***
— Сумасшедшие дни, — сказала Трис, перебирая пальцами виниловые диски тогдашних годов. Тобиас наконец-то позвонил ей и попросил встретиться, но место встречи очень удивило Трис — музыкальный магазин. Она, конечно, знала о любви парня к музыке, но никогда не знала жанров, которые он слушает. Когда девушка услышала голос Тобиаса, ей стало в сто раз легче. Трис показалось, что он потихоньку пытается выкарабкаться из сплошного омута страданий. Трис была безмерно рада, что он решил выйти из дома, но голос парня все еще оставался полным горечи, хоть Тобиас и пытался как-то скрыть это, но не удавалось. — Просто безумные дни, — подхватил ее парень. Они блуждали через стеллажи с дисками и тихо разговаривали. В магазине находились около пяти человек, да и то истинные ценители такого направления музыки. Девушка разглядывала обложки старых дисков, которые казались просто винтажными. Она читала имена известных певцов, которые исполняли кантри: Джонни Кэш, Мерл Хаггард, Вилли Нельсон. Девушка никогда не слушала такую музыку, а если и слышала, то только мельком. — Я рада, что ты решил выйти прогуляться, — сказала смущенно она, не смея посмотреть в глаза. Тобиас горько улыбнулся. За последние дни рана стала затягиваться, но он настолько устал, что просто валился с ног. Парень боялся встречаться с Трис, думая, что не выдержит сердце и он разрыдается, падая к ней на колени и умоляя простить за омерзительный поступок, но он пока не мог, потому что бы слишком слаб, или оправдывал себя этим. Тобиас так хотел признаться ей, но до жути боялся, что она отвернется от него, да и правильно сделает, в принципе. Он не стоит такой девушки, даже ее взгляда, даже легкого прикосновения. Он не стоит даже находиться с ней рядом. — А я рад, что ты встретилась со мной, — искренне произнес он. Парень неожиданно для себя взял ее за руку и крепко сжал ее, удивив Трис. Она никогда не видела столько отчаяния и страха в человеке, будто он боялся что-то потерять, но что именно, она не знала. — Ты в порядке? — с легкой тревогой в голосе спросила она. — Если хочешь, мы можем уйти, — предложила она после. — Нет, — отказался он. — Я пришел сюда, чтобы купить себе и тебе кое-что. Надеюсь, ты не против? — Я только «за», — более оживленно проговорила она. — Ты любишь кантри? — поинтересовалась девушка. Тобиас не спешил отвечать на вопрос, а вместе с ней перешел на другой стеллаж, где красовались и другие диски. — Мне больше по душе джаз, — ответил он, взяв с полки бумажный квадрат с ярким абстрактным рисунком, внутри которого красовался винил. — А ты любишь кантри? — Если честно, то нет, — призналась девушка. — Я не особо смыслю в музыке двадцатого столетия, но буду рада, если ты просветишь меня. — Она кокетливо ему улыбнулась. — Вы со мной флиртуете, мисс Прайор? — сказал с улыбкой он, и такого флиртующего тона от него Беатрис никогда не слышала. — Как вы могли так обо мне подумать? — подыграла ему она, подмигнув. Тобиас еще шире улыбнулся и притянул ее к себе, поцеловав в губы. Девушка закрыла глаза и ответила на поцелуй, обхватив руками его шею. Тобиас улыбался сквозь поцелуй, чувствуя, как маленькие кусочки его души снова рядом с ней собираются воедино. — Эй, молодые люди, вы находитесь в общественном месте, — услышали они грозный голос продавщицы. Тобиас нехотя отпустил ее и тяжело вздохнул. Он повернулся к женщине, которая стояла, уперев руки в бока и стреляя в парочку взглядом. Короткая стрижка с завитками шла к ее пухлому лицу и красным щекам, а очки дополняли ее образ. — Извините, мы больше так не будем, — произнес парень, придерживая девушку за талию. — Я надеюсь, — мрачно пробурчала женщина и ушла по своим делам. Беатрис выдохнула с облегчением и неожиданно для себя рассмеялась. Парень заулыбался, смотря на ее счастливое лицо. — Тебя в первый раз ругают? — спросил он, видя некий адреналин во взгляде. — Ага. И это было круто, — воодушевленно ответила она. — Я думала, она нас в выгонит, а она поступила еще хуже. Я думала, что провалюсь под этим взглядом! — Я счастлив видеть тебя такой, Трис, — искренне сказал он. — И я счастлива. Я люблю тебя, Тобиас, — сказала она, переплетая пальцы. — И я тебя люблю, — ответил он. — Я бы тебя поцеловал, но эта женщина тогда точно нас вышвырнет отсюда. — Как досадно, — проговорила она. Тобиас отпустил ее руку и снова вернулся к прежнему делу. Он стал перебирать пальцами и снова вытащил тот диск, который до этого держал. — Смотри, — сказал он, указывая на обложку, — это Фрэнк Синатра , один из великих джазовых музыкантов. Я буквально все детство провел с его песнями, они всегда успокаивают меня. Трис взяла из его рук предмет и стала разглядывать его. Яркая обложка с именем, которого она не знала, привлекла ее внимание. Она провела пальцем по выпуклостям и улыбнулась. — Можно мне ее взять? — как-то по-детски спросила она. — Конечно, — с улыбкой ответил парень. — Я хотел сделать тебе подарок на Рождество, но если ты выбрала его сейчас, то жди сюрприз. — Подарок? — Ее глаза загорелись. — Ага, но я придумаю тебе что-нибудь другое. Это секрет, Трис, — таинственно заговорил он. — Эй, так нечестно! — сказала она, легонько ударив его по плечу. — Я хочу знать, что ты мне подаришь. — Терпение, сверчок. Терпение, — снова загадочно заговорил он. Они направились к кассе, чтобы оплатить покупку. По дороге Трис еще долго спрашивала, что бы он мог ей подарить, но парень молчал. Он делал вид, что понятия не имел, но уже давно все придумал. Вот только вряд ли этот подарок кому-нибудь понравится.***
Парень осторожно пересек порог дома, маленькими шажками пройдя в гостиную. Он старался быть осторожным, чтобы не беспокоить Эвелин. Она, скорее всего, находилась в своей комнате и как всегда никуда не выходила. Тобиас не хотел тревожить ее, он просто хотел остаться один и собраться с мыслями. Сегодняшний звонок как никогда взбудоражил и даже потряс его, поэтому пришлось оставить Трис и побыть одному. Судя по ее лицу, она все поняла, и не стала устраивать глупые допросы. Тобиас ценил это и благодарил ее за понимание. Сейчас нужно было посоветоваться с мамой, но и беспокоить ее тоже не хотелось. Тобиас сел на диван и стал тереть виски. Он смотрел в одну точку и пытался сконцентрироваться, но получалось худо. Парень обдумывал каждое услышанное слово и старался все анализировать. Что-то внутри подсказывало, что его стоило простить, но другая половина, в которой заключен маленький мальчик, отчаянно кричала и обливалась слезами, прося не прощать. Принять решение было невыносимо сложно, будь его воля, он бы предпочел лечь спать и проснуться только тогда, когда вся эта чертовщина кончится. Над раздумьями Тобиас не заметил, как прошло время, пока он думал, но родная рука, что легла на плечо, разбудила его. Парень обернулся и увидел Эвелин. Она была все такой же: доброй и уставшей, хотя сегодня женщина выглядела изумительно и признаков усталости у нее не было. Волосы женщины были собраны в неряшливый пучок, ее искренний взор был похож на детский. Тобиас взял ее за руку и одарил самой теплой на свете улыбкой. — Как ты, мама? — заботливо спросил он. Женщина села рядом с ним на диван и Тобиас заметил красивое платье темно-синего цвета, которое чертовски ей шло. Тобиас подумал, что она куда-то собиралась, но решил спросить потом. — Отлично, — сказала правду она. — Ты выглядишь измотанным, — заметила женщина. — Что-то стряслось? — Нет, — ответил он, но потом замялся. — То есть, да. Хотя… Я не знаю. Он нахмурил брови и пытался не смотреть на нее, что сразу раскололо его. Тобиас резко отвел взгляд, а потом снова посмотрел на Эвелин. Обманывать маму у него никогда не удавалось. — Тобиас, я по одному твоему лицу вижу, что ты явно чем-то обеспокоен, — сказала по-матерински женщина, пальцев подняв его подбородок, чтобы они встретились взглядами. — Мам, ты не захочешь это услышать, — грустно произнес он. — Что бы там ни было, я знаю, что это можно исправить, — сказала она. — Дело в том… — начал он. — Он здесь. Он здесь, мам. Ему даже не понадобилось говорить имя, все и так было понятно. Эвелин не изменилась в лице. Она была спокойна, что удивляло Тобиаса. Женщина только опустила взгляд и надула губы, она всегда так делала, когда обдумывала, что сказать. Тобиас изучал ее, но не мог угадать, о чем она думала. Что-то внутри него зашевелилось, от чего он забеспокоился. — Я знаю. Знаю, что он здесь, — сказала она наконец. Тобиас открыл рот от удивления и шока. Неужели она знала о том, что Маркус в городе? Нет, это уму непостижимо. Такого невозможно. — Знаешь? Но как? — спросил он, подумав, что явно ослышался, хотя выражение Эвелин говорило об обратном. — Я встретила его, когда ходила в больницу на прием к кардиологу. Знай, Тобиас, что я была в большем шоке, чем ты, но мне пришлось пройти через многое, чтобы хотя бы попытаться поговорить с ним. Мы виделись два раза, во второй раз он специально встретил меня около выхода из больницы, и он попросил не говорить тебе. Я согласилась, потому что знала, как ты отреагируешь. Я знаю, что виновата перед тобой. Прости. Тобиаса больше, чем шокирован. Он пытался переварить информацию и понять ситуацию Эвелин, но все с трудом удавалось. Неужели она видела и не сказала ему? Почему? Потому что не хотела ранить... Ответ сам пришел на ум, но в голове все сказанное все равно не укладывалось, да и вряд ли он сможет прийти в норму в ближайшие пару дней. — Боже мой, — наконец сказал он. — Я не догадывался... — Прости, сынок, — сказала она. Ее глаза заблестели. — Он попросил, а ты и так с страдаешь. Я не могла позволить, чтобы ты испытал еще один удар. — Все в порядке, мам. Но дело в том, что он хочет встретиться. А я не знаю, что делать… Я не хочу видеть его, понимаешь? — Встреться с ним. Вы оба должны простить друг друга, ты должен понять его, — проговорила она, взяв его холодные руки в свои. — Это сложно. Это так сложно! — практически прокричал он, сжав челюсть. — Тобиас, ты должен простить его. Никто не безгрешен, понимаешь? Никто. И тут он вспомнил Трис. Она чиста. Он почувствовал укол совести. Кто уж безгрешен, так это она. Конечно, Эвелин была права, потому что сам Тобиас является самим подлым человеком после Маркуса, если он вообще не стоит впереди него. От мыслей о девушке ему стало еще хуже, чем было раньше. Сердце предательски сжалось, перекрыв весь кислород. — Понимаю, — поник он. — И я не исключение. Эвелин заметила резкую перемену в лице, и это было отнюдь не из-за Маркуса. Она видела боль на лице сына, вызванную чем-то другим, но не могла понять, чем именно. Женщина никогда не видела, чтобы Тобиас так из-за чего-то переживал, за исключением предательства отца, конечно. — Тебя что-то мучает? — спросила она. — Меня много чего мучает. — Расскажи мне, тебе станет легче. Тобиас прочистил горло и смахнул несуществующие слезы. В горле как назло стоял комок, который было невозможно проглотить. — Мам, твой сын подонок, — с горечью в голосе сказал он. — Я… Я поспорил с Эриком. Я поспорил на то, что стану встречаться с девушкой, а если она меня отвергнет, то Эрик выдаст все наши тайны. Мам, я был зол, я согласился. Я думал, что все будет легко и я быстро его выиграю. Но, черт возьми, я влюбился в нее! Я влюбился в нее без памяти, я люблю ее сильно. Боже, я настоящий урод! Он ударил кулаком в подушку, пытаясь сдержать крик. Эвелин грустно улыбнулась и погладила его по голове. Она давно видела, как ее сын вел себя в последнее время: он улыбался, что явно не было ему свойственно. Искренне улыбался, а причиной это улыбки девушка, на которую он поспорил. — Ты наделал много всего, но только ты можешь исправить, — произнесла она. — Только ты. — Я хочу ей признаться, но я не хочу терять ее, — отчаянно сказал он, хватаясь за голову. — Тобиас, это неизбежно. Рано или поздно правда всплывет, но пусть лучше она услышит от тебя, чем от других. Ей будет больно, но она это узнает от тебя. — Знаю. Спасибо, мам. Большое спасибо, — проговорил с трудом он. — Я не потеряю ее, ни за что. — Я верю в тебя, сынок. Ты справишься. И эти слова как нельзя лучше успокоили его.