Амойский гамбит

ЭРИК ДАРК Я не идеалист и не романтик. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, уничтожая гриндеров, я ничего этим не добьюсь. Ну, убью я еще тысячу, две, три… Крокен вышлет новые отряды, которые обложат Церес со всех сторон и рано или поздно уничтожат меня и мою банду. Теперешние мои вылазки против гриндеров - это временная мера для того, чтобы помешать отправлению монгрелов на пустоши и для того, чтобы сбить спесь с Ареса. Моя цель – сделать так, чтобы гриндеры не смогли в принципе жить на Амои, сделать мою планету непригодной для их существования. Сам я этот вопрос не решу, мне нужна помощь. И помочь мне в этом должен гениальный ученый, лучший генетик на Амои Рауль Ам. В ночь с субботы на воскресенье полиция устроила на моих ребят облаву: вместе с полицейскими действовали андроиды из Эос и гриндеры Ареса. К счастью, монгрелам, удалось уйти без потерь: как всегда, спас родной Церес, который они знают вдоль и поперек, и который для посторонних хуже черной дыры. А в воскресенье вечером я решил встретиться с Амом. В последнее время, с тех пор, как его бросил Консул Минк, он взял привычку каждый вечер гулять по одной из боковых аллей искусственного парка возле Академии. Ровно в восемь часов вечера я вышел из кустов можжевельника, почти в точности воссозданного по старинным террианским рисункам, и увидел неподвижно сидящую на скамейке под раскидистой сакурой золотоволосую фигуру в черном. - Чудесный сегодня вечер, - я остановился прямо за его спиной. Он вскочил так, что опрокинул скамью. Два его охранника андроида бросились на меня, но я вырубил их коротким и точным ударом между глаз. Ам смотрел на меня совершенно безумными глазами. Его потемневшие, расширенные зрачки напоминали бьющихся в изумрудном омуте раненых птиц. - Черт возьми, - тихо пробормотал он, а затем добавил непечатное слово, наверное, первый раз в своей жизни. Я улыбнулся и, сдвинув на лоб темные очки, сделал решительный шаг в его сторону. - Я – Эрик Дарк. Ты, наверное, уже слышал обо мне? Его лицо исказилось и напоминало теперь смятую надорванную маску. - Эрик Дарк? – срывающимся голосом повторил он. – Ну, конечно же… Я должен был сразу догадаться. Имя-то почти анаграмма… Все просто, как два и два. Господи, какой же я идиот! Он рассмеялся, точнее, захохотал таким же высоким рваным смехом. Это была почти истерика: он смеялся и смеялся, глядя в искусственный купол, под которым кружили голограммы птиц. Я сел на скамью, достал сигареты и стал ждать, пока он придет в себя. Почувствовав запах табака, он вдруг замер, закрыл лицо руками и несколько секунд стоял вот так вот, слегка покачиваясь на месте, как золотая ива под ветром. Затем посмотрел на меня. Теперь лицо его было спокойным, а изумрудный взгляд, как обычно, пытливым и пронизывающим. - Чего ты от меня хочешь, Эрик Дарк? - Садись, - я указал ему на место рядом с собой. Он сел и покосился на дымящуюся сигарету в моих руках. - Дай и мне. Он неловко закуривает – наверное, тоже в первый раз в жизни. Интересно, что еще я заставлю делать в первый раз в жизни одного из самых красивых мужчин Танагуры?.. - Ты так и не сказал мне, чего ты от меня хочешь, - выпуская из тонких ноздрей голубоватое облачко, глухо повторяет он. - Ты когда-нибудь видел генетическую карту гриндеров? – я чуть придвигаюсь к нему так, что наши головы практически соприкасаются. – Ты заглядывал в нее, ну, хотя бы просто так, из интереса? От неожиданности он давится дымом и громко кашляет. - Да, и не раз. Там есть любопытные нюансы. - Какие именно? Он внезапно улыбается и бросает на меня свой теплый изумрудный взгляд. - Если я начну объяснять, ты все равно не поймешь, монгрел. - Хорошо, - слегка кивнув, я ловлю сквозь темное стекло своих очков золотой лучик его улыбки. – Тогда скажи это просто, так, чтобы понял даже монгрел. Есть ли что-то такое, особенное, чего не переносят гриндеры, и что смогло бы хорошо перенести население Амои, если добавить это что-то, скажем, в кислород или в воду? Ам, прищурившись, несколько секунд с любопытством на меня смотрит. Затем кивает. - Кажется, я тебя понимаю. Да, есть такой микроэлемент, секпесиус. Он образуется из расщепления серебра и окаменелых водорослей на дне нашего мертвого моря. Я несколько раз проводил опыты – как ты выразился, из интереса. Этот элемент отлично переносят все гуманоидные существа системы Глан, чуть хуже – гуманоиды Солнечной системы, в которую входит Терра. Но оно смертельно опасно для выходцев из Крокена. Достаточно будет миниреактора самой несложной конструкции для того, чтобы воздух Амои в считанные часы пропитался элементами секпесиуса. - Хорошо, - я делаю паузу и, сняв очки, несколько секунд смотрю в его зеленые глаза своими чернильно-черными глазами. – Ты сделаешь это для меня?.. Ты поможешь мне? Рауль пристально смотрит на меня – с горечью и пониманием. - О, Юпитер… Ну, за что, за что мне все это?.. Конечно, сделаю. Конечно, я помогу тебе. Но мне для этого необходим доступ к Центральному Компьютеру. Это раз. И хороший хакер. Это два. Я закусываю губы, соображая. - С Компьютером, конечно, будут сложности. Но я что-нибудь придумаю. А хакер у тебя будет: не просто хороший, а самый лучший на Амои. - Кажется, я догадываюсь, кто это. Гриндеры о нем знают? - Нет, конечно, - усмехаюсь я, - они думают, что он обычный фурнитур. Рауль улыбается мне в ответ и кивает. Улыбка одновременно грустная и какая-то…светлая, что ли. - Знаешь, - покусывая губы, медленно говорит он, - а ведь я сперва не поверил, что такое возможно. Катце мне как-то рассказывал о способах трансформации через систему компьютера. Код ДНК умершего человека накладывается на код живого, который был с ним близок, а затем проецируется на личность этого живого прямо в мозг. Причем ни та, ни другая личность ни в коей мере не подавляется, а, напротив, они как будто бы взаимодополняют друг друга. Два в одном. А временная доминанта личности умершего контролируется самой обычной пси-капсулой. Главное – правильно рассчитать дозу для обратной трансформации. Я тогда сказал Катце, что это сказки, а оказалось, что… - Это и есть сказки, - резко говорю я, вставая со скамейки. - Господин Катце – известный сказочник. Спасибо за то, что согласился мне помочь, Рауль. Я скоро с тобой свяжусь. До встречи. А насчет этих, - я киваю на неподвижно лежащие поперек дорожки тела андроидов, - придумай что-нибудь сам. - Ага, - кивает он, глядя на меня с грустью и еще чем-то, от чего в груди у меня разливается золотистое тепло. – Скажу, что у них случился солнечный удар. Я фыркаю, он негромко смеется. - Будь осторожен…Эрик Дарк, - уже через мгновение вновь став серьезным, тихо говорит он. – Пожалуйста, будь осторожен. Голос его звучит сейчас так самозабвенно, как будто бы он читает мантру. Я хочу ему ответить, но острый комок царапает мне горло. Тех слов, которые я хочу ему сказать, Эрик Дарк не знает в принципе, а тот, другой… Нет, о нем Раулю лучше забыть. Иногда обстоятельства складываются так, что, выигрывая партию, игрок подписывает себе смертный приговор. АРЕС Не доверяю я федералам. И друзьям федералов тоже не доверяю. Эта парочка, атташе и его дружок, чего-то не договаривают. Март Стаффел. Мутный тип. Я пробил по компьютеру его данные. Да, все подтвердилось. Но это еще ни о чем не говорит: хорошие хакеры есть везде, и взломать базу данных для них проще пареной репы. А потому этого шустрого парня нельзя выпускать из виду. Я подключаюсь к камере в кабинете Консула. Нет, ничего из ряда вон выходящего я не вижу. Ясон смотрит, как обычно, сквозь собеседника. Парень-федерал не позволяет себе ничего лишнего, вон, даже восхищение в своих глазах притушил до неяркого скромного тления. Видимо, он все-таки в достаточной степени профессионал, чтобы чувствовать свое место. Что ж, замечательно – пусть пока поработает вместе с Минком, авось из этого выйдет что-нибудь путное. На связь неожиданно выходит император Кориан. - Долго ты еще намерен торчать на Амои, Арчи? – как обычно, в лоб, без предисловий спрашивает он. - Дела на Амои требуют моего постоянного присутствия, - резко, возможно даже резче, чем следовало бы, отвечаю я. Отец понимающе хмыкает. - Ты имеешь в виду, что постель господина Минка требует твоего постоянного присутствия? - Ваше величество! – кровь бросается мне в лицо; любого другого я бы за такие слова… - Не горячись, генерал, - отец мягко, но властно ставит меня на место. – Скажу тебе откровенно: мне не нравится то, что ты слишком много времени уделяешь этой своей интрижке. Ты уже забыл, что до конца года собирался развернуть военную компанию против Весты?.. Эта планетка настолько хороша во всех отношениях, что просто обязана быть в составе нашей Империи. Я кусаю губы, стараясь не нагрубить. - Мне будет сложно разрываться между Вестой и Амои, отец. Конечно, я могу поручить командование генералу Оригами. Он наиболее подходящий кандидат для этого. Отец, словно не веря своим ушам, несколько минут молча, на меня смотрит. - Иными словами, ты не намерен в ближайшее время покидать Амои, Арчи? - Да, отец, именно так. Император Кориан держит паузу. Он удивлен и раздосадован моими словами. Никогда еще я не выбрасывал подобных фортелей. Конечно, увлечения у меня случались всякие, иногда даже очень непредсказуемые, вроде увлечения барменом в захудалом ночном клубе несколько лет назад, однако все эти увлечения быстро заканчивались, никогда не противореча интересам Империи. И вдруг – такой казус!.. Генерал Арес отказывается от очередной военной компании, не в силах даже на неделю покинуть постель строптивого амойского ангела. Уму непостижимо!.. - Боишься, как бы твой Консул в твое отсутствие не завел себе какого-нибудь блондинчика? – недобро усмехается отец. – Ну, так приставь к нему охрану, или посади под замок. А, еще лучше, возьми с собой на Весту в качестве военного трофея. - Ты шутишь? – почти рычу я. – Я заключил с ним сделку. Я обещал оставить ему консульство и сохранить за ним власть в Танагуре. Я дал слово офицера и будущего императора. - Ах, ну, тогда, конечно, - полу сочувственно полу издевательски усмехается отец. – В таком случае, мой дорогой сын, у тебя только один выход – построить свою личную жизнь так, чтобы она не мешала тебе выполнять свой долг перед Империей. Император отключает связь. Несколько минут я сижу, тупо уставившись в погасший экран. Отец прав: так нельзя. Я – воин, я – наследник, я служу императору и Крокену. И я обязан начать операцию по захвату Весты, как планировал это сделать, покуда не оказался на Амои. Но – расстаться с Минком!.. Не видеть, не чувствовать, не обладать!.. Смогу ли я отказаться от этого хотя бы на пару недель?.. Когда-то я баловался наркотиками, но потом взял себя в руки и бросил. Минк хуже наркотика, гораздо хуже. Раз вкусив это лакомство, отказаться от него уже невозможно. Конечно, я смогу с горем пополам выкраивать время, рискуя успехом компании и жизнями моих солдат, и посещать Амои раз или даже два раза в неделю. Но ведь этого мало, этого катастрофически мало для того, чтобы утолить мой голод. Конечно, я могу наплевать на наш договор и заставить его полететь со мной на Весту, попросту увезти его силой. Но, в таком случае, он тоже будет считать себя свободным от нашего соглашения и не позволит к себе прикоснуться. Из покорного и покладистого любовника он превратится в открытого врага, и мне придется всякий раз брать его силой, а, учитывая его физическое превосходство, сделать это будет нелегко. Придется или накачивать его наркотой до бесчувствия, либо использовать электронные наручники с регуляторами боли. И то и другое не доставит мне удовольствия, ведь физическое насилие над партнером никогда не было мне в кайф. Что же делать? Наплевать на свой долг и приказ императора и остаться на Амои?.. Я – единственный наследник и вряд ли буду за это серьезно наказан. Может быть, стоит рискнуть?.. Мои размышления прерывает тревожный сигнал комма. - Какого черта? – рявкаю я, даже не поинтересовавшись, кто на связи. - Господин генерал, - голос дежурного офицера как-то странно дрожит и вибрирует, как струна, которая вот-вот порвется. – Кто-то проник в ваши покои и… - Что?! – мигом взвиваюсь я. – Мои апартаменты заминированы? - Нет, - тяжело вздыхает дежурный. – Это…Вам лучше взглянуть самому. Чертыхаясь, я покидаю кабинет. Какого лешего стряслось, что этот болван спотыкается на каждом слове?.. Ответ я вижу сразу же, как только открываю дверь своих покоев. Ответ в виде небольшого ножа грубой работы, воткнутого в деревянную раму возле моей кровати. Таким ножом никто не пользуется здесь, в Эос, и таким ножом, уж конечно, никогда не пользовались мои солдаты. Без всякого сомнения, этот нож – монгрельский. Я пригляделся: тонкое лезвие, почти до половины вогнанное в дерево, пришпиливало к нему лист бумаги, который подхваченный сквозняком, шевелился, как живой. Я подошел ближе. Нож был загнан в дерево с такой силой, что я едва смог его выдернуть. Я взял бумагу, точнее, письмо. Написано было на межгалактическом языке – корявым, неровным подчерком и с вопиющими орфографическими ошибками. Вот только смысл текста от этого нисколько не менялся. «Знаешь, что такое вендетта, генерал? – гласило послание. – Это месть, это объявление войны, безжалостной и кровавой, которая ведется без всяких правил и без всякой пощады до тех пор, пока одна из сторон не будет полностью уничтожена. Ты пришел на мою землю, ты захватил мою планету, ты убийца и насильник, Арес. А потому я, Эрик Дарк, клянусь самой страшной клятвой, какая только есть в этом мире: я уничтожу тебя. Двоим нам нет места на Амои, и уйти придется тебе». Я снова и снова перечитываю письмо. Монгрельская удаль, бандитская бравада. Это все понятно. Не понятно другое: как, каким образом монгрел сумел проникнуть в башню Эос, самый охраняемый объект в Танагуре?.. Чертова охрана, раздолбаи, расстреляю всех к растакой матери!.. - Этот федерал Стаффел…он все еще у Консула? – рявкаю я на бледного, как мумия, адъютанта. - Да, господин генерал, - тот едва дышит от страха. Но убивать его мне сейчас некогда. Скомкав в руке проклятую бумагу, я несусь в покои Консула: покажу Стаффелу, он ведь, в конце концов, сыскарь, вот пусть и полюбуется на улики. ЯСОН Конечно же, я сразу его узнал. Он мало изменился. Ну, может быть, стал шире и крепче. Кожа сделалась еще смуглее и заветрелась. Возле губ и глаз появились тоненькие морщинки. Но взгляд все тот же – спокойный, уверенный, без вызова, но готовый в любой момент, вспыхнув, отразить любой удар, кто бы его ни нанес. Настоящий мужской взгляд. Тот самый, что 12-ть лет назад внезапно заставил вспыхнуть мою холодную кровь и сделать самую первую и, может быть, самую большую в моей жизни глупость. Больше никогда уже в моей жизни не было такого сумасшедшего, до звезд в глазах и колоколов в ушах, потрясающего секса. Даже с великолепным, бесконечно влюбленным в меня Раулем. Даже с тем парнем монгрелом, которого я, наверное, и полюбил-то именно за то, что увидел в нем отражение своей первой любви. Хотя… То, что произошло 12-ть лет назад, вряд ли можно назвать любовью. Просто одна-единственная сумасшедшая ночь между скал, которая едва не перевернула всю мою жизнь. …Как ни старался Рауль скрыть мое неразумное увлечение, как ни подчищал Орфей следы пребывания Сименса на Амои, Юпитер каким-то образом все равно узнала о моем грехопадении. Кто ей об этом донес, я до сих пор так и не догадываюсь – ведь о моем проступке знали единицы, лишь те, в которых я был уверен на все сто процентов. И, тем не менее, она обо всем узнала. Она была в ярости – в ярости, неожиданной и необъяснимой для электронного мозга. По всей видимости, правы эосские сплетники: иногда я чувствовал, что она относилась ко мне совсем не так, как создатель относится к своему творению, и уж совершенно не так, как относилась бы к сыну мать. Как долго я бился в конвульсиях в луже собственной крови и блевотины на мраморном полу голубого зала?.. Не знаю, тогда я потерял счет времени. Потом она поняла, что слишком увлеклась, наказывая меня, и поспешно вызвала Рауля. «Спаси его, Ам. Головой за него отвечаешь». Последнее, что я помнил тогда, это серое от ужаса лицо Рауля, колыхающееся где-то надо мной, и его прохладные, ласковые руки… Разумеется, я остался жив. Как ни была на меня зла Юпитер, она не могла и не хотела допустить гибели своего лучшего творения. Потом она даже меня простила. И я даже был счастлив в союзе с Раулем, который оказался одновременно незаменимым, преданным и чутким другом и замечательным любовником. И я даже почти забыл события той ночи «дуамона» на побережье мертвого моря в сиянии голубой радуги. Искренне постарался забыть. И вот сейчас олицетворение моих прошлых ошибок и моей больной памяти стоит передо мной во плоти под другим именем, но все с тем же прямым, чуть ироничным, чуть восхищенным, и словно бы немного пьяным взглядом темно-серых глаз. - Здравствуй, Сименс, - не дрогнув ни единым мускулом, говорю я. Он слегка приоткрывает рот от удивления. Он не ожидал, что я его узнаю. Ну, конечно же, ведь он даже не догадывался о том, что я чувствовал в ту ночь на берегу, и чего мне стоило отказаться от того, что я чувствовал. - Здравствуй, Ясон. Он быстро овладел собой, но восхищения в глазах притушить не смог. Никогда не умел этого делать. Этот его взгляд заинтересовал меня еще тогда, в самую первую нашу встречу. В нем было не столько вожделения, хотя, конечно, было и оно, сколько романтики. Теплой и светлой, несколько старомодной романтики, которую можно увидеть только в глазах героев старых террианских кинофильмов. Однако предаваться ностальгии слишком расточительно, когда счет идет на минуты, и потому я, отогнав ненужные воспоминания, быстро говорю: - Что у тебя ко мне, Сименс? Мой кабинет прослушивается и просматривается. Защитный экран я могу установить не более, чем на семь с половиной минут. Одна минута уже прошла. А потому, если ты намеривался сказать мне что-нибудь важное, прошу тебя поторопиться. Он делает над собой усилие и говорит совсем не то, о чем говорят его глаза, о чем хотел сказать мне все эти 12-ть лет. - Правительство Терры обеспокоено вторжением на Амои. Ты же знаешь: договор между нашими планетами подразумевает оказание вооруженной военной поддержки оккупированной стороне. Но в то же время… - Но в то же время ваше правительство не желает связываться с гриндерами, так? – с иронией заканчиваю я. – Что ж, передай своим – пусть расслабятся, Сименс. Я не претендую на их помощь. Со своими врагами я справлюсь как-нибудь сам. - Сам? – его эмоции, доселе с трудом сдерживаемые, вырываются наружу. – Как справишься?.. Ублажая в постели этого крокенского выродка? Ого! Целый фейерверк страстей. Негодование, злость, ревность и… Черт возьми, если это не то, что люди называют любовью. С какого такого перепугу?.. Ведь столько лет прошло. Впрочем, в чувствах я – полный профан, могу и ошибиться. - О, ты и об этом знаешь? – прищурившись, я складываю на груди руки. – Знаешь, Сименс, если ты вздумал читать мне мораль, лучше возвращайся обратно на Терру. Или это банальная ревность с твоей стороны, а, господин шпион? Он краснеет. Да, я угадал. - Неужели нельзя было поступить как-нибудь иначе? Найти другое решение?.. С твоим хваленым айкью, с твоим опытом дипломата и талантом заправского мозгоеда?.. Я делаю шаг к нему. Мои губы сами собой растягиваются в едкой улыбке. - Какое решение, Сименс?.. Может быть, попросить тебя лечь вместо меня под генерала?.. Так спешу тебя разочаровать: ты не в его вкусе. Он стискивает зубы, глядя на меня исподлобья. Мне кажется, что он с трудом удерживается от того, чтобы не залепить мне пощечину. - Только попробуй, - глядя ему в глаза, сладко ухмыляюсь я. – Ты не имеешь права меня ревновать – между нами ничего не было. - Ну, да, конечно. Совсем ничего, - он с вызовом смотрит на меня. – Не считая того, что я был у тебя первым. Или это не в счет?.. Так, встал, отряхнулся, ушел? Я небрежно пожимаю плечами. - Знаешь, Сименс, в жизни все когда-нибудь случается в первый раз, и кто-то непременно бывает первым. Вот, как с тобой тогда. Мне захотелось секса, а ты удачно подвернулся. Вот и все. И только ты сам, сам виноват в том, что увидел во всем этом то, чего нет – нет, не было, и никогда не будет. Он молчит. Молчит несколько секунд, глядя мне в глаза. Что он пытается там увидеть? Я отлично могу спрятаться. Мою защиту не сразу пробьет даже очень сильный эмпат, а уж какой-то там федеральный шпион с амбициями провинциального ромео – и подавно. - Хорошо, - он с трудом отводит глаза, - оставим сейчас этот разговор, Консул. Я здесь для того, чтобы тебе помочь. Располагай мною, как знаешь, на свое усмотрение. - А что скажет твое начальство? – усмехаюсь я. – Ведь тебе приказано только лишь наблюдать, но не вмешиваться, так? - Это мое дело! – упрямо рычит он. – Это моя жизнь, и я располагаю ею по своему усмотрению. - А как же долг перед отечеством? - Прекрати издеваться, Минк! – он одного роста со мной, и его глаза напротив моих глаз, кажется, готовы прожечь во мне дыру. – Говори, как я могу тебе помочь? - Хорошо, - сдаюсь я, наконец. – Я так понял, что генералу понравилась твоя идея проникнуть в банду Дарка. Сделай это. Он в недоумении хмурит брови. - Ничего не понимаю. Ты хочешь, чтобы я сдал его гриндерам? - Нет, что ты, - я растягиваю губы в ледяной улыбке, - все как раз наоборот. Я хочу, чтобы ты стал его другом. Хочу, чтобы помогал ему во всех его вылазках, охранял его и берег, как самого ценного и дорогого человека в твоей жизни. - Ну, так я понимаю тебя еще меньше, снова хмурится Сименс. - А не нужно ничего понимать, - я делаю еще один шаг к нему, так, что наше дыхание сливается, будто река в едином потоке: его - вдохновенное, порывистое, горячее, и мое – ровное и безмятежное, как у спящего младенца. – Не нужно ничего понимать, Сименс. Просто делай то, что я тебе говорю. Стань для предводителя монгрелов и другом, и братом, и сообщником, и напарником. - А, может, еще и любовником? – тонкие губы стоящего передо мной мужчины трогает горькая ирония. - Ну, если очень захочешь, то, пожалуйста, - усмехаюсь я. – Ты ведь видел этого Дарка, правда?.. По всей видимости, он горячая штучка еще та. Сименс бросает на меня мрачный взгляд исподлобья. - Извини, не в моем вкусе. Предпочитаю блондинов. - Ну-ну, - киваю я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не рассмеяться.