Глупые последствия

      Какой-то знакомый голос всплывал из сознания и звал будто из далека. Тело полностью обмякло, и как будто уносилось куда-то волнами, следуя то влево, то вправо. Слишком туманно, мрачно и сыро, она словно находилась в огромном сгустке из облаков, а вокруг не было ни единой души. Такое странное ощущение цепляло грудную клетку: то ли облегчение, то ли отчаяние. Сил открыть глаза нет и не было, потому что их будто толстой пеленой застилало, отчего веки казались свинцовыми. Она не чувствовала своего собственного тела, не могла пошевелить ни одной конечностью, даже думала, что была статуей. Такой недвижимой статуей, на которую хочется смотреть и любоваться. Вот только обычно статуи не плачут, когда на них смотрят другие…       Голоса стали слышаться четче, теперь она могла более-менее распознавать их, но от этого туман не рассеялся. Она пыталась выкарабкаться, пыталась найти опору и снова двигаться, но все было так сложно, что хотелось заснуть. Хотя, она и так спала… Спала, желая умереть…       — Беатрис, проснись же, — услышала в который раз девушка.       Потихоньку голоса стали единым и один единственный голос становился громче, зрение могло сфокусироваться, но кроме темного силуэта она ничего не видела. Очертание казалось знакомым, но разум отказывался выдавать нужную информацию.       — Хватит спать, соня, — снова раздался голос над ухом.       Трис с огромным трудом разлепила глаза. Свет тут же ударил ее, отчего девушка зажмурилась, и вдруг так разозлилась на все, что закрыла лицо руками и повернулась на другой бок.       — Я думал, ты встретишь меня по-другому, — обиженно произнес парень. Он лег рядом с ней и, подложив руки под голову, принялся смотреть наверх.       Трис пыталась привести мысли в порядок и проснуться. Судя по всему, она находилась у себя в комнате, в своей кровати. Учитывая то, что в последнее время девушка находила саму себя, когда просыпалась, то на полу, то в ванной, то в гостиной на диване перед телевизором с огромной банкой мороженого в руках, то сегодняшний исход был лучше.       Голова в который раз раскалывалась, потому что эмоциональное потрясение было слишком сильным. Ее глаза казались сухими и ужасно чесались. Паршивое чувство охватило ею, а во рту оставался привкус противного бананового мороженого, которое она ненавидела, но давилась до тошноты. Сердце не переставало болеть, но она максимально игнорировала очередные приступы, которые заканчивались криками и молитвами умереть. Огромная рана, открытая рана, которая вряд ли когда-нибудь заживет. Но люди и не с таким справлялись, девушка уверена.       — Проснись уже, — потребовал парень, выжидая, пока Трис ответит ему хоть что-нибудь. Хоть промычит, буркнет, хоть что-нибудь, но она все еще приходила в себя.       Медленно, но верно Беатрис попыталась отодвинуть одеяло, спокойно впуская в себя свет. Глаза оставались закрытыми, но потихоньку, привыкнув к свету, она начала приходить в себя. Девушка с аккуратной осторожностью открывала глаза, ощущая, как зрачки буквально жгло, но отнюдь не от света. Она лежала к нему спиной, чтобы тот не видел ее жалкое и измученное лицо.       — Беатрис, — позвал он ее. — Беатрис, если ты не проснешься, то я не знаю, что сделаю, — шутливо пригрозил парень.       — Калеб, ради Бога, заткнись, — грубо сказала девушка ноющим тоном.       Парень не ответил ей. Трис нагрубила ему в первый раз, но понять ее можно было. Сейчас Калеб хотел только отвлечь ее, чтобы она позабыла обо всех своих бедах, но пока выходило не так, как он планировал.       — Извини, — пробурчала она спустя минуту. — Просто дай мне проснуться, ладно?       Девушка повернулась другим боком и увидела перед собой лицо брата. Он улыбался ей так, будто ничего не случилось. Эта черта всегда нравилась Трис. Его оптимизм, способность смотреть на вещи трезво и с позитивной точки зрения. Калеб никогда не грустил, даже тогда, когда дела обстояли слишком плохо. Наверное, именно этого так сильно не хватало Трис. Она всегда была сильной, но не так достаточно, как думала. А Калеб держался, и даже если он был сломлен, то не показывал этого. Трис не хватало стержня, хотя она раньше думала, что достаточно сильна, но ошибалась. Она слабая, и ее сегодняшнее состояние тому доказательство. Она лежит беспомощно, а внутри будто весь мир разрушился. Она не выходила из дома пару дней, не разговаривала с родителями, хотя те сильно волновались, не звонила подругам. Ни это ли признак слабости? Именно. А еще она эгоистка… Еще та эгоистка.       — Я могу дать тебе минуту, час или даже год, но жизнь не дает время на размышления, — проговорил парень серьезно.       Трис задумалась над его словами. Каждое слово носило в себе самую что ни на есть истину. Она могла лежать тут и жалеть себя, но жизнь будет проноситься мимо. Да, сейчас она не готова после такого предательства внезапно утром встать и запеть, но что-то надо предпринимать, вот только не понятно что именно.       — Я люблю его, — прошептала девушка, чувствуя, как глаза снова начинают гореть. — И я не знаю, что делать…       — Это нормально, Беатрис, — спокойно произнес парень.       Калеб встал и выпрямился. Он удобнее уселся на кровать и ждал, пока то же самое сделает она. Эта сцена напомнила обоим детство. Когда они были маленькими, то всегда перед тем как мама целовала своих детей на ночь и выключала свет, то маленькие дети вылезали из-под одеял и начинали рассказывать друг другу все то, что происходило с ними за весь день. Однажды, когда Калебу было около пяти лет, он влюбился в девочку, которая ходила в одну группу (брат с сестрой были в разных группах) в детском саду с Трис. Когда сама Беатрис узнала это, то очень долго смеялась настоящим детским и звонким смехом, но все же помогла брату завоевать сердце Сьюзи Мидлтон. После этого поступка они стали намного ближе друг к другу. Стали намного взрослее и дружнее.       — Это нормально, — повторил он. — Я могу представить, как ты себя чувствуешь сейчас.       — Нет, — резко перебила она. — Ты можешь представить, но не понять.       Калеб тяжело вздохнул. Словами не поможешь, но он отчаянно пытался.       — Беатрис, дорогая, — с нежностью произнес он, взяв ее руки, которые были ледяными, — ты любила его, до сих пор любишь, и этого не изменить. Мне так жаль, что он поступил с тобой так. Мне очень жаль. Я хотел найти его, но мне это не удалось. Я хотел узнать, почему он так обошелся с тобой, но я не смог выполнить свой братский долг, и мне очень стыдно. Беатрис, тебе больно. Тебе очень больно, потому что ты его глубоко полюбила, он у тебя буквально под кожей, но ты должна жить дальше. Я знаю, ты сейчас думаешь: «Меня предали и бросили, словно тряпку, а он тут говорит, что я должна жить дальше». Я знаю, что сейчас это кажется тебе невозможным. Пройдет неделя, месяц или даже год, но рано или поздно надо отпускать прошлое, иначе не будет будущего. Попытайся сделать это, пожалуйста. Ради меня, ради родителей, ради самой себя. Нет, сегодня тебе не станет легче, но не делай так, чтобы легче тебе не стало никогда.       В комнате повисла тишина, нарушаемая ровным и частым дыханием. Трис выглядела, словно маленький котенок, которого жестоко бросили на улицу. Ее блестящие светлые волосы потускнели, как и глаза, которые, казалось, никогда не поблекнут. Засохшие губы бледно-розового цвета дрожали, будто она пыталась что-то прошептать, но не получалось. Ожог на сердце каждую секунду напоминал о себе, но ведь ожог заживет, так? Хоть когда-нибудь, хоть на немного. Она же сможет побороть этот сердечный недуг… Сможет, ведь так?       — Калеб, — прошептала она, облизнув засохшие губы. — Я разбита. Я сломлена. Я не знаю, куда я иду и что делаю. Я пытаюсь двигаться, но я иду в никуда. Калеб, мне очень больно. Внутри меня будто пустота поселилась. Внутри меня крики, заглушаемые шепотом. Меня сводит с ума это безумие. Я не могу так больше. Не могу. Не могу. Не могу!       Девушка ударила кулаком по простыне, а потом зажала рот рукой, чувствуя, как горячие слезы скатывались по щекам. За последнее время создалось ощущение, что на щеках появились покраснения и небольшие ожоги от вечно проливающихся слез.       — Боже, как же мне больно смотреть на тебя, — безысходно произнес парень, обнимая ее крепко.       Трис уткнулась ему в грудь и плакала. Ее плечи вздрагивали, а всхлипы не прекращались. Калеб обнял ее так крепко, как любил. Он гладил ее по волосам и спине, позволяя полностью вылить наружу все свои чувства. Трис казалось, что не хватит слез, чтобы все вылить, потому что эта боль бесконечна.       — Я не хочу больше этого чувствовать, — говорила она сквозь слезы. — Не хочу, не хочу…       — Ты не будешь, — ответил он. — Я не позволю больше никому причинить тебе боль.

***

      Трис осторожно спускалась по лестнице, хватаясь одной рукой за перила, а другой за плечо Калеба, чтобы не рухнуть на пол. Она с трудом заставила себя встать с кровати, она приложила к этому огромные усилия. Но стоило девушке встать под холодный душ, как лишние мысли тут же улетучились. Пылающее лицо освежалось, а обмякшее тело набиралось энергией. Холодная вода расслабляла, что явно было на пользу ей. Трис чувствовала себя чуточку легче, но так было лишь внешне. Внешне девушка пыталась казаться веселой, дабы родители не стали зря волноваться. Она — актриса, а все вокруг нее — театр. Трис должна сыграть свою роль, ей должны поверить.       Натали и Эндрю Прайор сидели на кухне и спокойно завтракали. Мужчина осторожно сидел, оперившись рукой о стол, чтобы не дай Бог не повредить себе еще один орган. На их лицах отражалась тревога вперемешку с огромным волнением за своего ребенка. Они выглядели утомленными, но заметив Трис, тут же обрели весьма бодрый вид. Трис раскусила их, но ничего в ответ не сказала.       — Трис… — со вздохом облегчения произнесла женщина, когда увидела дочь, что медленно двигалась навстречу родителям.       — Я в порядке, — поспешила разуверить она. Голос девушки был хрипловатым, но никто не сказал ей об этом. Эндрю лишь окинул девушку взглядом и про себя пожалел, а Натали продолжала заботливо смотреть на нее.       — Что у вас нового? — откашлявшись, более оживленно спросила она, садясь за стол рядом с отцом.       Трис уставилась на стол, а потом по очереди посмотрела на родителей. Они жалели ее, хотели утешить, но боялись. Это Беатрис прекрасно чувствовала, она хотела сказать им, что в порядке, что справиться, но не могла. Может быть отчасти от того, что на самом деле так не было.       — Мы еще не наряжали елку, — вставил свое слово Калеб. Парень пытался говорить бодрым голосом, чтобы разрядить обстановку.       — Прекрасно, — ответила Трис. — Значит, будем наряжать сегодня, так?       — Конечно, — ответила Натали, слегка улыбнувшись. — Сегодня еще обещала приехать Ева, — добавила она.       Трис нахмурилась и попыталась вспомнить имя, но в памяти ничего не всплывало. Она посмотрела на Калеба.       — Ну, — стал мямлить он, — Ева моя подруга, вот.       — Подруга или больше? — спросила Трис.       — Извини, я не успел тебе рассказать, — виновато произнес парень. — Но сегодня ты ее увидишь, обещаю.       Трис улыбнулась, хотя внутри была слегка обижена на то, что брат утаил такую новость. Девушка была рада за него, хоть у Калеба был человек, который любил его, а не поступал с ним подло.       — Я не сержусь, — сказала девушка. — Вовсе нет.       — Сердишься, — ответил парень. — Ты надуваешь губы каждый раз, когда зла на меня. — Парень улыбнулся, а Трис улыбнулась от того, что брат раскусил ее.       — Ладно, — решила замять разговор она. — Кроме елки, все готово? — спросила она все семейство.       — Все готово, — ответила Натали. — Но нам осталось купить некоторые продукты, потому что я не успела.       — Ничего страшного, мам, — ответил Калеб. — Я могу сходить в магазин и все купить.       — Нет, схожу я, — резко оборвала девушка. Все посмотрели на нее с неким удивлением. — Что? Вы думаете, я упаду посреди улицы на колени и заплачу? — немного грубовато сказала она, чем задела всю семью.       — Нет, дорогая, — сказал Эндрю. — Просто Калеб тоже в состоянии сходить в магазин.       — Ага, — подхватил парень.       — Нет, я сама хочу, — не унималась она. — Мне нужен свежий воздух.       — Как хочешь, милая, — сдавшись, сказала Натали.       Трис опустила голову и вдалась в раздумья. Она хотела выйти на улицу, она жаждала свежего воздуха, но еще больше она нуждалась в нем. Она хотела увидеть его, но прекрасно понимала, что это равносильно безумию. Сердцу не прикажешь.

***

      Множество снежинок танцевали свой привычный рождественский танец. Тонкий слой снега покрывал землю, поэтому создавалось ощущение, что все буквально блистало белым. Люди с радостными лицами шагали в своем направлении, желая поскорее добраться до дома, чтобы встретить праздник в кругу семьи. Внутри каждого загорелась звездочка, внутри каждого поселилась надежда на то, что все не будет так, как прежде. Все будет лучше.       Увы, Трис точно знала, что лучше не будет. Она спокойно шагала и вдыхала свежий воздух, чтобы наконец отогнать свою сонливость. Она знала, что это состояние отнюдь не называется сонливостью, но именно это название ей больше нравилось. Девушка опустила голову, не желая смотреть на счастливые лица прохожих. В голове был четкий список продуктов, которые она должна была приобрести. Беатрис пыталась сосредоточиться именно на этом, чтобы ни в коем случае не пустить в голову лишние мысли. На дворе Рождество, а обычно в это время года все меняется. Может быть, ей тоже когда-нибудь станет легче.       Девушка свернула за угол и продолжала идти, засунув руки в карманы. Девушка вспомнила, что давно не общалась с Кристиной. Сама она не звонила ей, что было очень странно. Может быть, она сейчас занята, поэтому не звонит. Сейчас у нее с Уиллом все хорошо, и Трис безумно рада этому. Ведь еще и у Кристины есть человек, который не предаст ее.       Глаза Трис снова стали влажными, как утром, но она поспешила отогнать слезы. Она рада за Калеба, за Кристину, за Уилла и Еву, которую увидит только вечером. Беатрис счастлива, потому что ее родные люди тоже счастливы. Да, сейчас она разбита, но ведь это временно. Все это временно.       Открыв дверь продуктового магазина, Трис не заметила, как с кем-то столкнулась. Она чуть не вылетела, но вовремя смогла удержать равновесие.       — Я дико извиняюсь, это полностью моя вина, — стала оправдываться девушка, отряхивая невидимую пыль и снег с одежды.       — Нет, это я виноват, — произнес незнакомец. — Трис?       — Что?       Беатрис подняла голову и увидела перед собой Питера. В сердце кольнуло от напоминания о Тобиасе. Да, парень был напоминанием о боли, потому что только с ним Тобиас проводил много времени.       Питер казался совсем другим. Он был грустным, будто чем-то опечаленным. Его щеки немного впали, но это не было так заметно, если только для друзей. Он сам выглядел каким-то измотанным, тень усталости не сходила с лица. Трис практически не узнала его, если бы не легкая и до боли грустная полуулыбка.       — Питер? — неуверенно произнесла она. — Я так давно тебя не видела…       — Я знаю, Трис, — грустно произнес он. — Я рад, что встретил тебя. Ты в порядке?       Как только он спросил это, тут же пожалел. Естественно, Питер знал о том, что Трис теперь в курсе всего. Он считал себя виноватым за то, что его не было в этот момент, дабы остановить обоих и все разъяснить. Питер не хотел, чтобы Тобиас разбил сердце Трис. Он не хотел, чтобы Трис возненавидела Тобиаса.       — Извини, — тут же сказал он. — Не стоило задавать дурацких вопросов.       — Нет, нет, все отлично, Питер, — спокойно сказала она. — А как ты? Как Рождество проводишь?       Парень грустно улыбнулся, от чего Трис стало плохо.       — А как я должен быть, Трис? Я чувствую себя полным подонком за то, что участвовал в этом деле и позволил участвовать своему другу, — с горечью сказал он.       Трис даже не спросила про дело, потому что она знала, о чем он говорил. Девушка видела мучения на лице Питера, она хотела хоть как-то облегчить ему вину, сказать, что он вовсе не виноват. Ведь он же не виноват.       — Питер… — начала она. — Ты не должен винить себя ни в чем, понимаешь? Так было суждено случиться. Я должна была узнать правду, я узнала. Ты не виноват.       Она положила руку ему на плечо в качестве поддержки.       — Но ты должна была узнать правду от него, — ответил парень. — Он сам собирался сказать тебе. Трис, мы все виноваты перед тобой. Я не заслуживаю говорить с тобой, он тоже этого не заслуживает. Но, Трис, я могу поклясться, что он никогда и никого так не любил, как тебя.       Девушка кивнула. Открытая рана снова напомнила о себе. Трис пыталась быть сильной, но все одна слеза покатилась по щеке. Питер стер рукой ее слезу и улыбнулся, но улыбка получилась слишком печальной.       — Спасибо, Питер, — наконец произнесла она. — Спасибо за твою честность. Я не хочу, чтобы ты грустил, ведь это праздник. Я уверена, что у нас у всех все будет хорошо. Мы закончим школу и будем счастливы, ведь так? — Она обнажила зубы, продемонстрировав чистую и искреннюю улыбку.       — Ты права, — проговорил он. — У нас все будет отлично. И, кстати, рад за Уилла и Кристину. И за твоего брата тоже.       Девушка сморщила лоб, ничего не поняв, а затем до нее дошло. Она растянула губы в улыбке, сама радуясь этим двум событиям.       — Я только сегодня узнала о том, что у моего брата есть девушка, — сказала она.       — Это непростительно с его стороны, — шутливо заговорил Питер. Услышав от него эту фразу, ей стало в легче, потому что Питер снова шутил. — Ты должна немедленно пойти домой и познакомиться с его девушкой.       — Как раз собиралась это сделать, но сначала куплю продукты к ужину. Не желаешь зайти к нам? — предложила она.       — Я бы с удовольствием, но… — замялся парень.       — Но что? — подозрительно спросила девушка.       — Просто… Молли пригласила меня к себе, — стеснительно сказал он.       — Молли? Мистер, да вы такое скрывали! — удивленно произнесла она. — Я очень рада за тебя. Очень!       — Знаешь, я тоже, — честно признался он. — Не ожидал, что появится девушка, которая будет терпеть меня. Но я рад, что так получилось.       — Молли чудесная девушка, — сказала она. — Я бы поболтала, но мне пора.       Девушка посмотрела на дверь магазина.       — Конечно, — ответил он. — Удачи тебе. — Питер зашагал в своем направлении.       — Питер, стой! — крикнула она ему, когда почти зашла в магазин. Питер остановился и посмотрел на нее. — С ним все хорошо? — спросила с дрожью в голосе она. Трис хотела узнать, как он. Очень хотела.       — Я не знаю, Трис, — честно ответил Питер. — После того вечера он глубоко ночью уехал с Маркусом в другой город, даже не сказав мне. Я узнал это от Эвелин.       Новый удар. Он уехал? Просто так взял и уехал? К горлу девушки подступил ком обиды. Она пожалела о том, что спросила.       — Хорошо, ладно, — заговорила быстро она, пытаясь скрыть чувства.       — С Рождеством, Трис, — сказал напоследок он, развернувшись.       — С Рождеством, Питер… — прошептала она, видя, как силуэт парня с каждой секундой отдалялся.       В горле стоял крик. Крик отчаяния и боли. Теперь ее сердце раскололось пополам, и с этим ничего не поделать.