Та сторона

Тойфель отчётливо помнил тот миг, когда его жизнь в Преисподней закончилась и началась новая — неизвестная, полная тревог и ожиданий, радости. И первое, что он почувствовал, был холод. Пробирающий до самых костей, хорошенько прогретых в адовом пекле. И с того момента каждый раз у Тойфеля ломило кости, стоило только температуре опуститься чуть ниже нулевой отметки. Он поднял взгляд вверх. Серые тяжёлые тучи низко нависали над лесом, предвещая скорый снегопад, но пока лишь редкие белые мухи метались над землёй. Тойфель обвёл взглядом пустынное пространство вокруг. Лес чернел километрах в семи от того места, где они появились. На полдороге был виден небольшой домик. Тойфель сощурил глаза, чтобы лучше его разглядеть. – Тот убогий домишка и есть наше новое пристанище? – Криг говорил тихо, казалось, холод сковывал его голос. Обычно он говорил так громко, что у окружающих уши закладывало. – Не пристанище, – поправил его Тойфель, – а наш новый дом. Да, теперь они будут ютится в крохотном доме на опушке леса, в глуши, где их не смогут найти ни Владыка, ни любопытные людишки. Но это во сто крат лучше их королевских покоев в Преисподней, ведь те были ни чем иным, как золотой клеткой, где всё подчинялось одному лишь Владыке. А тому было неугоден их союз — неугоден настолько, что он готов был разлучить их, низвергнув Тойфеля на нижние круги. А здесь они могут начать новую жизнь, никак не связанную с Владыкой, с Всадниками, вот только... Тойфель посмотрел на Крига, зябко кутающегося в свой пурпурный плащ. Всё это он сделал ради него — ради них. Криг был единственным существом, дорогим сердцу старого чёрта, и он был готов пойти на всё, лишь бы тот был счастлив. И цена этому счастью была высока, как и риски. Теперь Тойфель принадлежал не одному лишь Кригу, отныне у него был другой хозяин. Теперь они с Кригом были равны, и это немного пугало чёрта, привыкшего к чёткой иерархии. – Что ты на меня так смотришь? – Криг сощурил правый глаз, он всегда так делал, когда считал что-то подозрительным, или кого-то. – Ты слишком красив, – усмехнулся Тойфель. Горько усмехнулся, потому что это была чистая правда. Криг обладал так ценящейся среди людей чисто мужской красотой. Густые, вечно нахмуренные брови и соколиный взгляд, такой пронзительный, будто он видел вас насквозь. Чётко очерченный жёсткий рот, вечно плотно сжатые губы, но стоило ему улыбнуться, как лицо его переставало быть угрожающе-суровым, а становилось открытым и дружелюбным. Тойфель всегда поражался этой перемене, а потому не любил, когда Криг улыбался кому-то ещё, кроме чёрта. – Захотели бы мы жить в обществе, тебя бы у меня сразу увели, – сказал он. Криг лишь отмахнулся, он-то знал, что для него нет других существ, способных пробудить те же эмоции, что он испытывал к Тойфелю. – Глупости, не раздражай меня. И вообще, хватит стоять на таком холоде. Тойфель кивнул и ещё раз посмотрел на небо. Больше оно не казалось ему таким святым и таким недосягаемым. Тойфель крепко сжал протянутую руку Крига, улыбаясь. В этом новом мире, куда они пришли, было холодно, и они это чувствовали — так ясно и так ярко. Они шли в сторону дома, кутаясь в плащи и крепко держась за руки, ведь их все ещё хотели разлучить те, кто не верил ни во что, кроме смерти и ненависти. Шёл снег, всё усиливаясь. Первый снег в том году. Первый снег в их человеческой жизни. – Тойфель, с тобой всё в порядке? Он даже не слышал, как она вошла. Чёрт с трудом отвёл глаза от окна и посмотрел на свою госпожу. Она была ещё слишком слаба, её бледное лицо, казалось, светится в темной комнате. Он тяжело вздохнул и подошёл ближе, протягивая руку, чтобы убрать выбившуюся прядку ей за ухо. – Да, всё хорошо. – Неправда, – покачала она головой, перехватывая его ладонь и переплетая их пальцы. Бессмысленно врать тому, кто в твоей голове и в чьей голове ты сам. Его больше не пугала эта связь, сейчас он был даже рад ей. Ведь отныне он никогда не будет одинок, его всегда поймут и примут. Дерин подарила ему то, что даже Криг не мог. Но эта была не любовь. Точнее — любовь не в привычном для всех понимании. – Они совсем скоро будут здесь, – Дерин усадила Тойфеля на софу и забралась к нему на колени, всё также крепко держа его за руку — чёрта всё еще едва ощутимо, но трясло. – Я не видел его больше двухсот лет. Вернувшись с базы ОСИ, ребята толком даже в себя прийти не успели. Тиля тут же отлепили от Пауля и куда-то увели, то ли обследование проводить, то ли пытать. Ноэль бросился проверять свои гарнизоны в Сумеречье, потому что Хайлиге рассказала о крупном нападении гулей. А Тойфеля выцепил только вернувшийся Тило, чтобы сообщить тому очень важную новость — Орден Всадников Апокалипсиса прибудет в Сад через час. Сказать, что Тойфель удивился, значит ничего не сказать. Его мир рухнул. Простой, получеловеческий мир рассыпался, как пазл, утратив большую часть своих кусочков. Тойфель так отчаянно цеплялся за то, что помнил из короткой, но яркой жизни обыкновенного немецкого музыканта, но теперь его прошлое готово было уничтожить всё, отбросив его почти на две сотни лет назад — в то время, когда его сердце разбилось вдребезги, а существо стало едино с другим существом. Почти две сотни лет назад он навеки похоронил чёрта-прислужника Тойфеля, став частью чего-то нового, а в тот момент, когда Тило рассказывал ему взволнованным шёпотом о прибытии Всадников, он, кажется, убил в себе и Тойфеля, любившего весёлые менестрельские кутежи. – Я сильно изменился с тех пор? – спросил Тойфель. – Ну, ты все это время был человеком, поэтому немного состарился. Но в общем и целом такой же, каким я тебя сотворила, – улыбнулась Дерин, слезая с колен чёрта и направляясь в гардеробную. – Тебе нужно переодеться. Ты же не хочешь предстать перед Кригом в этом. Тойфель поднялся и подошёл к зеркалу. Вытянувшийся после многочисленных стирок свитер висел на нём мешком, да к тому же был перепачкан в крови. Любимые джинсы, тоже купленные давненько, оказались продраны на правом колене, видимо, пробежка по лабиринтам штаба ОСИ не прошла даром. Тойфель задрал свитер и повернулся к зеркалу спиной. Дерин присвистнула, подойдя к нему с чистым костюмом. – Тебе бы надо чаще использовать свои адовы силёнки, а то тело-то человечье не вечно, знаешь ли. – Сам знаю, – Тойфель глядел себе через плечо, поражаясь, как он вообще мог терпеть такие удары и не обратиться полностью в бешенстве. Хотя, чары там всё-таки были сильные, вряд ли бы он смог это сделать. Тойфель поморщился, надевая рубашку. Дерин сочувственно ему улыбнулась, но у них был договор — он будет ходить в человеческом теле, пока то не станет непригодным, и магией поддержания, исцеления и омоложения пользоваться было строго запрещено. Хочешь быть человеком — учись чувствовать и терпеть боль. – Всё, хватит прихорашиваться, пора идти. Тойфель кивнул, ещё раз бросил взгляд на своё отражение в зеркале и последовал за Дерин вниз. Когда они спускались по лестнице, он даже не заметил Рене, пытавшегося его позвать.

***

Рене смотрел вслед Тойфелю, уже успевшему спуститься на пролёт. Он выглядел потрясающе в строгом классическом костюме. Рене бы никогда не подумал, что ему вообще пойдёт такое. Но Тойфель был неотразим и... недосягаем. Он прошёл мимо, даже не заметив его, хотя Рене довольно громко его позвал, он даже почти схватил его за рукав, но пальцы лишь скользнули по дорогой ткани. Рене уже знал, что в поместье должны прибыть Всадники. И, конечно же, он был наслышан о сложных взаимоотношениях чёрта и Ордена, к которому он когда-то принадлежал. Рене был вынужден признать, что сейчас Тойфель уже не тот, кого он знал, но по-прежнему тот, кого он любит. Только не было у охотника никакой уверенности, что Тойфель теперь чувствует то же и к нему. Он хотел уже спуститься следом за Дерин и Тойфелем, когда его сверху окликнул Михаэль. – Тебе лучше не попадаться Всадникам на глаза. – Я больше не охотник, – огрызнулся Рене, но с места не сдвинулся. – Но ты любовник Тойфеля, Криг это за милю учует. – Откуда ты знаешь? – Рене обернулся, Михаэль сочувствующе ему улыбался. – Пойдём, поговорим, – поманил он его за собой. Они поднялись в покои Михаэля и Кристиана. Хотя они и жили в одном крыле, Рене ещё ни разу не бывал в этих комнатах. И не потому, что Миха и Крис трепетно оберегали свою личную жизнь, но как-то каждый раз выходило, что выпивать ночью они собирались в их с Тойфелем комнате. Может, всё потому, что Крис предпочитал ночью спать как добропорядочный вампир. – У вас тут... уютно. – Отстой, я сам знаю, – Миха указал Рене на комфортабельный подоконник, где Крис обычно устраивался почитать перед сном, а сам подошёл к мини-бару. – Что будешь? – Водку. – Миха одобрительно хмыкнул. Прибытие Всадников в Сад многое меняло, так сказал ему Кристиан, прежде чем уйти на встречу. Михаэль никогда ещё не видел его таким. Кристиан был не на шутку напуган. Ещё не было точно известно, присягнут ли все Всадники Дерин, хотя никто не сомневался, что Криг и Хунгер уже приняли решение на этот счёт. Но с Тод и её сестрой Пест отношения у Дерин не складывались, сёстры презирали её за то, что она помогала Кригу. – Тойфель рассказывал тебе о нём? – Миха протянул Рене стакан и присел рядом. – Он лишь раз вскользь упомянул об этом. – Крис сказал, что после возвращения Крига в Ад, они заключили с Тойфелем какой-то договор, но не думаю, что это спасёт тебя от его ревности. – У него нет причин для ревности, Тойфелю я не нужен, – и Рене одним махом осушил свой стакан. Несколько мгновений он просто не мог дышать. – Что за бабьи мысли! – Михаэль фыркнул. – Тойфель пока человек, так что с Кригом они быть вместе не могут. Это строго запрещено как законами Ада, так и Сада. Рене это вряд ли могло утешить, Михаэль это понимал. Но сейчас ему больше нечего было сказать несчастному гитаристу. Миха знал много больше об отношениях Крига и Тойфеля, но рассказывать это было совершенно не нужно. Всё осталось в прошлом, сказал Тойфель, и будет оставаться до тех пор, пока чёрт сможет умещать свою сущность в человеческом теле. – Давай-ка ещё выпьем, – Михаэль поднялся, чтобы налить ему снова, – нас ждёт долгий вечер.

***

Кристиан заметно нервничал. Ему никогда не нравилась связь Дерин с Тойфелем. Он всегда знал, что однажды Криг потребует своё обратно. Но ничего с этим поделать не мог, Ди никогда не отличалась послушанием. Они собрались в главной зале в ожидании Всадников: Дерин, Тойфель, Азазель и Кристиан. Ноэль отказался встречать адовый Орден, честно признавшись, что боится наложить в штаны от одного только их вида. Дерин и Тойфель о чем-то разговаривали, обмениваясь мыслями, это было видно по их отсутствующим выражениям лиц. Азазель метался от окна к камину, затем к дивану и обратно. Крис молча наблюдал за языками пламени, едва освещавшими огромную залу. Но свет включать было нельзя — Всадники электричество не приветствовали, а все канделябры были давно и очень далеко убраны. Напряжение нарастало. Казалось, время и вовсе остановилось, превратившись в густое желеподобное вещество, забивающееся в сознание, мешающее думать. Азазель уже не знал, куда себя девать. Демон нервничал куда сильнее, чем ему пристало, но не мог с собой совладать. Это ведь он был виноват в разногласиях Дерин и Ордена. Это ведь он познакомил ее с ними. А теперь, как и Кристосу, ему не нравилась связь Дерин и черта. Вдруг пламя в камине замерло. Азазель остановился на пол пути к камину, а Крис сразу вскочил на ноги. Из темноты повеяло сухим жарким воздухом. Чуткий нос первородного вампира учуял еле заметный запах конского пота. Всадники уже мчались сюда из глубин Преисподней. Дерин и Тойфель, наконец, прервали свой молчаливый разговор. Чёрт уже не казался таким бледным, хотя, может быть, тьма просто скрадывала его волнение. Госпожа фон Поль встала и еле заметным движением руки распахнула невидимые врата. В ту же секунду в залу ворвались Всадники Ордена.

***

Врата тут же закрылись за четырьмя Всадниками, но наблюдавший за всем этим Тиль, успел заглянуть внутрь. Пламя и материальный ужас, несравнимый ни с чем на этой земле, взглянули на него оттуда. Воскресшего музыканта это потрясло, но не так сильно, как он ожидал. Смерть многое убила в нём, в том числе и возможность удивляться. Всадники оказались не такими, какими их преподносит церковь, или голливудские режиссёры, или помешанные на апокалипсисе сектанты. Все четверо были одеты вполне современно, пускай и продолжали передвигаться на лошадях. Но описать их внешность Тиль бы не смог. По крайней мере не в ту минуту, когда они только прибыли. Казалось, их облик ускользает, беспрестанно меняясь. В один миг они казались ему великанами, в другой — карликами. Они были то похожи на людей, а то — на странных мифических существ со звериными частями тела. Тиль чувствовал присутствие Всадников всем телом. Словно в зале поставили четыре огромные жаровни, чтобы хорошенько всё протопить. Пот градом стекал по спине Тиля, и тот чувствовал, как неприятно липнет к телу одежда. Вот значит, каково это — побывать в аду. Тем временем Всадники продолжали молча взирать на встречавших их тёмных. Никто не смел начать разговор: Всадники из-за гордости, остальные от неуверенности. Быть может, только Дерин не хотела заговаривать первой, зная, что кто выиграет в молчанку — тот в конечном итоге и выйдет победителем. Молчание затягивалось. Лошади нетерпеливо били копытами о каменный пол, высекая искры. В зале становилось всё жарче, но в то же время чувствовался тут и какой-то первозданный холод, исходивший из самого нутра негласной королевы и Всадников. Ненависть между ними казалась почти осязаемой. И Тиль, сторонний наблюдатель, не мог не заметить, что эта ненависть к Дерин была не совсем той, которую могли бы ожидать Кристиан и Азазель. Нет, Всадники ненавидели Дерин, правда, но и восхищались ей не меньше. Это Тиль видел в том, как сильно они сжимали поводья, понимая неминуемость своего проигрыша. Первым не выдержал Хунгер, принявший человеческий облик. Он оказался тощим молодым человеком, с болезненным блеском в глазах и с нелепо большим ртом, полным, как выяснилось впоследствии, сверхъестественно огромным количеством клыков. – Могли ли мы подумать, что вы и впрямь станете столь властны, юная госпожа, – сказав это, Хунгер спешился, и его конь тут же исчез. Вслед за старшим братом последовали и остальные. – Ну, здравствуй, темное отродье, – выплюнула Пест, с размаху усаживаясь на диван. – Ты бы хоть угощения приготовила. Дерин ухмыльнулась. И в этой ухмылке Тиль увидел ясную угрозу, которую заметил не только он. Пест скривила рожу и села, выпрямив спину. От вальяжности не осталось и следа. Всё-таки Всадники были лишь гостями в этом доме, как и в этом мире. Власти в Саду у них не было никакой. И сил, как позже узнал Тиль, тоже. – Это не званый ужин, а деловая встреча, – спокойно ответила Дерин и жестом пригласила всех остальных присесть.

***

Тойфель старался держаться в тени, тщетно надеясь на то, что Криг его не заметит. Но, конечно, это были пустые надежды. Криг увидел его, как только ступил на территорию сада. И ничто не могло помешать ему. Он бы начал разговор куда раньше своего брата, но просто не мог оторвать взгляда от того, ради кого когда-то отважился потерять, но и обрести все. Криг смотрел на повернувшегося к ним спиной чёрта, дрожащего, старого и совершенно разбитого, и думал, он ли виноват в том, что Тойфелю сейчас так плохо. Может, не стоило им появляться в Саду, может, нужно было вызвать лишь Дерин на встречу. Но Криг не мог больше терпеть, двести лет разлуки длились для него бесконечно долго. В отличие от черта он не терял памяти, и каждую секунду возвращался в тот последний их счастливый день, когда солнце сияло, и так прекрасно цвели сады, а Дерин фон Поль готовилась стать самой прекрасной невестой на свете. Тогда все они были счастливы. Криг едва слышал то, о чём говорила Пест, но когда Хунгер толкнул его в бок, намекая на то, что ждут только его, ему пришлось, наконец, отвлечься от созерцания скрытого тенью чёрта. – Ты сильно изменилась, Ди, – сказал он, обращая свой взор на госпожу фон Поль. – И как же? – улыбнулась ему девушка. – Ты стала куда печальнее. И они оба рассмеялись, разрядив, наконец, обстановку. И Тиль, спрятанный колдовской завесой, смог облегченно вздохнуть, и даже Тойфель перестал дрожать и осмелился взглянуть на прибывших Всадников. – Сегодня я не так печальна, как в день нашего прощания. Но не будем об этом. – Дерин перевела взгляд на старшего из Всадников, точнее — старшую. Тод ответила на её взгляд слабой улыбкой. И именно в тот момент и Азазель, и Кристиан, и Тойфель, и даже Тиль поняли, что решение уже было принято Всадниками. Ибо могла ли Тод, с первого взгляда возненавидевшая жизнерадостную девочку, что когда-то спустилась в ад, подарить улыбку молодой госпоже фон Поль? Но им ещё многое предстояло обсудить, о многом договориться, многое понять. – Наш ответ уже готов, и вы знаете, госпожа, каков он. Но у Всадников будут условия, выполнения которых в ваших же интересах. И одно из них: мы должны знать, кто или что есть вы и какими силами мы сможем вас победить. Если вы намерены начать битву с Орденом Святой Инквизиции завтра же, то нам стоит приступить к обсуждению её без лишних препирательств. Вы согласны. – Ваша смертоносная деловитость всегда меня восхищала, госпожа Тод. Так заключим наш союз немедля. Преклоните колени, Всадники Конца Мира Грядущего, ибо перед вами... Вспыхнуло вновь пламя в камине, и два сердце, никогда не бьющихся, разбились вдребезги.

***

Михаэль в ту ночь так и не уснул. Всё думал, раскроет ли свой секрет Дерин перед Азазелем и Кристианом. Ему бы не хотелось, чтобы они поругались перед решающей битвой. Но Тойфель сказал, что без правды Всадники вряд ли подпишутся на такое. И тогда, может, стоило встретиться с ними без свидетелей? Но Дерин настояла на своём. Наверное, она знала всё. Михаэль наблюдал за спящим Рене, и думал ещё о том, как всё сложится после войны для Тойфеля и охотника. Рене был чем-то похож на Крига, говорила Дерин. Скорее не внешне, а внутренне. Тойфель, наверное, очень скучал по своей первой и, возможно, единственной любви. И Михаэль его понимал, но ему было жаль неудачливого охотника, лишившегося всего из-за этой нечаянной любви, которой суждено вскоре закончиться. Дерин не превратит охотника в нечистого, да и Рене не сможет это принять, даже несмотря на то, как далеко он зашёл. И Тойфель не станет настаивать, скорее всего он просто сотрёт несчастному память после битвы и уйдёт, даже не обернувшись. Михэаль тяжело вздохнул и подошёл к окну. Слишком уж много он думал в последнее время, не зря голова стала болеть куда чаще, не привыкли его извилины так напряженно работать. За окном сад продолжал жить свой вечной спокойной жизнью, не подозревая даже, что скоро всё и навсегда изменится. Но прежде: – Я бы хотел узнать, кто такой Джейсон Мэй. Кто тот человек, что сумел разбить сердце Ди и заставил её так страдать. – Он был таким же человеком, как и мы. И он так же, как и мы, решился ради Дерин на смерть, – Тиль встал рядом с Михаэлем. – Стоил ли он того? – А стоил ли Кристиан? – Я хотел бы, чтобы всё стало как раньше. Но она ведь не вернётся больше, – Михаэль взглянул на старого друга, единственного из них, кто познал реальную смерть. Тиль только кивнул в ответ. До конца этой битвы они не увидят Дерин. И после нее тоже вряд ли.

***

Они стояли друг против друга и не могли ничего сказать. Тела их не слушались, мысли вспыхивали и гасли, слова рождались на языке и тут же умирали. И только глаза их пожирали друг друга, силясь слить их существа в единое целое. Сердце Тойфеля, все ещё живое, бешено колотилось в груди, словно пытаясь рвануться на встречу своей мёртвой половинке, спрятанного за чьей-то непробиваемой грудиной. Тойфель едва ли сознавал, что слёзы катятся по его щекам. А Криг просто глупо улыбался, чувствуя, как дрожат его руки, как нарастает в груди радостный крик. Но в конце концов он смог лишь выдохнуть еле слышно: – Тойфель. Тот в ответ лишь кивнул, все ещё не в силах произнести и слова. Он бы так хотел коснуться Крига, но просто не мог – его бы оболочку просто разорвало в клочья, а он все ещё был нужен Дерин живым. – Ничего страшного, – всё так же шепотом ответил Криг, – скоро всё это закончится, и я тебя заберу. Я обещаю. Тойфель снова кивнул. Криг улыбнулся, лихо свистнул коня и исчез, обдав жарким воздухом Преисподней смотрящего ему вслед чёрта. Они встретились впервые за две сотни лет, но словно и не расставались, и не теряли память, и не клялись, что возненавидят друг друга за ту любовь и боль, которую она причинила.

***

– Ты не будешь с ними прощаться? – Нет, – Дерин вдруг улыбнулась. Так открыто, светло, как только она умела. Когда тёмная госпожа, когда то страшное существо в ней уступало место обычной девушке, девушке, которая умела любить, мечтать и жить на полную катушку. – Ты можешь больше не вернуться, – Тиль стоял рядом с ней и смотрел на старую могилу Джейсона Мэя. Могилу человека, которого Дерин когда-то любила больше всего на свете. И пускай Джейсон Мэй жив, но он больше не человек, и не тот единственный, кого она любит. Потому что отныне нет ни одного существа в этой и других вселенных, которого бы Дерин фон Поль не любила. – Даже если не вернусь, я буду приглядывать за ними, – Дерин продолжала улыбаться. – Ты станешь пророком в этом новом мире, моим пророком. И, пожалуйста, не испорть всё, как в прошлый раз. И они рассмеялись. В Саду наступал новый день. И сад поместья Поль вдруг тоже зацвел. Яблони укрылись в белые саваны, вишни — в нежно-розовый сатин. И кувшинки распустились на старом пруду, и ветер сдувал лепестки с кустов шиповника. Запахло весной – настоящей весной – и грядущим миром.