Та сторона

Вчера Михаэль заснул, едва добравшись до подушки. Даже не дождался Кристиана, который ушёл проводить Арибаха. Спал Миха на удивление крепко, и кошмары его не мучили, только какое-то смутное чувство тревоги иногда заставляло вздрогнуть и, заворчав под нос, беспокойно заёрзать под одеялом. Проснулся Миха рано. Сердце бешено колотилось о рёбра. Он кое-как сполз с кровати и побрёл в душ. Немного подташнивало, прямо как перед первым выступлением на большой площадке. Он понимал, почему его организм так реагирует, ведь скоро он по собственной воле остановит своё сердце. Но никакой радости это понимание не приносило. Ему совершенно не хотелось, чтобы Ди и Крис заподозрили его в сомнениях. Вернувшись из душа, Миха наконец заметил, что Кристиана в спальне нет, а его подушка даже не примята. Это обстоятельство Миху очень огорчило, ведь он рассчитывал поговорить с Крисом до завтрака, объяснить, что сам он ничего не боится, и попросить помочь в общении с Ди сегодня. Уж очень не хотелось, чтобы Дерин начала подшучивать над ним из-за чёртовой аритмии. В саду надрывались какие-то безумные птички. Михаэль раздвинул шторы и высунулся в окно. На дорожке, аккурат под окнами их спальни разминался перед пробежкой Тило. – Эй, Тило! – заорал Миха. Тило поднял голову и помахал ему рукой, улыбнувшись. – Я сейчас спущусь! – прокричал Миха и, наспех нацепив джинсы, помчался вниз, будто Тило мог куда-то от него сбежать. Хотя, возможно, тот и хотел, но понимал — неприятных разговоров сегодня никак не избежать. Так что Тило убегать не собирался, но считал, что Ди стоило бы морально подготовить Михаэля к посвящению. Всё-таки не часто приходится расставаться с жизнью. Но Дерин хотела поскорее со всем этим разобраться. И её спешка, в общем, была вполне понятна, война уже стояла на пороге, и все проблемы нужно было решить до того, как ОСИ начнут активные действия. *** Тишина сковывала. Дерин тяжело вздохнула и откинулась на подушки. Её до сих пор немного мутило. И она едва могла удержать в руках кубок с кровью. Последнее время она тратила слишком много сил на подавление своей сущности, разбуженной небывалым количеством магической энергии в её теле. Ди никогда не считала себя ведьмой и первое столетие своей жизни вообще никак не использовала свои колдовские способности. Ей вполне хватило и вампирских навыков для свержения матушки с трона. Сущность, доставшуюся ей от отца, Ди было легче принять, да и с ней проще было управляться. Жажда — это не агония, которую приносила магия. Будучи ребёнком тьмы дважды, Дерин оказалась как никто близкой человечеству из-за особенности своего организма. Девочка, которую принесла в этом мир смерть, была жива. Сердце Дерин билось, а кровь циркулировала по сосудам наравне с магической энергией. И именно этот парадокс вызывал у Ди проблемы с принятием колдовской сущности. В детстве, ещё совсем малышкой ей приходилось терпеть адские муки, когда она просто передвигала вещи силой мысли, что говорить о более сложных магических манипуляциях. И потому Дерин фон Поль, урождённая ведьмой и вампиром, отрицала одну свою сущность, отдаваясь полностью другой. И, возможно, именно поэтому у неё так и не сложились отношения с матерью, которую она всегда считала пустоголовой дурой, слишком превозносящей магию. В разводе родителей, кстати, Дерин была не виновата. Кристиан ещё до рождения дочери охладел к супруге, которую тоже считал женщиной недалёкого ума. Изабель во многом надеялась на ребёнка в попытке сохранить брак, но Ди не оправдала её ожиданий, что в итоге и привело к открытой вражде матери и дочери. Но после первой войны, скрываясь от всего мира в самом грязном районе Сумеречья, Дерин поняла, что без магии не сможет выиграть. Именно тогда и началось её становление как ведьмы. Вернувшись в свой ковен, Дерин начала обучение почти с нуля под руководством своего дядюшки Итона, который был и оставался по сей день сильнейшим магом во вселенной. Так больно, как в детстве, уже не было, но Дерин чувствовала, что её сущность видоизменяется. Тогда-то и родилось то чудовище, что Ди подавляла в себе так упорно. Тойфель вдруг громко всхрапнул и перевернулся на другой бок. Дерин тряхнула головой, отгоняя от себя ненужные мысли. Необходимо было сосредоточиться на делах куда более важных. Но тут послышался тихий скрип — кто-то ходил по комнате. Девушка отставила кубок и подползла к краю кровати, чуть отодвинула полог. Но покров тут же пал сам, явив Дерин её горячего любимого отца. – Почему Тойфель спит с тобой в одной постели?! – роняя чёрта на пол, возмутился Кристиан. Оказавшись на полу, Тойфель даже не проснулся. – Во дрыхнет! – Пап! – Ди вскочила с кровати, бросаясь на помощь другу. – Мы набирались сил, ты же знаешь. – Ой мне эта ваша связь. Почему ты вечно выбираешь каких-то стариков? – Кристиан плюхнулся на кровать. – Джей был младше меня. – А выглядел старше. – Ты что, пьян?! Дерин чуть ли не с ужасом взглянула на отца. По-настоящему пьяным Ди видела его от силы два раза в своей жизни, и то приходилось каждый раз самостоятельно это устраивать — никто другой выдержать попойки с Крисом не мог. Притворялся-то пьяным он частенько, чтобы не портить настроение компании своих собутыльников. Но кто в этот раз был с ним? Уж явно не она и не Азазель, а может... – Я только надеюсь, что это не Михаэль. – Кристиан потянул дочь обратно в кровать, Ди отбивалась: уж больно нежным становился Крис в таком состоянии — зацелует же до смерти. – Я провожал Арибаха. – О, Владыка! – Дерин закатила глаза. – Приставал? – Как всегда, – хихикнул Крис, вспоминая очень даже приятные приставания старого джинна. – Не дай Люцифер Михе об этом узнать! Он, небось, уже всё поместье оббегал в поисках тебя. У него сейчас зашкаливает всё, что только может, и ему необходимо успокоительное в лице некоторых, – Дерин уложила Тойфеля на софу. – Поэтому я пришёл сюда. Мне нужно протрезветь. Дерин выпрямилась, махнула рукой, накрывая чёрта пледом. – Позову Тило... – Не надо! Не позорь меня перед внуком. – Дерин прыснула в кулак. – Ладно, сама приготовлю тебе зелье. Кристиан широко улыбнулся. Дерин тоже. В конце концов всё не так плохо. Это ведь не конец. Далеко ещё не конец... Ди закашлялась, прикрывая рот рукой. Кристиан с ужасом смотрел на дочь. Тьма сочилась сквозь пальцы Дерин. *** – Побегаешь со мной? – Нет уж, уволь. Здоровый образ жизни — это не ко мне, – улыбнулся Миха. – Где Кристиан? – Не знаю, он не ночевал. Тило бросил быстрый взгляд на Михаэля. – В кабинете, видимо, опять всю ночь прокуковал. Плохая это привычка — думать, – Миха скривил губы, видимо, попытавшись улыбнуться. Тило усмехнулся. – Давай прогуляемся. И они пошли по аллее вглубь сада. Шли молча. Миха никак не мог начать разговор, подобрать нужные слова, а Тило ему в этом совсем не помогал, думал, что лучше не торопить. Но, наконец, Райн не выдержал и решил — чего ходить вокруг да около, надо напрямую спросить: – Тило, расскажи про своё посвящение. Тило резко остановился, обогнавший его Михаэль обернулся. Тило не вспоминал о своём посвящении, никогда. Он знал, что это было ужасно, поэтому не возвращался в тот день. И его мозг блокировал эту информацию, а может — её блокировало то, что подавляло его любовь к Райну. Тило вспоминал порой, как ему было «после», как было страшно «до», но сам день проведения обряда он закрыл в самой дальней комнате своего разума, а ключ выбросил. – Так ты расскажешь? – Миха подошёл к нему вплотную. – Мне правда это нужно. Тило отчётливо слышал стук сердца Райна. Этот ритм сводил его с ума. – Это слишком личное, – попытался отказаться Тило, но понимал — Миха настоит, Миха вытрясет из него это воспоминание. – Ты единственный, кто сможет мне сейчас помочь. Михаэль не знал, почему ему это было так необходимо. Но интуиция редко его подводила. Он чувствовал, что должен знать, как это всё происходит, как они это делают — как она это делает. – Я колдун, а не вампир, – Тило тяжело вздохнул. – Я расскажу тебе... Конечно расскажу, это же ты, – и Вольф истерично рассмеялся. – Но я ещё и сам себе этого не рассказывал, так что прости за сбивчивость. Присядем, – и он сел прямо на землю, утопая в мокрой траве. Михаэль не видел Тило таким уже давно, словно вернулся тот парень, которому он случайно разбил сердце. Миха сел рядом с ним, приготовившись слушать. Но внезапно оказался на спине. Тило навис над ним, глаза его были безумны. – Смотри, – и их взгляды встретились. * Было тёмно, словно в Саду наконец наступила ночь. Но ночь эта была искусственной, как и всё в это мире. Ночь без звёзд и лунного света — непроглядный мрак и холодная тьма, подступающая со всех сторон. Тило поёжился, переступил с ноги на ногу. Он стоял полностью обнажённый в этой жуткой темноте, и его сердце готово было остановиться раньше, чем начнётся обряд. Он слышал странные шорохи в траве и шелест молодой листвы где-то над головой. И как капли холодного пота скользят по коже, и дрожь в пальцах, и страх в каждом своём вдохе. Возможно, думал он, проще было выбрать смерть — затянуть самому себе петлю на шее и отправиться в преисподнюю, но зато с чистой совестью. Но тут за спиной зажёгся огонь — огромный костёр возник из ниоткуда, и пламя его прошивало тьму кровавым светом. И Тило увидел Дерин, приближающуюся к нему. Она словно плыла в тумане, закутанная с ног до головы в чёрную ткань. Лица её видно не было, но почему-то Тило казалось, что она улыбается — неприлично широко и неуместно счастливо. За ней следовал Азазель. Старый демон был в одних кожаных брюках, каким-то чудом удерживающихся у него на бёдрах. Для двухтысячелетнего он выглядел даже слишком хорошо. Тило невольно позавидовал стройному и сильному телу демона. Голову Азазеля венчала тонкая железная корона с острыми шипами. Костёр разгорался всё ярче. Его жар опалял голую спину Тило. Он попытался отойти, но ноги его не слушались, попытался поднять руку — та повисла, как плеть. Страх ломился о рёбра, и Тило открыл рот, чтобы позвать Дерин, чтобы попросить её прекратить, но ни звука не издал. – Это тело — лишь оболочка. Нам сейчас нужна твоя душа. Голос Азазеля подействовал на Тило успокаивающе, но всё же противное липкое чувство скользило по позвоночнику, касаясь каждого нерва своими влажными щупальцами. Тило казалось, что Дерин приближается, а между ними всё равно оставалось расстояние метра в два. Но он мог поклясться — она двигалась. Тогда, может, он тоже двигался, отдалялся от неё... Какой абсурд! Он не мог и пальцем пошевелить. – Не бойся того, что ждёт тебя впереди, но страшись того, что оставил позади. Этот голос — такой тихий и такой громкий, пронизывающий насквозь... Голос за спиной. Тонкие цепкие руки вырвались из пламени и схватили его, увлекая за собой в костёр. Тило увидел, как ткань перед ним разлетелась в стороны, обнаружив лишь пустоту. В ту же секунду его поглотил огонь. Поначалу ему показалось, что боли нет, что боль — лишь вспышка, лишь миг, за которым глухая пустота. И крик становится здесь всего лишь дыханием, а страдания — прахом, твоим прахом. Но боль была, она жила в каждой клеточке его тела, она сжигала его изнутри. Тило пытался кричать, и слёзы высыхали на его щеках. – Огонь — это сила, это энергия. Не бойся, дитя моё. Голос Дерин обволакивал, она крепко сжимала Тило в объятьях, и слёзы медленно текли по её щекам. – Это больно, это невыносимо, я знаю, – шептала она. Сквозь языки пламени Тило видел кружащего вокруг костра Азазеля. Острые шипы впивались в кожу, и кровь текла по лицу демона. Он напевно произносил заклинание, выдыхая слова тонкими иглами в кроваво-огненное небо. Пот струился по его лицу, по груди — казалось, демон плавится. Но нет, Тило знал — Азазель неспособен чувствовать жара, как и просто тепла. А боль проникала в него всё глубже, и Тило плакал, кричал и плакал, пытаясь спастись в объятиях Дерин. Огонь бушевал вокруг, огонь бушевал в нём. Теперь он знал, что чувствовали ведьмы, которых беспощадная инквизиция сжигала на кострах. Но они могли умереть, а он — нет. Но внезапно всё кончилось. Огонь потух, и темнота снова накрыла всё вокруг. С огнём ушла и боль, враз оставила его тело — эту бренную оболочку, сожжённую, казалось, дотла. Тило рухнул на землю без сил. Дерин он больше не ощущал. Азазель тоже куда-то исчез. Было так тихо, так темно и так мертво. «Это всё?» – подумал он. Но тут его руки вдруг сами собой раскинулись по сторонам, он всё ещё не мог ими пошевелить. Холодное тусклое сияние вновь возникшего тумана дало Тило увидеть склонившегося над ним Азазеля. В руках демон держал нож. – Огонь — это очищение. Пришло время тебе стать частью этого мира. И демон полоснул Тило ножом по горлу. Зрачки резко расширились, Тило захрипел, и кровь хлынула фонтаном. Ненасытная земля этого мёртвого мира, частью которого в эту ночь он становился, с радостью принимала столь щедрый дар. – Твоя человеческая кровь покинет это тело. Моя же дарует этому телу новую жизнь. Дерин возникла рядом с Азазелем, из артерии на её шее вилась тонкая струйка крови. И этот тончайший живящий поток проникал в тело Тило сквозь кожу, прямо в сосуды. И ещё что-то... нечто тёмное, но сияющее. – Магическая энергия, я же обещала сделать тебя колдуном, а не вампиром. Тило не мог ничего на это ответить. Тогда он думал, что не сможет больше никогда ни говорить, ни двигаться. Кровь покидала его тело, а магия проникала в него. Тило чувствовал, как умирает. Как его душа медленно отделяется от тела и ищет выход, ищет способ унестись прочь от боли и холода, от этой тьмы. Тило закрыл глаза, последний вздох сорвался с его губ. Первое, что он увидел, когда очнулся, было лицо Дерин, склонённое над ним. – А сейчас, малыш, я верну тебе жизнь. Только Ази не говори, как, пусть это будет наш секрет, – и она ему подмигнула. А потом её глаза перестали быть алыми, и из них... * – Вот оно что. Тило только кивнул. Он без сил повалился рядом с Михаэлем, ощущая тепло его тела, такого желанного и такого недоступного. – Азазель знает, что она может вернуть жизнь, но не знает, как она это делает. – Он не простит её, узнав, – Тило тяжело вздохнул. – Тогда ему и правда лучше не знать, – Миха нашёл его руку и крепко её сжал в своей ладони. – Я не выдам тебя. Спасибо, что рассказал. Теперь я понял, что имел в виду этот чёртов крылатый. Они ещё минут пять лежали в полном молчании. А потом Миха сказал: – Ты в курсе, что мы пропустили завтрак. *** В столовой было на удивление пусто. Рене беспокойно поглядывал на дверь, всё ожидая, что снова объявится какой-нибудь посланец из Рая, а может, к ним заглянет кто и из Ада. Почему бы нет? – А где все? – задал, наконец, мучивший всех вопрос Алекс. – Понятия не имею, – пожал плечами Пауль. Тут в столовую вошёл заспанный Тойфель, замотанный в плед. – Ты где ночевал?! – набросился на него Рене, так и не дождавшийся чёрта ночью. – Ди было плохо, – зевнул Тойфель, подвигая к себе тарелку с яичницей. – Как она сейчас? – поинтересовался Алекс, подозревавший, что с утра уже что-то произошло. Тойфель долго ничего не отвечал. Потом, так и не притронувшись к еде, отодвинул тарелку и встал. – Кристиан повёл её к Азазелю. Боюсь, это будет трудный для всех нас день. Поэтому будьте терпеливы. Михаэля старайтесь не трогать, он и так на нервах. Тило тоже. О Ди вообще промолчу. Завтра утром, примерно в это же время всё будет решено. – Тойфель сделал паузу, а потом, тяжело вздохнув, добавил: – Война начнётся, как только Михаэль придёт в себя. Больше он ничего не сказал, потрепал по волосам Рене и ушёл, оставляя ребят в полной растерянности. – Кажется, что-то пошло не так, – тихо произнёс Алекс. *** – На тебе, моя девочка, скоро печатей будет столько же, сколько и на Владыке, – мягко улыбаясь, сказал Азазель, наложив последнее заклинание на Дерин. Она ничего не ответила, даже не кивнула, даже глаз не открыла. – Она в сознании? – спросил Кристиан. – Отчасти, – Азазель присел рядом с Крисом. – Не хочешь рассказать, почему Дерин не хочет, чтобы я участвовал в обряде? Это ведь против правил, да и я всё-таки член вашей семьи. Кристиана снова всего передёрнуло от этого заявление. Слишком уж часто стал Азазель напоминать об этом. – Ты мой создатель, но не отец, – Кристиан встал. – Я пойду к Михаэлю. Как только Дерин придёт в себя, я заберу её в поместье. И чтобы ноги твоей не было на моей земле. Азазель зло зашипел, когда Крис скрылся за дверью. Он понимал, почему тот до сих пор на него злится, но не понимал, почему Крис так упорно отрицает их родство. Азазель создал Кристоса не из ничего, он пожертвовал свои кровь и плоть, а это неблагодарное дитя даже не хотело показывать ему свою дочь, когда та родилась. Демон видел, как ведут себя другие первородные со своими создателями. Другие почитают их как родителей, любят их и даже наведываются в ад для встречи с ними. А Азазель, заточённый в Теневом Саду, который он создавал для своего творения, едва ли мог похвастаться тёплыми отношениями с семьёй Поль. Кристос всегда был к нему холоден. Словно Азазель был каким-то прокажённым, недостойным даже благодарности, одно лишь презрение всегда сквозило во взгляде первого вампира. Братья и сёстры Кристоса всюду следовали за ним, поэтому тоже держались на расстоянии от демона. И его это задевало, его это даже ранило, поэтому когда родилась Дерин, он понял — это его последний шанс стать близким тем, кого он привёл в этот мир. И Ди отвечала ему взаимностью, она росла очень ласковой и смышленой девочкой. Она училась всему так запросто, и лишь колдовство — истинное колдовство — давалось ей невыносимыми страданиями. И Азазель жалел её, он позволил ей быть просто вампиром. Он подарил ей всю свою любовь, на какую только способен демон, он вложил в неё все свои знания, а теперь она просила его — нет, она приказывала — не участвовать в обряде посвящения. А ведь он должен был быть там, должен был, но некоронованная королева решила по-своему. – Дерин, малышка моя, что же ты скрываешь от меня? – Азазель присел на кровать и взял девушку за руку. – Ты рассказывала мне всё, всё. Даже про Джея ты сначала рассказала мне. Почему, почему, ответь, вы принимаете в свою семью ведьм, оборотней, джиннов, людей, но не меня? Что я сделал? В чём моя вина? – Ты нас создал, Азазель, – Дерин открыла глаза. – Ты дал моему отцу жизнь, которую он проклинал так долго, что даже сейчас не может любить её, как должно. Но ты не прав, потому что я всегда считала тебя моей семьёй. Дерин крепко сжала руку демона, улыбаясь. Для неё он всегда был добрым и заботливым дедушкой. И сколько бы ни отрицал отец их родство, они были частью одного целого. Дерин знала, Азазель не так бесчувственен, наоборот, он порой даже слишком болезненно переживал ссоры с Кристосом. Демон был просто слишком амбициозен и высокомерен, но не равнодушен — никогда. – Тогда почему ты не разрешаешь мне даже присутствовать на посвящении Михаэля? Это может быть очень опасно. – Знаешь, что Михаил сказал своему потомку? Азазель промолчал. Дерин печально улыбнулась и отняла свою руку. Они оба знали, скажи она это вслух — семьёй они больше никогда не будут. *** Кристиан нашёл Михаэля в покоях Пауля, где они вместе с Алексом и Рене курили кальян. Комната была наполнена сладковатым дымом, и Крис сразу же учуял подмешанную в курительную смесь траву. Видимо, слухи, что ходили про басиста и гитариста раммов, были абсолютной правдой. – Я вижу, вы тут расслабляетесь. – Присоединяйся! – Алекс пытался пускать колечки дымом, но ему это плохо удавалось. – Практика, мой друг, практика! Что, тебя Ноэль ничему не учит? – и Миха показал, как нужно округлять губы. Пауль и Рене глупо хихикали, пытаясь что-то бренчать на гитаре — одной на двоих. Дерин была абсолютно права, назвав их всех детьми. Кристиан закатил глаза и щелчком пальцев распахнул окно. – Всё, ребятки, расходимся. Михаэль, поднимайся, – Крис потянул Райна за плечи, но тот только повалился на спину. – Уже восьмой час, а до полуночи надо ещё успеть тебя отчистить от всякой дряни. Но Райн слушать не желал, подвинул к себе блюдо и протянул Крису клубничку: – Хочешь? Кристиан тяжело вздохнул, он прекрасно понимал, что сам в этом виноват. Нужно было вчера с Михой остаться, а не идти запивать своё горе с Арибахом. Но ему было так невыносимо смотреть на Райна, осознавая, что это последние часы, когда он видит его живым, и Крис просто сбежал. – Если мы опоздаем на твоё посвящение, Ди тебя просто убьёт. – Да что вы такие серьёзные? – встрял Алекс. – У человека праздник — он сегодня умирает, – все четверо курильщиков расхохотались. – А на вас смотреть тошно. Тило как привидение, Тойфелю разве что косы не хватает — смерть смертью. А ты как будто от похмелья не отошёл. – Крис хмыкнул, это как раз было чистой правдой. – Надо радоваться, человек перерождается! – и ребята радостно заулюлюкали. Крис решил, что нужно просто взять своё силой. Поэтому он закинул Миху на плечо, и, не успели его товарищи и пикнуть, скрылся в своей спальне, хорошенько заперев дверь от укуренных вторженцев. – А теперь быстро трезвеем, чистим кровь и тебя самого. Миха был весь перепачкан клубникой, от которой Крис отказался. – Алекс прав, это ведь не похороны! – вещал с кровати Михаэль, развалившись в позе звезды. – Порадовались бы за меня... – Нет, Алекс не прав! – Кристиан всё-таки перешёл на крик. Миха словно пришёл в себя, сел прямо и вылупился на Криса, будто тот никогда в своей жизни не кричал. – Почему? – спросил он. Кристиан прикрыл устало глаза, потёр костяшками пальцев веки и вздохнул, садясь рядом с Михой на кровать. Конечно, Миха для Кристоса и правда что ребёнок. Кристосу уже много сотен лет, он лишь чуть младше человечества. Это Кристиан — современный и вечно молодой, а Кристос — он древний старик, ненавидящий собственное существование со времени рождения. До появление на свет Дерин у Кристоса не было смысла жить, но умереть он просто физически не мог. С рождением малышки многое изменилось, но любви к жизни он по-прежнему не питал. Он не видел своего будущего в этом мире, счастливого будущего. А потом случилось то, что случилось. И он потерял всё. Попытался начать заново, но два последних столетия только и делал, что притворялся. И только после возвращения Ди, после клуба и этой дурацкой влюблённости он сумел, наконец, понять, что значит — жить и любить. Михаэль, возможно, этого не понимал. Он прожил ещё слишком мало — всего-то неполную человеческую жизнь. Он не понимал, что если Кристиан потеряет ещё кого-нибудь, то это будет последней каплей. И даже сам Крис не знал, чем может всё это закончиться. А обряд, который сегодня они должны были провести, был опасен для двух самых дорогих ему существ. Да, даже для бессмертной Дерин это было опасно. Она могла переступить черту, за которой её ждала тьма, и тогда никто и ничто уже не сможет вернуть Кристиану его малышку. Что говорить о Михаэле — слабом и беспомощном человеке. – Ты можешь умереть, навсегда, – тихо сказал Крис, почти шёпотом, – ты можешь впасть в кому на двести лет, ты можешь вознестись на Небеса, ты можешь стать тем, кто будет просить меня о смерти. Это всё очень серьёзно, Михаэль, даже слишком. Из-за твоей крови мы не можем быть ни в чём уверены, – он открыл глаза, но на Миху смотреть боялся. Тогда Миха развернул Криса к себе и обхватил его лицо руками, смотря прямо в глаза. – Знаешь, я верю, Крис, – тот недоумённо на него глядел, не понимая. – Я в неё верю. Они молча смотрели друг другу в глаза. А потом Миха своими липкими губами коснулся лба Криса. – Мне и правда стоит принять душ. Когда дверь ванной за ним закрылась, Крис прошептал, приложив скрещённые пальцы к губам и глядя вверх: – Я тоже верю. *** Миха стоял под открытым небом, под беспроглядно чёрным небом без звёзд. Его не стали раздевать догола, как Тило, но в одних брюках тоже было не жарко. Миха поёжился, подышал на заледеневшие пальцы. Живот скрутило то ли от страха, то ли от голода, а скорее всего от того и другого вместе. После прочистки организма в Михе не осталось ничего, кроме сосущей пустоты в желудке и страха, медленно расползающегося по телу холодом. Всё-таки он боялся, он очень боялся темноты. А она подступала со всех сторон, она давила на него, сжимала в своих удушливых объятьях. И Михе стоило невероятных усилий даже просто дышать — часто, прерывисто, но дышать. И стоять на месте, дрожа всем телом, но стоять. А темнота, казалось, только сгущалась. И тишина, никаких шорохов, никакого шелеста — тишина, которую можно было резать ножом. В этой тишине и темноте он был один и не знал, сколько ещё продлится это пытка. «Ещё чуть-чуть, – говорил он себе, – ещё немного, и они придут». А минуты тянулись вечностью. Никто не приходил. Миха был бы сейчас рад даже Азазелю, но знал, демон не появится точно — Ди запретила ему присутствовать. Миха понимал, почему, и ему было даже жаль заносчивого демона. Миха видел, как Азазель смотрит на Ди. И как бы они с Крисом ни любили демона, оба понимали, для Ди он тоже много значит. Но тут его страданиям пришёл конец, отчасти. Чья-то холодная рука легла на плечо, и Миха вздрогнул. Дрожь прошла, и он смог свободно вдохнуть. В пустоте зажглись огоньки. Их скудный свет осветил пустую поляну, окружённую колючим кустарником. И Миха увидел памятник — тот самый, что нашёл Тиль. – Здесь мы посвящаем в вампиров, – голос Кристиана раздался над самым ухом. Миха обернулся. Крис ему улыбнулся. Он был облачён в ритуальные одежды. Тут же возник и Тило. На шее его красовался тонкий кожаный браслет с кровавым рубином — знаком его ковена. Из темноты стали появляться и другие члены семьи. Здесь был и старик Итон, и братья и сёстры Кристоса, которых Михаэль никогда не видел. Казалось, им нет конца. Миха даже не подозревал, насколько многочисленна его новая семья — ни Крис, ни Ди никогда не рассказывали ему об этом. – Сегодня мы собрались здесь, чтобы принять в нашу семью Михаэля Райна, человека. Дерин возникла прямо перед памятником. На ней был чёрный балахон, и капюшон скрывал её лицо. Миха больше не боялся, но снова почему-то задрожал всем телом. Голос Ди был каким-то чужим, словно и не принадлежал ей. – Подойди ко мне, человек. Михаэль застыл на месте. Слабость обрушилась на него так внезапно, что он пошатнулся, но Тило и Крис поддержали его. – Не бойся, – шепнул Тило. Миха сжал кулаки и сделал первый шаг, второй, третий — и вот он уже стоит чуть не вплотную к Ди. Наверное, ему нужно встать на колени, пасть ниц, наверное... Но Ди оторвалась от земли и оказалась с ним лицом к лицу, она откинула капюшон. И он увидел её бледное лицо, взглянул в её большие, горящие алым глаза... Дыхание перехватило. Бескровные её губы растянулись в улыбке, обнажив острые клыки, она обхватила его лицо своими маленькими руками. – Ди, – и он смог вздохнуть. – Михаэль. А потом она его поцеловала. Миха закрыл глаза, сухость её губ, странный привкус — он их помнил. А ведь Ди никогда... или... Вкус собственной крови не дал ему погрузиться в воспоминания, Ди прокусила ему губу. И они оба теперь пили его кровь — его отравленную небесами кровь. Ди разорвала поцелуй, удерживая Михаэля от падения — сознание его затуманилось. – Тш, всё хорошо, – этот голос уже не был чужим. – Омойте его! И чьи-то руки тут же подхватили его и куда-то понесли. Он едва ли сознавал, что происходит. Сердце готово было вырваться из груди. Кровь сочилась из ранки на губе, он чувствовал её вкус и наслаждался им. А потом его погрузили во что-то густое и липкое. И он пришёл в себя. Чьи-то руки топили его в человеческой крови, Миха попытался сопротивляться, но руки эти были сильны и неумолимы. И он узнавал их: острые когти Кристиана впивались в его запястья, тонкие фарфоровые пальцы Тило давили ему на плечи. Миха барахтался, бился в их руках, захлёбывался кровью. Это было так страшно, так больно и так неотвратимо терять жизнь. Он знал, что сам так решил, но... Когда он обмяк, Тило, Кристиан и один из братьев Криса вытащили его и положили на землю. Кровь медленно стекала в траву. Дерин присела рядом с телом Михи и вытерла его лицо платком. На губах Райна застыла улыбка, он был мёртв. Кристиан встал чуть в стороне, руки его мелко дрожали, и он глаз не сводил с Ди. «Медлить нельзя», – повторял он про себя, но Дерин не спешила. Она погладила Миху по лицу, нежно поцеловала в лоб. И вдруг щёлкнула пальцами и махнула рукой. Тут же на поляне появился Тойфель, который не имел права присутствовать на посвящении, ведь не являлся членом их семьи. Кто-то из родственников попытался возражать, но Дерин одним жестом дала понять, что они могут быть свободны. Кристиан не успел и рта раскрыть, как Тойфель, схватив за плечо, вытащил его с поляны вместе с Тило. – Вы не должны этого видеть, – только и сказал он, скрываясь. На поляне теперь остались только они. – Пора, госпожа, – Тойфель коснулся плеча Дерин, и она кивнула, прижалась всем телом к мёртвому Михаэлю и тихо прошептала заклинание. Сотни ран появились на его теле, сотни вскрылись на её. И кровь хлынула, застилая всё. Тойфель отошёл в сторону, не желая мешать. Сердце Михаэля больше не билось, но он ступил обратно. И резкая боль пронзила его тело. Дерин крепко прижималась к нему, что-то шепча. Он не мог разобрать слов, он не мог разобрать чувств и до сих пор не мог понять — жив или мёртв, было всё лишь сном или правдой. А потом раны затянулись. Дерин низко склонилась над ним, глаза её сияли. – Теперь ты моё дитя. – Я верю в тебя, – одними губами прошептал он. *** Пауль, Алекс и Рене спустились в гостиную. Им разрешили выйти из комнат, как только Михаэля перенесли в дом. Поначалу парни жутко перепугались, обнаружив внизу огромное количество вампиров. Ведь вся семья Поль ждала пробуждения их нового родственника. Среди них был и Азазель, которому Ди разрешила прийти после самого обряда. Он сидел в кресле у камина и о чём-то шептался с Тило. Ребята протиснулись к ним, единственным кого они здесь знали. Вампиры возмущённо провожали их взглядами. Конечно, ведь ребята не были ужином, а являлись гостями, как и все они. Это просто не могло не возмущать. – Господин Азазель, Тило, – Рене поприветствовал их первым. Алекс и Пауль молча кивнули. – Ах, этот охотник, – Азазель с презрением взглянул на всю тройку. – Оставлю вас, – и он, кивнув Тило, отошёл к старику Итону. – Как всё прошло? – тут же поинтересовался Алекс. – Не могу ответить точно, – Тило был жутко встревожен, как и все остальные здесь. – Дерин выгнала нас, и мы не знаем, чем кончился обряд. – Но ты, конечно, догадываешься, – заметил Вессельски. – Да, но не знаю, удачно ли всё прошло или нет. – А где Тойфель? Я его здесь не вижу, – Рене оглядел гостиную ещё раз, но чёрта тут явно не было. – Он с Ди, – тихо ответил Тило. – Он ведь не член семьи, – Рене удивлённо посмотрел на Вольфа, но тот отвёл глаза. Но тут гостиная зашумела. Вампиры повскакивали со своих мест. Ребята вытянули шеи, чтобы увидеть, что там происходит у дверей. Но никого там не было, и лишь спустя несколько минут появился Кристиан. Уголки его губ нервно подёргивались, и было ясно, что ему стоит невероятных усилий держать себя в руках. Азазель вышел вперёд, и, как ни странно, Кристиан принял его помощь, когда чуть не упал, споткнувшись о ковёр. Все молчали. Демон проводил Криса к креслу. Никто из ребят не мог себе и представить, что когда-нибудь Кристиан не будет морщиться в присутствии демона и даже примет его заботу. – Как они? – наконец нарушил молчание Итон, Азазель недовольно на него взглянул, но Кристиан ответил: – Они в порядке. Михаэль пришёл в себя. Он... – но тут Тило вдруг крепко обнял Криса, прервав его. – Мы так рады, – громко сказал он. И гостиную взорвали аплодисменты. * Михаэль открыл глаза. Темнота над ним едва заметно колыхалась. Но страха не было. Он, кажется, больше ничего не боялся. Он был силён, невероятно силён — переполнен энергией. Он мог всё — чуять, слышать, видеть, ощущать. Так остро, так болезненно ярко. Михаэль глубоко вдохнул и вдруг закашлялся. Он дышал. Эта мысль прошила его сознание. Разве он должен дышать? Он приложил руку к груди и почувствовал частое биение. Но разве его сердце должно биться? Ах да, конечно. Дерин ведь... – Отец пошёл сказать, что ты очнулся. Надеюсь, не сболтнёт чего лишнего. Тебе ведь Тило рассказал? Не думала, что он захочет вспоминать. Но ради тебя... – и Ди звонко рассмеялась. – Моя кровь не навредила тебе? – Как видишь, – и, наконец, он её увидел. Дерин выглядела посвежевшей, тоже будто заново родилась. Она присела на кровать и протянула ему свою маленькую ладошку. Он крепко сжал её. – Можно спросить? – Она только кивнула. – Почему ты не дала мне вспомнить? – Лишняя информация, тебе... нам это не нужно, – Ди улыбнулась. – Позже нам тоже придётся спуститься. Семья захочет познакомиться с тобой. Она встала с кровати, подхватила с пола свой балахон и направилась к двери. Михаэль понимал, что, возможно, не должен этого говорить. Он понимал, что это тоже лишняя информация. Но, к сожалению, с кровью семьи Поль ему не передалась их рассудительность. – Ди. – Она обернулась к нему с порога. – Джейсон Мэй не мог умереть.