Sadness

Через день после посещения Юнхо агентства Чанмин был вызван к президенту для подписания контракта. Выслушав напыщенную речь, призывающую не опозорить честь господина Ли, и направленную преимущественно на господина Чон и его представителей, юноша покивал в нужных местах и поставил жирную роспись на белых страницах. Он не беспокоился, что ему могут навредить: хен не станет делать этого, как и президент. Честь и репутация в их кругах – важная составляющая успеха. – Жду тебя завтра утром, – улыбнулся Юнхо, когда они сидели в кафе на улице, куда старший вытащил счастливого парня. С разрешения менеджера, разумеется. – Песню, которую будешь исполнять, я выбрал давно. Не раздумывал ни минуты. – И какую? – Чанмин жевал бутерброд, жмуря глаза от удовольствия. – Узнаешь завтра, – тихий смех, на который младший недовольно скривился, но вздохнул, соглашаясь. Попрощавшись, Юнхо ушел, а Чанмин вернулся в агентство, где его уже ждал менеджер. Отведя в кабинет и описав что изменится в его жизни после этого выступления, мужчина вручил подопечному расписание и папку с бумагами. – Что это? – Чанмин с любопытством открыл папку, бегло просматривая содержимое. – Твоя жизнь, – усмехнулся менеджер. – То есть? – Биография, увлечения. То, чем ты жил до дебюта. И лучше выучить все настолько хорошо, чтобы посреди ночи мог ответить на самые каверзные вопросы. И да, там еще примеры интервью твоих сонбэ. Ты должен знать как и что следует отвечать на вопросы прессы. – Но ведь это… – Не вся правда? Именно. Но это лучше, чем полностью менять судьбу. Тебе повезло, что, кроме приюта, нет никаких пятен. Кроме того, твоя занятость возрастает в несколько раз, поэтому с работы придется увольняться. – Пятен? И как вы узнали… – Что ты работаешь? Поверь, это не так трудно. И радуйся, что президент еще не в курсе. Стажерам запрещено работать. Это одно из негласных правил. Все свое время вы должны уделять тренировкам. Разве не поэтому ты здесь? Разве не хочешь достичь мечты? Если да – то выкладывайся не на сто, а на тысячу процентов. Не думай, что ты настолько хорош, что можешь легко дебютировать и закрепиться. Конкуренция есть везде и всегда. Не будешь трудиться – не будешь блистать. Ты талантлив, но сам виноват в том, что за эти три года не дебютировал. Тренировки – вот что должно занимать тебя, а не подработка. – Я понял, – молодой человек поднялся, убирая папку в рюкзак, и вышел, поклонившись. По дороге в зал он по привычке остановился у автомата, вставил деньги и ткнул пальцем в нужный напиток, ожидая, пока жидкость наполнит стаканчик. На душе было не то, чтобы мерзко, но как-то пусто. Как бывает, когда ты осознаешь ту истину, что все твои действия, выверенные и считавшиеся правильными, были направлены в противоположную от желаемой цели сторону. И понимание, что ты, как и ранее, стоишь на отправной, нулевой точке, ставит под сомнение твою карьеру, заставляя разочаровываться в себе. Сжимая картонный стакан, обжигавший пальцы, Чанмин торопливо шагал на тренировку, желая скрыться за закрытыми дверями от всех. Даже от себя. Но понимал, что это глупо и нерационально. Недостижимо. И, повернув ключ, отрезая свое существование от остальных людей в этом здании, переодевшись и вставив наушники в уши, включив быстрые композиции, юноша раз за разом повторял движения, оттачивая их. Но постоянно был недоволен результатом. Когда, лежа на полу и раскинув руки, смотря в потолок, Чанмин ответил на звонок Юнхо, была поздняя ночь. Отругав младшего за безрассудность, мужчина потребовал, чтобы он шел домой. Согласившись, юноша сбросил вызов и с трудом поднялся на ноги. Собираясь, выходя из здания и направляясь на остановку, он чувствовал настолько сильную физическую усталость, что только усилием воли передвигал ноги. И это состояние сейчас было самым нужным для того, чтобы зайти в квартиру, заварить рамен и, поев и сходив в душ, упасть на кровать, укутываясь одеялом. Не думать ни о чем. Не мечтать и не вспоминать. Просто уйти в иллюзорный мир сновидений. *** Со Ран лежала, слушая, как внизу раздаются звуки, от которых она отвыкла: звяканье тарелок, работающий телевизор, негромкий разговор. Вот хлопнула дверь, и спустя пару минут машина отца отъехала от дома. По лестнице раздались тихие шаги, и девушка накинула одеяло на голову, притворяясь спящей. Но, помедлив у дверей в ее комнату, мать прошла дальше. Теперь к шумам прибавилась льющаяся вода в ванной. Медленно высунув голову из-под одеяла, девушка легла на бок, смотря перед собой. Та же самая школьная форма на плечике, уцелевшие плакаты. Вчера, когда она вернулась, комната была в том же виде – разгромлена. Со Ран сама убирала все, выбрасывая осколки и порванные плакаты. И потом долго стояла у мусорки, глядя на изображение Кангта*, чье лицо единственное уцелело на постере. Может, из-за того, что именно он был ее любимцем? Девушка искренне не знала зачем ее вернули. Сейчас она была словно пустым местом в жизни родителей. Ее не замечали, почти полностью игнорировали. И она сама не хотела общаться с родными, предпочитая одиночество. Оно было привычным и уютным. Теплым, обещавшим защиту и никогда не причиняющим боль. В отличие от людей, оно полностью принимало девушку такой, какой она была. Не нужно было играть роли. Один на один сам с собой. Но находиться в одном помещении с теми, кто предал и стал чужими, было невыносимо. Всего день, а кажется, что вечность. Спустившись вниз, Со Ран налила воду в стакан и задумчиво смотрела в окно. Она не слышала шагов, и поэтому вздрогнула, когда заметила движение около себя. Обернувшись, девушка взглянула на мать, которая хмуро смотрела на нее. – Это твоя посуда, – кивнула женщина, указывая на предметы, стоявшие на столе. – Что? – тихо переспросила Со Ран. – Будешь есть только из нее, не смей брать другое. Готовить я тебе буду отдельно, и то - первое время. У меня нет свободного времени, чтобы я тратила его на тебя. При отце не выходи из комнаты, и лишний раз не показывайся на глаза даже мне. – Почему? – сжав стакан в руке, девушка чувствовала, что может расплакаться прямо здесь. – Зачем это все? – Нам не нужна шлюха в доме. Слова прозвучали, как пощечина, заставив Со Ран склонить голову и сделать пару шагов назад, упираясь спиной в холодильник. Руки дрожали, как и все тело. Открывая рот, девушка не могла произнести ни слова. – Мне нужно собираться на работу. Иди в свою комнату. Вымыв стакан и поставив его сушиться, Со Ран побрела наверх. Ноги не хотели слушаться, и словно были налиты свинцом. В голове, на удивление, было пусто. Да и взгляд, останавливаясь на предмете, словно проходил сквозь него. На самом верху лестницы, повернув голову, девушка посмотрела на мать, которая переставляла стакан с сушилки на полотенце, держа его двумя пальцами, словно брезгуя. Закрыв дверь и прислонившись к ней спиной, Со Ран закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Вспомнив, как в моменты грусти бабушка обнимала ее, девушка опустилась на пол, пряча лицо в ладонях и не обращая внимания на дрожь в пальцах. «Почему ты ушла? Почему бросила меня?» Посидев так некоторое время, Со Ран поднялась. Подойдя к столу, открыла все ящики и вынула учебники. Сложив их в кучу на полу, добавила туда же все, что напоминало о школе, о прошлой жизни. Форма вместе с плечиками была свернута в рулон и брошена на пол, как и плакаты. Сев на стул, девушка открыла тетрадь и задумалась. Уместив подбородок на ладони и опершись локтем в столешницу, Со Ран смотрела на чистый листок перед собой. Вот появилось первое слово, но тут же было зачеркнуто. Склонившись, девушка нерешительно вывела фразу и отстранилась, откинувшись на спинку стула. Но взгляд не отрывался от тех слов, которые она написала, словно они манили магнитом. Усмехнувшись, Со Ран подвинулась ближе и снова стала писать. Только теперь она не прерывалась. Строка за строкой, слово за словом… выплескивая все мысли, которые тревожили душу, доверяя все тайны. И заново переживая самые страшные минуты своей жизни…. *** – Ты издеваешься, хен? – Чанмин сидел на полу, слушая музыку, которую ему включил Юнхо. – Она женская! – Так сделай ее мужской, – усмехнулся старший. – Ты певец или нет? Сам знаешь, поменять тональность и ритм, и никто не скажет, что песня была написана для женщины. Тем более, тебя должно занимать не это, а то, как ты выступишь. Учти, я не буду допускать поблажек никому, а тебе тем более. – Я и не рассчитывал на это, – парень улегся, заложив руки за голову. – Иногда мне кажется, что после всех лет стажировки ничего в жизни не может быть тяжелее. – Глупый ты еще, – вздохнул Юнхо. – Молодой и глупый. Эй, мелочь, взрослеть собираешься? – Не хочу, – прикрыв глаза, вздохнул юноша. – Буду вечным ребенком. – Как Питер Пэн, что ли? – Угу. И улечу в собственную страну. Подальше от всех. Только тебе разрешу навещать меня. – Айгууу, – протянул Юнхо, присаживаясь рядом с Чанмином и потрепав его по волосам. – Что за мысли? – Я же могу пожить здесь? – неожиданно перевел тему юноша. – Можешь, – не думая, ответил мужчина. – У тебя проблемы с хозяйкой? – Все хорошо, хен, правда! – повернув голову, улыбнулся Чанмин. – Просто мне будет удобней ночевать здесь, вместо того, чтобы ехать ночью на другой конец города. – Можешь пожить у меня, – предложил Юнхо, которого не могли обмануть слова младшего. Слишком хорошо он выучил его поведение. – Нет, – отвернулся юноша. – Это временно, поэтому буду ночевать тут. Да и тренируюсь я долго. – Как хочешь, – решил не настаивать Юно. – Пойдем, выпьем кофе. – Кофе? – удивился Чанмин, приподнимаясь на локтях, а затем садясь. – Ты серьезно сейчас? – Более чем, – рассмеялся старший. – Так ты идешь? – А не ты ли твердишь, что это вредно? – подозрительно покосившись на мужчину, уточнил Чанмин. – Почему решил выпить со мной? – Пить с тобой я точно не буду, – ухмыльнулся Юнхо. – Сначала вырасти. – Ты платишь, – удостоверившись, что хен не шутит, приободрился юноша. Пройдя по коридору к выходу, они спорили о том, кто будет оплачивать счет, и смеялись над приводимыми доводами. – И все же, как хен, ты должен угощать меня, – выдвинул контраргумент Чанмин, выходя на улицу, поворачиваясь лицом к Юно и по инерции делая несколько шагов назад. – Осторожней, – воскликнул мужчина. Остановившись и резко повернувшись, парень успел подхватить девушку, которую нечаянно сбил с ног. – Извините, – отпустив девушку, слегка склонился в поклоне Чанмин. – Вы в порядке? Ничего не ответив, только поспешно отскочив от парня, девушка быстрым шагом направилась вниз по улице, склонив голову. Пожав плечами, юноша снова повернулся к Юнхо, возобновляя разговор. Тот, не слыша болтовни младшего, смотрел вслед девушке. И только когда Чанмин пощелкал пальцами перед его лицом, мужчина посмотрел на него и улыбнулся, видя неподдельное возмущение малыша. Наклонившись, подбирая выпавшие у Чанмина наушники и нотную тетрадь, мужчина подтолкнул парня, побуждая двигаться в сторону кофейни и напоминая, что им еще нужно приступить сегодня к тренировкам.