Он не ждал успеха, но на удивление всех, включая и уже готовую бросить всех Джейн, все получилось. Перестав рыдать, Сара надела на нос разбитые очки, поправив косую дужку подрагивающими пальцами, и кивнула Клементине. Люк быстро подхватил ее под мышки, ставя на ящики и помогая забраться на верх. Было заметно, что подтягивающая девочку за руку Джейн явно не разделяла идею о спасении такого слабого члена группы, однако, девушка не выказывала свое недовольство вслух, вытягивая Сару на крышу, а затем вновь протягивая руку вниз.       — Скорее, Клем, ну же! — в голосе Джейн звенело раздражение.       Когда Люк помог девочке перебраться с ящиков на крышу, в трейлере уже стоял гул от десятка голосов ходячих, все же прорвавших их временную баррикаду. Как только Клементина оказалась в безопасности, мужчина толкнул ногой поставленные друг на друга поддоны, и те с грохотом рассыпались по небольшой комнатке.       — Люк, нет! Что ты делаешь?! — высунулась из укрытия Клементина, смотря на мужчину стремительно наполняющимися слезами глазами. — Зачем ты это сделал, Люк!       Рычание зомби становилось с каждой минутой все ближе, когти их полусгнившей стаи монотонно скребли обшивку трейлера снаружи, пока более агрессивные прорывались внутрь, чуя запах плоти и крови. Люк стоял в нерешительности, смотря в широко раскрытые светло-зеленые глаза девочки и пытаясь улыбнуться, хотя внутри все так и полыхало огнем отчаяния. Уголки его растягивающихся в успокаивающей улыбке губ заметно подрагивали, но мужчина старался не паниковать.       — Я не могу пойти с вами, Клем. Прости меня, но я не хочу больше барахтаться и подвергать опасности всех вас, — он замолчал на секунду, словно что-то никак не могло слететь с языка при взгляде на растерянную девочку. — Мне нужно его увидеть... понимаешь? Я обещал никогда не бросать Ника, что бы ни случилось...       — Он мертв, Люк! Ему больше не помочь, пожалуйста, не надо! Не делай глупостей!       — Клем, будь сильной, сильнее всех нас, ты должна выжить в этом аду... должна, малышка, — улыбка все же растянула губы, — я верю в тебя!       — Люк... — девочка всхлипнула.       — Я был рад познакомиться с тобой, прости, что не поверил в тебя тогда. Передай... передай Ребекке мои извинения, успокой ее, пусть малыш родится здоровым, ох, черт...       Раздался грохот поваленного на пол стеллажа и стук откинутой к стене двери трейлера. Люк порывисто обернулся назад, вздрагивая от звуков шаркающих шагов ходячих, от их голодного рыка.       — Клем, пойдем... — мягко попросила Джейн, попытавшись оттащить плачущую девочку от дыры лаза на крыше.       — Нет! — дернула плечом она, сбрасывая ладонь девушки со своей руки. — Люк, возьми это!       Он обернулся на ее оклик и поймал брошенный сверху предмет. Присмотревшись внимательнее, он различил в своей руке длинное шило с крепкой деревянной ручкой, которое при правильном обращении могло послужить отличным оружием. В его возбужденном взгляде мелькнула надежда, он посмотрел на Клементину и тепло улыбнулся ей, отступая назад в проем.       — Прощай, Клем. Надеюсь, ты больше никогда меня не увидишь... живым.       Взгляд светло-зеленых глаз девочки навсегда врезался в память, отпечатываясь яркими образами воспоминаний на обратной стороне сомкнутых век. Он уже не слышал ее голоса, глухого стука захлопнувшейся крышки лаза на крышу, ударов собственного сердца о застывшие во вздохе ребра. Люк собирал все свои силы в правой руке, пальцы которой крепко сжимали рукоять острого шила, концентрировался на своей воле, на желании увидеть Ника во что бы то ни стало. Зловонное дыхание мазнуло по щеке, и мужчина резко распахнул горящие ненавистью глаза, рука взмыла вверх, с силой ударяя нависшего над ним ходячего в висок, затем еще раз и еще, но уже в разные стороны от себя. Он двигался без страха, натянутый словно тугая пружина, готовая в любой момент высвободить свою настоящую силу. Толпа зомби ревела и наперебой пыталась вцепиться Люку в горло, но мужчина изворачивался как мог, разя покрытым гнилой кровью и кусочками размякшего мозга шилом в глазницы, затылки и виски монстров. Ему был привычен ближний бой с ходячими, поэтому даже в такой толпе мужчина мог бить точно в самые слабые места черепа, безошибочно травмируя жизненно важную часть мертвецов — пораженный вирусом мозг.       Конечно, зомби тоже доставали до него, и к моменту, когда Люк вывалился из трейлера на пыльный асфальт, его плотная куртка была разодрана в клочья когтями и зубами ходячих, а плечи и запястья были пропитаны кровью от глубоких ран от случайных укусов. Люк тяжело дышал, кашляя от поднявшейся с земли пыли и нестерпимой вони, становившейся все сильней с каждой минутой бездействия. Зомби подступали со спины, не желая отпускать человека так быстро, пусть он и положил большую их часть прямо в трейлере, остальным было плевать на судьбу сородичей, их вел свой собственный голод во плоти. Из последних сил Люк оперся скользкими от пота и крови ладонями о землю и вскочил на ноги, закусывая губу от пронзившей бедро боли. Один из дышащих ему в затылок зомби вцепился в ворот куртки когтистыми пальцами, дернув на себя, готовый впиться гнилыми зубами в сладкую горячую жилку, дрожащую под тонкой кожей на шее.       — Нет! — Люк вывернул руки из рукавов куртки, оставляя ее висеть в когтях ходячего, и бросился бежать. — Черт... черт, Никки, дождись меня...       В висках оглушительно стучала кровь, а режущая боль в ноге уже не казалась помехой, наоборот, она напоминала Люку о том, что он все еще жив, пусть все происходящее вокруг и казалось ему сейчас каким-то кошмаром, предсмертным бредом затухающего сознания. Он слышал голодный рев за своей спиной, но упрямо бежал к чернеющему вдали проходу на охранный пост стоянки, надеясь успеть заблокировать дверь, чтобы хоть как-то задержать нагоняющую его толпу.       «А если Клем была права? Вдруг, моя жертва бессмысленная и это все всего лишь граничащие с безумием эмоции... — мелькнуло в его мыслях. — Нет... я бы не смог простить себя и выживать дальше, не увидев Ника своими глазами. Это я послал его на смерть, и именно я не сдержал бы данного ему обещания дважды».       Добежав до охранного поста, Люк захлопнул за собой дверь, вжимая ее кровоточащим плечом в расшатанный косяк и моля Бога, чтобы внутри самого трейлера не оказалось ходячих. К счастью, в темноте железного брюха он был один, не считая двух трупов зомби, что были убиты кем-то до него. В дверь что-то стукнулось снаружи, послышалось возмущенное рычание и толчки повторились, когти ходячих заскребли по обшивке, совсем как недавно в их с Сарой убежище.       — Блять, ненавижу вас, твари! Ненавижу! — сорвавшись, крикнул Люк и задрожал всем телом от переполнявшей все его существо злобы. — Ненавижу... дайте мне увидеть его... черт.       Поблизости не оказалось ничего, что могло бы удержать петли двери хотя бы на какое-то время, прежде чем поток голодных мертвецов хлынет внутрь, давя десятками ног ссохшиеся черепа застывших на полу собратьев. Безумное и тупое стадо, подчиняющееся лишь одному зову в коллективном сознании — зову голода ненасытной плоти. Люку ничего не оставалось, кроме как использовать свое последнее оружие, которое было как будто специально создано для этого решающего момента, идеально подходя в отверстие для дужки амбарного замка. Он резко сунул длинное шило меж двух крепких частей дверного запора, прижав деревянную рукоять так, чтобы та упиралась в стену трейлера, удерживая дверь на месте за счет собственной крепости. Это длилось какие-то секунды, но Люку они показались целой вечностью, потому что он ощущал себя обманутым, брошенным в безвыходном положении на краю разверзшейся пропасти. И теперь, оставшись без оружия, не способный к самозащите, раненный, он словно шел на верную смерть, принимая судьбу Ника, как свою собственную. Из-за вины? Долга? Любви?       — О, Боже, что они с тобою сделали... — он застыл на месте, в ужасе глядя прямо перед собой.       Седой вечер незаметно опустился на горизонт, мешаясь с красноватыми всполохами разлитого по самой кромке заката, что стыдливо прятался за черной стеной леса. На этом фоне особенно зловеще выглядела хрупкая фигурка парня, распятого на отвисшем под его весом сетчатом заборе, влажно поблескивающем в слабом свете от обильно сочившейся крови. Люк не решался сделать и шагу, не веря своим глазам, застыв в ужасе и не слыша, как толпа ходячих все яростнее рвется в хлипкую дверь охранного поста за его спиной. Мир вокруг как будто бы покрылся трещинами и осыпался мелкой крошкой бледных осколков ему под ноги, забирая с собою все звуки, запахи и ледяную корку страха, что сковывала все тело. Люк сделал шаг, еще один, а затем смело двинулся к безвольно повисшему на скрипучей ограде другу, которого он сам послал на верную смерть. Закусив губу, мужчина сдержал всхлип и проглотил распирающий горло комок слез при взгляде на обгрызанный затылок парня, внутрь которого проникали пальцы зомби, их языки и зубы, добираясь до сладкой мякоти мозга.       — Тебе уже не больно, Никки... — прошептал он, нежно огладив не изуродованную часть головы и бережно снимая любимую парнем кепку, натягивая ее на себя. — Ох, черт! Кто это сделал с тобой?! — воскликнул Люк, обойдя труп с другой стороны и посмотрев тому в лицо, которое лишь на половину было целым: ясно-голубые глаза смотрели в небо, отражая на высохшей пористой радужке черные пики верхушек деревьев, от бледного лба тянулась неровная, набухшая кровью полоса пореза, рассекшая правую щеку так, что раскрытая челюсть болталась лишь на двух оставшихся целыми мышцах, а под рваными лоскутами плоти виднелась белоснежная кость оголенной скулы. Люка затрясло от ужаса, гнева, что переполнил горячей лавой, затопляя все внутри. Он смотрел на изуродованного Ника и не мог поверить в то, что перед ним именно он, что его лицо превратилось в кровавое месиво по вине Клементины, которая убила...       — Как она могла убить тебя так? Черт, почему этого не сделала эта холодная сука Джейн?!       Раздался натужный скрип, а затем щелчок, будто его импровизированный запор неожиданно лопнул пополам, поддавшись напору ходячих. Так и случилось, он понял это, когда дверь охранного поста ударилась о стену, а по полу, зазвенев, покатились две половинки сломанного шила. Люк простонал от разочарования и обиды, хватая мертвого Ника за ворот клетчатой рубашки, а затем прижимаясь лицом к его давно остывшей бледной шее. Его друг уже не был собою - изуродованный, беспристрастный, пораженный вирусом вечной жизни... он даже пах иначе, однако Люк просто не мог чувствовать к нему отвращения. Он чувствовал его по отношению к себе, и только себя оставалось винить, ненавидеть так, словно это могло облегчить страдания Ника.       Зомби подбирались все ближе, толпясь и рыча, зажатые в крохотном пространстве трейлера охранного поста, а Люк все стоял у трупа парня и даже не думал о возможности побега. Судьба давала ему последний шанс, смотря в спину с упреком красных глаз догорающего заката, открывая путь к отступлению под надежный покров леса. Люк мог бы сбежать, найти остальных или рискнуть, подавшись в лагерь к тем, кто выбрал жизнь в окружении лесной чащи, но вместо этого он стал обшаривать рубашку Ника в поисках последней пули, которую отдал ему перед смертью.       — Где же она...       Клетчатая ткань была все еще влажной от пропитавшей ее крови, и пальцы неприятно скользили по липкой поверхности, теряя чувствительность, замерзая и дрожа от волнения. Люк действовал на одних необъяснимых логически инстинктах, хаотично шаря по телу мертвого парня в маниакальном желании найти маленький брусок сплава, который нужно было сунуть в пустой магазин пистолета, взвести курок и...       Конечная мысль пришла к нему неожиданно ясно, разорвавшись где-то глубоко в груди начиненной болтами бомбой и окрасив все чувства в красный. Пальцы, словно подчинявшиеся кому-то иному, мягко легли на маленький кармашек рубашки Ника, и мужчина ощутил под тонкой тканью гладкий бок покоящейся на дне пули.       «Хм, какая ирония... на один выстрел, самый последний, — вспомнил свои слова Люк и бросил взгляд через плечо висевшего на заборе мертвого друга, где уже выбирались на стоянку ходячие. — Ну, знаешь, когда поймешь, что все кончено и остается лишь выпустить эту малышку себе в висок...»       — Все кончено? — беззвучно прошептал он одними губами, отрывая завороженный взгляд от белых лиц с одинаковыми пустыми глазами.       Ник молча смотрел куда-то в догорающее вечернее небо, словно соглашаясь с тем, что всему действительно пришел конец, и глупо бежать, как крысе, с тонущего корабля, чтобы после, упрямо барахтаясь в бесконечной водной глади, все же утонуть. Люк резко дернул кармашек его грязной от засохшей крови рубашки, услышав, как тихо звякнула о сетку отлетевшая в сторону пуговица, а затем сунул пальцы внутрь, доставая со дна последнюю пулю. Он часто проматывал в голове этот момент, когда пытался уснуть после очередной смерти кого-то из группы, тех, кого он не сумел спасти. Ему нравилась мысль о том, что пуля убивает мгновенно и чисто, что после ты так и останешься мертв, а не продолжишь ходить с простреленной башкой и убивать других. Закрывая глаза, Люк раз за разом проигрывал этот момент, ощущая, как приятно оттягивает руку пистолет, как плотно его рукоять обхватывают пальцы, а холодная окружность дула касается беззащитно открытого виска. В своих мыслях мужчина всегда нажимал на курок, делая это без страха и сожаления, не цепляясь за призрачный шанс пережить апокалипсис. Но сейчас, в решающий момент, когда времени оставалось так мало, а нужно было решиться, он колебался. Тело не слушалось, а пальцы то и дело опасно дрожали, когда пуля выскальзывала из пустого магазина, не желая вставать в паз. Наконец, справившись с волнением, он задвинул заряженный магазин оружия и передернул затвор.       — Вот и все... — глухо проговорил он самому себе и приставил дуло к виску. — Ты не хотел, чтобы я использовал ее вдали от тебя, Ник? Я сдержу обещание.       На деле все оказалось иначе, чем в мыслях: пистолет казался тяжелее, рукоять норовила выскользнуть из влажной ладони, а палец на курке все никак не желал посылать пулю в голову. Люк сотни раз стрелял в треклятых ходячих, в животных раньше, когда они с дядей Ника выходили на охоту рано утром, чтобы на обед было что-то существенней консервов и крупы. Он легко спускал курок, целясь в других, не задумываясь о том, что придет момент сделать это в последний раз, только в собственную голову.       — Прости меня, Ник, прости, что не защитил тебя от них, — голос дрогнул, а на губах возникла горькая улыбка. — Мы скоро встретимся, братишка.       Готовый выстрелить, Люк крепче сжал рукоятку пистолета, как вдруг ощутил чей-то пристальный взгляд на своем затылке, а затем и утробное рычание совсем рядом. На какое-то мгновение его тело сковало страхом, но в следующую секунду он резко обернулся, двигаясь на одних инстинктах, выставив вперед оружие и целясь в никуда. Раздался раскатистый хлопок выстрела, а в стремительно темнеющее небо громко крича вспорхнула стая напуганных черных воронов, что трапезничали неподалеку трупами двух бандитов. Люк держал прямо перед собой пистолет и смотрел в пустоту, которая смотрела на него в ответ, будто злорадно скалясь и предвкушая его скорую мучительную смерть. Он стоял не шевелясь, словно не мог поверить в то, что присутствие ходячего за его спиной — лишь галлюцинация. Не мог поверить, что испугался на столько, чтобы нажать на курок, прежде чем увидеть опасность воочию.       — Последняя пуля... — руки обессилено повисли вдоль тела, а из ослабших пальцев с глухим стуком на землю упал разряженный пистолет. — Я схожу с ума, Никки.       Он обернулся и вздрогнул, прикусив кончик языка от неожиданности, глядя на труп парня, окруженный со всех сторон ревущими ходячими. Голубые глаза мертвого Ника смотрели прямо на него, а уцелевшая половина рассеченного рта зловеще ухмылялась уголком губ. Зомби, казалось, не замечали никаких перемен, все быстрее сокращая расстояние до своей жертвы, а Люк не мог отвести взгляда от его изуродованного лица, не смея отвернуться. Глаза парня по-прежнему были мертвы, а его землисто-белое лицо напоминало маску, словно каучуковое, оно растягивалось в неестественной гримасе. Это не было лицом Ника... это было его болью, вину за которую чувствовал Люк в глубине истерзанной пережитым души.       — Нет! — слишком поздно очнулся мужчина, закрываясь руками от укусов ходячих. — Нет! Все должно было быть иначе!       Наконец, ощутив на языке свежую теплую кровь, зомби с жадностью бросались на пытавшегося вырваться из их лап Люка, рвали его когтями и заглушали истошные предсмертные крики своим утробным рычанием десятка глоток. Треск ткани и плоти, кусками вырываемой из безвольно упавшего в серую пыль тела человека, хлюпанье босых пяток в наползающей черной лужей крови, что юркими ручейками стекала к ногам висящего на заборе трупа... и тишина, прерываемая лишь чавканьем да довольным урчанием монстров. Люк обретал благословение, которое, подобно жирным опарышам, уже копошилось под стремительно остывающей бледной кожей, готовясь подарить телу новую жизнь — вечную жизнь.       Труп Ника не шелохнулся с самого момента его вторичной смерти, когда Клементина рассекла голову парня своим небольшим топориком, добираясь кончиком лезвия до мягкой плоти мозга. Голубые глаза по-прежнему смотрели в небо, как и час назад, а рассеченные с одной стороны губы были не способны улыбнуться хоть раз когда-либо вновь.       Ник умер, а Люк только начинал заново учиться дышать.