The Paths

It's Russian roulette with no luck. You can kiss it good-bye there's no such thing as sympathy. When the disease is entering. At first glance your instinct says this stranger's a little dangerous. 10 Years -Russian Roulette

Слонившемуся над Кейлом пацану лет семнадцать, не более. Серые глаза, уродливый шрам на щеке. Волосы белые, седые, так не подходящие юному лицу. И искажённые ненавистью черты лица. Пацан смотрит, долго, не отрываясь, так, что за ледяным взглядом начинает виднеться бешеное пламя ненависти. Он не двигается, застывший, как памятник, будто чего-то ждёт. А затем быстрым движением ладони пробивает Кейлу сердце. Кейл Томпсон подскочил на кровати, хватаясь за грудь и тяжело дыша. Острая боль проходила вместе с остатками сна, но вот ощущение ледяного взгляда не исчезало. Кейл поднялся, кинул на кровать упавшее на пол одеяло, босиком прошёл к зеркалу, поджимая пальцы от холода, и приподнял чёлку. Ну да - как он и думал. Из крестообразных порезов на лицо стекали алые струйки. Кейл вздохнул. Вместе со способностями и стигматами к нему каждую ночь начали приходить сны о прошлой жизни. О том, что Ной должен знать о себе и Семье. Тот большой парень, Граф или как-то так, объяснил, что происходит с Томпсоном, и даже предупредил о снах, но он не говорил, что в них так часто будет фигурировать этот подросток. Он часто снился Кейлу - седовласый ребёнок со шрамом. Иногда они дрались с ним, не на жизнь, а на смерть, пытаясь достать и уничтожит друг друга, иногда он улыбался, что-то говорил, звал, еще бы понять – куда. Тогда черты парня смягчались, глаза искрились весельем, беззаботная улыбка во весь рот вызывала желание улыбаться в ответ. А ещё этот пацан из снов убивал Кейла. Безжалостно, не дрогнувшей рукой. Этот сон приходил часто, почти так же часто, как все остальные, вместе взятые, и никогда не изменялся в деталях. И чем больше Кейл осознавал себя и Ноя в себе, чем полнее ощущал свою силу, тем отчётливее понимал: эти сны - такие же воспоминая, как и остальные. Но они не были воспоминаниями Удовольствия Ноя, того изначального гена, что недавно проснулся в Кейле. Это были... воспоминания последнего носителя? Кейл решил не рассказывать о том, что видит больше, чем положено было бы видеть. Он всё ещё боялся, что сила, пришедшая так неожиданно, так же неожиданно и уйдёт. А вдруг его новоявленные родственники посчитают, что он неполноценный Ной, и отберут силу? Нет уж, Кейл решил молчать. Единственной, кто знал о странностях, происходящих с Кейлом, была эта милая девчонка, Роад. Почему-то с ней Томпсон чувствовал себя куда спокойнее и раскованнее, чем с остальными. Он относился к ней как к младшей сестрёнке, хотя и понимал, что Роад намного старше остальных Ноев. Дверь спальни приоткрылась, и в проёме появилась улыбающаяся мордашка Камелот. Легка на помине! - Уже проснулся? - Роад просто лучилась энтузиазмом и утренней бодростью, которой совершенно точно недоставало Кейлу. В ответ он вяло кивнул головой. - Что, опять тот же сон? - Лицо Роад немного помрачнело. Она зашла в спальню, на ходу расправляя тёмно-красное платье, украшенное лентами. Кейл всегда поражался её способности входить в любое помещение, будь оно хоть трижды заперто. Так что за дверь квартиры можно было не переживать - она всё так же на замке. - Да, - Томпсон поморщился. - Сегодня он пытался меня убить. Кейл достал из тумбочки бритвенные принадлежности и принялся наводить пену. Роад тем временем взобралась коленями на стоящее возле окна кресло и, уцепившись за подоконник, почти что по пояс высунулась из окна. Кейл жил на последнем этаже, под крышей. Летом здесь было жарко, зимой - холодно, весной и осенью крыша от дождей протекала, но Кейл никогда бы не променял открывающийся из окна вид на город на что бы то ни было другое. И Роад полностью разделяла его мнение. Она могла часами глазеть на серые городские крыши и болтать обо всём подряд. - Знаешь, - Кейл провёл бритвой по щеке. - Я всё думаю... Я уже вспомнил достаточно, чтобы попытаться отыскать этого парня. Хочу разобраться, что произошло. Роад оторвалась от окна, села в побитом молью кресле, подперев подбородок руками, посмотрела на Кейла долгим и мудрым, совсем не детским взглядом. - Чем больше ты становишься Ноем, тем больше напоминаешь мне своего предыдущего владельца, - тихо прошептала девочка. Кейл, одна щека которого всё ещё была в пене, повернулся к Камелот: - Так быть не должно? - Мне кажется... - Роад помолчала, то ли не решаясь закончить, то ли подбирая слова, - что личность предыдущего владельца спаялась с Удовольствием Ноя в единое целое. Сам Ной изменился, переняв черты той личности. - А такое бывает? - Кейл изумлённо уставился на Роад. От его взгляда та вздрогнула, будто от удара хлыста, поёжилась. - У тебя даже взгляд... его. Кейл отвернулся, возвращаясь к бритью. Роад молчаливо наблюдала за его движениями. - И всё-таки, - Кейл вытирал щёки и шею свежим полотенцем, - я попробую его найти. Я хочу больше узнать о том, кем был Ной до меня, тем более, если его личность слилась с личностью Ноя. Роад молча отвела взгляд, пожала плечами. Кейлу показалось, что она знает намного больше, но молчит, потому что её слова будут бесполезны. Томпсон взъерошил жестковатые волосы Камелот, улыбнулся: - Всё будет хорошо, вот увидишь! Но Роад продолжала меланхолично покусывать губу. *** - Э-эй! Аллен! Готовься! Через десять минут твоё выступление!! - гимнастка Лиза, тонкая, как тростинка, уже затянутая в обшитое блёстками трико, заглянула в гримёрку, предупреждая Уолкера о приближении его номера. Подмигнула, хихикнула и исчезла. Лизе было пятнадцать, и она была дочерью директора маленького кочевого цирка, колесящего с выступлениями по городам Европы. Два года назад этот цирк подобрал увязающего по щиколотку в жидкой грязи, шагающего по дороге только чтобы шагать Аллена Уолкера. Ему дали кров в одной из цирковых кибиток, поделились небогатым цирковым ужином, а узнав, что Уолкер раньше был цирковым артистом - приняли в труппу. И никогда, ни разу не спросили о его прошлом. Он был здесь не один такой - человек, желающий забыть, кем он был раньше. Аллен наложил последний мазок театрального грима, превратившего его лицо в улыбающуюся маску, и отложил баночки с красками в сторону. После убийства Микка Уолкер пару недель скитался по Европе, пока не нагнал историков. Он до последнего слова и жеста помнил весь разговор. ...Аллен распахнул дверь очередного трактира и обвел глазами посетителей. Историки были в городе, совершенно точно, но найти их даже в таком захолустье оказалось непросто. На радость Уолкера, две знакомые фигуры, закутанные в невзрачные плащи, таки обнаружились в тёмном углу помещения. Бывший экзорцист мимоходом отметил, как посвежел Историк, да и на щеках его ученика появился слабый румянец. - Лави, Историк! - улыбаясь, Аллен уселся рядом, скидывая капюшон - приметные волосы всё равно прикрывала шапка. Историки напряглись на секунду, но, заметив вытянувшееся от удивления лицо Уолкера, переглянулись. Лави отрицательно покачал головой, старик, соглашаясь с ним, кивнул, и вот улыбающаяся во все тридцать два физиономия младшего Историка ничем не выдаёт напряжение. - Что-то не так? - все же решил уточнить Уолкер. Он стянул с себя вымокшую от зарядившего ещё с утра дождя куртку и с блаженством отогревался в тёплом трактире. - Мы боялись, что ты можешь оказаться Нэа. Но я вижу, что всё в порядке, - старик позволил себе улыбку самым краешком губ. - Нэа? - Уолкер помрачнел. - Четырнадцатый уже давно не высовывался, так что, думаю, вам не о чем беспокоиться. Историки переглянулись. Лави беззаботно откинулся на стуле и, скосив на Уолкера единственный глаз, поинтересовался: - Нои не преследовали тебя? Ты сумел оторваться? Аллен сцепил зубы. Воспоминания о Тики Микке вернули так и не угасшую со смертью Ноя ненависть к нему. - Тики Микк больше не побеспокоит вас. Никогда, - резко и хмуро ответил Уолкер. - Тики Микк? - лицо младшего Историка выглядело озадаченным. Старик нехорошо нахмурился, будто от предчувствия. Уолкер нахохлился, как воробей в холод. - Я не забыл того, что он сделал с вами... А ещё прикидывался другом. Никогда не забуду. - Стой-стой-стой! - замахал руками Лави, напоминая мельницу. - При чём здесь Третий Ной? Вот теперь уже пришёл черёд Уолкера непонимающе хлопать глазами. - Шерил Камелот держал нас в своей темнице, а Тики помог спастись и нам, и... Четырнадцатому. - Четырнадцатому? Шерил? Тики помог?! - Уолкер даже вскочил со стула. - Что происходит?! Может быть, Нои как-то воздействовали на ваш мозг?! Потому что на самом деле... - Сядь, Аллен, - жестко произнёс Историк, и Уолкер опустился на место. - Ты же знаешь, что на Историка невозможно воздействовать ничем, что изменило бы память. А вот Четырнадцатый вполне мог изменить твои воспоминания. Лави, ты ещё ученик, тебя проверяют не так тщательно, как меня. Поведай Аллену, как всё было на самом деле. Аллен недоуменно переводил взгляд с Историка на его ученика и обратно, но вопросов не задавал, чувствуя, что сейчас лучше помалкивать. Под ложечкой неприятно сосало, шестое чувство подсказывало, что ничего хорошего от воспоминаний историков ждать не приходится. Лави на несколько секунд прикрыл глаз, а когда открыл - перед Уолкером уже сидел совершенно другой человек. Бесстрастное лицо, ничего не выражающий, бесцветный взгляд, даже голос - и тот больше напоминал монотонный стук колёс или дождя. Ни чувств, ни эмоций, только сухие факты, запечатленные великолепной памятью. - Шерил Камелот поймал нас с Историком во время выполнения миссии, данные о миссии засекречены. Несколько месяцев он разнообразными способами пытался выудить из нас информацию. Интересующие нас события произошли спустя три месяца и пять дней с начала заточения. Шерил Камелот привёл в темницу Четырнадцатого в теле Аллена Уолкера. Личность самого Аллена предположительно спала. Четырнадцатый неоднократно показывал своё присутствие, хотя оно не было замечено Камелотом. В итоге Четырнадцатый устроил побег себе и нам, мотивацией нашего освобождения служила возможность прикрыться нашим спасением перед Орденом. Камелот узнал о побеге, между Шерилом и Четырнадцатым развязалась драка. Тики Микк поспособствовал побегу, нанеся Камелоту удар в затылок. Далее Четырнадцатый помог нам сесть на поезд, а сам скрылся. Младший Историк замолчал, прикрыв глаза. Молчал и старик. Аллен сидел, как громом пораженный. Неужели всё, о чём говорил Лави - правда? Нет, не может быть, невозможно... - Это правда, Аллен, - будто бы прочтя его мысли, отозвался старик. - Тики Микк помог нам, и он не делал нам ничего плохого. Последний месяц ты был под воздействием Четырнадцатого. Этот Ной вполне мог подменить твои воспоминания. Аллен снова и снова перебирал в памяти последствия последней битвы с Микком. Теперь многое вставало на свои места, многие реакции Тики находили объяснение. Уолкер зарычал, не слыша своего голоса, с размаху ударил кулаками по столешнице. На его душе тяжким грузом повисла вина, и никто в этом мире уже не сможет снять её. Некоторые вещи невозможно исправить. Со стороны манежа донеслись бурные овации. Значит, Лиза скоро закончит своё выступление, и придёт пора выйти на манеж и Аллену. Воспоминания навалились с новой силой, веселиться не хотелось, хотелось уйти куда-нибудь - куда угодно, но подальше, - и выть на луну. Уолкер поднялся и почётче почертил на лице улыбку. Никому не хочется правды и горечи, люди хотят смеха. И если не получается отвлечься от своих проблем, так хотя бы помоги на несколько минут забыть о них твоим зрителям. Лиза, пробегая мимо, постучала в гримёрку - пора. Аллен прикрыл глаза. Улыбка сквозь слёзы - это не признак силы или отваги. Это нормально. И легче не будет. Уолкер улыбнулся и выскочил на сцену. После выступления Аллен не выдержал и ушёл-таки гулять один, разве что смыл грим и снял сценический костюм. Он ушёл несмотря на дождь, холодную слякоть под ногами и чёрное, без единой звезды небо над головой. Единственный фонарь на улице, по которой брёл Уолкер, горел блёкло и тускло, освещая рой холодных капель, стремительно несущихся к земле. Бывший экзорцист не сразу различил за пеленой ночного дождя идущий навстречу силуэт. Тонкий и гибкий, он всё же принадлежал молодому мужчине, а не подростку. Они поравнялись под фонарём, Аллен мельком бросил на позднего прохожего взгляд... и замер. Что-то было в этом лице, с неправильными, но приятными чертами, что-то знакомое. В повадке кривить губы, с детской непосредственностью разглядывать собеседника, в осанке и походке. Остановился и прохожий. - Ты ведь цирковой артист? - говорил встречный с лёгким английским акцентом. - Д-да... - Уолкер удивился. - Как вы меня узнали без грима? - Твои волосы. Они выбивались из-под клоунской шапки. Я ещё подумал - как такой старик может так лихо кувыркаться и жонглировать? Теперь я понимаю, что ты всего лишь юноша. Уолкера мелко трясло, и вовсе не от льющегося за пазуху дождя. Эти интонации. Эта вежливая полуулыбка. Эта смешинка в уголках глаз. Этот человек слишком напоминал Тики Микка, чтобы оставить Аллена равнодушным. - Прекрасное выступление, - мужчина улыбнулся. - Я думал, умру от смеха. - Благодарю. Аллен хотел уйти, но понимал, что не сможет. Хотелось узнать об этом человеке больше, смотреть на его жесты, слушать интонации голоса... - У меня совершенно свободный вечер, который я не знаю, чем занять. Здесь холодно и мокро. Может быть, пройдём в ночное кафе и побеседуем? Всегда хотел побольше узнать о цирке. Здесь недалеко есть одно. Или вы заняты? - Нет-нет! - Уолкер отрицательно покачал головой. Хотелось говорить с этим человеком, смотреть, ловить любой жест, изменение в мимике. - Я свободен. Аллен чувствовал себя каким-то особенно извращённым мазохистом. Каждое движение, взгляд, улыбка напоминали ему о Тики, с новой силой будили воспоминания прошлого. Кажется, в ближайшие несколько дней ему не избавиться от хмурого расположения духа. Но он не уходил. Сидел и слушал, отвечал и улыбался, шутил и смеялся на шутки. С Кейлом, как представился новый знакомый, было болезненно-легко, казалось, будто они знают друг друга много, много лет, но не устают открывать новое друг в друге. Аллен рассказывал про жизнь цирка вне манежа и, кажется, улыбался искренне и свободно. Кейл оказался юмористом, хотя и несколько легкомысленным, какими бывают в этом возрасте дети аристократов. Арт к главе авторства Galiot http://s55.radikal.ru/i147/1205/99/e1d3ffb8de90.jpg