W.A.R.M? (What About Real Me?)

Вокруг плавали какие-то непонятные пятна, сливаясь с ярким светом электрической лампочки. Тело было ватным и безвольным, казалось, что его просто сразу и полностью обескровили. Наруто с трудом втягивал в себя воздух, упрямо фокусируя взгляд на своих пальцах – рука лежала в паре сантиметров от его лица. У ноздрей время от времени булькала кровь, мешая дышать. Ее на полу скопилось много, практически не было видно свободного места от этой тягучей и вязкой жидкости. Она отражала яркий свет лампы, казалась живой и подвижной, постоянно пускающей рябь по своей поверхности, хотя это, скорее всего, была игра воображения Узумаки. Гулкие шаги заставили Наруто затаить дыхание, чувство страха, уже давно поселившееся в глубине его души, вылезло наружу. - Прости, что заставил тебя ждать, - голос Кимимару был все таким же беспечным и слегка фанатичным. – Я был немного занят подготовкой. Наруто резко перевернули на спину, и он сумел разглядеть веселые, полные обожания, глаза. - Боже, - парень закусил нижнюю губу, сдерживая побежавшую по лицу улыбку. – Я так ждал этого. Ждал тебя, - руки, испачканные в крови, прошлись по щекам Узумаки, но Наруто ничего не мог сделать, лишь тихо выдохнул. Кристалл на груди уже исчерпывал остатки света, и Наруто отметал вариант с использованием этого куска бесполезного теперь камня. Кимимару распрямился, ненадолго покидая поле зрения безвольного пленника. Узумаки лишь через некоторое время с замиранием сердца услышал скрежет металла о металл и трескот каких-то шестеренок. Глаза невольно выхватили канат, зашевелившийся над ним, а затем свет вновь загородила фигура Кимимару, который сжимал что-то в руке. Что-то, привязанное к канату. Наклонившись, парень потянул за собой это что-то, и блондин почувствовал, как сердце в панике зашлось, хотя двигаться по-прежнему он не мог. Острый крюк, привязанный к подвижному канату, медленно опустился за Кимимару, а затем, когда парень удобно перехватил чужую руку, словно жало впился в запястье, разрывая кожу и мясо. Наруто захрипел, а слезы непроизвольно брызнули из уголков глаз. Он все еще лежал на полу, а вытянутая вверх рука повисла на крюке, заливая рукав рубашки кровью. Кимимару сидел рядом на корточках и разглядывал проделанную им рану, обводя ее края измазанными пальцами. Блаженно вздохнув, он ухватился за вторую руку, под протестующее мычание пленника, поднимая ее к крюку. Второе запястье тоже хрупнуло, с треском и чваканьем насаживаясь на острый конец. - Прекрасно. Наруто зажмурился, хватая ртом воздух. Кричать он не мог – его горло будто бы что-то сдавило. Но все же булькающий хрип вырвался откуда-то из глубины его легких, когда Кимимару стал подтягивать вверх крюк. Тело, словно набитый мусором тюк, поднималось следом. - А теперь нам с тобой предстоит преодолеть небольшой путь, - промурлыкал мучитель, подходя вплотную к подвешенному парню. Холодные руки легли на спину и надавили, двигая его вдоль каната. Ноги чуть ли не волочились по полу, и Кимимару все досадливо цыкал, сетуя на то, что немного не рассчитал с высотой. Наруто все сжимал губы, постоянно их прикусывая, будто желая вернуть им подвижность, возможность говорить, но горло все равно было сдавлено каким-то неприятным спазмом. Оно будто опухло, словно он болел сильнейшей ангиной. Они вышли из огромной комнаты, в которой до этого валялся блондин, и прошли по слабоосвещенному коридору. Простенькая канатная дорожка вывела их в итоге в ванную, отделанную белым, почти снежным кафелем. Посередине комнаты была установлена огромных размеров ванная, над которой заканчивался трос. Кимимару «повел» его прямо туда. Повернув Наруто спиной к стене, парень ненадолго скрылся в коридоре, но затем вернулся с каким-то свертком под подмышкой. Выудив оттуда ножницы, он встал в ванную, начиная медленно срезать пропитавшуюся кровью одежду. Узумаки ощутил болезненный прилив веселости, наблюдая эту сцену, и по иронии его голос прорезался только когда он решил произнести: - Всегда до слез ухахатывался, когда в кино видел подобное, - прохрипел он, скалясь. - Ну, ты и сейчас плачешь, - пожал плечами Кимимару, отбрасывая в сторону искромсанную рубашку и принимаясь за штаны. Наруто промолчал, наблюдая, как приподнимают его ступню, что немного вывернуто лежала на дне ванны, потому что «как-то слишком низко я подвесил канат…». Когда он остался без одежды, мучитель радостно вздохнул, оглядывая плоды своих трудов. - Я так люблю тебя, Наруто, - вдруг прошептал Кимимару, проводя раскрытой ладонью по тяжело вздымающейся груди. – Ты такой теплый… Ты живее всех мертвых, Наруто, - парень поднял голову, впиваясь больным взглядом в потускневшие глаза. – Ты будешь жить. Со мной, ты будешь жить вечно, - он выскочил из ванны, раскатал на полу сверток, в котором рядком лежали десять уже до боли знакомых Наруто шприцов со слегка сверкающей блестящей начинкой. - Итачи сказал мне, что тебе нужно. Я буду доставать для тебя столько, сколько необходимо, - Кимимару вытащил один из шприцов и снова приблизился к Наруто. В шприце было набрано минимальное количество, которого хватило бы лишь на поддержание жизни в угасающем теле Узумаки. Но и этого было достаточно, чтобы все внутри блондина затряслось в ожидании, а сгибы локтей, где черными дорожками отпечаталось влияние этого наркотика, зачесались до боли. - Тише-тише, - прошептал Кимимару, заметив легкую дрожь у пленника. – Это нормально, я тебя не буду осуждать за это. Просто я кое-что хочу сделать перед этим… Из того же свертка он выудил аккуратный скальпель, и под протестующий возглас Наруто, аккуратно подцепил кожу на плече, ювелирно снимая лишь самый верхний слой, умудряясь не задевать вены и артерии. Порванные капилляры тут же начали кровоточить, пуская тонкие струйки по колотящемуся телу. Ошметки кожи летели вниз, влажно хлопаясь о холодное дно ванны. Кимимару что-то напевал себе под нос, когда принялся «соскабливать» плоть с груди Узумаки, а Наруто то мычал, дергаясь на крючке, то орал, пока горло снова не перекрывало. Когда лезвие дошло до ребер, почти до костей оголяя тело, Узумаки думал, что потеряет сознание, плавая в разноцветном мареве, но тут, словно почуяв его состояние, Кимимару отложил скальпель и ухватился за шприц, с легкостью попадая в оголенную вену на сгибе локтя. Однако, когда он воткнул шприц, он не стал нажимать на поршень, доставая из свертка еще один и симметрично располагая его на другой руке. - Я просто хочу увидеть это своими собственными глазами, - будто оправдываясь, пробормотал Кимимару, отходя на шаг назад, и, вытянув руки, ухватился за шприцы. Сильные пальцы резко надавили на поршни, заставляя жидкость синхронно вливаться в измученное тело. Наруто лишь на секунду успел заметить, как Кимимару блаженно закусывает кулак, смотря на него, а потом его тело наполнилось знакомой приятной истомой, пропуская через себя чистой воды экстаз. Это было ярче, чем секс, сильнее, чем самые извращенные удовольствия. Узумаки закинул голову назад, издавая тихий стон. Он ощущал, как его вены горят. Кимимару едва мог с собой справляться, когда словно тысячи светлячков потекли по обнаженным венам, устремляясь к подвеске на груди пленника. А когда Наруто закатил глаза и сладко заскулил, парень не смог удержаться и подошел ближе, резко притягивая голову блондина к себе и целуя искусанные кровоточащие губы. И Узумаки отвечал, ведомый лишь забивающим его мозги наслаждением. Наполняясь, кристалл тут же стал восстанавливать тело Наруто, возобновляя нарушенное кровообращение, кожные покровы, залатывая раны. Крюки из-за этого словно вросли в запястья, а на руках и шее ярче проявились темные полосы, по которым прошлась живительная энергия. Лизнув повлажневшие губы напоследок, Кимимару, наклонился, затыкая сливное отверстие в ванной. Наруто безразлично смотрел вперед и даже не почувствовал, когда два острых ножа вошли с хрустом в его бока. Раны тут же стали заживляться, но кровь устремилась вниз, ручьями наполняя ванну. - Мало… - прошептал Кимимару, выдергивая уже врастающие ножи из подвешенного тела. – Мне мало, Наруто, - он посмотрел в отчаянии на обездвиженного пленника. Узумаки слегка улыбнулся, едва уловив смысл фразы, пребывая в другом мире. - Так бери еще… *** - Время посещений закончено. Сюда нельзя. Вы слыши… - голос охранника захлебнулся на полуслове, когда его горло проткнули насквозь. Утерев меч о осевший труп, Учиха тяжело зашагал дальше, слушая, как в палатах нарастает шум – больные ночью не спят. Саске не знал, как она ему поможет, но теперь Сакура стала единственным шансом. Никто больше ничего не собирался рассказывать, а она постоянно зовет его через сны, постоянно проникает в его голове, раздражает все фибры души. Тем более Кимимару сам упомянул ее имя. Он ее ненавидит, он хочет ее добить окончательно, но вместо этого сейчас заходит в ее палату, отпирая дверь ключом, подобранным у охранника. - О, кто пришел… - ее хриплый голос резанул уши, и Учиха поморщился. – Неужто у мальчика пробле-е-е-емы? – проблеяла она, спуская ноги с подоконника, на котором до этого сидела. Руки ее были в смирительной рубашке, а волосы слегка почернели и свалялись, будто ее давно не мыли. Она шлепала по полу босыми ногами, игнорируя аккуратные белые тапочки. Ступни ее были костлявыми, с длинными пальцами и шишками на косточках. Подойдя к парню, она с шумом втянула воздух, принюхиваясь. - Что ты знаешь о Кимимару? – Саске проигнорировал ее шипение. - Ох, это тот, похожий на тебя одуванчик? – хихикнула девушка. – Он постоянно твердит о Наруто, знаешь? Видимо он хочет его выебать. У вас это еще одна общая точка соприкосновения. Вы с ним как верхняя и нижняя губы. Готовые зажевать маленького заплутавшего Узумаки. Учиха сжал зубы, оглядываясь на дверь, за которой скрылся санитар. Камера под потолком хладнокровно фиксировала все происходящее. - Я слышала, что мальчик столько дел натворил. Кимимару мне все-все рассказал. Наруто – просто трупный цветок, знаешь, такой, отвратительно пахнущий. Гниением пахнущий. И все мухи летят к нему. И жужжат, жужжат, жужжаааааат… - Сакура закружилась на месте, издавая низкую гудящую ноту, пока Учиха резко не ухватил ее за волосы. - Я могу спокойно лишить тебя остатков разума, так что заткнись и ответь на вопрос: где Кимимару сейчас? Харуно, распахнув глаза, уставилась на него. - А я не зна-а-а-а-аю. - Врешь. - А вот не вру. Брюнет зарычал, а его глаза вспыхнули красными углями, отчего девушка вздрогнула. - Давай, избавь меня уже от этого полупустого состояния, - прохихикала она в ответ. – Я обрету безумную свободу, а ты останешься без ответов! Ответы летят в даль черного безумия моих путанных слов, - и она засмеялась. Саске оставалось только успокоиться и унять желание пристукнуть дуру. - Что ты хочешь? - Вытащи меня отсюда, - быстро и четко ответила она. – Хочу на волю. - Блядь… - Учиха выпустил ее волосы и зажмурился. - Я знаю тебя лучше всех, Саске. Даже Наруто так тебя не знает, хотя ты и печешься о нем больше остальных, - говорила она тихо и спокойно, будто совершенно вменяемый человек. – Я проникла в тебя, а ты проник в меня, Саске, - она прильнула к нему, влюблено заглядывая в глаза. – Это интимнее, чем секс. И я знаю, что для Наруто ты все сделаешь. Поэтому вы-та-щи меня, - Сакура отпрянула и снова вернулась на окно, ловко запрыгивая на подоконник без помощи рук. Учиха злобно смерил ее фигуру взглядом, а потом резко подошел к ней сзади, одним отточенным движением рассекая длинные рукава и завязки, практически рискуя отрезать ей кисти рук. - Осторожнее, - шикнула она, полуобернувшись к Учихе. - Адрес. - Ну, нет, Учиха. Я не глупая, - она снова спрыгнула на пол. – Ты же меня прикончишь. Идем лучше. Я покажу, куда нам надо ехать. Она ослепительно улыбнулась под раздраженный рык брюнета. Саске лишь с секунду сверлил ее жутким взглядом, а потом вышел из палаты, резко рванув двери. Харуно вышла следом, но, зацепившись взглядом за ключи, оставленные в замочной скважине, вынула их и пошла в противоположную сторону коридора. - Что ты делаешь? – пророкотал раздраженный голос Учихи. - Помогаю другу, - фыркнула девушка, отпирая одну из дверей и, открыв ее, подошла к Саске. – Теперь все. - Оу… - Сакура шла следом за ним, огибая распластанное по полу тело. – А ты не переживаешь о том, что тебя посадят? – девушка шлепнула босой ногой по луже крови. Саске же молча шел вперед, удобно расположив верное оружие за спиной. Поймают или нет – это не имеет значения. - Откуда Кимимару знает о тебе? Вопрос заставил замолчать болтающую девушку и некоторое время просто тихо идти позади. Когда Учиха обернулся к ней, сверкая красными радужками, Сакура заговорила. - Я та, кто знает о тебе практически все. А ты постоянно терся радом с его зазнобой, - она хихикнула. – Он постоянно за тобой следил и ждал, когда ты облажаешься. Ее зеленые, выразительные глаза хитро засверкали. - А со мной ты облажался, Саске. - Знаю, - рыкнул Учиха в ответ. Они как раз вышли из главного входа на странно-пустынную улицу. Людей в это время, конечно, всегда мало, но все же непривычно видеть город таким заброшенным. - У Кимимару свой дом, - заговорила девушка за спиной брюнета. – В другом конце города. Почти на самой окраине. Саске обернулся к ней, и в ночной мгле его глаза смахивали на запрещающие огни светофора. - Он уже много чего успел натворить, - Сакура подошла вплотную к нему. – И никто ему не мешает. Я поеду с тобой. Смирись, - мотнула головой Харуно и спустилась по небольшой лесенке, подходя к больничной парковке. – Ты ведь захватил ключи у какого-нибудь трупика? *** Внизу плескалась вода, Наруто ощущал ее горячее прикосновение на лодыжках. Вода постоянно капала, обдавала ступни волнами. Нет, даже выше, где-то до середины голени доходила. Странная вода. Такая тяжелая и горячая. Разлепив веки, Узумаки вперился в черноту, что разверзлась под ним. Он что, ослеп? Голова, как тяжелый камень, была неподъемна, рук он практически не чувствовал, все тело как будто отсутствовало. - Эй, - его позвали, тихо, едва слышно. Чья-то рука вновь и вновь гладила его по щеке, шее, оглаживала ребра, спускалась к бедрам. Потом его голову подняли, словно баскетбольный мячик, мягко перекатывая ее из ладони в ладонь. Наруто с усилием заставил глаза смотреть прямо. Кимимару, приглаживал его волосы, мял кожу, вдыхал его запах. - Как ты? Язык Узумаки был распухшим, прилипшим к небу. - Пить… - Да, сейчас, - парень нагнулся, беря с бортика ванной стаканчик, а затем зачерпнул из черноты, что расстилалась под их ногами. Стаканчик прикоснулся к иссушенным губам, и Наруто жадно хлебнул, сразу же дергаясь и отплевываясь от попавшей в рот крови. Он и забыл, сколько раз Кимимару вырезал на нем различные узоры, буквально сцеживая кровь с тут же восстанавливающегося тела. Когда вернулось обычное восприятие реальности, что ранее исказилось от действия энергии, пробившей тело насквозь, Наруто приходилось раз за разом терпеть боль, слившуюся потом в монотонный непрерывный канат, который будто бы выдирали из него с завидным упрямством. Стаканчик тихо поставили на место, и Узумаки услышал, как шелестит ткань. Голову он так и не мог поднять, но исподлобья было прекрасно видно, что Кимимару раздевается. Его белоснежное тело дико напоминало об Учихе. Саске и Кимимару были похожи. Очень. Взглядами, манерой общения, всем. Только вот Наруто сломал этого парня, а Учиху - нет. Учиха сам мог спокойно сломать Узумаки. Кимимару повернулся к нему лицом, а затем осторожно опустил одну ногу в ванную. Облизнувшись, он сделал шаг и встал ровно напротив Наруто, соприкасаясь своим телом с его. Шумное дыхание шевелило белые волосы, горячило и так воспаленную кожу. Кимимару аккуратно скользнул вниз, усаживаясь на дно ванны, прямо рядом с коленями пленника. Он обвел руками крепкие ноги, а затем отстранился, откидываясь на бортик ванной. Кровь затопила его, заплескалась вокруг, марая белоснежное полотно его кожи. Наруто мысленно усмехнулся – точно так же он лично измарал ему душу. Тихий вздох облегчения и плеск рассекли тишину комнаты на мгновение, но потом все снова заглохло, и Наруто глядел в пропасть из собственной крови. Кимимару прикрыл глаза и, кажется, блаженно дремал, а Узумаки, попытался вновь пошевелить руками – те все так же не ощущались. Возня внизу заставила Узумаки снова сфокусировать свое внимание на парне, который медленно стал сползать вниз, окунаясь в кровь сперва по подбородок, потом по глаза, а потом и вовсе полностью скрывшись на дне. Наруто хотел, чтобы он там и утонул, но Кимимару, словно услышав его мысли, резко вынырнул, весь покрытый красно-черными разводами, и крепко ухватился за ноги Узумаки. Нащупав свободной рукой какую-то кнопку за бортиком ванной, он нажал ее, и цепь, удерживающая крюк, поползла вниз, усаживая блондина напротив мучителя. Руки, сцепленные крюком, Кимимару запустил себе за шею, а затем откинулся на бортик ванной, устраивая парня на себе. - Мы вдвоем, Наруто, - пробормотал он, поглаживая светлые волосы. – Ты и я. Ты любишь меня, Наруто? Узумаки слушал стук его сердца, а сам безучастно глядел на белую кафельную стену. Любишь? Да он не уверен был даже в том, способен ли на такое чувство. За короткий период он превратился в совершенно другого человека, Наруто себя давно не узнает. Но Кимимару было насрать на его душевные терзания, он лишь грубо дернул парня за волосы, вгрызаясь взглядом в его лицо. - Я задал вопрос. Наруто молчал. Он не хотел делать себе хуже, но и сказать хоть что-нибудь был не в силах. Тихо зарычав, Кимимару скинул его с себя, заставив плюхнуться в кровь. Брызги разлетелись за пределы ванной, пачкая белый кафель. Узумаки дернулся в попытке высунуть голову из жидкости, но сильная рука снова ухватила его за волосы, удерживая на дне. Коленом надавив на живот, Кимимару спокойно наблюдал, как на поверхность всплывают пузыри воздуха, вырвавшиеся изо рта пленника. Трепыхания блондина были едва заметны – ослабшее тело не слушало хозяина, поэтому держать его было не проблемой. Сжав губы в тонкую полоску, Кимимару уселся на ноги Наруто, а затем дернул голову Узумаки вверх, позволяя хватать ртом воздух. Его льдистые глаза зло смотрели на пленника, но лишь мгновение. Гнев на милость этот одержимый сменял с завидной частотой. - А вот я тебя люблю, - прошептал он, наклоняясь ниже и ласково целуя испачканные губы. Кровь давно остыла, даже становилась ледяной и больше походила на вязкую, подсыхающую краску, хотя Кимимару что-то подливал туда, чтобы она не сворачивалась. Наруто машинально отслеживал эти мелочи просто для того, чтобы сохранять спокойствие, которое готово было оборваться в любую минуту. Он напоминал себе птицу в клетке, накрытую платком: внешне – обычная клетка и тряпка, ни живая, ни мертвая, а внутри – трепещущая птаха. Его тело и душа. Язык скользил в его рот, словно слизень, такой же ледяной и любопытный. Он касался его собственного языка, холодил зубы, возвращался к губам, а затем полз ниже к шее, медленно и влажно, оставляя после себя мерзкую липкую дорожку. Голова стукнулась о бортик ванной, и Наруто зажмурился, чувствуя, как трясет его тело от холода. Кимимару, ненадолго оторвавшись от его тела, открыл кран с горячей водой, разбавляя застоявшуюся в ванне жижу. Тепло побежало странными лентами, и Узумаки показалось, будто его обвивает веревками. Руки же ему резко задрали вверх, вновь колдуя с какими-то кнопками так, чтобы конечности не мешались, а он сам оставался в быстро теплеющей жидкости. Запрокинув голову, он позволял жадным рукам скользить по его телу, позволял себя целовать, позволял делать все, пока его сознание плыло в мутной дымке, цепляясь за яркую лампу на потолке, как за единственный ориентир. - Смотри на меня, - шепот раздался у самого уха, и Наруто поднял голову, вглядываясь в парня, нависшего над ним. Волосы Кимимару почернели, а кровь странно обрамляла его лицо, делая похожим на Учиху. Точь-в-точь. Только глаза светлые. Следующий поцелуй оказался куда приятнее. Отдаваться Саске было прекрасно, как бы больно тот не делал. А Кимимару так похож на него. - Все, что угодно для тебя, - прошептал парень, целуя его подбородок, покусывая тонкую кожу, вдыхая его запах. Наруто бредил. Он уже будто бы слышал, как сзади по кафелю гулко разносятся шаги тяжелой обуви, что так любил Учиха. Чувствовал, как теплые ладони ложатся ему на плечи, скользят по груди. А когда Наруто запрокинул голову, он увидел, как Саске склоняется над ним, смотрит. Его глаза тлели знакомым огоньком, что так грел и сжигал заживо. Узумаки зажмурился от болезненно сладкого экстаза, слушая, как одним долгим тягучим звуком расстегивается молния кожаной куртки, как она скрипит, когда Саске ее снимает, потом последовал звук шуршания одежды, которая комом была свалена на пол. Учиха ступил в ванную, и его ноги оплела кровь Наруто, жадно принимая к себе. Блондин распахнул глаза, когда вместо воды, что все еще скользила по телу изменчивым течением, он ощутил, что со спины его обнимают. Сейчас их здесь трое. Саске прижимается к нему сзади грудью, гладит бедра, царапает ребра, а Кимимару исцеловывает его живот, влажно лижет чувствительные соски, опускается ниже, ныряя под смесь крови и воды, продолжая любовно ласкать его тело. Оба – и Учиха, и Кимимару – способны на крайности. И сейчас все идет правильно. - Наруто, - хриплый голос завибрировал в воздухе, и Узумаки откинулся на плечо брюнета. Саске был сейчас здесь, с ними, в этой ванной. Это он приподнимал его и нежно проникал пальцами в тело, а Кимимару дарил холодные поцелуи. Прикусив его шею, Саске слегка подвинул его, поддерживая под ягодицы, а Кимимару подхватил его под колени. Наруто почувствовал, как на плече смешиваются два дыхания, и скосил слезящиеся глаза, с замиранием сердца наблюдая, как Учиха слизывает кровь с губ Кимимару. А потом они вместе проникли в его тело, разрывая почти напополам, втекая в него вместе с кровью, заполняя его. Узумаки хотел зарыдать – его «я» растворялось, стиралось и исчезало. С каждым резким движением внутри. Что-то поглощало его, он чувствовал, насколько ослаб, чувствовал, что болен, что задыхается, смотря в нависшего над ним человека. Человека, покрытого его кровью, словно кожей. Человека, что охотился за ним в том треклятом лесу. Кимимару больше не походил для него на Учиху. - Ты ведь знаешь, что в человеческом скелете двести шесть костей? – тихо, с придыханием вдруг проговорил ему парень, снова захватывая его рот поцелуем. Двести шесть. И Саске в комнате не было. *** Машину они оставили на обочине шоссе, а сами сошли по грунтовой дороге к дому, на который указала Сакура. - Побуду тут, - тихо пробормотала она, завидев на земле какого-то червяка. Саске лишь фыркнул и медленно побрел к дому, в окнах которого даже не горел свет. Строение было деревянное и внушительное, внутри наверняка было комнат двадцать. Вынув из ножен катану, парень подошел к главному входу, наудачу проверяя дверь. Она была заперта, и Саске пошел в обход, высматривая брешь в постройке. Окна были наглухо заколочены, и, когда парень подумывал, как бы проникнуть внутрь, на глаза ему попалась дверь черного входа, будто бы специально распахнутая настежь. Саске скривился, подходя ближе, но все же, переборов сомнения, зашел внутрь. Выбора все равно у него не было, даже если это ловушка. Коридор, в котором он оказался, прямо вел к лестнице в подвал, а двери по бокам были заперты на ключ. Скрипучий пол жутко бесил, но Саске итак был уверен, что хозяин дома знает о его присутствии, так что маскировка – лишняя трата времени. Спустившись по лестнице вниз, Учиха замер, с сомнением оглядывая паутину коридоров, которая появилась перед ним. В этих бетонных бесцветных кишках стоял какой-то равномерный неприятный гул, будто в метро, и легкий ветерок разносил затхлый запах. Саске медленно двинулся вперед, подходя ближе к месту, что привлекло его внимание – лужица крови на полу. А над ней была выведена ироничная надпись: «Тебе туда». И стрелочка, указывающая в один из коридоров. Скрипнув зубами, он двинулся в указанном направлении. По ушам монотонно бил тихий гул, отчего голова потихоньку начинала болеть. Коридор был слабо освещен лампами, а на полу тут и там встречались кровавые следы, будто кто-то тащил разодранное в клочья тело. Иногда ботинки хлюпали в маленьких красных лужицах, отчего эхо тут же улетало вдаль. Еще пара стрелочек, весело указывающих путь, и Саске вышел в длинный абсолютно черный проход, который кончался ярким белоснежным помещением. Там, на противоположной от выхода стене, что-то было. Учиха прищурился, чувствуя, как по телу мягко пробежались ледяные мурашки, но ничего не увидел. Зрение подводило, и все, что ему оставалось – идти в полной тьме вперед. Сердце стучало все сильнее с каждым шагом, какой-то незнакомый ужас поднимался от солнечного сплетения к верху. Парень сжал сильнее рукоять катаны и замер, отвернувшись от белеющего впереди выхода. Почему-то было страшно смотреть туда. Тело не хотело сдвигаться с места. Саске казалось, что если он разглядит то, что впереди, тогда зрелище просто скрутит его в бараний рог, переломав пополам позвоночник и выпотрошив все изнутри. Зажмурившись и втянув в себя потяжелевший воздух, Учиха снова повернулся к выходу и двинулся вперед. Когда оставалось всего метра четыре, Учиха наконец-то смог разглядеть противоположную стену. Сколько бы он не мечтал о том, чтобы убить Наруто, сколько бы он не рисовал себе в голове картины его смерти, Учиха никогда не задумывался по-настоящему, что будет, когда Наруто умрет. И Саске доподлинно знал, что Наруто должен умереть от его и только от его руки. Но сейчас… Сейчас не отсталость ненависти, не осталось злости. Было опустошение. Кровавый след выводил к чему-то похожему на алтарь, полностью залитому кровью, затем полз чуть дальше, выше по стене, собираясь у ног человека… - Наруто, - тихо позвал Саске, пересиливая себя и подходя ближе. Его ребра разрывала жгучая боль, и только шок позволял парню держать себя в руках. Узумаки был подвешен у стены, его руки, на манер распятия, простирались к небу по разные стороны от его головы, а в ладони, словно гвозди, были воткнуты кости, пробивая насквозь. Запястья же были зацеплены крюками, которые натягивали тросы, удерживающие вес тела. В помутневших светлых волосах тут и там прослеживались маленькие косточки, видимо тоже воткнутые в его голову, так часто, что создавали венок. Шея тоже была проткнута, хоть Наруто даже не поднял головы, и та продолжала безвольно утыкаться в грудь подбородком. Рука Учихи разжалась, отчего он выпустил катану. Та брякнулась о пол, обижено зазвенев, но он не обратил на это внимания, словно магнитом влекомый к импровизированному распятию. Глаза его блуждали по исковерканному телу, подмечая все больше и больше новых деталей. Вот кости ребер протыкают грудь, вот еще какой-то острый костяной осколок впивается в бедро, щиколотки блондина перекрещены, и в них тоже с остервенением всажена огромная заостренная кость… Саске вздрогнул и выставил руки вперед, резко хватаясь за алтарь. Он даже не заметил, как дошел до него. Оторвав руки от влажной поверхности, брюнет взглянул на свои окровавленные ладони, будто впервые их видел. Расфокусированный взгляд снова взметнулся вверх, и Саске, не глядя, ступил на алтарь, который почти вплотную подходил к стене. Носком ботинка он задел какой-то сверток, но парень не обратил на это внимания, протягивая окровавленные руки к голове Наруто. Пальцы скользнули по его щекам, а затем уцепились за шею, чтобы аккуратно на ладонях приподнять подбородок. Учиха сглотнул, итак видя, что щеки Узумаки просто содраны с лица, но все равно дрожь гуляла по телу нежеланной обузой. Справившись с собой, он все же приподнял голову парня. Грязные волосы всколыхнулись и прилипли прядями по бокам. Наруто тихо застонал, и Саске закусил губу, чтобы не повторить за ним этот отчаянный вой, когда он разглядел, что губ у него не было – вместо них были лишь оголенные зубы. Словно трензель, который вставляют лошади в рот за зубы, Наруто сжимал деснами еще одну обглоданную кость. Язык медленно ощупывал ее время от времени, желая избавиться, но потом бессильно падал обратно, вытесняя изо рта порцию кровавой слюны. Мутные белые глаза приоткрылись, когда Саске попробовал достать кость, и Наруто сморщился, слегка всхлипнув. - Погоди, немного, погоди… - бессвязно шептал Учиха, пытаясь поддеть пальцами скользкую кость. Выругавшись, он оставил ее в покое и поглядел на руки. Привстав на цыпочки, он попытался дотянуться до крюка, но ничего не вышло, и он лишь скользнул кончиками пальцев по блестящему металлическому боку. Тихо взвыв, Саске снова вернулся к Наруто, заглядывая ему в глаза. - Тебе придется потерпеть. Сейчас будет очень…больно… - брюнет успокаивающе погладил грязные волосы. Узумаки лишь прикрыл глаза, будто бы понял, но Саске в этом сильно сомневался, поэтому сильно укусив себя за стиснутый кулак, он поглядел на зацепленную руку. Острие крюка прошло как раз через связки, а не между костьми, поэтому задумка могла сработать. Вопрос оставался лишь в том, хватит ли у Учихи сил, чтобы сделать это за один раз. Потянувшись к локтю, Саске ухватился за сгиб, переплетая пальцы в замке. Облизнувшись, он уперся ногой в стену, а затем, зажмурившись, рванул со всей дури вниз. Через секунду он услышал рычание, которое вспороло воздух, срываясь почти на какой-то нечеловеческий хрип – видимо голос Наруто себе сорвал гораздо раньше. Распахнув глаза, Саске увидел, как крюк, который, казалось, должен был выскочить из запястья, вспорол мясо между большим и указательным пальцем, застряв в ладони. - Блядь… - Саске прошипел сквозь стиснутые зубы, а затем, пока не прошла решительность, снова дернул, стараясь не слушать отчаянный вой Узумаки. Тело парня тут же навалилось на него, покачнувшись, а остальной вес взял на себя второй крюк. С тяжелым довеском на вторую руку у Учихи ушло четыре болезненных рывка, прежде чем он смог подхватить Наруто. Он был без сознания, и Саске молил богов, чтобы так и оставалось, потому что он даже не мог сосчитать, сколько костей торчало из изуродованного тела. Спустившись с алтаря, он аккуратно уложил Узумаки на него, придерживая голову одной рукой – из затылка тоже торчал «венок». - Господи… - черные глаза не отрывались от лица парня. Саске снова провел пальцами по кости, вложенной в рот, и решил ее не трогать – она не позволяла Узумаки откусить себе язык или сделать еще что-нибудь глупое. Снова зажмурившись на секунду, Учиха стал выдирать из затылка кости-штыри, каждый раз чувствуя, как по рукам льется горячая и густая кровь. Тело Наруто вздрагивало и горело от температуры, но парень все же лежал смирно – сил шевелиться не было. Последняя кость с глухим стуком упала на пол, и Саске опустил голову Узумаки на каменную поверхность, а сам склонился ближе, прислоняя свой лоб к его. Оставшийся спереди «венок» поцарапал ему кожу, но Учиха не среагировал, кожей чувствуя сильный жар больного тела. Тихое шипение заставило брюнета распахнуть успевшие закрыться глаза. Наруто снова пришел в сознание и пристально смотрел в ответ. В уголках его глаз собралась влага, и Саске улыбнулся, большими пальцами смахнув ее в стороны. - Еще немного. Еще чуть-чуть, - он запечатлел нежный поцелуй на раскаленном лбу, а потом распрямился, хватаясь за кости, прошивающие дугой голову Узумаки. Плач и гул в голове слились в монотонное молоко, плещущееся внутри черепа, Саске уже не понимал, что делает, просто руки его механически дергали вверх какие-то бело-красные штуки. Что-то лопалось под пальцами, вздрагивало, хрупало… Самая последняя самая толстая кость – видимо бедренная – что прошивала тело через пупок, была похожа на какую-то доисторическую кувалду. Ухватившись за нее обеими руками, Саске почувствовал, как по лицу бежит что-то горячее. И, если судить по тому, как его зрение помутилось, он плачет. Он рыдает. Склонившись к кости и упершись в нее руками, он напоминал сейчас древнего рыцаря, только что убившего зверя. Врага. Друга. Ангела. Бога. Кого? Вот только меч этот был не его. Это был чужой меч. И он рыцарь, что опоздал. Наруто не дышал. Наруто не дышал уже пятнадцать минут. Он перестал дышать, когда Саске выдернул из его боков кости ребер. И оттуда потекла кровь, прямо из легких. Грудь Узумаки тогда зашлась в каком-то диком спазме, и Учиха не знал, что делать, пока парень не замер на столе ровным бездушным предметом. Тот, кто привел его сюда, знал, что так будет. Он все-все знал. И Сакура… Она тоже знала. Когда дыхание Наруто замерло, Саске машинально продолжил вынимать уродующие его тело кости, но сейчас, держась за эту «булаву», он не смог ее выдернуть. Выдернули из него. Дикий истошный крик. Учиха орал во все горло, лишаясь сил, лишаясь чувств, лишаясь всего. Он упал на колени, выпуская из рук «рукоятку», а ладони его скользнули на край холодного камня алтаря. Саске жмурился и старался закрыться от яркого света, что наполнял комнату. Его тело дрожало, целиком покрытое кровью Узумаки, а сам он судорожно глотал воздух и слезы, безудержно бегущие по щекам. - Мефистофель, отец мой и брат, я люблю Тебя страстно и нежно. Наше царство - бунтующий ад, наше счастье - высоты и бездны,*- насмешливый голос за спиной сковал Учиху, словно прочные цепи. Но это секундное оцепенение отступило перед жуткой, поистине ужасной злобой, которая разлилась внутри. Позади послышался тихий звон – Кимимару поднял катану, о которой забыл Учиха, но это сейчас вряд ли имело значение. - Твой плач похож на рыдания Магдалины. Только вот на кресте далеко не Иисус, Учиха. Ты это понимаешь? Пальцы до боли впились в алтарь, и Саске снова зажмурился, пытаясь смахнуть с себя остатки беспомощного чувства. Ему оно сейчас было ни к чему. Все, что ему требовалось – это ненависть. Чистая и ничем не замутненная. - Этот дружелюбный лжец спутал тебе всю жизнь, Учиха. Даже после всего, что он тебе сделал… Поразительно. Просто поразительно. Саске, немного помедлив, поднялся на ноги, и взгляд его уперся в до странного блаженное лицо Узумаки. Даже с изуродованными щеками и ртом, он сейчас был всем, что нужно Учихе. Бесцветные глаза безучастно смотрели в потолок – так и подобает Дьяволу. Ему ни до чего нет дела, он просто счастлив, что смог утянуть с собой кучку глупых душонок. Узумаки сейчас просто хохочет, как злодеи в тупых детских мультиках. Еще раз склонившись к холодному теперь лбу, Саске опять поцеловал влажную кожу, а потом обернулся, хватаясь левой рукой за последнюю торчащую в мертвом теле кость. - Мой тебе совет – уходи. Просто оставь его и уходи. Исчезни. Оставь его мне. Оставь мне моего Бога, - Кимимару тоже был весь покрыт кровью. Видимо, он даже не пробовал ее смыть. - От тебя ничего не останется, - спокойно проговорил Учиха, поднимая пылающие красные глаза на противника. - Саске, он того не стоит. Ты же понимаешь? – слегка разочарованно проговорил Кимимару, однако поднимая катану чуть выше. – Уходи. Завесь зеркала, слабого больше нет в живых. Покинув мир, он оставил безликое воспоминание о себе. Разбей зеркала, чтобы он никогда не смог вернуться из благословенной тишины своего склепа.** Наклонив голову, чтобы на секунду забыть о присутствии постороннего, Учиха потянул кость к верху, чувствуя, как высвобождает из мертвых ножен чужой клинок. Огромная рукоятка покинула тело, а за ней, не взирая на то, что по логике такого быть не может, стало тянуться тонкое белое лезвие. Подняв руку до предела, Учиха чуть двинул кистью, отчего кончик меча слегка резанул плоть, из которой не успел выйти, а потом, описав красивую дугу, костяной меч уставился на своего бывшего хозяина. - Я сотру даже воспоминания о тебе. *В. Александровский «Мефистофель». **Sopor Aeternus - Hades Pluton.