Боссы-тройняшки

      Тонкий писк где-то внутри черепной коробки и шум, будто пробравшийся из старенького телевизора, тихо играющего сериал про врачей. Пищание какого-то прибора и шелест жалюзи, раздуваемых ветром из приоткрытого окна, ровный гомон где-то позади и выбивающиеся выкрики "коляску!", "доктор Форман!".       Всё эти звуки равномерно давят на голову, вынуждая выныривать из сна, чтобы с усилием попытаться открыть глаза. Глаза с первого раза не поддаются и только движутся туда-сюда под веками, пытаясь понять, что же заставило их закрыться. Наконец, глаза немного приоткрываются, устало показывая странную картину: белый потолок, мятные жалюзи, прикрывающие стеклянное окно больничной палаты и ослабевшее тело, укрытое свежей простынёй.       — Господь всемогущий, — хрипло выдавил я, оглядывая место, в котором оказался. Больница. Ну, хотя бы не морг.       — Ты очнулся, — констатировал кто-то сбоку, но сил чтобы, приподняться и посмотреть, у меня не было. Это голос Райана. Какого? А чёрт его знает. — Как ты себя чувствуешь?       — Как человек, очнувшийся в больнице... Странно, — честно ответил я. Больно не было совсем — видимо действовали анальгетики, которые медленно капали в меня по трубочке, присоединённой к вене на сгибе локтя.       — Пуля попала под ключицу — не смертельно, но ты упал и отключился, получив сотрясение. Как всегда, невероятно ловко, Эл, — по-доброму усмехнулись сбоку.       — А? Я ничего не помню... — на секунду в палате повисла напряженная тишина, и только шелест жалюзи неловко разбавлял её холодным звуком... — Шучу, расслабь булки.       Сбоку и правда послышался облегченный выдох, отпустивший задержанное дыхание.       — Идиот, — подытожили сбоку. — Один-один.       — Рик, я... — начал я, теперь не сомневаясь и зная, кто сейчас находится со мной в палате. — Я не хочу, чтобы только из-за того, что я поступил правильно, ты теперь...       — Ты поступил опрометчиво и глупо, а не правильно, — наконец, Рик показался в поле зрения, встав возле койки. — Но я здесь не потому, что ты, возможно, спас мою жизнь.       — Тогда почему?..       — Во-первых, именно я поехал с тобой на скорой, потому что твоя сестра неожиданно поняла, что хочет родить. Во-вторых, я несу за тебя некоторую ответственность.       — "С великой силой приходит великая ответственность"?       — Питер, я не твой дядюшка, — поддержал Рик и несдержанно хохотнул, прикрыв рот рукой       — Но дядя Бэн! — тоже заулыбался я, ощущая боль над грудью от того, как смешок сотрясает грудную клетку.       — Всё, Человек-паук, давай серьёзно, — мягко улыбнулся Рик. — Я не считаю себя виноватым за тот... Случай. Но все-таки я считаю, что поторопился с выводами насчет нас. Испытываю что-то вроде мук совести. И довольно часто. Возможно, ты не замечаешь, но я наблюдаю за тобой.       — Это прозвучало пугающе, — хрипло произнёс я всё тем же ослабленным голосом. — Присматриваешь за мной, дядя Бэн?       — Конечно, Питер. Вчера произошло кое-что, что сподвигло меня сказать тебе это. И под кое-чем я не подразумеваю акт самопожертвования, ведь именно твоя, к сведению, глупость, тебя в итоге к нему и привела.       Рик едва успел договорить, как в палату вошла миловидная медсестра, одетая в зеленую форму.       — Как ваше самочувствие, мистер Вильямс? — спросила она, подходя к капельнице, чтобы проверить её.       — Всё в порядке, не считая лёгкой боли в груди и слабости.       — Это нормальное явление после ранения, мистер Вильямс. Мы удалили пулю и зашили рану, но заживать она будет долго. Месяц вам противопоказаны любые физические нагрузки, на второй разрешены только самые лёгкие. Вам следует быть осторожным, чтобы швы не разошлись, поэтому мы перебинтовали и вашу правую руку, обездвижив её. Так намного меньше шансов, что вы случайно будете дергать рану, используя её, — медсестра взяла с тумбочки карточку, задумчиво что-то читая и делая записи ручкой, появившейся из кармана униформы. — Мы выпишем вас уже через три дня, если ваше состояние будет оставаться стабильным. Но первые две недели швы надо будет обрабатывать специальным раствором. Вы можете приходить в нашу больницу или попросить кого-нибудь помочь вам в домашних условиях. Вам не следует напрягаться следующую неделю, в том числе ходить пешком на большие расстояния. У вас есть, кому забрать вас домой?       — Моя сестра немного занята, я ду...       — Да, у него есть, кому его забрать, — бесцеремонно прервал Рик.       — Отлично, — кивнула медсестра, не отрываясь от карточки. — Скоро обезболивающее перестанет действовать, но я выпишу вам анальгетики широкого спектра. Ранение было поверхностным, кости не задеты, но ткани сильно повреждены. Чем меньше вы будете напрягаться, тем меньше в итоге получится шрам. Так... Это всё. Пока что отдыхайте, я зайду немного позже.       — Как думаешь, за это время меня успеет укусить радиоактивный паук? — нараспев спросил я, взглядом провожая медсестру до двери больничной палаты.       — Я постараюсь этого не допустить, — хмыкнул Рик, а в его кармане неожиданно завибрировал телефон. Это моментально навело меня на мысль!       — Постой-ка! — неожиданно воскликнул я. Надо отдать Рику должное, тот даже не дрогнул. — Аника! Ты сказал, что она... Она! Где мой телефон?       — Полагаю, что уже на одной из помоек в пригороде. Иными словами — вдребезги разбит. Могу одолжить свой.       — Вот черт, — только я накопил достаточно, чтобы снимать квартиру получше и поближе. Теперь придется раскошелиться и на мобильник. Хочу секретарскую зарплату обратно. — Я хочу ей позвонить.       Рик понятливо протянул новый флагман Sony стоимостью не меньше восьмисот долларов, доверяя мне сделать звонок. Вот уж спасибо.       Аника ответила не сразу, но все же ответила. Всё-таки прошло уже больше восьми часов.       — Алло, — хрипло послышалось в трубке.       — Привет, милая. Как ты там? — улыбаясь, спросил я, внутренне переживая о том, чтобы все было в порядке. Я не прощу себе, если Аника или Элен из-за меня пострадали.       — Выбирая между пулевым ранением и родами? Прекрасно. А как ты?       — Выбирая между пулевым ранением и родами? Тоже прекрасно. По крайней мере, пока во мне анальгетики. Как там малышка? — с надеждой спросил я, пока на душе скребли злорадствующие кошки.       — Элен сейчас выглядит как большой красный помидор, но это самое прекрасное, что я видела в своей жизни, — в голосе Аники было столько нежности, что мое сердце любовно сжалось, а кошки от души угрюмо отступили, давая ласковой неге разлиться по всему телу.       — Прости меня, — это все, что оставалось у меня в голове. Желание оправдаться, желание получить прощение. — Прости. Я виноват, я подверг тебя риску. И ты оказалась в роддоме раньше срока, из-за меня подвергнув опасности и Элен. Прости.       — Дурак ты, братец. Главное, что все закончилось хорошо, — по-доброму протянула сестра, а после некоторой паузы продолжила. — Только вот тебе мой совет — не связывайся ни с кем из них опять. Я видела, как ты на него смотришь. Понятия не имею, на кого. На кого-то из Райанов. Ты пялишься, братец. Но помни о том, что все, что в итоге они тебе приносят — это боль. Я думаю, этого урока для тебя было достаточно. Так ведь?       — Та-ак, — чуть помявшись, ответил я, закусывая нижнюю губу. Чувство словно из детства: сестра вроде не указывает, но произносит своё "так ведь", и уже не отвертеться.       — Я рада. Позвоню тебе попозже, милый. Выздоравливай. И какой же ты всё-таки дурак.       — Я тоже тебя люблю, — только и успел сказать я, как в звонок в телефоне оборвался, коротким гудком. Я протянул телефон обратно Рику.       — У меня хороший слух, — оповестил он, забирая смартфон и кладя его обратно в карман немного помятого пиджака. Рик ведь провел в больнице со мной всю ночь.       — Эм, ну, знаешь, эти старшие сестры, — натянуто хмыкнул я.       — Мне ли не знать, — в той же манере ответил Рик. — Прости, сейчас мне надо идти. Встреча с GlobalChinese, я обязательно должен там быть.       — Иди, и сделай так, чтобы они стали нашими партнёрами, — дал я благословение и улыбнулся, чувствуя некоторую причастность к большой сделке. Классное чувство. Классное.       — Выздоравливай, Эл.

***

      Три дня в больнице тянулись бесконечно медленно, и скрашивали их только заходящие меня проведать ребята. Первыми примчались Фиби и Пол. Фиби как всегда была невероятно разговорчива, а Пол как всегда невероятно обаятелен. Говорили обо всем на свете, в процессе чего я дал обещание хоть на инвалидной коляске, но прийти на свадьбу. Пытался убедить, что к тому времени я уже поправлюсь, но помогало мало, поэтому пришлось пообещать.       Вторым пришел Морти, у которого под глазами виднелись огромные черные синяки. Он терпеливо выслушал мои извинения, облаченные в речь, полную отчаянного желания хоть как-то загладить вину. Морти как всегда оставался добрым, чутким и понимающим. Его больше интересовало не то, кто виноват, а то, какую из пяти понравившихся Анике колясок купить, и надо ли меня забрать из больницы и отвезти домой. Уговорил его пойти поспать. Сдался через десять минут и попрощался, пожелав выздоровления. Морти, тебе бы самому хоть на секунду расслабиться, чувак.       Третьей неожиданно заглянула Анна.       Мы с ней не виделись уже довольно давно, и за это время ее волосы успели немного отрасти и мило лечь на округлые щеки. Всё-таки Анна была в моем вкусе: миниатюрная, нежная и трогательная. Мне всегда нравился такой тип девушек. Они вызывают желание оберегать, держать за руку и поить какао. В то время как кто-то вроде Кейт Райан — несомненно сексуальный и прекрасный — вызывает во мне исключительно желание отбежать подальше и любоваться издалека.       Так вот, Анна. Она пришла ко мне вечером в первый день и как-то на своих маленьких руках притащила огромную корзину фруктов и один воздушный шарик. Она скромно зашла со всем этим в палату и неловко сказала "Привет", а после сразу объяснила, что ещё четыре шарика лопнуло, пока она несла их сюда. Это было так мило, что я не выдержал и засмеялся, на что в ответ и Анна засмеялась тоже. Как-то так мы и пробыли вместе все оставшееся для посещений время.       А потом Анна пришла на второй день. И на третий. С ней мне было так хорошо, что я даже забывал о зудящей боли в плече. Как-то неожиданно мы договорились пойти на свадьбу Фиби и Пола вместе. Тогда Анна предложила забрать меня домой после выписки, но я с сожалением ответил ей, что другой человек уже согласился меня довезти. Я не стал раскрывать, что этот человек — Рик Райан. Предыстория слишком запутанная, Анна. Поверь.

***

      — Аккуратно, — придержал меня за левую руку Рик. — Давай, я подержу твою куртку.       — Джентельменские замашки — часть образа?       — Скорее исключение из правила.       Я стоял уже полностью одетым в палате, безуспешно пытаясь надеть куртку, так как на улице по-прежнему был мороз.       В палату вошёл по-больничному грустный санитар с креслом-каталкой, молчаливо предлагая довезти меня до парковки, так как даже обычные пешие нагрузки были противопоказаны мне следующие две недели как минимум. Пришлось согласиться и, кряхтя, усесться в кресло. Спустя минуту меня вёз уже не санитар, а сам Господь-Бог Ричард Райан — миллионер, плейбой, филантроп. Или мизантроп? Что-то среднее, я думаю.       — Ты всех бывших секретарей возишь по больницам вручную? — продолжал я острить за неимением других альтернатив для реакции на всё происходящее. — Если нет, то сколько ты берёшь за час?       — Кажется, ты у меня первый, — хмыкнул Рик, поворачивая каталку к лифту. — Тариф простой — за один час ухода за тобой я возьму один час ухода за мной.       — Мне тебя девять часов на каталке по больнице возить? — постарался я пошутить, тем не менее чувствуя, как кончики ушей неумолимо краснеют.       — Вовсе нет, — Рик наклонился к самому моему уху и прошептал: — Это Я покатаю тебя.       Окей. Я успел отвыкнуть от того, что Рик Райан любит грязные разговорчики. Это вызывает некоторую ностальгию. Фу, Эл.       Даже не думай об этом. Рик Райан и ты — спетая песня, что бы он там не сказал по поводу своих сожалений. Сукин сын. Хорошо, что наконец прибыл лифт.       — Пошляк, — тихо проговорил я, чувствуя, как тем не менее горят уши. Люди в лифте не обращали на нас никакого внимания, но легче от этого не становилось. Хорошо, он по-прежнему самый сексуальный мужик из всех, кого я знаю. Но сейчас моя влюбленность поутихла, и если думать холодной головой, то мы не пара. Изначально мне ничего не светило. А то, что вышло — полный кавардак. Всё-таки я такой идиот.       У стойки на первом этаже уже знакомая медсестра что-то быстро писала на листочке, который спустя минуту вручила Рику как и обещанные анальгетики вместе с раствором для обработки раны. Тот, держа всё это одной рукой, другой повез меня дальше, прямо до выхода на парковку, откуда я уже изъявил желание пойти самому. Пусть мне и доставляло некоторое садистское удовольствие — наблюдать, как кое-кто выкручивается, пытаясь ровно везти меня и не уронить при этом всё из другой руки, но всё-таки Рик уже сделал достаточно и больше, чтобы я чувствовал себя обязанным. Да, он мог поехать со мной на скорой, мог оставаться в больнице, пока доставали пулю и зашивали рану, чтобы убедиться, что я в порядке. Но все остальное: быть со мной до последнего, везти меня на каталке, без вопросов решить довезти меня домой через три дня... Признаюсь, такая забота льстит и заставляет чувствовать себя неловко.       Он испытывает муки совести? Рик Райан не признаёт ошибок. Да и я не считаю, что он ошибся, жестоко поступив со мной тогда. Я думаю, он имел полное право вести себя, как мудак. Но тем не менее, он, признавая, что все ещё зол, решил наладить со мной общение. По крайней мере, нам и правда следовало поговорить сразу после, но я сознательно избегал Райанов, да и я думаю, что Рик только недавно понял, что он хотел бы, чтобы все было по-другому. Все-таки, мы нравились друг другу... Только бы узнать, что он скрывает. Я уверен, что скрывает. И я почти уверен, что это как-то связано с его братьями. "Правила", которые он нарушил, какие-то интриги Макса... Что бы это всё могло значить? Что заставило его передумать насчёт меня?       — Бо-ольно, — не удержавшись, простонал я, ковыляя к припаркованному Jaguar XJ. Люблю эту машину.       — Расплата за все глупости, что ты натворил, - почти равнодушно прокомментировал Рик, открывая дверь у пассажирского сидения спереди. Джентельмен, как и всегда.       Боль все сильнее давала о себе знать, заставляя холодную испарину выступать на лбу, поэтому я все также постанывая, не без трудностей забрался в машину. На затылке под бинтом у меня побаливала шишка от падения, а изнутри на голову будто что-то давило. Хреново.       Мы выехали на шоссе, а боль в плече все усиливалась, и я начал ненароком морщиться на резких поворотах и редких неровностях дороги, хотя Рик явно старался ехать аккуратно.       — Твоя сестра считает, что я ублюдок, — неожиданно произнес Рик. Я сначала не понял, к чему он это. Но осознал спустя секунду, что тот припоминает тот разговор с сестрой по телефону в больнице. Он что, переживает? — В принципе, у нее есть некоторые основания. Но не такой уж я и плохой.       — Аника, она... Просто заботится обо мне.       — Понимаю. Все старшие хотят заботиться о младших. Но иногда они ошибаются. Поверь мне, — серьезно сказал Рик, сжав пальцы на руле.       — Я верю, — ответил я, слегка помявшись. — Я просто не знаю, что мне чувствовать. Все так странно... Сбывшаяся мечта о работе в компании, боссы-тройняшки, глупая влюбленность, излишняя самонадеянность, ошибки, изм... Измены. Похищения. Ранения. Роды! У меня голова кругом идёт. Я запутался, Рик.       — Глупая влюбленность, значит, — Рик услышал, казалось, только то, что было важно для него. — Так ты об этом думаешь?       — Я... Я ничего не думаю. Ты — мой босс. Долларовый миллионер с шикарной тачкой и двумя братьями-близнецами. У тебя пшеничного цвета волосы, волшебные карие глаза и тело как у бога. Да, было глупо влюбляться в тебя. Всего пару недель флирта, и я уже был готов бежать за тобой хоть на край света. Я дурак. Аника права.       — Глупо было влюбляться в меня. Но вовсе не потому, о чем ты думаешь, — хмыкнул Рик. — У таких людей как ты всегда одна проблема, из-за которой они всегда топчутся на одном месте и не могут развиваться. Для таких как ты, Эл, важно мнение других. Важно нравиться. Важно всегда оставаться на плаву. Ты боишься рисков, но неосознанно рискуешь. Ты боишься перемен, но сам все меняешь. Ты боишься влюбляться в кого-то, кого, как ты считаешь, ты не достоин, но влюбляешься в него. Ты хочешь быть чем-то большим, но именно ты и мешаешь себе в этом. И когда все так происходит, ты не пытаешься понять себя. Ты лишь взваливаешь на себя вину, ответственность, боль, все, что угодно, лишь бы не видеть очевидного. Просто присмотрись. То, что ты увидишь, может сломать тебя. А может помочь, наконец, разобраться в себе. Просто думай. Твоя милая головка ведь так любит это делать.       — Я ничего не понимаю, — я потер виски, чувствуя как боль из плеча будто распространяется по всему телу. — Просто хочу оказаться дома. Я купил диван. Хочу на него.       — Побуду добрым волшебником, — снисходительно хмыкнул Рик, соглашаясь не развивать неприятный разговор. По его интонации можно было сказать, что этот диалог ещё будет продолжен, но сегодня он готов меня пожалеть. — Доставлю тебя до дивана.       Стоит ли говорить, что с этого дня все стало ещё запутаннее, чем было.