Glaeddyv vort, beanna (GV,b)

Я откинулась и уперлась спиной в балку, подпирающую доски причала. Послышался едва заметный, глухой скрип. Лютик испуганно запрокинул голову, вглядываясь вверх и определяя, насколько этот звук остался незамеченным для стражи. Охранник даже не почесал носа. Он вообще, по-моему, спал с открытыми глазами — на отважное, могучее плечо даже нагадила чайка, а он не заметил. По просьбе Геральта мы сидели прямо под пирсом. Это была не лучшая затея — нас в любой момент могли заметить, но других идей, как быть на близком расстоянии от барки, в голову никому из нас не пришло. Радовало, что здесь не ходили дозорные. Во всяком случае, за тот час, что мы здесь просидели, никто не появлялся. Было холодно — даже погода, намекая на сумасбродство идеи, решила испортиться. Дул пронизывающий ветер. Мы с Лютиком сидели в обнимку и грелись от кота, который был теплее нас обоих. Сэр Ланселап спокойно посапывал на коленях поэта, пребывая в уверенности, что он в безопасности. Кот вообще предпочитал не отходить от барда далеко, наверное, возомнил пиита своей мамочкой. Рядом с нами валялись наши пожитки — две дорожные сумки, моя гитара и саквояж. Вещи снова сократились вдвое — дабы много на себе не тащить, пришлось оставить часть своего шмотья в комнате трактира, вместо уплаты, потому как ведьмак, запарившись и от того пребывая в рассеянном состоянии, не оставил денег. Чтобы корчмарь ничего не заподозрил, мы через окно вытащили сумки на улицу, а уже потом вышли, стараясь не привлекать к себе внимания. Посетителей в корчме, после вчерашних беспорядков, было немного, но бармен все равно был занят на кухне — это спасло нас, и мы быстренько ретировались. План был примерно такой: Геральт и Йорвет обманом проберутся на барку и по-тихому уберут охрану. Потом через причал будут атаковать скояʼтаэли. В этот момент мы с поэтом должны быстро и как можно более неприметно пробраться на плавучую тюрьму. К сожалению, режим «инвизибл» был сейчас не самой доступной способностью. Гитара оказалась штукой громоздкой, да и сумки по габаритам не приравнивались к косметичке. Их сложно будет не заметить. Будем надеяться, что солдат Лоредо резко подкосят близорукость и дальнозоркость одновременно. Уже темнело. Начинал накрапывать дождь. — Ах да! — услышала я сверху знакомый голос, растягивающий слова. — Теперь ты мой герой. Над нами, по пирсу, осторожно постучали сапогом трижды. Это сигнал. Я подхватила кота и накинула на плечо одну сумку. Мы прислушались. Было тихо — дозорные переговаривались с Геральтом, но никаких звуков борьбы с барки не доносилось. Мучительно долго стояла тишина. Вниз, ласточкой, пролетел один из охранников. В силу большой скорости падения, мелкой глубины вод и законов физики — он умер почти мгновенно, оставив в моей душе неизгладимую травму и осознание бренности бытия. Первый готов. Послышался топот десятков ног — спешащие на выручку солдаты бежали на подмогу своим, к барке. Я не знаю, каков в военном искусстве Йорвет, но уверена, что такая бестолковая сила, коей тут именовали охрану, быстро схлынет под натиском Геральта. Правда, они пока были не очень в курсе о талантах нашего друга, поэтому отовсюду доносились крики: — Скояʼтаэль! — Дересся как баба! — Сучий потрох. И это только часть тех слов, что мы слышали. Периодически, конечно. Самая цензурная. Чаще был слышен звон стали и стоны. Я засобиралась, взяла кота на руки и кинулась по берегу к пирсу. Было видно, что по доскам, да и вокруг, множество людей и нелюдей вновь сошлись в схватке. Солдаты били почти не целясь, явно впадая в панику и предпочитали, по большей части, убегать. Эльфы и краснолюды теснили их от берега, расчищая себе путь к плавучей посудине. Где-то среди сражающихся даже мелькнуло лицо Золтана, хотя разыскивать его в такой суматохе было бы самоубийством. — Лютик! Быстрее! — с барки послышался голос Геральта. Если бы меня еще раз попросили провернуть такой фокус, как телепортация, я бы, конечно, повторить не смогла. Я даже сама не запомнила, как пробиралась через сражающихся скояʼтаэлей и солдат коменданта, а очухалась только когда ноги вступили на это плавучее недоразумение. Геральт сразу заступил мне за спину, держа наготове меч и давая понять, что теперь стало безопасно. Лютик, волочивший на себе большую часть имущества — все-таки он мужчина, как ни верти — облегченно перевел дух. Эльфы, краснолюды все прибывали и прибывали. Чтобы не мешаться под ногами, я отошла от прохода и присела у борта, схоронившись заодно и от стрел. Бард поставил гитару рядом и, как истинный храбрец, кинулся в самую гущу событий — запоминать, анализировать, собирать информацию. Уверена, этот бой он увековечит в своих поэмах. Представляю, как дети из будущего будут его ненавидеть. Пиита обязательно поставят в школьную программу, аки Пушкина и заставят мелюзгу учить его стихи. А они будут проклинать его самыми страшными словами. Когда великие произведения будут анализировать, бард будет ворочаться в горбу, офигевая от того, что он, оказывается, хотел сказать своими гиперболами, метафорами, синекходами. От таких мыслей стало весело — прямо среди сражающихся, раненых и погибших, я просто улыбалась, и настроение поползло вверх по термометру. Подошел Геральт осведомиться о моем здравии. Я, охрипшим от такой погоды голосом, поведала, что чувствую себя замечательно и жалоб нет. Пейзаж с противоположной стороны задвигался — мы отплывали. — Я знал, что ты снюхался с этими ушлепками, мутант! — раздался крик Лоредо. Я вылезла из своего укрытия. Комендант стоял на башне, держа за волосы симпатичную, но очень напуганную эльфийку. — Ну что, чувствуешь себя героем? Ну, блин. Лоредо, что ты начинаешь? Нормально же отплывали. Тем временем комендант бесился не на шутку: — Если вы отчалите, я сожгу ваших девок живьем!!! Видимо, у него в детстве любимой игрой была «святая инквизиция». Я всегда знала, что у него что-то не так с головой, но сейчас он угрожал спалить девушек, которые были вообще не при делах. Его солдатов убивали не они, да и вообще, находясь в плену, эти дамы мало могли бы кому-то подгадить, но его беспокойно-ебанутая душа жаждала мщения. Геральт нахмурился и схватился за меч, но Йорвет остановил его: — Отплываем. Наши женщины готовы к смерти, — с пафосом произнес эльф, отворачиваясь от животрепещущей картины. Кто вообще может быть готов к смерти? Корчите из себя героев, твари. А сами готовы бросить девиц на произвол судьбы? Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Я окончательно разочаровалась в скояʼтаэлях: «Что стоит ваша борьба, если вы так легко жертвуете невинными?» — прошипела я, и, сама не зная откуда, выхватила нож, в мгновение перепрыгивая борт. Уже в прыжке я подумала, что так и ноги сломать можно, мало ли какое там мелкое дно, но, неожиданно сама для себя, ощутила под ногами твердые доски причала. Следом в атаку ринулся ведьмак, приземлившись рядом. Мы, не сговариваясь, в очередной раз поняли друг друга. Обогнав меня, Геральт одним ударом разнес голову какому-то солдату, который, видимо, о пословице: «Один в поле не воин» не слышал. Горе вояка шлепнулся в воду. Стараясь не отставать от Белого Волка, я припустила рысью. Встречавшиеся нам кметы наперебой орали: «Спасите эльфок! Комендант Лоредо сошел с ума!». Правда и местное ополчение встречалось, но ведьмак быстро с ними разбирался — он почти не останавливался, прокладывая путь, как ледокол. Затем, на какой-то развилке, указал влево и крикнул: «Спаси женщин! Я убью Лоредо!» и рванул в противоположную от горящей башни сторону. На секунду я затормозила и лишь потом увидела — сам комендант пытался скрыть в воротах своего поместья, но Геральт твердо решил оторваться за все свои неприятности. Ох, не завидую я этому Лоредо. Перед лицом, громко рассекая воздух, просвистел меч. От неожиданности я даже немного отскочила, инстинктивно уклоняясь и только этим спасая шкурку. Какая-то пара солдат ринулась на меня — скорее всего они охраняли вход. Уворачиваясь, я молила Одина только об одном — что бы дверь в башню была открыта. Если у них есть хоть капля серой жидкости, солдаты в горящую башню не сунутся, не то что я. Бойцы наступали, пытаясь окружить — один двигался прямо, второй пытался зайти за спину. Мозгов у меня не было, зато был большой процент адреналина в крови. Я сама от себя не ожидала ни такой прыти, ни скорости. Кинулась к дверям и дернула их со всей силы. Створки поддались, открывшись неожиданно резко — благодаря этому я умудрилась заехать одному из нападавших по носу. Влетев в башню, я огляделась. Везде полыхал огонь, было трудно дышать от едкого дыма. Рядом обнаружилась стрёмная, хлипкая палка, которую я воткнула в ручку двери. В мультиках же работает, почему тут нет? На всякий случай я закрепила результат еще одной палкой потолще и двинулась дальше. Взбираясь по лестнице, я практически задыхалась. Из-за жары очки запотели, пришлось их снять и сунуть в карман. Главное, чтоб не разбились. Приходилось и зажимать рукой нос — дым очень чадил, забивая легкие. Можно потерять сознание раньше, чем я доберусь до девушек и тогда придётся разделить их судьбу. На третьем этаже, в комнате со связанными эльфийками, я не бросилась сразу спасать пленниц, как истинная героиня дня. В попытке не задохнуться, я кинулась к балкону. Пока я откашлялась и попыталась набрать побольше воздуха в грудь, эльфки уже во всю голосили, мол, спаси нас, глупая dhʼoine, чего стоишь… Огонь уже охватил лестницу, по которой я вообще добралась к этим неблагодарным курицам и вовсю плясал по комнате. Пол местами почернел и нагрелся — нижние этажи почти полностью прогорели, времени не было. Вспомнив, что все это время у меня за пазухой был припрятан чей-то нож, который я в наглую отжала в лучший традициях гоп-культуры, вернулась к пленницам. Пока я перерезала одни веревки, вторые, третьи… в комнате уже не возможно было находиться. Дым захватил пространство настолько, что сложно было разглядеть собственные руки. Путь к сухопутному отступлению был отрезан — надо было прыгать с балкончика. И вот тут инстинкт самосохранения, зараза, решил включиться. Эльфийки сиганули, даже не особенно размышляя над своими действиями, я же стояла и соображала. Если там маленькая глубина, то в лучшем случае, я сломаю себе ноги, в худшем — разобьюсь. И еще перепады давления, как бы сознание не потерять от такого прыжка. Первая эльфка всплыла живой. Хорошо. Жар подпалил задницу, заставляя быстрее решаться на прыжок. Я инстинктивно засунула нож в сапог не думая о банальной технике безопасности — не хватало еще пораниться им при плавании, но он же не мой, не стерильный и бациллы на лезвии могут быть не иммуносовместимыми! Была - не была! Даже не пришлось разбегаться — я просто солдатиком вошла в воду. До дна оказалось глубоко, но все же ноги достали его. Оттолкнувшись, по инерции начала всплывать, понимая, что легкие вот-вот разорвуться. Вынырнув, я втянула побольше воздуха и погребла брасом в сторону барки, которая медленно, поэтично удалялась в закат. Ну, про закат — это для красивого словца. На деле на улице все еще шел мелкий дождь и было крайне холодно. Собрав остатки своих сил, я попробовала интенсивнее грести руками. Умудрилась даже догнать и перегнать эльфок (служу Советскому Союзу!), которые явно не ожидали от меня подобных успехов. С барки подали руку, и одним резким рывком подняли мокрую меня наверх. Уже можно падать в обморок? Обессиленно осев на пол, я услышала свой слабый голос: — Где мой кот? — А за меня, значит, ты уже не беспокоишься? — весело проговорили откуда-то из-за борта. Через минуту появился ведьмак, радостно перелезая через перила барки. С его одежды и волос стекала вода, но он был вполне на позитивной волне. Видимо, Лоредо мертв, раз Геральт так доволен.Я извлекла свои очки из кармана. Голову привычно сдавила натирающая оправа. — Да что тебе будет? — я старалась сделать голос как можно более равнодушным. — Avsin`nann beanna! — раздалось за моей спиной угрожающее шипение. — Где мой нож?! Я пискнула и прикинула мои шансы доплыть обратно до берега. Йорвет навис дамокловым мечом и вот-вот вцепился бы в горло. Общаться с разъяренным эльфом казалось идеей не рациональной, но отрицать то, что я потеряла чужую вещь, было бы бессмысленно. Пора получать по заслугам и, надеюсь, только моральными пинками — лишь бы не дошло до рукоприкладства. — Я его выкинула, — я на всякий случай отошла к Геральту. Тот смотрел на всю эту ситуацию, даже не пытаясь скрыть улыбки — похоже, его забавляло то, что мне сейчас могут надавать по морде. — Ты… ЧТО СДЕЛАЛА?! — зрачок Йорвета расширился до немыслимых размеров, а сам эльф начал трястись от бешенства. — Ну, понимаешь, я… — пытаясь подобрать правильные слова, опять чихнула. Все-таки этот эльф пугал до чертиков — даже огонь и Лоредо теперь казались милейшими пустяками на дороге жизни. — Я боялась, что смогу поранить сама себя, если прыгну с ним в воду и вот… — Ты понимаешь, что ты наделала? — эльф уже не просто кричал. Еще немного и даже Хеймдалль обратит на нас свой взор, интересуясь, что за фигня тут происходит. — Это был подарок! Очень ценный! Столпившиеся вокруг скояʼтаэли улыбались, переглядываясь. Рады тому, что сейчас на их глазах случится расправа? Или вся эта ситуация всех просто развлекала? Даже Геральт с Лютиком откровенно потешались над происходящим, предатели. Вдруг меня посетила мысль о том, что я, кажется, жестко туплю… — Ну, раз ценный…- я извлекла из голенища столь важный предмет. Железяка оказалась весьма занятной — рукоятку украшала распахнутая драконья пасть, с глазами-изумрудами. Наверное, стоит извиниться, видимо, ножик подарила ему бабуля, раз он несет в себе столько сакрального смысла, что не грех и убить за него. Я пожалела, что у меня не было времени разглядеть потерю получше — вдруг у эльфа есть тайная любовь, которая и преподнесла ему такой презент. А само лезвие холодной стали разукрашено в сердечки и поцелуйчики. А что? Было бы забавно.  — Извини. — ИЗВИНИ?! ТЫ… ты… — буйный эльф взял себя в руки. — Я знал, что от Dhʼoine нужно ждать дурости. Я знал, что женщина пустоголова по своей природе, но что бы все разом… да что с тобой разговаривать! Amadanwed! А ты что хотел? Я есть человек и женщина. Два в одном, если чо. А последнее слово я вообще не поняла. Решив, что меня смертельно оскорбили, я обиделась. Надула губки и отвернулась, но эльф только рукой махнул и предпочел покинуть мое общество. Теперь он тоже считает меня дурой. Глядя на взъяренного, но удаляющегося Йорвета, до меня постепенно начало доходить совсем другое… не чувство стыда, отнюдь. Запоздалая злость. Вот же, тварь неблагодарная! Я кинулась спасть женщин ЕГО расы, из ЕГО отряда, хотя сама их впервые видела. А вместо этого меня полили грязью из-за какого-то ножа, к тому-же туповатого! Что это за фигня, которую оценили в три эльфийские жизни? — Не дуйся на него, — успокаивающе промурлыкал Лютик. — Он переживал за тебя, если хочешь знать. До последнего высматривал, почти уже сам бросился следом, — поэт успокаивающе погладил меня по плечу. — А потом еще и на барку лично затащил, никого не пустил тебе помогать. Девчонки вот, -он указал на эльфиек, отдыхающих на палубе, — и то сами забирались. — За нож он свой переживал, — отмахнулась я от поэта. Лютик пожал плечами. Очевидно, он был иного мнения, но спорить не стал. Как и любая творческая натура, пиит был склонен искать романтические подтексты там, где их быть не могло. Остаток вечера прошел смутно. Погода и не думала налаживаться, совсем наоборот. Отопления на барке не было. Мы залезли в кубрик, где снова, в обнимку, но теперь уже вчетвером, сидели и переговаривались. Геральт, наконец, рассказал, как прошел его бой с Лето, и почему он задержался. Я рассказала, что произошло в комнате Шеалы. Особенно сильно ведьмака заинтересовала таинственная собеседница Трисс. И, пока было слишком мало информации, мы только и могли, что строить догадки. Ситуация выходила не ахти какая: Трисс похитил Лето, направляясь в Верген. В Вергене, похоже, сидит какая-то больно жадная до власти чародейка, и, как паучиха, тянет нити политики в свои лапки. Геральт предположил, что Шеала — скорее всего в сговоре, ибо и дураку понятно, что в Флотзаме женщина не только на кейрана охотилась, но выполняла какие-то важные поручения. В свое время подслушав разговор чародейки и Лоредо, Геральт заметил, что она пыталась добиться от коменданта каких-то услуг, но получила отказ. Похоже, что все это каким-то немыслимым образом взаимосвязано и пока все дороги ведут в Аэдирн. Помимо всего прочего, наши попутчики тоже движутся в Верген на призыв какой-то Саскии, об этом выведал поэт, пока мы с Геральтом развлекались на суше. До Вергена почти двое суток пути, которые нам предстоит преодолеть вместе с эльфами, лидер которых уже меня ненавидит. Помимо прочего, настроение не добавляли еще и бытовые проблемы — все банально хотели жрать. Наверняка, скояʼтаэли прихватили с собой еду, но ни один из нас не рискнул бы сейчас пойти в разведку. Нелюди на барке смотрели на нас, как на врагов народа и не спешили делиться припасами. Видимо, неблагодарность у них в крови. Разделив скудный запас, прихваченный из таверны, мы стали постепенно успокаиваться. Геральт перевязал мою голову свежим бинтом, приговаривая, что такими темпами через пару месяцев от такой бедовой головы останется только название. То палкой огреют, то Лето приложит об пол. Радовало одно — сейчас мы хотя бы в безопасности, и никто не попытается нас убить. Уткнувшись в плечо Геральта, я попыталась заснуть.

***

«…- Аня. — Мммм? — мне было лень реагировать на внешние раздражители. Голова оказалась тяжелой. — Аня, вставай, — ехидный, но, одновременно, властный голос пытается привести в чувство. Мне лень впускать этот голос в свое сознание. Я хочу спать. — Анна! Ответь мне, наконец! — Локи начинает злиться, а это обычно не приводит ни к чему хорошему. Чаще всего заканчивается тем, что я остаюсь виноватой во всех его бедах — но ему одному я такое могу простить. Он просто избалованный одинокий ребенок. Но „простить“ можно многое, но не все. Например, когда он не решает разнести… Манхеттен. — Ну, чего еще? — все-таки пришлось ему ответить. Я стала открывать глаза и удивилась — я была ни на тюремной барке, ни в своей комнате, а где-то „непонятно где“. — Где ты сейчас? — голос Локи как будто бы обеспокоен и одновременно расслаблен. — В каком мире? Ты знаешь? Я все еще не могу понять, сплю я или нет. Вроде как я слышу голос Локи, но не вижу лица. Только густой белый свет, обволакивающий все мое естество. Свет словно материален — он холодный, и, как будто бы, очень плотный, вроде облака изнутри. Молочно белая пелена всюду, куда бы я не кинула взгляд. Она светится сама-собой мягким и одновременно холодным свечением, проникает в легкие, под кожу, сливаясь внутри с чем-то древним, тоскливо-жадным, угрюмым и одиноким. Странное такое чувство. Я здесь и одновременно где-то очень далеко, за миллиарды километров. Уходить совершенно не хочется, потому что иначе я потеряю того, кто остался дорог не смотря ни на что.  — Нет, — просто и коротко отвечаю я, решив, что молчание затянулось. Ведь и правда не знаю, как называется этот мир. У нас „Земля“, у Толкиена „Арда“, а здесь… Ведьминлэнд? — Проклятье, — вздохнул принц Асгарда. Ну, не думал же он, что все так просто? — Я постараюсь тебя найти и… забрать. — В смысле? — я опешила, не веря собственным ушам. — Ты сам-то где? — Ты хорошо мне служила и, как ни странно, последняя, кто не оставил в беде. До самого конца, — продолжил мятежный принц. — Не потеряй свой ошейник. Без него я не смогу ничего сделать. — Локи?..» Резкая боль сведенных мышц шеи заставила глаза распахнуться. Я выпала из своего полусна, не до конца осознавая, что меня нагло, почти пинком, отправили в реальность. Спала ли я сейчас, или в голове окончательно случился сдвиг по фазе? Шизофрения прогрессирует, что не мудрено. С кем поведешься, от того и блох нахватаешься. Это все Йорвет, инфа сотка. Почему я слышала Локи? Если это сон, то уж больно странный — ощущения совсем как наяву. Даже кожа ещё помнит нежные прикосновения облака. В противовес этому, сведенная шея адски болела, потому что провела я пол ночи в самом неудобном положении для сна — подпирая спиной стенку. Мышцы затекли. Я попыталась потянуться. С колен недовольно мяукнул Сэр Ланселап. Наверное, сознание просто сыграло злую шутку. Седрик говорил, буквально, обнадежил, что я могу вернуться домой и вот, нате вам, получите-распишитесь. Ментальность решила переработать его слова в такой странный, почти осознанный сон. А Локи… как источник всех неприятностей теперь просто обязан стать спасителем. Тем более, что за два года, проведенные здесь, я так ни разу и не слышала его голоса, кроме как во снах. Я почти выпустила из памяти, как выглядит и как говорит опальный принц — в воспоминаниях есть только тот момент, когда его лицо обращено ко мне. И с каждым разом физиономия была все менее и менее четкой, теряла очертания. Я боялась совсем позабыть его внешность, боялась упустить из виду манеру общения — Локи стал одним из самых близких друзей, за которого в своих мемуарах я цеплялась, как за спасительный круг. А тут я услышала такой родной голос спустя столько времени, в не совсем привычном контексте. Это будоражило воображение. Я достала из кармана очки. Нацепила на нос, взяла в руки медальон и… обомлела. Если раньше, не так давно, медальон прикидывался бронзовым, а краска местами слезла, то сейчас вдруг стал золотым и не имел никаких повреждений. Даже цепь поменялась — не массивная, а, наоборот, тонкая, с красивым венецианским плетением. Я крепко призадумалась — здесь определенно поработала магия, только вот зачем? Мысленно я вновь прогнала диалог в своей голове. Что, если все произошедшее не было сном? И Локи правда меня ищет, и хочет забрать? «Нет, — ответила я сама себе. — Разве в Асгарде не могут найти одну смертную? Да и не стал бы Локи особо за мою судьбу беспокоиться. Если его выпустили — он предпочтет забиться в какую-нибудь дыру и не высовываться лет триста». Решив выяснить у Трисс, после спасения, что могли бы значит эти галлюцинации, я попыталась встать. И упала. Кот, которого я уронила, снова недовольно мяукнул и посмотрел с укором. Мол, хозяйка, чего ты меня разбудила и еще и упала тут, неуклюжая. От холода и неудобной позы, плюс кот, который мне отлежал все ноги, и они упорно не хотели слушаться. Я снова попыталась подняться, с тем же результатом. Представив, что я героиня фильма «Убить Билла*», дернула большим пальцем. Он ответил на мой призыв. Уже хорошо. Попыталась согнуть колено. Движение отозвалось болью, но колено, с хрустом и треском, как будто не смазанный механизм, все-таки начало сгибаться. Вторя ножному суставу, кит в желудке решил пропеть «Старшую Эдду», как бы намекая, что заткнуть его можно только едой. Вокруг, маленькими компаниями, сидели эльфы, не обращая на меня никакого внимания. Ни барда, ни ведьмака. Прекрасно. Переборов свой собственный организм, я таки встала и, чувствуя себя энцефалитным кузнечиком, начала пробираться к выходу. Ступеньки стали настоящим испытанием, зато после них тело, в конечном счете, начало слушаться. Погода определенно пошла на лад — дождь больше не лил, ветер не дул, но и солнышко не спешило уделить нам свое внимание. Хмурые облака, взирая с небес на наш «Летучий Голландец», испариться не собирались. На палубе эльфы сбивались небольшими компаниями, как и в трюме. Я попыталась вызнать у одной мини-группы, где ведьмак, или на худой конец, бард, но на меня посмотрели, как на чумную, и отошли. Вновь попыток заговорить я не делала и решила самостоятельно направиться на поиски. Эльфы вели себя странно, каждый раз при моем появлении замолкали, но стоило отойти, как они начинали подозрительно шушукаться. На всякий случай я себя оглядела — вроде все в порядке. Может от меня несет какой-нибудь дрянью за версту? Ну, я бы почуяла. Скорее всего, дело в расе и вообще «блоиде дхойне, нах». Побродив минут десять, я вышла к носу этого недоразумения кораблестроительной инженерии. Там мне на встречу попался Киаран, который радостно, в отличие от соплеменников, кинулся на встречу. Правая рука Йорвета выглядел уже намного лучше. Пусть перевязанный, но вполне живой и бодрый. Лицо его уже не было смертельно бледным, наоборот, подрумянилось, глаза приобрели живость. Его переодели в одежду поприличней того рванья и передо мной предстал вполне симпатичный, ухоженный мужчина, просто искалеченный чутка. И единственный, кто сейчас был рад меня видеть. — Как ты, feainnewed? — Более или менее, — угрюмым простуженным голосом ответила я. Более более, чем менее менее, блин. Горло начинало побаливать — последствия вчерашних ныряний, помноженное на отвратительную погоду, давали о себе знать. — Ты не видел ведьмака? — Vattʼgern коротает время в ожидании обеда, в компании друзей и карт, — улыбнулся эльф. — Тебе надо было идти совсем в другую сторону, eveighblath. — Если он опять проиграет все деньги, я его убью, — угрюмо пообещала я. — Медленно и мучительно, а его тело отправлю в академию Оксенфурта* на опыты. — Пойдем, я провожу тебя, — со смехом беря мою руку предложил Киаран. Его ладонь, несмотря на погоду, была достаточно теплой и мягкой на ощупь. Такое внимание, разумеется. Видимо, это единственный благодарный эльф в мире. Пока мы шли, остроухие недружелюбно косились на нас, но правая рука Йорвета, похоже, ничего не замечал. — Чего они на меня взъелись? — не выдержала я. Киаран являл собой слишком уж большой контраст в сравнении с окружающими сородичами. — Не на тебя, — отвечал мне эльф. — Они не привыкли доверять dhʼoine. Даже если она готова была пожертвовать жизнью ради их спасения. Многие все равно ищут в этом скрытый мотив. — Ты тоже мне не веришь? — По началу — не верил, — признался Киаран. — Но ты выполнила свое обещание. Ты видела меня в первый раз и помогла. Ты знала, что Йорвет может тебя убить, и все равно бросилась предупредить его. Ты не такая, как остальные люди. В тебе есть что-то необычное. Я думаю, это отсутствие мозгов. Мы пришли на заднюю палубу. Геральт, и правда, играл в карты. Рядом за него болел Лютик. Мое появление осталось для них секретом ровно до момента, пока я не подкралась к барду и не пнула легонько по ягодице. От неожиданности главный болельщик слишком резко развернулся и свалился с ящика, служившего ему стулом. — Аника, солнышко, ты проснулась? — радостно спросил бард. — А я уже хотел идти и будить тебя. — Лучше бы ты не оставлял меня одну и не пришлось бы никуда идти, — буркнула я, все еще обиженная на друзей. Бросили без присмотра в незнакомом месте! Буквально дали прочувствовать все прелести отношения эльфов к человечеству за десять минут! — Ну, прости, солнце, — виновато отозвался бард, потирая место удара. — Когда ты спишь — ты скучная. Не о чем поговорить. К тому же, сразу после завтрака… — Да ну? — я фыркнула, вкладывая в этот жест все свое недовольство. — Тогда где МОЙ завтрак, бард? — Ой, — пискнул поэт. Похоже, об этом они тоже не подумали, эгоисты чертовы. Теперь придётся голодать — а не известно, когда нас в следующий раз накормят. Мой жир не переживет такой трагедии и потери своих запасов. Желудок, осознав, что без еды куковать еще черт знает сколько, грустно забурчал. — Секундочку, — Киаран начал шарить по своим карманам. Потом, демонстративно почесав затылок, начал задорно вертеть руками. В его ладони, как по волшебству, возникло яблоко. — Вот твой завтрак, красавица. Я восторженно похлопала в ладошки. С детства люблю фокусы. Говорить же эльфу, что на переваривание этого фрукта траится больше калорий, чем он дает, я не стала — старался ж мужик. Киаран усадил меня рядом с ними, и, пока я уныло грызла свое яблоко, развлекал историями. Бард тоже подтянулся поближе, держа ухо востро. Россказни и байки были его хлебом с маслом, и пиит никогда не упускал случая послушать про что-нибудь новое. Только я помалкивала и кивала, как китайский болванчик — в горле першило, а голос становился все больше похожим на лай прокуренной собаки. Пришел к нам и Золтан. Он веселился больше всех и раззадоривал окружающих. За разговорами я не заметила, как появилось солнце и стало греть своими лучиками воздух и обитателей палубы. Становилось душно. Эльфы играли на желание, поэтому, периодически, мы отвлекались посмотреть, как тот или иной проигравший, пробегал с поднятыми руками по всей барке, вскрикивая: «Я маленькая лошадка!». Когда выигрывал ведьмак, что бывало довольно редко, он просил меня придумывать задания. Я даже немного огорчилась, что у меня нет фотоаппарата. Вы когда-нибудь видели эльфа, с носками на ушах? Так один из временных противников Геральта изображал ослика. Затем другого несчастного я заставила сесть на швабру и кричать: «Я великий Гарри Поттер! Покайся, Волан-де-Морт!» Правда, кто такой этот Темный Лорд всея Британии эльфы не знали, пришлось в двух словах (точнее, в сорока минутах или даже больше), кратко пересказывать содержание семи книг о юном даровании Хогвартса. Историю приняли на ура и, похоже, не очень поняли, что это просто книжка — всерьез спрашивали про домовиков и волшебные палочки. Ведьмаку тоже доставалось — он почти весь следующий раунд изображал проститутку. Когда я предложила переплыть на нем Понтар, как в старые добрые времена, друг крайне негодовал и обещал скинуть за борт, если я хоть раз вспомню эту историю. Которую, кстати, тоже пришлось рассказать. Позже появился хмурый Йорвет и отозвал куда-то в сторону Киарана. Мужчины долго, тихо переговаривались. Потом правая рука бравого лидера куда-то ушел, а Йорвет решил занять его место в нашей компании и сел за игровой стол. Я думала, что с приходом командира все станут серьезными. Но не тут-то было. Йорвет был «своим» среди эльфов и знал каждого по имени. Только меня вновь начало охватывать беспокойство. Если Геральт сейчас хоть раз выиграет у лидера скояʼтаэлей, то поставит меня в неудобное положение своими просьбами придумать желание. Фантазия-то у меня буйная, да и народ уже привыкший к моим странным идеям ожидал чего-нибудь эдакого. Однако, Йорвету досталось от своих же. Он пытался изобразить шмеля. Издавая звуки на вроде «бззззз» командир три раза оббегал корабль. Если бы сама не увидела — не поверила бы. Карточный долг превыше всего. Мы с бардом так смеялись, что я почти окончательно охрипла. Голос сел «в нуль» и пришлось начать разговаривать шёпотом. Видимо, пытаясь на ком-нибудь отыграться за маленькое унижение, Йорвет попробовал отослать меня к женщинам, которые сейчас на экспромтной кухне занимались приготовлением пищи. Типа, и от Amadanwed должна быть польза. — Я женщина, а не посудомойка, — прохрипела я, гордо выпятив весомый аргумент — грудь. — Это ты показываешь свою доступность или неспособность вести домашнее хозяйство? — в ответ бросил мне лидер белок. Я резко стушевалась и покраснела. Попыталась провалиться под землю, но доски оказались крепкими. Геральт, мстя за историю со шлюхами, тут же поделился рассказом о том, как я, однажды, пытаясь первый и последний раз приготовить яичницу, чуть не сожгла дом в Вызиме. Помню, когда пожар уже потушили, Трисс наложила заклинание на печь, которое не должно было меня подпускать к ней на расстояние двадцати шагов. Готовить, кстати, я умею. Просто мне не везет с местными кухонными девайсами. Я привыкла, что дома готовлю на газу, который могу регулировать и отключить в любой момент. А тут, оказывается, такая фишка не работает. Да и дрова имеют свойство вываливаться из положенного им места. Йорвет, выслушав эту историю, сразу же запретил моей персоне приближаться к кухне и вообще к любому источнику огня, заявив, что от меня и без этого одни неприятности. Он, мол, ожидает только того, что я спалю это плавучее недоразумение. Я окончательно обиделась и отвернулась, стараясь как можно меньше замечать зарвавшуюся белку. Я уже мечтала попасть в Верген, только бы не видеть эту наглую, но как ни крути, симпатичную эльфийскую морду.