Биение холодного сердца

POV Анни Я осторожно остановилась у двери ректора. Не потому, что боялась создать лишнего шума и привлечь к себе внимания, а потому, что впервые не знала, как изложить свое требование, или скорее просьбу. — Что с тобой Аннабель Ли? С каких пор тебя останавливает нерешительность и смущение? Разве раньше тебе были знакомы эти чувства? Я бросила растерянный взгляд на юношу из сна, отошла к стенке напротив двери и устало оперлась о нее, прикрыв глаза. — День выдался невероятно напряженным, не только с физической точки зрения, но и с моральной, особенно с моральной. Я всего несколько дней в колледже, но мои принципы и вера в собственные силы уже несколько раз подверглись сомнению, причем мной же. — ответила я. Юноша встал рядом со мной, откинулся на стенку и таким же усталым голосом заявил: — С каких пор тебя заботит моральная нагрузка? Разве ты не всегда подвергала себя самоанализу? Запомни, Аннабель, ты твой худший критик. Никто другой не вправе подвергать сомнению твою веру в себя и свои силы. Конечно, они могут создавать ситуации, которые с виду могут пошатывать твою самоуверенность. Но они не могут заставить тебя согнуться под атмосферой этих ситуаций, поверить в их реалистичность. — Скажи, почему иногда бывает так сложно справиться с давлением окружающих? Почему иногда так важно их мнения, для моего спокойствия? — Ты говоришь об Эдди? — усмехнулся юноша, но я ничего ответила. — Во — первых, мнения окружающих не имеют связи со спокойствием, скорее напротив. Во-вторых, ты просто слаба, признай это. Что-то пошатнуло твою веру в себя, раз ты подвергаешься критики со стороны. Вспомни, сколько тебя пытались осудить, унизить, втоптать в земную пыль твою уверенность? И ответь, сколько раз им это удавалось? Так что же изменилось, милая? — Мой диагноз. — прошептала я. — Это пошатнуло мою самоуверенность. Я действительно считала, что никто не может меня оскорбить, если я сама того не пожелаю. Но этот диагноз доказал мне, что далеко не все зависит от меня. Я на волоске от смерти и ничего не могу изменить. — Ошибаешься. Ты можешь доказать самой себе, что твой диагноз не в силах сломить твой дух. Ты умрешь, Аннабель, но зачем ты хоронишь себя в могиле жесткой самокритичности? Ты говоришь, что тебя убивает жалость в глазах окружающих, но ведь ты сама себя уничтожаешь. Они видят надломленность твоей души в твоем измученном взоре и не могу не проявлять жалости, ведь они дорожат тобой. Заставь их проявлять не жалость, а рвение разделять с тобой каждую минуты. Докажи им и самой себе, что хочешь жить, не взирая ни на что. Смерть — приговор, но она не может забрать тебя раньше времени. У тебя есть еще время. Наслаждайся им! Я не знала, что ответит. Все что он говорил было правдой, той правдой, которую я тщетно не замечала. Но как следовать его советам? Они кажутся мне такими иллюзорными. Легко их сказать, сложнее услышать, но еще сложнее воплотить в жизнь, придать им физическую основу. Я хочу жить, но смерть, шагающая позади меня, мешает мне. Она напоминает о своем присутствии обреченностью и болью. Как побороть ее? А если не побороть, как сделать вид, что ее нет? И стоит ли? Если результат будет одним в независимости от приложенных усилий, стоит ли их прикладывать? — Стоит, милая. — улыбнулся юноша. Я и забыла, что он способен читать мои мысли. Ну конечно, ведь он часть их. — А насчет ректора, не бойся, выскажи ему свое требование. Но знаешь, что заботит? — Что? — я кинула на него уставший взгляд.Юноша легко коснулся моей щеки и улыбнулся. — Ты прекрасно понимаешь, что твоя просьба проявление трусости. — Да, — печально ответила я, — но я хочу ей уступить. — Ты теряешь себя, милая… — А разве я когда-то владела собой? — Невозможно собой владеть, возможно собой быть. — Тогда как же мы теряем себя? — Мы теряем то, во что свято верили, то, что было нашей основой и остаемся жалким штрихом на полотне серой реальности. Внезапно мою дискуссию с самой собой прервал шум открывающейся двери и вышедший в коридор ректор. В руках он держал кипу каких-то бумаг. Увидев меня, он удивленно вскинул брови, остановился и любезно поинтересовался: — Мисс Ливейн, вы чего — то хотели? — Да, — я бросила короткий взгляд на напряженно замершего юношу из сна, — я хотела пригласить вас к нам домой в субботу. Юноша одобрительно улыбнулся, почем-то вызывая ответную улыбку на моих губах. Я не попрошу ректора поставить мне в пару кого-то другого. Если мне предстоит танцевать с Гарри, так тому и быть. — Буду рад принять ваше приглашение. — неожиданно ректор нахмурился. — Как вы себя чувствуете? Вы бледны. — Со мной все хорошо, мистер Эддингтон. — заверила я ректора. Я недоверчиво прищурился, но оставил мой ответ без внимания. — Что ж, тогда спешите в бальный зал, через 40 минут начнется первая репетиция. — Хорошо. — я задумчиво улыбалась, глядя в след улыбающемуся ректору. Сегодня я победила свою трусость, не поддалась ей.Разве это не повод двигаться вперед?