Боссы-тройняшки

      — Ты обещал мне не курить больше, — услышал Макс знакомый голос, но не стал оборачиваться на него, упрямо докуривая начатую сигарету.       — Я не обещал. Я сказал, что постараюсь больше не курить. Как видишь, у меня не очень выходит, — хмыкнул Макс, удовлетворённо затягиваясь вредным дымом. Что же, по крайней мере курение будет убивать его медленно. Он заслужил медленную смерть, но перед этим собирался получить хоть какую-то разрядку для своих нервов. Иначе бы он просто уже сорвался ко всем чертям.       Генри за его спиной хмыкнул, но комментировать ответ брата не стал. На балконе было совсем мало места, но все же хватало для двоих. В их доме было целых три комнаты, одну из которых занимали родители. Поэтому кому-то из трёх братьев приходилось делить комнату с другим. В детстве Макс и Рик почти до драк спорили, кто же будет жить с Генри. Рик победил. И вот, он прожил с Генри около четырёх месяцев, пока Макс каждый день доставал его нападками. Тогда Рик уступил, только бы от него отстали уже наконец — упрямству Макса можно было позавидовать. Так Макс и Генри и делили комнату уже почти десять лет. Как давно это было... При делёжке комнаты мама, подшучивая, предлагала оставить Генри в покое, а Максу с Риком поселиться вместе. На что те реагировали не иначе, как взглядами а-ля "с ним?!" Но все же, когда они были маленькими, между ними не было такого выраженного соперничества или вражды, в то время как с возрастом расстояние между ними только увеличивалось. Генри пытался с этим бороться, стараясь объединить братьев, но они были дружны, только находясь рядом с ним. После тринадцатилетнего возраста отношения их резко ухудшились, и Генри искренне не понимал, что случилось. Образцом чистой любви эти двое никогда не были, но как получилось так, что они перестали доверять друг другу?       Сам Генри, имея в детстве проблемы с контролем гнева и проявлением социальных навыков, теперь неплохо научился понимать эмоции других людей, их намерения и чувства. Это здорово помогало ему держать вежливую дистанцию в обществе, хотя порой он и правда казался слишком холодным. Братья были единственными людьми, с которыми он не боялся выдохнуть, не боялся сказать что-то глупое или случайно обидеть. В его воспоминаниях ещё были свежи моменты, когда он, весь красный от злости и мокрый от слез, стоял в крепких объятиях братьев, отчаянно брыкаясь и причиняя им боль. А они, всего лишь маленькие мальчики, стояли до последнего, пока сами уже не начинали плакать от полученных синяков и укусов. И тогда Генри начинал постепенно успокаиваться, дышать глубже, как учил злобный доктор-психолог, и испытывать ужасное чувство вины. Братья чувству развиться не давали и занимали его чем-нибудь вроде игр в солдатики или догонялок.       Родители не знали, что делать, а две его маленькие копии — знали. Мама тогда устало улыбалась и целовала каждого в макушку, обещая, что все будет хорошо. Это помогало.       Теперь Генри стал образцом уравновешенности, и гнев обычно выражался рычанием сквозь зубы и в тяжёлых случаях — избиением подушки. Он быстро проходил, случался редко и не доставлял никому проблем. Рик и Макс переросли период подростковых стычек, и сейчас, на пороге совершеннолетия, вели холодную войну. Были любезны друг с другом, при этом не переставая язвительно шутить.       И все бы в их необычной семье было прекрасно, если бы не растущая раковая опухоль неоперабельного типа...       Рак поджелудочной железы обнаружили у мамы десять месяцев назад, на одной из последних стадий развития. И она начала угасать... Просто таять у них на глазах. Её красивая кожа приобрела желтоватый оттенок, яркие серые глаза потускнели, а тело ослабло болезненной худобой. Она жила только благодаря своей воле, ослабевая с каждым днём. Место пшеничных густых волос заняла тонкая косынка, покрывающая голову. А место всегда доброй и жизнерадостной женщины заняла её бледная копия.       Последние несколько месяцев Макс курил так много, что приобрёл характерный кашель курильщика. Как бы Генри не старался, Макс не мог перестать вдыхать в себя едкий дым. Напряжение в его голове все нарастало, и он чувствовал, что вот-вот взорвётся.       — Всё будет хорошо, — негромко сказал Генри, неловко подойдя к нему сзади и положив руку на плечо.       — Я был бы рад поверить тебе, но боюсь, это не работает так, как в детстве, — Макс затушил сигарету и повернулся к брату лицом. Тот обеспокоенно смотрел на него, а в глазах его читалась точно такая же боль, которую испытывал и Макс. Он снял руку брата со своего плеча и крепко сжал её в ладони, переплетая их идентичные пальцы. — Я не знаю, что будет с нами, когда она...       — Когда она умрёт, мы останемся друг у друга. Все будет хорошо, — снова повторил Генри и сжал его руку в ответ. — Нам нужно быть сильными, чтобы дать ей понять, как мы её любим.       — Мне страшно, Генри, — прошептал Макс и опустил глаза. — Я не могу потерять её. Мама...       Генри не стал ничего отвечать. Он только расцепил их руки, а затем подошёл ближе и обнял брата так сильно, как только смог.       — Всё будет хорошо.

***

      Анику грубо усадили на деревянный стул со спинкой, закрыв огромной ладонью половину её лица. Она почти ничего не видела, но поняла, что оказалась в какой-то жилой комнате, так как её нога без сапога почувствовала мягкость ворса ковра, а всему телу вдруг стало контрастно тепло. В этом тепле она почувствовала, как тянет глухой болью её живот.       — Отпусти девочку, Миша, — услышала Аника глуховатый мужской голос, который сказал что-то на непонятном ей языке. Рука с её лица пропала, и она слегка зажмурилась от яркого света лампы, которая висела где-то на потолке. В комнате не было ничего особенного: это была обычная гостиная без изысков дизайна. Разве что окна, судя по всему, — дома, были плотно завешены непредназначенной для этого тканью. Когда глаза Аники привыкли к свету, она, наконец, смогла разглядеть и человека перед собой.       Это был мужчина в возрасте, который сидел в большом кресле прямо напротив неё. Волосы у мужчины были светлые и стрижены под машинку, а сам он оказался коренастым, жилистым человеком. Лицо его выглядело парадоксально по-доброму и выражало некоторую усталость наперевес с доброжелательностью. Цвета глаз Аника не видела, но сразу заметила характерный толстый шрам, небрежно пересекающий мясистый нос мужчины.       — Прости их за грубость, девочка, — расслабленно обратился мужчина к Анике на английском, в котором отчётливо слышался акцент. — Они не привыкли к таким красивым женщинам, как ты. Как ты себя чувствуешь, моя дорогая?       Аника благоразумно молчала и старалась не показывать, как ей на самом деле страшно. Все, о чем она сейчас думала, — это то, как бы её и Джейса поскорее вытащили отсюда. Она не знала, что вообще заставило этих людей похитить мальчика, но предполагала, что это как-то связано с большими деньгами. А если в деле замешаны деньги, то оно редко разрешается без потерь. Она усвоила эту аксиому на всю свою жизнь.       — Может быть, ты хочешь пить? — не обратил мужчина внимания на её молчание. Он потянулся к небольшому столику сбоку от него и налил из стеклянного графина воды в небольшой стаканчик. Аника к стулу привязана не была, но дергаться сейчас просто боялась. О, случись этот кошмар на девять месяцев раньше, и она бы вела себя совсем по-другому. Сейчас девушка чувствовала, как маленькая жизнь внутри нее реагирует на мамино волнение и толкает её в ответ, намекая, что не плохо бы сейчас оказаться в тёплой постели и съесть парочку апельсинов.       Мужчина протянул Анике стакан, но она лишь вспрянула головой и взглянула в его глаза с такой ненавистью, с какой никогда ни на кого не смотрела. Он пожал плечами и поставил стакан обратно на столик, теперь рассматривая её с ног до головы.       — Дети — это такое счастье, — снова заговорил мужчина, улыбаясь ей. — У меня, знаешь ли, тоже есть дети... Две девочки. Одной четырнадцать, а второй уже двадцать. Я очень по ним скучаю, но не могу вернуться домой, пока не закончу одно дело.       Аника инстинктивно положила руку на живот, будто защищая его от всего мира. Сейчас она чувствовала, как её пальцы отогреваются, и ей самой становится лучше. Но мысли о том, что Джейс все еще находится в том ледяном помещении, заставили её сквозь зубы заговорить с похитителем:       — Кто вы? Что вам нужно от Джейса? — тихо спросила она, также глядя в глаза мужчины перед ней.       — Ох, прости, дорогая, я ведь не представился. Меня зовут Юрий, — он протянул руку для рукопожатия, но предсказуемо его не получил. Впрочем, Юрия это не расстроило, и он просто поудобнее устроился в кресле. — Не волнуйся, девочка, мне не нужен этот ребёнок. Он всего лишь приманка. Мне жаль, что эти идиоты взяли и тебя. Но раз ты здесь, почему бы нам немного не поболтать?       — Я не собираюсь с вами болтать! — Аника показательно отвернулась, замечая чуть позади себя того же самого громилу, который притащил её сюда из того подвала.       — Не будь так груба со мной. Я ведь любезен, — будь добра быть вежливой. Согласись, если я начну общаться с тобой грубо, никому из нас это не понравится, — показательно мягким тоном предупредил Юрий и снова улыбнулся. Вот только теперь его улыбка казалась куда более зловещей.       — Если Джейс приманка, то получается, что вам нужен его отец? Его деньги? — быстро сориентировалась она, отвлекая мужчину от разговоров о вежливости.       — Милая девочка, деньги мне ни к чему, — мягко посмеялся Юрий. — Наоборот, я хочу отдать долг. Благодаря братьям Райанам, некоторые мои планы несколько лет назад были нарушены. Думаю, они не обидятся, если и я разрушу их планы... на эти выходные. Долги надо отдавать. И Райаны поплатятся.       — Это низко — похищать ребёнка, — выплюнула Аника, как можно более неприветливо складывая руки на груди. — Он ведь ни в чем не виноват!       — Это верно, — кивнул Юрий. — Но иногда приходится поступать не по чести, чтобы эту честь сохранить. К тому же, маленький Джейс всего лишь приманка для приманки. Мне не нужен его папочка.       — Что... Что вы хотите этим сказать?.. — Аника в растерянности нахмурилась.       — Макс Райан, конечно, та ещё заноза... Но мне нужен только Рик Райан. Рик Райан и его жизнь в уплату старого долга.

***

      Мы ехали довольно долго, и на улице уже окончательно стемнело. Снег не переставал идти, ненадолго занимая место на шоссе, но всё же отставаясь небольшими сугробами на обочине.       Генри по-прежнему оставался спокойным, и его уверенность помогала мне побороть трясучку в руках. Все мысли сейчас занимала Аника и то, какой же я все-таки идиот. Оставить беззащитную девушку с ребёнком такого человека, как Макс Райан. С другой стороны, я же не мог знать, что такое произойдёт, хоть и меня это никак не оправдывает... Чёрт. Теперь остаётся только собрать волю в кулак и вытащить сестру из передряги, в которую я сам её ненароком и втянул.       Мы, наконец, подъехали к какому-то небольшому двухэтажном дому, неприметно стоящему где-то на окраине Брайтон-Бич. Что было весьма иронично.       Стратегически верно все мы завернули в следующий от дома переулок. Только там уже мы оставили машины и вышли на улицу. Ребята в чёрном держали дистанцию и переговаривались в основном с Максом. В итоге я насчитал четырёх человек от Крега Прайса и понял, что каждый из них был вооружён. Украдкой я заметил, что Макс тоже кладет во внутренний карман пиджака что-то, отчётливо напоминающее пистолет. Благоразумно Генри я этого говорить не стал.       Неожиданно я услышал звук звонка телефона, на который поспешно повернулся. Макс выдохнул и поднял трубку, не забыв включить громкую связь.       — "Приветствую, Райан. Думаю, что ты уже совсем рядом", — хмыкнули в телефоне. — "Я уже порядком заждался."       — Чего ты хочешь? — без церемоний перешёл к делу Макс, смотря сейчас только на Генри. Тот кивнул, видимо поддерживая его реплику.       — "От тебя? Я просто хочу поговорить, дорогой. Приходи ко мне в дом, и станешь гостем."       — Обычно детей своих гостей не похищают, ублюдок, — все-таки сорвался Макс и процедил сквозь зубы лишнее.       — "Я жду тебя, Райан. Приходи один, если не хочешь, чтобы девчонка и мальчик пострадали", — сухо сказали в трубке, после чего звонок сразу оборвался.       Макс раздражённо выдохнул и помассировал виски пальцами, выражая усталость. Генри сочувствующе взглянул на него и ненавязчиво подошёл, чтобы потрепать по волосам так, как обычно старший брат треплет младшего. Этот жест был таким домашним и искренним, что мне даже на секунду стало неловко за этим наблюдать. Уголки губ Макса дрогнули в грустной улыбке, но он быстро собрался и обратился к людям Прайса:       — Обойдите дом с задней стороны. Тихо. Поищите другие входы в дом... Если обнаружите кого-то из людей Юрия — нейтрализуйте, но обойдитесь без убийств.       Я хотел было идти помогать искать другой вход, но меня быстро остановили, удержав рукой за предплечье. Люди Прайса скрылись за поворотом переулка, когда я, нахмурившись, обернулся поинтересоваться, что, собственно, не так.       — Ты не пойдешь, — отрезал Макс, смотря мне прямо в глаза. — Генри привёз тебя, потому что у него обострено чувство справедливости. Но Я сказал тебе остаться.       — Я не обязан исполнять ваши приказы вне офиса, мистер Райан, — вырвал я свою руку из крепкой ладони босса. — Именно я допустил, что все это произошло! И я должен вытащить её. Я должен попытаться.       — Я не сомневаюсь в твоих моральных качествах, Люси. Но ты должен включить свою симпатичную головку и понять, что ты будешь только мешаться. Ты когда-нибудь держал оружие в руках? Ты когда-нибудь видел людей, которые без колебаний могут убить? Это не игры, это опасно, — терпеливо сказал Макс, складывая руки на груди.       — Он прав. Вы можете пострадать, мистер Вильямс. Думаю, вы нужны вашей сестре живым и здоровым, — продолжил за братом Генри.       — Не говорите со мной, как с ребёнком! — беспричинно разозлился я. — Что вы мне предлагаете, просто сидеть и ждать?!       — Успокойся, Люси. Смотри, — Макс достал свой телефон и что-то набрал. Через несколько секунд зазвонил телефон Генри, и он, приподняв бровь, нажал на клавишу принятия вызова. Макс хмыкнул и сунул телефон во внутренний карман пиджака, который находился в зоне груди. — Так вы будете слышать все, что я говорю, и, если повезёт, что-нибудь из того, что происходит вокруг. Если станет жарко, ты — Люси, позвонишь в полицию. Но только в последний момент. Я не могу допустить, чтобы с Джейсом и твоей сестрой что-то случилось. Ты все понял?       — Я понял, — понуро ответил я. Макс был прав. Явиться с ним в дом я не мог, а достаточными навыками для вооруженного штурма не обладал. Чёрт. Какой же я бесполезный. Хорошо, что у меня все-таки хватило мозгов это понять... Не без помощи Райанов.       Морти, который до этого молчаливо стоял позади Макса, выразительно постучал указательным пальцем по циферблату часов на своей руке. Нужно было спешить.       Макс согласно кивнул и поправил свой пиджак, за чем последовало шуршание в телефоне, который находился в руках у Генри. Последний посмотрел на брата с нечитаемым выражением лица и произнёс:       — Хитро ты оставил меня вне передовой... — отметил Генри, не споря с тем, что тоже останется здесь. — Что же. Удачи... И будь осторожен, Макс.       — Я обещаю... — сказал Макс, а потом на секунду задумался. — Хотя, всё-таки, нет... Я постараюсь.