***
Я с силой толкаю огромную железную дверь и выбегаю из подъезда. Ну, не ожидала я, что сейчас, в этот момент, кто-то собирается еще и заходить. Снова столкновение и я лечу на грязный асфальт. Поднимаю глаза и открываю рот. Великолепно. — Ты чего тут забыл? — практически рычу. — К тебе пришел. Я живу напротив твоего дома. Подумал, что будет здорово если мы будем вместе в школу ходить, — Ваня по детски пожимает плечами. Сама поднимаюсь, снова игнорируя его жест помощи, и отряхиваю одежду. — Не будет. Не надо за мной таскаться. Прохожу, мимо задевая его плечом, а ему хоть бы что. Продолжает стоять. — Я не маленькая девочка, которая течет от одного твоего взгляда, — сама не знаю, зачем оборачиваюсь и говорю эти слова. — Значит, ты знаешь? — поднимает одну бровь и смотрит выжидающе, — Давно? — Вчера. Кивает и, беря меня за руку, начинает, идти в сторону школы. Пытаюсь вырываться, конечно, но ничего у меня не выходит. Сдаюсь практически сразу. — Я же говорил, что ты другая, — хмыкаю и делаю сильный рывок. Ого, получилось, рука свободна. — Не хочу, что бы люди видели, как я иду с тобой за руку. Увидимся в классе. Прибавляю шаг, что бы оторваться от него и у меня получается.***
Кабинет химии встречает, как обычно, неприятными запахами. Ужас. Здороваюсь с учителем и иду к своей парте. Хорошо, что я не опоздала, а то Тамара Петровна с меня бы три шкуры содрала. Спустя две минуты звенит звонок, а Вани еще нет на месте. Он что бессмертный? Хотя, что это я так беспокоюсь. Пусть гуляет. Влетит-то ему, а не мне. Дверь распахивается и в кабинет входит виновник всех моих последних мыслей. Хмыкаю. Часто я стала думать об этом зазнавшемся парнишке. Нужно заканчивать. — Рудской, садись за парту к Максимовой, а Черепов к Крыловой. Ну, быстро, не задерживайте класс. Конечно, к кому его еще посадить. Убираю сумку со второго места, и туда моментально приземляется Ваня со своей фирменной улыбочкой. Улыбайся, пока можешь. Надеюсь не на долго у тебя эта улыбочка. — Достаем двойные листочки и пишем самостоятельную. Час от часу легче. Выдираю из тетради лист и страдальчески обвожу глазами класс. И никто из них мне не поможет. Прекрасно. Давай, Максимова. Вспоминай.***
Даже не смотря на мое ужаснейшее утро день, прошел на удивление не плохо. Сейчас я стояла у кабинета истории и судорожно пыталась найти в сумке телефон. Надеюсь, я его просто дома забыла, а не потеряла. Наконец найдя устройство, я победно улыбаюсь. Слава богу, не потеряла. А то бы мне дома люлей точно надавали. Убираю устройство в карман и начинаю спускаться по лестнице. Из окон школы было видно, что погода сейчас хорошая. Светило яркое солнце и небо было ярко голубым. Обожаю такую погоду. Нужно, скорее, на улицу. Прибавляю шаг и уже через минуту стою на крыльце школы и вдыхаю приятный, осенний запах. Как хорошо, что Рудского сегодня отпустили с уроков раньше. Никто мне не помешает насладиться этим прекрасным днем. Иду по тоненькой дорожке, смотря себе под ноги. Все-таки хорошо быть одной. Нет никаких обязательств. Не за кем не нужно следить. Это же здорово, правда. Мне другой жизни и не надо. От школы до моего дома идти было совсем всего ничего, поэтому как следует насладиться погодой у меня и не получилось. Обиженно вздыхаю, и последний раз смотрю на небо. Какое же оно огромное. Открываю такую огромною, как небо дверь и захожу в подъезд. Не успеваю я и шага сделать, как кто-то кладет свои горячие руки мне на талию. В голове сразу мелькают все самые не хорошие мысли. Боже, это конец. Я так и закончу жизнь? — Что-то ты долго сегодня, — слышу знакомый голос и успокаиваюсь, но через секунду прихожу уже в бешенство. — Ты совсем ебанулся? — больно толкаю его в грудь, что есть силы. — Ой, как некультурно, — потирает ушибленное место. Он сильнее прижимает меня к себе и толкает назад. Стена. Слава богу, не пол. Еще одного падения я бы не выдержала. — Ты что совсем рехнулся? Руки убери! — спокойствие снова куда-то пропадает. С кем я связалась вообще? — Я просто соскучился, — томно говорит одноклассник и приближается к моей шее. Медленно зарывается носом в волосы и вдыхает мой запах. Боже, как отвратительно. И вдруг я слышу смех. Неприятный такой для моих ушей смех. — Испугалась? — приторная улыбочка, — глазки-то забегали. — Пошел ты Рудской. Резко разворачиваюсь и начинаю подниматься по лестнице. Не стой он стал в такие игры играть. Я же сломаю его, если мы подружимся. Как до него не доходит. — Подожди, — догоняет меня и берет за локоть, — ладно извини, я не думал, что ты так сильно обидишься. — Ладно? Извини? Не думал? — черт, снова сорвалась, — Я тебе что шлюха, которую можно в подъезде трахнуть? Считаешь это смешным? Иди, посмейся с кем-нибудь другим. Вырываю локоть и продолжаю путь к своей квартире. Как же он меня из себя выводить умеет. Еще никто так быстро это не делал. У многих ушли годы, а он в два щелчка это делает. Я с ним материться начала. Ужас, папа не оценит. Ваня сгребает меня в охапку и крепко прижимает к себе. Испуг и нервность проходит, остается только какое-то непонятно чувство. Защищенность? Твою мать, только не это. — Погуляешь со мной? — тихо спрашивает, боясь нарушить идиллию, которой нет. — Зачем? — вопросом на вопрос отвечаю. На самом деле пытаюсь выиграть для себя время. Нужно подумать. Это серьезный шанс изменить жизнь. Но надо ли мне это? — По-моему, все очевидно, — замолкает и чуть отодвигает меня от себя, — Подружиться хочу, найти общий язык. — Для тебя я просто очередная игрушка, а мне такие друзья не нужны. — Думаешь, я хочу поиграть с тобой? — Только не надо говорить, что это не так. Сегодняшний случай в подъезде уже все решил за тебя. — Это была дибильная шутка, мне было интересно, как ты отреагируешь. — Увидел? Теперь иди на все четыре. Флаг тебе в руки. Пытаюсь уйти, но понимаю, что я все еще нахожусь в кольце его рук. Да, чтоб его. Нельзя же быть таким упорным. Это же просто невыносимо. — Просто прогуляемся один раз. Не понравиться, больше звать не буду. Ну, а если наоборот, то продолжим. Смотрю в его глаза и пытаюсь найти в них какой-нибудь подвох. Как ни странно не вижу ничего кроме маленькой надежды. Отвожу глаза и киваю. — Один раз, — киваю, как болванчик. — Один раз, — повторяет.