Амойский гамбит

АРЕС Взрыв был такой силы, что его услыхали даже в Танагуре. Чертовы монгрелы, кошачье отродье…Они взорвали городскую свалку в Цересе. Взорвали вместе с почти двумя сотнями моих лучших солдат. А в это время другие монгрелы из той же шайки освободили своих сородичей, которых должны были вывезти на пустоши. Но и гриндеры мои тоже хороши, ничего не скажешь. Надо же было купиться на такую дешевую уловку – бросили эскортируемых пленников и погнались за Дарком. А тот, не будь дураком, заманил их на свалку и взорвал к чертовой матери!.. Это не парень, а самый настоящий дьявол. Интересно было бы столкнуться с ним лицом к лицу, уж я бы… Сильные противники всегда будоражат мое воображение. Может быть, именно поэтому у меня так подорвало крышу на Минке?.. При одной только мысли о Ясоне по телу пробегает уже привычная сладкая дрожь и моя плоть катастрофически твердеет. Черт!.. Я подхватываюсь с места и, как охмуренный гормонами прыщавый юнец, бегу, несусь в его кабинет. Однако здесь меня ожидает жестокий облом – его дверь наглухо заблокирована. Я набираю на комм его номер, он не отвечает. Подозрение - дикое, черное, лютое – моментально бьет мне в голову. Он не один в кабинете. Он нарушил наше соглашение – он мне изменяет!.. Я вновь и вновь пытаюсь набрать самые разные комбинации цифр – безрезультатно. Дьявол, сукин сын, чертов блонди!.. Я уже открываю, было, рот позвать охрану для того, чтобы выбить дверь, но вовремя одумываюсь. Если мои подозрения верны, и Консул не один в кабинете, то свидетели этому мне совершенно не нужны. В Эос все все прекрасно видят и обо всем знают, и слух о том, что голову доблестного героя четырех галактик украсили ветвистые рога, мне совершенно ни к чему. Призвав на помощь всю свою ярость, я пытаюсь выломать дверь самостоятельно. И, хотя бог не обделил меня силой, сделать это чертовски сложно – двери в Эос поставлены на совесть. Я впадаю в неистовство, я впадаю в раж, я чувствую, как кровь в моих жилах превращается в лаву. Нет, я просто не знаю, что я с ним сейчас сделаю!.. Задушу, изобью, изуродую, зарежу или затрахаю до смерти!.. Наконец, дверь, не выдержав моего сумасшедшего натиска, поддается, и я, как пушечное ядро, как таран, врываюсь, вваливаюсь в кабинет. Вваливаюсь и тут же немею от возмущения. Консул Минк сидит за столом, откинувшись в кресле, и с откровенной насмешкой наблюдает за моими потугами. - Твою мать! – хрипло рявкаю я. – Какого черта ты здесь делаешь? - Работаю, - спокойно отвечает он. - А почему ты заблокировал дверь?.. Почему не открывал мне? Он смотрит на меня с этим своим фирменным прищуром, от которого мне хочется его одновременно и убить, и изнасиловать. Должно быть, я представляю сейчас из себя прелюбопытнейшее зрелище – красный от ярости, вздыбленный, в треснувшем на плече мундире, и со сбитыми костяшками пальцев… Благородный генерал Арес, доблестный воин и наследник Крокена, за каких-то пять минут превратился в обезумевшее от ревности дикое животное. - Почему ты не открывал мне дверь? – зловеще нависая над ним, рычу я. Его синие глаза с ледяной иронией встречаются с моими глазами. - Не хотел, вот и не открывал, - невозмутимо заявляет он. - Что? – на мгновение я теряю дар речи. – Да как ты смеешь… Совершенно обезумев, я отшвыриваю стул и бросаюсь на него, но почти что в ту же минуту приседаю к полу, скрученный его железной рукой. - Успокойся, Арес, - бархатный баритон с эротическим придыханием почти ласково звучит у меня над ухом. – Не дергайся, генерал, а то ведь и апоплексический удар схлопотать недолго. Да, я не открыл тебе дверь, потому что хотел побыть один. Могу же я хотеть чего-нибудь, или не хотеть, а?.. Ты целую ночь втрахиваешь меня в кровать, так, может, хотя бы днем ненадолго оставишь меня в покое?.. - Отпусти меня, - пытаясь вырваться, глухо рычу я. Он тут же убирает руки. Я поворачиваюсь, принюхиваясь и прощупывая его глазами. Нет, сексом от него не пахнет, не похоже, чтобы он мне изменял. Да и спрятать любовника в этом кабинете просто нереально – кроме небольшого стола, кресел и экрана на стене, здесь совсем нет мебели. Из окна выпрыгнуть – вообще из области фантастики, все-таки как-никак 114 этаж. Но все же…что-то здесь не так. Может быть, этот тонкий, едва уловимый запах дыма?.. Он тревожит, и он невероятно возбуждает. Как зачарованный, я делаю шаг к нему и утыкаюсь носом в его волосы цвета белого амойского солнца. - Почему от тебя пахнет дымом? Он вздрагивает. Или мне это кажется?.. Он мгновение медлит, а затем вдруг порывисто, всем телом прижимается ко мне. - Дымом?.. Неужели и вправду дымом? – он запрокидывает голову так, что наши губы встречаются. – Тебе показалось, Арес. Откуда здесь взяться дыму? А ведь и вправду, откуда?.. Я жадно вожу языком по его приоткрытым розовым губам, вылизывая нижнюю, затем верхнюю… Его язык встречается с моим языком и перехватывает инициативу. Горячий, сладкий, упругий… Наверное, на свете нет лакомства вкуснее и желаннее его, разве что… Я опускаю руку вниз и быстро нащупываю внушительную выпуклость в его штанах. Ухмыльнувшись, еще более запрокидываю его голову и начинаю вылизывать ему шею. Странно: нежная кожа имеет непривычный горьковатый привкус, как будто бы… Я поднимаю вопросительные глаза на него. Смутное подозрение мелькает где-то в глубине сознания, мелькает и… В глазах Минка вспыхивает что-то – синий лед, молния, сверхновая… Отчаянным поцелуем, более напоминающем укус, он впивается мне в рот. Одно движение его руки, и его одежда клочьями летит на пол. Я замираю: все мысли мигом вылетают у меня из головы. Все, кроме единственной. - Я хочу тебя, Арес, - хрипловатым влажным баритоном шепчет он; его голос, как яд, струится и журчит в моих ушах, заставляя мою кровь превратиться в раскаленное жидкое железо. – Хочу почувствовать тебя внутри прямо сейчас… Возьми меня… Мы одновременно делаем шаг-рывок навстречу друг другу. Его раскаленное тело звенит в моих руках, словно серебряная струна, безжалостная сталь, затянутая в снежный бархат кожи. Разум окончательно оставляет меня. С рычанием голодного зверя я впиваюсь руками в его бедра и опрокидываю на стол, сминая жестокими поцелуями его губы. Он стонет, мотая головой из стороны в сторону – волосы белым водопадом струятся на пол. Одной рукой я хватаю его каменно-твердую плоть, упирающуюся мне в живот, другой нахожу нежно подрагивающую звездочку ануса. Минк глухо вскрикивает, забрасывая ноги мне на плечи, и яростно двигает бедрами навстречу моим рукам. Желание взрывает мне мозг, мое сердце, кажется, вот-вот остановится. - Какой же ты, какой, - бессвязно шепчу я, с вожделением, более похожим на смертельную конвульсию, ловя губами его дыхание. – Весь мой…только мой… Красивый, сладкий, опасный. Никому не отдам. В его подернутых поволокой глазах вспыхивает дьявольский ледяной огонек. - Даже, если я тебе изменю?.. Даже, если я тебя обману?.. Даже, если я тебя… Наклоняясь, я до крови кусаю его дерзкие губы, тут же слизывая алые капельки, как росу с розовых лепестков. - Не посмеешь, Ясон. Ты слишком любишь свою Танагуру. Мне ведь ничего не стоит ее уничтожить. - Не посмеешь, Арес, - он кусает меня в ответ, смешивая металлический привкус нашего поцелуя. – Ты слишком меня хочешь. И до тех пор, пока я жив, ты не перестанешь меня хотеть. Я хватаю его за волосы, глядя сумасшедшими глазами в его такие же сумасшедшие пульсирующие звезды зрачков. - Тварь, - шепчу я, то ли с ненавистью, то ли с восхищением; кровь (моя или его?) размазана по его губам и подбородку, и кажется, будто бы он только что прокусил мне горло. – Какая же ты бессердечная тварь, Ясон. - Такая же точно, как и ты, генерал, - подхватив кончиком языка алую капельку, словно спелую ягоду, усмехается Минк. Последнее, что приходит мне в голову перед тем, как ее вообще оставляет всякое подобие мысли, это то, что чертов Стаффел, пожалуй, был не так уж и неправ насчет Клеопатры. И, что самое ужасное, сходство здесь далеко не только внешнее. ЯСОН Я едва не погорел. Еще бы чуть-чуть, и… Я понял это по его глазам. Он унюхал дым. А сложить два и два было уже элементарно даже для монгрела. Проклятый запах!.. Я не успел принять душ – Арес ломился ко мне в дверь так, будто хотел разнести, к чертовой матери, не только мой кабинет, но и башню Эос. Никогда еще не видел его в такой ярости. Но, слава Юпитер, он подумал, что я всего лишь навсего прячу у себя в кабинете любовника. И, если бы не запах дыма и не привкус гари на моей коже… У меня был выход – убить его, пока он не догадался. Или - разыграть мексиканскую страсть по всем правилам, рвать на себе ризы и кричать «возьми меня!» Я выбрал второе. Ощущение того, что я стою на последней черте, подхлестнуло мою чувственность покруче всякого афродизиака, и мне даже удалось возбудиться, так что все выглядело очень даже натурально. Генерал рычал от страсти так, что дрожали стекла, и мои вопли были не менее громкими. В конце концов, стол не выдержал наших упражнений, сломался, и мы рухнули на пол. Правда, Арес, кажется, этого даже не заметил. В себя его привел только настойчивый писк комма. - Проклятие, - бормочет он, с трудом отрывая губы от моей шеи, но все же отвечает. – Какого лешего у вас там случилось? Ответ заставляет его нахмуриться. Он скатывается с меня и садится на полу, видимо, пытаясь включить мозги. - Что случилось?.. Монгрелы вот-вот взорвут Эос? – заложив руки за голову, невинно прищуриваюсь я. Он как-то странно посматривает на меня – видимо, моей шутки он не оценил. - Императрица Ниникейн полчаса назад прибыла на Амои, - вздыхает он, задумчиво разглядывая свои исцарапанные мной бока и плечи. - Через несколько минут она будет в Эос. Ничего себе новость!.. Мне мигом перехотелось издеваться. Я с трудом сдвигаю ноги и, морщась, сажусь на полу. - Ты хочешь сказать, что твоя мать здесь? Но зачем?.. Он сосредоточенно качает головой. В его все еще затуманенных похотью глазах мелькает никогда не виденный мною раньше теплый огонек. - Император ее прислал. Решил пустить в ход тяжелую артиллерию, старый интриган. - Артиллерию? – не понимаю я. Он медленно поднимается с пола, глядя на свою растерзанную, окровавленную одежду. Тут же с довольным видом ухмыляется. - Моя охрана решит, что ты пытался меня убить. - Ага, - меланхолически глядя в потолок, говорю я. – Скажи еще – изнасиловать. Он смеется и, быстро наклонившись, вылизывает мои залитые семенем пальцы – каждый отдельно, как леденец. Потом смотрит мне в глаза. - Хочешь познакомиться с моей матерью, Минк? Она - замечательная женщина. Нет, не так. Она – единственная женщина, которую я люблю. - О? – я с наигранным удивлением вскидываю левую бровь. – А генерал Арес умеет любить?.. Я-то думал, что это глупое плебейское чувство вы, члены императорской фамилии, уже давно из себя вытравили. В его глазах вспыхивает желтая искра. - Не нарывайся, Консул. И тут же вполне миролюбиво добавляет: - Приходи через час в мои апартаменты. Я не думаю, что императрица задержится здесь надолго. Скорее всего, отец послал ее за тем, чтобы она меня образумила. Но я слишком хорошо знаю свою мать: против моего желания она ничего не сделает. Я смотрю на него теперь уже с интересом. Что у них там за междусобойчик такой в семье? Власть никак не поделят?.. Немудрено! Два альфа-самца в одной берлоге – это многовато. - У тебя проблемы с родителями? – спрашиваю я, нащупывая то, что осталось от моей одежды. Нужно хоть как-то прикрыться, а то генерал так облизывает меня глазами, что того и гляди забудет о своем сыновнем долге и набросится на меня по второму кругу. - Проблемы?.. Да так, ерунда, я уже давно на них забил. Раскрасневшийся, взъерошенный, с этими кровоточащими царапинами на плечах, он сейчас менее всего похож на благородного генерала Ареса, героя четырех галактик, деспота, варвара и убийцу. Вот уж интересно: оказывается, даже на врага можно взглянуть иногда другими глазами. Впрочем, смотреть – это не мое дело. Мое дело – действовать. Ловким прыжком я подхватываюсь на ноги и дергаю вслед за со-бой генерала. Он тянется, было, к моим губам, но я, мгновенно вы вернувшись из его рук, настойчиво подталкиваю его к двери. - Тебя мать ожидает, не забыл? Он снова настигает меня и несколько секунд с мутными глазами тискает мои ягодицы, затем вздыхает и с сожалением отстраняется. - Зайди все-таки чуть позже ко мне. Если не хочешь знакомиться с моей матерью, тогда познакомься с императрицей Ниникейн. Ты же Консул Амои, ты обязан принимать инопланетных гостей. - Я знаю свои обязанности, Арес, - говорю я, в очередной раз отталкивая его руки. – Хорошо. Через час я приду. Выпроводив, наконец, генерала, я со стоном снова вытягиваюсь на полу. Адреналиновый всплеск ушел, и теперь все тело горит огнем, выламывая каждую мышцу после ускоренной трансформации. Каждая клеточка – словно обнаженный нерв. А тут еще этот маньяк со своими непомерными аппетитами - мои губы и соски сейчас искусаны так, что к ним больно притронуться. - Я сделал тебе ванну с травами, - появившись бесшумно, как тень, Никки садится рядом со мной и осторожно массирует пальцами мои ноющие виски. – Почему ты сегодня так задержался?.. Я уже не знал, что и думать. - Так, ерунда, накладки вышли, - говорю я, жадно ловя тепло его сильных, ласковых рук. – Боялся, что не уложусь по времени и выпил сразу две капсулы. Должно быть, что-то пошло не так, меня скрутило прямо на пустыре. Даже что-то вроде галлюцинаций было. Спасибо Сименсу, он меня вытащил. А сейчас вот пришлось в ускоренном режиме перекидываться обратно. Вдобавок ко всему, Арес выломал дверь в моем кабинете – решил, идиот, что я заперся там с любовником. Пальцы Никки на мгновение замирают в моих волосах. Он отпускает длинное непечатное ругательство. - Извини за грубость, Ясон, но идиот здесь это как раз ты. Ты хоть понимаешь, что ты творишь?.. Две капсулы сразу!.. Представляю, какой получился генетический взрыв!.. Личности ни в коей мере не должны доминировать одна над другой, иначе… А потом - ускоренная ретрансформация после двух-то капсул?.. А, если бы твой организм не выдержал? Могло ведь быть и такое. Если бы ты вообще не смог прийти в сознание? Или, не дай бог, остался бы калекой, растением, кретином?.. - У меня не было выбора, Лис, - благодаря его манипуляциям боль потихоньку покидает мое тело, и я нахожу в себе силы не только встать на ноги, но и не слишком удачно пошутить. - Помоги мне одеться. Через час Арес познакомит меня с моей тещей. Или – со свекровью, уж не знаю, как правильнее сказать. - Императрица здесь? – моментально бледнеет Никки. Я отвечаю ему таким же бледным подобием улыбки. - Да, госпожа Ниникейн только что прибыла в Эос и, кажется, горит желанием взглянуть на совратителя ее ненаглядного отпрыска. - Это значит? – осторожно спрашивает Лис. - Это значит, что обмануть эльфийку в тысячу раз труднее, чем обычного человека, пусть даже наполовину эльфа. Это значит, что она легко меня прочитает. И это значит, что я позволю ей это сделать. ЭДВАРД СИМЕНС В 10-ть часов вечера я вваливаюсь в свой номер в гостинице в Мидасе – совершенно без сил. Швейцар подозрительно на меня покосился: грязные, заляпанные кровью джинсы, порванная в нескольких местах рубашка а, главное, запах дыма, не внушили ему особого доверия. «Автомобиль попал в кювет и загорелся», - сказал я, сунув швейцару несколько крупных купюр. Тот мигом вошел в мое положение, растянул губы в соболезнующей улыбке и пропустил. Первым делом я отправился под душ. Мышцы ныли и болели, а мое тело было похоже на отбивную котлету. И было от чего: несколько километров отчаянного паркура с гриндерами на хвосте, потом взрывная волна, пожар и… Я плохо помню, как тащил на себе Дарка. Парень был практически без чувств, только постанывал и шептал что-то странное, от чего у меня по спине бежали мурашки. И не только по спине. Все то время, пока я, спотыкаясь, матерясь, кусая от напряжения губ и призывая на помощь всех чертей и ангелов, тащил на себе бесчувственное тело, я не мог отделаться от непонятного, странного, необъяснимого, дикого чувства, что вот этот вот бандит, незнакомец, чужой – самое драгоценное, что есть в моей жизни, самый дорогой для меня человек. Я ничегошеньки не понимал. Дрожащими руками я уложил его на грязные доски, бывшие когда-то частью строительной времянки, и вытер краем своей рубашки его мокрое от слез лицо. Да-да, все время, находясь без сознания, он плакал. Что это было? Реакция на взрыв?.. Реакция на огонь?.. А, может быть, он все-таки отшиб себе что-нибудь во время падения? Плохо отдавая себе отчет в том, что я делаю, я коснулся кончиком указательного пальца его чуть потрескавшихся от пожара губ. Кого он звал несколько минут назад в эпицентре пожара? Кого просил не уходить, не бросать его?.. А, самое главное, кому я пообещал, что никогда его не оставлю – ему, или… - Сколько времени? – Дарк неожиданно открыл глаза и быстро сел. Я растерялся. С моей точки зрения, это был самый последний вопрос, который он мог бы мне задать. - Не знаю… Я разбил часы и комм. Думаю, что около восьми. - Твою мать! – парень быстро вскочил на ноги. – Сам дорогу обратно найдешь? - Да, конечно, еще больше растерялся я. – А ты куда? Сузив глаза, он метнул на меня холодный взгляд. - У меня дело. В другом месте. Черт! – заметив, что его волосы рассыпались, он быстро подхватывает их, скручивая в узел. Я даже понять толком не успел, какой они длины – кажется, ниже пояса. И зачем он только прячет такую роскошь? - А как же Ланс? – спрашиваю я, не в силах оторвать завороженных глаз от черной перчатки в его блестящих, черных, как смоль, волосах. - С ним я разберусь потом, - с раздражением фыркает Дарк. – За испорченный мотоцикл он мне ответит. И не только за мотоцикл. Кстати, - черные глаза парня вдруг в упор останавливаются на мне, - зачем ты меня вытащил?.. Мог бы бросить в огне, а еще лучше – сдать гриндерам, пока я был без сознания. Я чувствую, как в сердце у меня закипает ярость. Издевается он, сволочь, надо мной, что ли?.. - Если ты таким образом хочешь сказать мне «спасибо» за то. Что я тебя спас, то лучше уж помолчи. Понять не могу, откуда в тебе столько яда?.. Скорпионов ты жрешь вместо ужина, что ли? Он смеется. Мой обиженный вид явно его забавляет. - Ну, да, скорпионы - мое любимое блюдо. Плюс хорошо прожаренные яйца гриндеров, - он кивает в сторону свалки, откуда к небу поднимается оранжевый столб пламени. – Ладно, я пошел. Завтра в такое же точно время жду тебя в пивном баре «До поросячьего визга». Он тут же исчезает – словно тень, просто растворяется во тьме. Я даже «А» сказать не успеваю. Прямо чертовщина какая-то! Уже в гостинице после душа я позвонил Джону. - Как дела, бонд? – радостно хихикнул он в трубку и тут же, не дождавшись моего ответа, затараторил. – Ты видел, какая дымовуха стоит над Цересом?.. Говорят, монгрелы там сегодня зажарили пару сотен гриндеров. Во, дают ребята, а?.. - Джон, - с трудом прерываю я его, - эти пустоши, на которые гриндеры отправляют монгрелов, они действительно так опасны? Почему церессцы, рискуя собственной жизнью, стараются не дать своим соплеменникам ступить на земли за пределами купола?.. - О, - мой друг делает паузу, соображая. – Да, я слышал, что люди не живут там больше двух-трех недель. Эти пустоши…они, ну, не знаю… вампирят, что ли. Здоровый человек там меньше, чем за месяц превращается в обтянутый кожей скелет и рассыпается в прах. Жуткое дело. - Ну, тогда понятно, - вздыхаю я. - Что тебе понятно? - Ничего. Извини. Я отключаю связь. Я наливаю себе почти полный стакан бренди, а потом еще один. Да, теперь я понимаю Дарка. Его жестокость. Его ненависть. Его упрямство, граничащее с одержимостью. Да, он бандит и убийца, но он… В общем, на его месте я бы, без сомнения, поступил бы точно так. И , без сомнения, я буду ему помогать – не потому, что меня просил об этом Консул, а потому…Просто потому, что иначе я не могу. Ночь я провел преотвратно. Меня мучили странные сны. Мне снился Ясон, такой, каким он был 12-ть лет назад – юным, чистым, не отравленным ненавистью и цинизмом, с этим своим лукавым, чуточку ироничным огоньком в глазах. И мы снова были с ним среди скал. Он стоял на краю обрыва, и ветер трепал его волосы, словно усыпанный звездами золотой плащ. «Ночь дуамона, - сказал он мне. – Помнишь легенду?» Я положил руки ему на талию и потянулся к его губам. «Если ты не хочешь позволить мне жить с тобой долго и счастливо, то позволь мне хотя бы умереть с тобой в один день». «Даже, если я – это Он?» - Минк не отвечает на мой поцелуй, но и не отстраняется: его губы просто принимают мои губы, как огонь принимает покорно летящую к нему мошку. А потом его волосы вдруг начинают темнеть, и глаза наливаются чернотой, как перезревшие вишни. «А мне все равно, кто Он. И мне все равно, кто Ты, - сказал я, крепче прижимая его к себе. – Моей любви хватит для вас обоих». Он рассмеялся прямо мне в губы, и я вдруг увидел, что держу в объятиях Дарка. «Мы – две луны, Сименс, две луны Амои. То одна закрывает другую, то вторая. И, тем не менее, мы – единое целое. Одна жизнь, одна любовь, одна борьба. И смысл этой жизни…» «Я знаю, - тут же, как само собой разумеющееся, подхватил я, - светить Амои». Он кивнул и прижался лбом к моему лбу. Теперь в моих объятиях снова был Ясон. Я проснулся в холодном поту, едва за окнами стало сереть, и в темноте, натыкаясь на мебель, кинулся к холодильнику за бутылкой. Меня бил озноб, мои руки дрожали так, что я разбил стакан. Я стал пить прямо из горлышка, и пил до тех пор, пока меня не перестало трясти. Потом я достал сигареты и стал у окна. Еще не рассвело, и луны были прекрасно видны – два сияющих стигмата на теле неба. Меня вдруг охватил страх. «Господи, помоги ему, - шептал я, вглядываясь в невозмутимые лунные лики над землей, - господи, позволь ему победить в этой войне. А, самое главное, господи, заклинаю тебя, не дай ему погибнуть!» О ком я просил сейчас, за кого молился?.. Я и сам этого толком не знал. Амойские луны заразили меня своим затмением.