Амойский гамбит

ЯСОН Мне требуется несколько минут для того, чтобы отдышаться после сокрушительного оргазма. Тело генерала, несколько раз конвульсивно дернувшись, замирает на мне. Я осторожно переворачиваю его на спину. Это сделать нелегко – на пике наслаждения он с такой силой вцепился в меня руками, что я едва не содрал кожу со своих бедер, пытаясь оторвать, отцепить от себя его пальцы. Наклонившись, смотрю на него. Глаза полузакрыты, лицо расслаблено, из неплотно прикрытых губ вырывается тоненькая ниточка дыхания. Сейчас он выглядит гораздо моложе своих тридцати двух лет, а в болезненном изгибе его бровей вообще есть что-то от обиженного ребенка. Сегодня в постели со мной он был не таким, как обычно. Он не просто меня брал – он пытался отдавать. Отдавать себя, свою энергию, свою страсть, свое желание. Виноват ли в этом препарат, который я подмешал ему в шампанское, или что-то другое?.. Не знаю, у меня нет времени для того, чтобы ломать над этим голову. В душ мне идти некогда – краем простыни я тщательно вытираю живот и бедра от нашего семени. Затем осторожно сдергиваю с руки Ареса его комм. Я стараюсь не думать о последствиях, об этом у меня, я надеюсь, будет время подумать после. А сейчас мне просто нужен доступ ко всем помещениям башни Эос, в том числе – и к расположенным в подвале камерам смертников. Такой доступ есть только у Ареса. Из-за двери, ведущей в ванную, появляется Никки. Он с опаской косится на распростертого посреди кровати обнаженного Ареса. - Сколько времени он будет в отключке? – одеваясь на ходу, спрашиваю я. - Ну, - Никки скептически оглядывает мощный торс и литые бедра генерала, - обычный человек проспал бы после этого часов двенадцать, но на такого бугая это вряд ли распространяется. Часов пять-шесть, не больше. Так что времени у тебя…. - В обрез, я понял. Ты сможешь вычислить, в какой именно из камер находится Рауль? – я протягиваю ему браслет Ареса. Лис подключает его к своему комму – одна из крошечных кнопочек тут же вспыхивает красным огоньком. - Левое крыло подвала, там, где находятся казематы для смертников. Охраняется гриндерами и андроидами. Ясон! – возвращая мне браслет, он вдруг крепко сжимает мою руку в своей – вольность, которую он позволял себе делать со мной считанные разы. – Ясон, пусть это сделает Сименс. Для Эрика Дарка слишком рискованно лезть в казематы Эос. Ты же сам понимаешь: если что, гриндеры будут стрелять на поражение. А Сименс – он федерал, его постараются взять живым – проблемы с Федерацией не нужны никому. Несколько секунд я смотрю на Никки: на фоне белого, как мел, лица его умоляющие глаза кажутся огромными, словно воронки, словно черные дыры для перехода в иной мир. И сейчас он умоляет меня, Первого Консула, не спешить покидать этот мир и не стремиться в другой. - Я все понимаю, Лис, - мягким скользящим движением я кладу свою руку ему на плечо, - и, если бы дело не касалось именно Рауля, то да, я бы с готовностью последовал бы твоему совету. Но то, что я должен сейчас сделать, должен сделать только я, и никто другой. Ну, может быть, еще Эрик Дарк, - добавляю я с грустной улыбкой. Схватив мою руку, Лис крепко прижимает ее к своей щеке. - У тебя все получится, Ясон, я знаю. У тебя просто не может не получиться. Ведь есть же в этом проклятом мире хоть какая-то справедливость!.. - Ее нет, Никки, - глядя на перевернутую шахматную доску, говорю я. – Нет, и никогда не было. Есть только голый расчет и удача. ЭРИК ДАРК …Стаффел, нахмурившись, изучает высветившуюся на экране карту плана Эос. Зелеными точками обозначены гриндеровские посты, желтыми – посты андроидов. Всего 24 объекта. - Что скажешь? Стаффел хмуро кусает губы. - Это нереально, Эрик. Мы же там будем все, как на ладони. Даже с этой твоей штуковиной, которая выводит из строя андроидов, нас перестреляют за несколько минут. Я, молча, щелкаю кастетом. Он прав. Лезть туда с 20-тью ребятами – настоящее самоубийство, но все же…все же… Федерал подходит ко мне и садится прямо передо мной на корточки. - Этот генетик Рауль Ам…он ведь любит Консула, так?.. А зачем он нужен тебе?.. Или это Минк попросил тебя спасти своего любовника? - А, если даже и так? – сквозь зубы тихо говорю я, не отрывая глаз от экрана. – Это что-то меняет? Мы с ним находимся сейчас на квартире, которую нашел Вьюнок. Однокомнатная, практически не отапливаемая халупа с минимумом мебели и полным отсутствием воды. Ребята в гараже готовят оружие и байки, а мы тем временем рассматриваем план Эос, сброшенный на комм Лисом, и пытаемся решить, что со всем этим делать. Но пока что у меня есть только одно четкое, не терпящее возражений, решение – во что бы то ни стало, мы должны проникнуть в башню Эос и спасти Рауля. - Эрик, - Стаффел нерешительно сжимает мою затянутую в перчатку руку. – Ты ведь свободный монгрел, ты никому не подчиняешься. Твое дело – уничтожать гриндеров и сражаться за свободу своего народа. Почему же ты готов рискнуть своей жизнью и жизнями своих людей вот сейчас, практически…ни за что?.. Только потому, что Консул Минк попросил тебя помочь освободить его любовника?.. Я этого не понимаю. Или ты не сказал мне всей правды, когда утверждал, что Ясон будто бы не в твоем вкусе?.. Если ты хочешь провернуть эту операцию, больше похожую на самоубийство, из-за любви к Консулу, скажи прямо, я пойму. Ясон Минк – как раз из породы тех людей, за кого очень легко отдать жизнь. Оторвав глаза от компьютера, я смотрю на него. О, этот его взгляд не понять просто невозможно. Из груди моей вырывается резкий, царапающий горло смешок. - А ты что же, штирлиц, ревнуешь?.. Успокойся, ковбой, мне до твоего распрекрасного Консула такое же дело, как пьянице до кока-колы. У меня есть дела поважнее, чем мечтать о его сладкой заднице. А генетика мы должны освободить – кровь из носу. Он занимается разработкой одной штуковины, которая поможет нам вышвырнуть отсюда гриндеров. Усек, нет? На смуглом лице мужчины, в его внимательных серых глазах мелькает явное облегчение. Вот идиот-то!.. Как мало нужно человеку для счастья. - Теперь к делу, - говорю я, резко вырвав свою руку из его рук. – Внешнюю охрану башни, андроидов, мы снимем с помощью пульта. Дальше – гриндеры, с ними придется повозиться. Пальбу открывать нельзя, рано, иначе туда сбегутся по нашу душу все соседние казармы. А потому… Прямо сейчас отправь Вьюнка с ребятами к ратуше, пусть угонят несколько полицейских автомобилей и машину мэра. На байках нам туда соваться нельзя, а вот мидасского мэра плюс сопровождающих его лиц должны пропустить без труда. Так что в любом случае в башню мы попасть должны. - Хорошо, - Стаффел внимательно следит за мной глазами, ловя каждое мое слово. – Ну, попадем мы в башню, ну, снимем внешние посты, а дальше как?.. Гриндеры все равно рано или поздно поймут, что к чему и откроют огонь. - Дальше? – я достаю из волос длинную золотистую шпильку. - Оставь меня, пожалуйста, одного. Мне нужно прояснить одну очень важную вещь, которая, возможно, нам поможет. - Монгрельские тайны? – грустно усмехнувшись, он прячет за пояс пистолет и идет к двери. – Хорошо, я пока что распоряжусь насчет автомобилей. Думаю, что с мидасской полицией особых проблем не будет – как ни странно, они симпатизируют тебе, Эрик. Он уходит. Мгновение помедлив, я беру спицу и вставляю ее в разъем компьютера. Была не была!.. Раздается щелчок. Экран мигает, темнеет, гаснет, затем вспыхивает голубым светом и словно бы идет волнами. А затем волны разглаживаются, исчезают, и из них, словно из густого клубящегося тумана, появляется лицо женщины неземной красоты с синими звездами-глазами. - Здравствуй, Мать. - Здравствуй, Сын. Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. На дне ее темных люминесцирующих зрачков вспыхивают острые, как лезвия, искры. Я чувствую такую привычную и уже такую забытую боль в висках, и невольно улыбаюсь точным отражением ее улыбки. - Ты стал монгрелом, Ясон? – вкрадчиво-тягучий, как патока, голос журчит по моим венам. – Что ж, черный цвет тебе к лицу. Вот уже никогда не думала о том, что от твоего романтического трущобного увлечения будет польза. Это, конечно же, Катце отыскал и сохранил его ДНК? Продолжая смотреть ей в глаза, я медленно киваю и тут же тихо спрашиваю: - Ты поможешь мне, Мать? На ее высоком белом голографическом лбу появляется крошечная морщинка. - Что, Ясон, когда на шахматной доске возникает фигура, символизирующая любовь, вся партия катится насмарку? Я тебя не раз предупреждала: твое неумение контролировать свои чувства всегда тебя подводило, и этот раз не стал исключением. У настоящего гроссмейстера должна быть холодная голова и ледяное сердце, только тогда он способен выиграть. Ты безукоризненно вел свою партию до того момента, пока на доске не возникла незапланированная фигура – твой драгоценный любовник. Я пытаюсь сдерживаться, я кусаю губы, однако мои эмоции, должно быть, все равно отражаются у меня на лице. - Ты считаешь, что я должен оставить все, как есть? Ты считаешь, что я должен позволить убить Рауля? В глазах женщины на экране появляется ледяной холод – таким взглядом запросто можно обратить человека в ледяной столб. - Да, Ясон. Оставь все, как есть. Смерть Рауля – твоя свобода. Генерал уверен в том, что держит тебя на крючке. А ты сам готов на любое безумие для того, чтобы спасти ничего не значащую, чуждую твоей партии фигуру. Отдай ему Рауля, и ты выиграешь эту игру. Я закрываю глаза, пытаясь уйти от ее взгляда. Да, она права. Она полностью права. На одной чаше весов – судьба моего любовника, на другой – жизнь и смерть миллионов моих сограждан, судьба Танагуры и, в целом, Амои. Это все равно, если бы одна пылинка пыталась перевесить пуд золота. Я – глава государства, я – правитель, я – Консул. Я, прежде всего, должен заботиться о своей стране и своем народе. Правитель не имеет права на любовь, правитель не принадлежит себе. Все так, все верно, но все же…все же… Я встряхиваю головой и в упор смотрю на женщину на экране. Наши взгляды встречаются, проникают, ловят друг друга, как лучи. Я чувствую боль в висках – так бывает всегда, когда она начинает давить, а я начинаю сопротивляться. - Я еще никогда не просил у тебя помощи, Мать. Я всюду и всегда справлялся своими силами. Но сегодня, сейчас, первый и единственный раз в своей жизни я прошу тебя: помоги мне. Я не могу и не хочу потерять Рауля. Это ведь все равно, если бы я предал самого себя. А зачем Амои нужен Консул-предатель?.. Лучше уж пусть будет гроссмейстер-неудачник. Помоги мне , Юпитер. Ее люминесцирующие синие глаза неожиданно темнеют. Я как будто бы чувствую прикосновение ее прохладной, чуть искрящейся электрическими сполохами ладони к своей щеке. - Макиавелли и Клеопатра. Очень удачное сочетание генов. Моя личная находка. Евгеники отговаривали меня, но я решилась рискнуть. Результат налицо. Ты кого хочешь, собьешь с толку своими софизмами, Ясон, и кого угодно пленишь своим мужским обаянием. Но я – машина, мой мальчик, и на меня не действуют твои уловки. Объясни мне прямо и доступно, так, чтобы я поняла: почему я должна это делать? Почему я должна помогать тебе? - От Рауля зависит успех нашей борьбы, - говорю я, пытаясь при-дать своему голосу как можно больше уверенности. - Неправда, мой мальчик, - тут же обрывает меня Мать. – Рауль уже практически все сделал. Препарат готов, да и реактор для его распыления в воздухе практически сконструирован. Те мелочи, которые остались, вполне может доработать твой хакер, пусть не так быстро, как бы хотелось, но одна-другая лишняя неделя ничего ведь не решает, правда? Тупо уставившись в экран, я пытаюсь подыскать аргументы, неоспоримые для ее электронного мозга, но не нахожу их. - Незаменимых нет, Ясон, - говорит Юпитер; ее вкрадчивый журчащий голос уже в который раз пытается опутать меня собой, подчинить себе мой мозг. – Даже бога, который пришел в негодность и не вызывает более священного трепета, нужно и можно заменить другим богом, более новым, более милосердным или более жестоким, на выбор. Незаменимых в этой жизни нет, мой Консул. - В жизни, может быть, но не в моем сердце, - парирую я. – Если ты откажешься мне помочь, я все равно отправлюсь в Эос со своими людьми на свой страх и риск. Быть может, мне повезет, и я освобожу Рауля. Ну, а не повезет… Любую, даже самую сложную партию, можно закончить очень просто, Мать – смахнув с доски фигуры. Наступает пауза, только слышно, как потрескивают у моих висков электронные лучи ее взгляда, пытаясь разбить на оттенки, препарировать мои чувства. Однако это нелегко сделать даже для электронного мозга: чувства не разрежешь скальпелем и не извлечешь из сердца пинцетом. - Что я могу для тебя сделать, Ясон?.. Какой помощи ты от меня ждешь? Я с облегчением вздыхаю: с моих плеч будто бы только что упала Танагура, нет – вся Амои. - В определенный момент просто выведи из строя систему электроснабжения и коммуникации Эос. Все камеры, компьютеры, навигаторы, коммы, и, конечно же, освещение. Среди всеобщей суматохи, вызванной отказом коммуникаторов, да еще в темноте, нам, скорее всего, удастся пробраться в подвал – туда, где держат Рауля. Она снова несколько минут молчит, раздумывая. Затем кивает. - Хорошо, Сын. Когда будет нужно просто воткни проводник, который дал тебе Рауль и которым ты сейчас пользуешься, в свой комм. Я сделаю все, что от меня требуется. С остальным разберешься сам. - Спасибо, Мать! Честное слово, в первый раз в жизни я жалею о том, что не могу прильнуть губами к тонкой белой руке голограммы, не могу припасть головой к ее груди и почувствовать в своих волосах ее теплое дыхание. Я протягиваю руку для того, чтобы вынуть проводник из разъема, когда слышу ее тихий, более похожий на шелест проводов, голос: - Ясон…останься, пожалуйста, жив… ЭДВАРД СИМЕНС Конечно, то, что мы сейчас делаем, это просто сумасшествие, причем полное. Кучка монгрелов пытается захватить башню Эос и отбить у гриндеров человека, заключенного под стражу в самом охраняемом объекте Танагуры!.. Однако я согласился в этом участвовать после того, как Дарк разъяснил мне, что к чему. Я-то сперва грешным делом подумал, что наш гордый монгрел, как и все мы, бедные смертные, запал на Консула и хочет таким образом завоевать его расположение. Но, оказалось, нет. Рауль Ам – генетик с именем, и я совсем не удивился, узнав о том, что он изобрел какое-то там чудо для того, чтобы навсегда отвадить гриндеров от Амои. А, значит, этого парня, кровь из носа, необходимо вытащить из застенка. Мы подрулили к башне Эос шикарным кортежем. Впереди - автомобиль мидасского мэра, угонять который, кстати, даже не пришлось. Узнав о том, что мы – люди Дарка, он хитро подмигнул и сам быстро вышел из машины. «Будем считать, что вы угрожали мне пистолетом, и что я очень сильно испугался», - сказал он. А за мэровским каром следовали пять автомобилей местной полиции ( копы, увидев, как мы шуруем около их транспорта, просто отвернулись и отошли в сторону). Два блокпоста на пути к Эос мы миновали без проблем: гриндеры, увидев номера, даже нас не остановили. На третьем блокпосту андроиды попытались проверить у нас документы. Дарк тут же вырубил их этой своей штуковиной, которую ему одолжил какой-то умелец. Таким образом, в девять часов вечера мы оказались перед Центральным Подъездом самой знаменитой башни Танагуры, в которой на данный момент располагался офицерский состав выходцев из Крокена. Теперь-то начиналось самое сложное: костюмы полицейских никоим образом не могли обмануть электронный индификатор личности. Как только «электронный» охранник взвоет сиреной, обнаружив чужого, сюда моментально сбегутся, слетятся, как саранча, все гриндеры, сколько их есть в Эос. - Что будем делать? – я покосился на Дарка. Тот сосредоточенно сдвинул очки на лоб, достал из волос что-то вроде спицы с бриллиантовым наконечником и быстрым движением воткнул ее в свой комм. В то же самое мгновение где-то высоко над нами, а потом и со всех сторон раздался странный треск, будто бы на оголенные провода брызнули водой, а потом уходящая в небо махина Эос прямо на наших глазах вся заискрилась, взорвалась сполохами, вспыхнула, как будто бы охваченная пожаром и…погасла. Я ахнул от удивления: было ощущение, как будто бы кто-то одним легким щелчком отключил солнце. Это было что-то невероятное. - Как…как ты это сделал? – все еще не веря своим глазам, я повернулся к невозмутимо сидящему рядом Дарку. - Не важно, штирлиц, - улыбка его была странной, какой-то кривой и одновременно… теплой, что ли. – Будем считать, что я задействовал родственные связи. …Мы врываемся в башню подобно смерчу. Гриндеровская охрана на входе, сбитая с толку внезапным отключением электричества, практически не оказала сопротивления. Дальше – сложнее. Уровень за уровнем мы спускаемся к подвалам, где содержатся особо опасные преступники. Здесь темно, как в пекле. Работает только небольшой фонарик на комме у Дарка. Но мне кажется, что Дарку по большому счету абсолютно наплевать на то, есть ли свет, нет ли света, в темноте он видит не хуже кошки. Чего не скажешь о гриндерах – схватки в кромешной тьме происходят не в их пользу, поскольку монгрелы в своем Цересе тоже особо светом не избалованные и прекрасно знакомы с техникой ведения боя в темноте. И все же нескольких ребят мы потеряли, и еще несколько наших парней, кажется, ранены. Бой во мраке имеет свои нюансы: открывать огонь и та, и другая сторона не решается, поэтому каждая схватка ведется исключительно врукопашную – с монгрельскими ножами и гриндеровскими кинжалами. В какой-то момент я чувствую прикосновение лезвия к своему животу. Я успеваю слегка отклониться, однако лезвие кинжала глубоко царапает кожу, и моя рубашка тут же пропитывается кровью. Это плохо, но перевязать нет ни времени, ни возможностей. - Это где-то здесь, - говорит Дарк, опустившись еще на один уровень; в темноте его глаза сверкают, как у лесного хищника, большого черного барса. Остановившись у толстой металлической двери, он нажимает на своем браслет комбинацию цифр. Мы все перестаем дышать: ах, только бы у него получилось… Только бы, только бы… И у него получается. Замок послушно щелкает, и дверь с тревожным хрипом, более похожим на хрип умирающего, медленно отворяется. Ребята остаются караулить за дверью, в камеру входим только мы с Дарком. Темно, холодно, тихо. На мгновение мне кажется, что мы ошиблись, и здесь никого нет, однако уже через секунду луч света на комме Дарка выхватывает копну золотых волос, словно вспышку солнечного света. - Ты?.. Юпитер всемогущая, зачем ты сюда пришел? – господин Ам подхватывается с низкой металлической кровати, делает было рывок к нам навстречу, но тут же, поморщившись, замирает. Я вижу на его левой руке тоненький металлический браслет с короткой цепочкой, наглухо пристегивающий его к стене. Дарк, в два прыжка оказавшись рядом, хватает его за плечи, то ли обнимая, то ли встряхивая. - Ты цел?.. Они не били тебя?.. Все в порядке? Их лица рядом, обращенные друг к другу, как две амойские луны. Черт!.. Вот сейчас, когда они рядом, только слепой не заметит между ними сходства. Утонченное изящество черт вместе с математически просчитанной красотой, и этот изысканный аристократизм, и легкая надменность, свойственная лишь эосским богам. Блонди. Они оба – блонди!.. А кого из эоских блонди вот уже 12 с лишнем лет называют «амойскими лунами»?.. Господи, неужели… Мне становится нечем дышать, и рана на моем животе взрывается фейерверком острой боли. Как, как такое могло случиться?.. Все эти мельчайшие, на первый взгляд, практически не заметные штришки, все эти загадочные странности, все мои робкие подозрения – все выстроилось сейчас в четкую и острую, как стрела, линию. Пазлы сложились. Или я сошел с ума, или передом мной сейчас не кто иной, как… - Ты открыл портал Юпитер?.. Это она обесточила башню? – руки Ама ложатся поверх рук Дарка, их пальцы тесно переплетены, и эту боль взаимного сплетения я, кажется, ощущаю собственным сердцем. - Да, я уговорил Мать мне помочь. Пойдем отсюда скорее, минут через десять сюда сбегутся гриндеры со всей Танагуры. Ам несколько секунд смотрит в глаза своему спасителю, а затем вдруг смеется. Этот его смех, так похожий на рыдание, в полумраке камеры звучит почти что жутко, раненым эхом отскакивая от стен. - Не все так просто, Эрик Дарк. Посмотри вот на этот браслет, - он встряхнул левой рукой – раздалось противное звяканье. – Это одно из последних изобретений крокенских ученых, называется «каверза». Я невольно бледнею. Я слыхал об этом изобретении. Адская штука, содержащая в себе разрывной заряд небольшой, но убийственной силы, способной из человека сделать фарш. Там имеется какая-то хитрость типа настройки браслета на определенную ДНК его владельца. В данном случае, это, скорее всего, фрагмент, общий для всех блонди, которым они кардинально отличаются от людей. При попытке избавиться от «каверзы» взрывное устройство срабатывает, и от человека остаются рожки да ножки. Схватив золотоволосого блонди за руку, Дарк смотрит на браслет с ужасом, словно на свернувшуюся вокруг его запястья гадюку. - Ты хочешь сказать, что… - Посмотри внимательно, Дарк: браслет до конца не защелкнут. Я могу снять его в любую минуту. Добрые крокенцы решили таким образом поиздеваться надо мной, предоставив своеобразную свободу выбора. Черноволосый мужчина, которого я уже привык называть Дарком, скрипит зубами. А Рауль порывисто прижимается лбом к его лбу и тихо шепчет: - Ты напрасно пришел сюда, Эрик. Хотя, нет, я все-таки увидел тебя еще раз, пусть таким, но все равно…Ведь ты – это ты. Будь ты хоть монгрелом, хоть самим Рагоном, я все равно не стану любить тебя меньше. А теперь – уходи. Бери своих людей, забирайте рыжего и уходите в Церес. Никки в курсе всех моих разработок – он сможет завершить то, что я не доделал. Если у тебя есть толковые ребята, они ему помогут. Иди, иди…любимый! – это «любимый» срывается с его губ с хрипом, он порывисто прижимается своими губами к губам черноволосого мужчины и тут же его отталкивает. - Уходи!.. Однако Дарк все так же продолжает крепко удерживать его запястье. - Скажи-ка, Рауль, - медленно и тихо, словно вынырнув из-под воды, говорит он, - фрагмент ДНК, на который настроены наручники, ведь у всех блонди одинаков, правда? - Конечно,общий фрагмент имеется у всех, - растерянно кивает Рауль и почти тут же, глухо вскрикнув, отшатывается. Но – поздно!.. Браслет, сдернутый с его руки, в мгновение ока стискивает, обвивает запястье Дарка. - Нет!! – Рауль судорожно хватает его руку, трясет, оглядывает, дергает блестящий кусок металла, который крепко накрепко, смертельным кольцом обвился вокруг запястья его…любимого?.. - Бесполезно, Ра, - Дарк кладет руки на плечи Советника и, преодолев его сопротивление, крепко прижимает его к груди. – Я защелкнул замок до конца. Выбора больше нет – ни у тебя, ни у меня. Теперь у нас остается только один единственный правильный вариант – ты уйдешь с моими ребятами. Ты возьмешь Рыжего и спрячешься с ним в Цересе, мои люди тебе помогут, они знают там каждую щель. Ты сказал, что работы у тебя осталось совсем немного, правда?.. Значит, ты успеешь все закончить до тех пор, пока меня… - Ясон!!! Это его «Ясон» бьет меня по щекам, по венам, в грудь, в мозг, в сердце, просто бьет наотмашь, так, что я едва не падаю, вцепившись в шершавый камень стены, ломая ногти, сдирая кожу до мяса. Я хочу выть, кричать, биться головой о стенку… Крошечная надежда, которая у меня все еще оставалась, теперь уничтожена, растоптана, обезглавлена и развеяна в прах этим отчаянным, рвущим душу криком блонди. Я кусаю губы так, что по подбородку течет кровь. Слепец, безумец, идиот. Ну, как, как я мог не видеть, не замечать очевидного?.. Ведь в глубине души я уже давным давно обо всем догадался, но, как страус, продолжал прятать голову, боясь увидеть очевидное. - Ясон! – этот крик блонди не похож на человеческий – так, наверное, рычит и плачет дикий зверь над окровавленным телом своего детеныша. – Я тебя умоляю, Ясон… Что же ты наделал?.. Ясон, Ясон, Ясон… - Тс…Тише, - прижав к груди своего друга, тот, кого я так долго называл Дарком, зарывается губами в его вздрагивающие от безумных рыданий золотые волосы. – Все будет хорошо, родной. Я знаю, ты успеешь. Ты меня спасешь, и у нас все получится. А теперь уходи, пока у вас есть возможность прорваться. И да, вот, возьми, - вытащив из волос уже знакомую мне длинную спицу со сверкающим наконечником, он протягивает ее Раулю. - Возьми. Возможно, тебе тоже придется обратиться к Матери. Плечи Советника, еще несколько раз судорожно дернувшись, замирают под ладонями друга. Он поднимает голову. Теперь в его изумрудных глазах вспыхивает отчаянный, почти что фанатичный огонек. - Да, Ясон. Да, я успею. Конечно же, я успею, даже не сомневайся. Верь мне. Жди. Я все сделаю. - Вот и хорошо, - черноволосый мужчина оборачивается, наконец, ко мне. Грустная насмешка в его прекрасных черных глазах ранит мое сердце так, как ни один на свете нож не в силах растревожить рану. - Прости, Сименс. Видишь, как все получилось. Я не должен был использовать тебя вслепую. А сейчас…сейчас я прошу тебя об одном: помогай Раулю так же, как ты помогал все это время мне. - Конечно, - обида борется в моей груди с отчаянием, а отчаяние с нежностью. – Я все сделаю, Консул. Я ведь обещал, что никогда тебя не оставлю.