Амойский гамбит

      ЭДВАРД СИМЕНС       Вот уже сутки, как они работают над аппаратом, не покладая рук.       Джонни не подвел – все, что нам было нужно, его люди доставили в указанное место. Теперь дело было за малым – собрать по кусочкам эту «адскую машину и заставить ее работать. Я не мог помочь им – я ни черта в этом не соображал, а потому старался просто не мешать и не лезть под руку. Получалось что-то странное, на вид похожее на кухонный комбайн. Впрочем, на что бы ни было похоже, лишь бы работало.       …Я как раз пытался соорудить скромный ужин из консервов и замороженной пиццы, когда мне позвонил Джон.       - Плохие новости, бонд, - с ходу начал он, - вашего Консула вот-вот казнят. Приказ Императора уже подписан.       - Как? – банка тушенки выпала у меня из рук, острым краем порезав мне пальцы.       - Я не знаю подробностей, но, кажется, у них, в крокенской семейке произошел какой-то междусобойчик. Император отстранил сына от власти и посадил под домашний арест. Теперь вся власть в Танагуре принадлежит капитану Гримму. Он же временно выполняет и функции главнокомандующего.       - Господи, - я чувствую, как темнеет у меня в глазах, и комната кружится передо мной, как колесо штурвала. – Так значит, это Гримм отдал приказ о казни?       - Приказ идет напрямую от Императора. Гримм – только исполнитель.       - А что Арес?.. Неужели он допустит это?       - Арес вообще теперь ни при делах, Эдди, - хмыкает атташе на том конце провода. – Уж я не знаю, чем так Консул ухитрился насолить Императору и причем здесь выскочка-капитан, но насчет казни вопрос уже решенный. Так что, если вы там что-то думаете, - понизив голос, добавляет он, - думайте быстрее.       Я отключаю связь и поворачиваюсь к своим напарникам.       Да, они все слышали. Никки дрожащими пальцами пытается рас-курить сигарету: на его бледном лице шрам выделяется рваным полумесяцем. У блонди - каменное лицо и пустые глаза; он сидит, не двигаясь, будто бы окаменев. Впечатление жуткое – кажется, словно за пару мгновений оно превратилось в безжизненную маску. Уж лучше бы он кричал или бился в истерике.       - Что будем делать? – пытаясь остановить льющую из порезанной руки кровь, спрашиваю я.       Никки смотрит на Ама. Тот, молча, закрывает лицо руками.       - Черт возьми! – взрываюсь я. – Но ведь должен же быть какой-нибудь выход!.. Давайте поднимем Церес – монгрелы, узнав, кто такой на самом деле Консул Минк, встанут за него горой.       - Бесполезно, Сименс, - не меняя каменного выражения лица, говорит блонди; его всегда такие яркие, словно драгоценные камни, глаза, становятся серыми от боли. – Гриндеры подтянули сюда свои войска с Крокена, и еще подтянут. Император ведь не дурак: он прекрасно понимает, какими волнениями может грозить публичная казнь первого лица государства. Крокенские солдаты перестреляют монгрелов за полчаса, превратив Церес в огромную мясорубку.       - Он прав, - кусая губы, мрачно подхватывает Никки, - монгрелам никак не выстоять в схватке с гриндерами.       - Ну, тогда, тогда, - я судорожно соображаю, пытаясь найти выход, - попробуйте попросить помощи у союзников.       Ам переглядывается с рыжим, оба пренебрежительно фыркают.       - Союзников? – губы Советника искажает болезненная гримаса. – Если я, как Второй Консул, попрошу ваше Террианское правительство прислать сюда войска, что они мне ответят?       Не выдержав его испытывающего взгляда, я прячу глаза. Разумеется, мне сразу дали понять там, на Земле: наше правительство никаким боком не желает вмешиваться в конфликт с Крокеном.       - Вот то-то и оно, - моментально прочитав мои мысли, кивает Ам. – Точно так же думают и прочие наши союзники. Император настолько успел запугать всех и вся в этой части галактики, что теперь, только услыхав слово «Крокен», любое правительство спешит откреститься. Нет, на внешнюю помощь рассчитывать бессмысленно.       Сжав на груди руки, я сажусь на узкую, застеленную несвежим постельным бельем кровать. Я пытаюсь найти хотя бы какой-нибудь вариант выхода, но голова моя пуста.       - Вы не успеете закончить реактор? – с трудом сдерживая предательский стук сердца, спрашиваю я.       Ам снова обменивается с рыжим мрачным, полным безнадежности и боли взглядом.       - Пятьдесят на пятьдесят, - говорит Никки. – Как мы не будем лезть вон из кожи, выше головы мы все равно не прыгнем. Реактор для секпесиуса – это вам не стиральная машина.       Теперь мы умолкаем, все трое. Мы сидим в полумраке утренних сумерек, глядя в окно на бледные амойские луны, и я четко, всей кожей чувствую, как убегает, звеня секундами, драгоценное время.       Нет, я, все-таки, не хочу, не желаю мириться с мыслью о том, что все пропало!.. Выход все равно должен быть. Даже, если его нет.       - Послушайте, мистер Ам, - отбросив все имевшиеся у меня заморочки в отношении моего соперника, обращаюсь я к блонди. – А нельзя ли как-нибудь устранить или хотя бы смягчить влияние крокенского пси-локатора на организм блонди. Ведь вы же и ваши братья – совершенный машины убийства, не хуже андроидов. Я думаю, что, если бы блонди вернули себе ту силу, которая у них была, крокенцам бы не поздоровилось.       Господин Ам и Лис быстро переглядываются. Взгляд Советника вспыхивает, но почти тут же снова гаснет.       - Я уже думал об этом, Сименс. Локатор обесточивает, в основном, дроидов. На блонди он действует несколько иначе. Сила и быстрота реакции у них практически остаются теми же, блокируется только возможность применять их именно против крокенцев. Вот я, например, сейчас могу ударить вас так, что от вас останется мокрое место, но, если здесь сейчас появятся гриндеры, я не смогу поднять на них руку.       - А как же Консул? – я с недоумением пытаюсь сложить «два и два». – Я же видел, как он собственноручно ломал кости гриндерам.       Ам вымученно улыбнулся.       - Включите мозги, Сименс. В этот момент Ясон был не совсем Ясоном, а, точнее, Ясоном наполовину. Вторая его половина была монгрельской, и именно она убивала солдат Ареса. А сейчас он такой же, как и я, как и мы все, беззащитный перед гриндерами.       - Черт! – все равно не унимаюсь я. – А можно как-нибудь снять эту самую блокаду?.. Консул бы тогда, по крайней мере, смог бы за себя постоять, да и вы сами перестали бы чувствовать себя послушными манекенами рядом с гриндерами.       Рыжий выразительно хмыкнул и потянулся за сигаретами.       - Думаете, что я не пытался это сделать?.. Да – сколько угодно! Сигнал локатора запечатан личным кодом Ареса. Только он, единственный, сможет снять блокаду. Вот только захочет ли он это сделать?..       Мы снова умолкаем, глядя друг на друга. Надежда и отчаяние поочередно сменяются на наших лицах. У Ама от волнения дрожат руки, у Никки – губы.       - Я думаю, что шанс все-таки есть, - медленно, словно пересиливая себя, говорит Ам. – Я видел, как он смотрел на Ясона, когда решил, что я пытался его убить. Он подумал о том, что мог потерять его и… В общем, так не смотрят на игрушку или на подстилку. Я эмпат, и я мгновенно это почувствовал.       - Уж не хотите ли вы сказать, что генерал…любит Ясона? – мои глаза буквально округляются от удивления.       В ответ Ам метнул на меня зеленую молнию своего взгляда.       - Я не знаю, что означает любовь по-гриндеровски, но Аресу он дорог. Пусть – как его собственность, как военный трофей, но генерал так просто его не отдаст.       Никки, нахмурившись, потянулся рукой к шраму на своей щеке.       - Да, я заметил. Генерал сделает все, что в его силах для того, чтобы не дать Минку погибнуть.       Я тихонько вздохнул. Проблеск надежды появился, но почти тут же погас.       - Это хорошо, это здорово, - сказал я, - только как эту мысль донести до генерала?.. Вряд ли он сам догадается отключить пси-локатор.       Ам задумчиво посмотрел на меня.       - Вот уже даже в страшном сне не приснилось бы мне, что я стану просить помощи у генерала!..       И тут же бросил выразительный взгляд в сторону рыжего.       - Никки, я ни за что не поверю, что ты не оставил в покоях Эос никакого открытого канала связи. Как-то ведь вы друг с другом связывались в то время, пока Консул был Дарком.       Лис задумчиво погладил свой шрам.       - Да, я всегда делал это в спальне Ясона. Сенсорная панель для связи и сейчас там висит – со стороны она выглядит, как экран обычного домашнего кинотеатра. Только вряд ли ее мощности хватит и на апартаменты генерала – радиус действия слишком велик.       - Послушай, Райтхен, - Рауль стиснул на груди руки так крепко, будто бы старался не дать своему сердцу выскочить из груди, - мне не важно, будет ли меня видеть генерал Арес, главное, чтобы он меня услышал.       АРЕС       Сука, ах, какая же сука этот Гримм. Сколько лет прикидывался солдатиком, пешкой, приглядывался, принюхивался, наблюдал, ждал удобного момента. А потом – раз, и сразу в дамки. Донес Императору о подвигах консула, и отец сразу же сделал выводы. Он решил, что я не дам казнить Минка, и устранил меня, временно передав бразды правления Гримму.       Что ж, я не осуждаю отца – на то он и Император, чтобы прежде всего думать об интересах Империи, а на данный момент интересам Империи был нанесен серьезный удар в лице мятежного Консула, который учинил массовое убийство подданных Крокена на Амои. Консул Минк – военный преступник, а, значит, Консул Минк должен быть казнен. Черт возьми, но ведь я – наследник Крокена, я – будущий Император, а, значит, я тоже должен разделить точку зрения отца на последние амойские события. Я должен признать и принять решение Императора, согласиться с ним, поддержать его. Но я не могу этого сделать – все внутри меня бурлит, клокочет и протестует. Потому что Консул Минк – не просто Консул мятежной Амои, он – мой мужчина. Он принадлежит мне, а своего я никогда и никому не отдам – даже моему отцу.       Вот уже почти сутки я мечусь по своим покоям, как зверь в клетке. Все внутри меня болит, ноет и кровоточит. Что, что мне делать?.. Минка мне все равно не спасти. Не могу же я открыто, с оружием в руках пойти против воли Императора?.. Но и казни его я допустить не могу – этой жертвы Империя Крокена от меня не получит.       В бессильной ярости я крушу мебель, разбиваю зеркала, голограммы, настенный экран кинотеатра. Мой мозг, как сумасшедший, как сумасшедший, бьется над неразрешимой задачей: каким образом мне спасти человека, чьей гибели я больше всего на свете должен сейчас желать?..       И вдруг… Я слышу отчетливое жужжание в ушах, как будто бы меня сунули головой в осиное гнездо. Внезапно меня накрывает теплая волна чужого присутствия, и браслет-коммуникатор на моей руке тут же вспыхивает красным огоньком.       - Не дергайся, Арес, это не белая горячка и не первые признаки шизофрении, - слышу я так хорошо знакомый мне и так сильно ненавидимый мною голос Советника Ама.       - Черт! Твою мать! – вцепившись в волосы, я медленно оседаю на пол. – Где ты?? Какого дьявола тебе от меня надо, мерзавец? Радуешься, что ушел безнаказанным и теперь решил поиздеваться?..       - Не мысли по себе, генерал, - спокойно обрывает меня бесстрастно-проникновенный голос моего соперника. – У нас мало времени, Арес, а потому слушай меня внимательно, и не рефлексируй. Император, твой отец отдал распоряжение о казни Консула Минка. Ты знаешь об этом?       - Да, - сипло выдавливаю я из себя. – Консул Минк – мятежник, предатель и убийца. Он виновен в преступлениях против Империи. Он должен быть казнен. Пауза. И затем – все то же вкрадчиво-мелодичное журчание заструилось от виска к виску: таким голосом, наверное, когда-то жрецы в храмах читали свои заклинания.       - И ты сможешь это допустить, генерал?       Мое сердце сжимается от ярости и отчаяния. А ведь он меня прекрасно чувствует, эмпат хренов!.. Эх, жаль, что я не придушил его тогда, в спальне Минка.       - Я – наследник Крокенского престола. Мой долг – борьба с врагами Империи. А Минк – один из главных ее врагов.       - Он – твой любовник, - тихо добавляет Ам.       - Черт! – взвиваюсь, как тигр, которого со всех сторон обложили охотники и пытаются достать рогатиной. – У меня было сотни любовников!.. И ни одного из них я бы не пощадил, будь он обвинен в государственной измене!       - Но ни один из них не был твоим мужчиной, - все так же тихо поправляет меня мой соперник.       Я рычу от бессильной ярости, хватаю чудом уцелевшую от разгрома напольную вазу и швыряю ее в закрытую дверь.       - Этим ты не спасешь Минка, - с иронией замечает тот, ради кого мой любовник поставил на карту свою жизнь.       - Хорошо, - я пытаюсь взять себя в руки и сажусь на пол, привалившись спиной к креслу. – Что я могу для него сделать и каким образом?.. Я сам нахожусь под арестом и не могу выйти за пределы комнаты.       Голос моего соперника не просто меня бесит, и я просто готов снести себе череп для того, чтобы он замолчал. Однако он прав, он тысячу раз прав. Если я не попытаюсь спасти Минка, я…я не знаю, захочу ли я тогда вообще когда-нибудь взойти на крокенский престол.       - Пси-локатор, - говорит генетик, - ты можешь его отключить?.. Тогда Минк, по крайней мере, сможет противостоять твоим головорезам.       Я замираю, чувствую, как каждый мой позвонок словно нанизывает на себя острая ледяная спица, нет, самое настоящее копье.       - Я подумаю, - с трудом выдавливаю я из себя; воздух вокруг меня становится таким плотным, что застревает у меня в горле вместе со словами.       - Думай, генерал, думай, - невозмутимым всплеском прохладной энергетической волны пробегает по моим венам голос Ама, - только смотри не опоздай со своим решением.       Секунда, другая, и браслет на моей руке гаснет. Мое энергетическое поле, наконец, свободно.       Тяжело поднявшись на ноги, я медленно иду к бару, мне срочно нужно выпить. Весь пол усыпан осколками стекла и пластика, они хрустят под ногами, как снег на моей родине.       Я беру бутылку бренди и, вытянувшись на смятой кровати, пью прямо из горлышка большими жадными глотками. Я думаю над тем, что мне сказал Ам. Отключить пси-локатор я могу, вот только каковы будут последствия такого моего поступка?.. Блонди вырвутся на свободу и смогут в полную силу противостоять гриндерам. И чем на это могут ответить гриндеры? Всем известно, что блонди – совершенные машины убийства. Значит, будет кровавая и жестокая битва. Император, конечно, введет войска, но ведь и на Амои имеется теперь мощное оружие против выходцев из Крокена. Я видел, я прекрасно видел, как это страшно, когда федерал сломал ампулу. Готов ли я пожертвовать тысячами, нет, миллионами жизней своих подданных ради человека, который меня на дух не выносит и с радостью убил бы меня, если бы только смог?.. Этот выбор для меня будет еще покруче, чем тот, перед которым я поставил Минка, когда выдвинул условие уничтожить Церес.       Я мысленно, вновь и вновь повторяю набор цифр, которые должны снять с пси-пластин в голове блонди блокировку нашего локатора. Могу ли я, будущий правитель, будущий Император, воин, стать предателем интересов Империи, своих подданных, своего народа ради моего бездумного, безнадежного и безответственного увлечения?..       Нет, не могу.       Я до хруста стискиваю зубы, вцепившись руками в волосы.       Прости меня, Консул… Я не хочу, чтобы ты умирал, но я ничего, ничего не могу для тебя сделать.       ЯСОН       Я плаваю в вязкой полудреме между сном и явью.       Сколько времени прошло с тех пор, как я здесь?.. День? Неделя? Несколько раз я пытался мысленно связаться с Раулем, но у меня ничего не выходит – проклятый браслет на моей руке не пропускает ко мне сигналы чужого энергетического поля и наглухо блокирует мое собственное.       Ах, Рауль, Рауль, как жаль, что мне не удалось поговорить с тобой перед казнью. Я ведь так и не сказал тебе самого главного. Ты мне часто говорил и повторял, что любишь меня, а я только слушал эти твои признания и кивал, мол, да, конечно, взаимно. Но за все эти годы я так ни разу и не сказал тебе о своей любви. Почему?.. Не знаю. Я боялся слов. Я не был уверен в своих чувствах, поскольку признать удачным союз, навязанный мне Юпитер, я считал ниже своего достоинства.       Он не обижался на меня – он чувствовал мои чувства даже на расстоянии, и знал, что мое упорное о них умолчание - просто кич, часть моего извечного эпатажа.       «Ты бунтовщик по своей природе», - улыбнулся он как-то, когда я, отдаваясь ему, в преддверии оргазма выдохнул что-то вроде: «Рауль, я тебя…», и тут же проглотил последнее слово.       А вот теперь мне не до бунта. Неужели я и вправду был настолько глуп, что из-за своего какого-то дикого болезненного мальчишеского упрямства не сказал единственному человеку, которого я по-настоящему любил в своей жизни, о том, что было важно для нас обоих?...       Ах, какой же ты идиот, Консул Минк!... Совершенством родился, упрямцем жил и идиотом умрешь.       Дверь бесшумно открывается. Снова Гримм?.. Да, так и есть.       Он останавливается на пороге и смотрит на меня. На правой руке – повязка, видимо, я все-таки весьма чувствительно его «приласкал».       - Представь себе, Консул, Императрица Ниникейн просила Императора оставить тебе жизнь. Когда, как и чем ты успел ее пленить?.. Ты ведь, кажется, только по мужчинам специалист, а?...Впрочем, твоя красота, наверное, способна расшевелить даже евнуха. Кстати, что-то я не вижу нигде твоего фурнитура, Никки, кажется?.. Интересно, где он?.. Исчез бесследно вместе с господином Амом. У меня есть подозрения, что их скрывают монгрелы.       Он с пытливым ожиданием смотрит на меня. Я, закрыв глаза, отворачиваюсь к стене.       - Молчишь?.. Ну-ну. Все равно им не спастись. Завтра сюда прибудут штурмовые отряды с Крокена, и Церес, как гнездо и рассадник мятежа, будет уничтожен, а монгрелы, все до единого, выселены на пустоши. Вот так вот, мой милый Консул.       Я не говорю ни слова, хотя мое сердце болезненно сжимается: успеет ли Ра к этому времени закончить свой реактор?.. Должен успеть.       Грим делает шаг ко мне, затем еще шаг, и останавливается у самой койки. Неужели снова пустит в ход руки?.. Нет, не думаю, побоится.       - А почему ты не спрашиваешь, что будет с тобой, Минк?.. Я бы на твоем месте поинтересовался видом казни, которую выбрал для тебя Император. Знаешь, совсем недавно на Крокене был обнаружен рассадник чужой религии, по-видимому, завезенный с Терры, который называется христианство. Эти террианские священники весьма интересный народ. Ты в курсе, как они поступили со своим богом?..       От неожиданности я резко поворачиваюсь и смотрю на него       - Ты шутишь, капитан?..       - Нисколько, Консул. Казнь довольно экстравагантная, но красивая и зрелищная. Думаю, амойцам будет интересно понаблюдать за тем, как их Консул будет распят на одной из площадок-балконов башни Эос. Ты ведь здесь, на Амои, тоже что-то вроде бога, правда?... Во всяком случае, многие готовы на тебя молиться. Так что, эта казнь для тебя наиболее подходящая.       Меня вдруг разбирает нездоровый смех. Перед глазами отчетливо встает террианская картинка с изображением распятого на кресте длинноволосого бородатого мужчины астенического сложения с мученическим выражением лица. Помню. В Академии, я все еще удивлялся тому, что этот террианский бог выглядит настолько…непрезентабельно.       Да, должен признать, что этот Император Кориан – парень с фантазией. Ну, что ж… Четвертование, распятие, еще какой-нибудь хрен, мне, в общем-то, все равно.       - Ничего не желаешь мне сказать, Минк? – глаза капитана пытаются проникнуть под непроницаемую маску моего лица.       - А что я должен, по-твоему, сказать? – усмехаюсь я. - Поблагодарить Императора?       Губы Гримма дергаются в гримасе.       - Такой гордый, такой прекрасный… Неужели ты предпочтешь эту глупую эпатажную смерть тому, что я тебе предложил?.. Я ведь не зверь и не урод.       Почему ты не хочешь мне довериться? Я тебя не обижу, я умею быть нежным.       Его глаза, как пальцы, бесстыдно и жадно шарят у меня в паху.       - Слушай, капитан, - с трудом сдерживая стон, я пытаюсь размять затекшие от неудобной позы плечи, - приговоренный к смерти имеет право на последнее желание, так?       - Да, конечно, - Гримм с надеждой пытается перехватить мой взгляд. – Скажи, чего ты хочешь, Консул, и я по возможности…       - Будь добр, исчезни с моих глаз и не появляйся до самой моей казни, - говорю я и отворачиваюсь к стене.