— Твой возлюбленный — славный медик, чародей и еретик. Приедет ли он на белом коне, чтоб освободить тебя? — Не знаю. — Понимаю, — покивала головой Вероника. — Конечно, понимаю. Ты говорила. Гусит, человек идеи. Верный идеалам. Прежде всего идеалам. Значит, белого коня ждать не приходится.© А.Сапковский. Свет вечный.
Геральт хмуро разглядывал здоровенную царапину на лбу. Зеркало перед ним, ехидно отражая лицо в не самом выгодном свете, демонстрировало сосредоточенную физию ведьмака, которую почти полностью перечеркивало множество разнообразных ссадин. Вчера мой друг пытался выполнить контракт на гарпий, но не смог добраться до их гнезд и едва спасся. Я сидела чуть поодаль и читала «Истории Мира» Родерика де Новембра. Даты и личности уже путались в моей голове, да и сама книга была не очень занятной — автору больше нравилось расписывать природу и архитектуру, чем, собственно говоря, героев повествования. Вещи подобного рода меня волновали в последнюю очередь, но вчера поэт, притащив книгу, завил, что каждый образованный человек должен прочитать рассказы Родерика и я взвалила на себя сию ношу образования. — Да красавчик. Краса-а-авчик, — на всякий случай сообщила я Геральту. Зеркало было одно и расставаться с ним не хотелось, а ведьмак уже начинал злиться на самого себя, угрюмо сжимая указанный предмет туалета, начинавший жалобно потрескивать. — Шрамы украшают мужчину, ты же знаешь. А если судить по их количеству, то ты вообще самый большой красавец на всем белом свете. Мы были в Вергене уже третий день. Я попыталась припомнить, что же произошло за время, пока ты, мой дорогой читатель, отсутствовал в моей жизни. Для начала, оказалось, что Мгла, нависшая над полем битвы, была ничем иным, как проклятием крови. Его наложила некая Сабрина Глевиссиг, бывшая советница короля Каэдвена — Хенсельта Единорога (нет, он не катает девственниц на спине, просто прозвище такое). Кроме того, указанный монарх сейчас находился по ту сторону Мглы и не мог атаковать Верген, хотя очень этого желал. Он решил, раз принц Стеннис еще не вступил на престол, урвать себе жирный и большой кусок долины Понтара, и мешала ему в этом только Саския со своей мини-армией. В прошлом, аккурат перед тем, как Сабрина наложила свое проклятие, Хенсельт уже пытался это сделать, был разбит, поэтому не хотел терять момент и был готов стереть город с карты. Облако Мглы росло. Существовала угроза, что оно даже сможет поглотить Верген и тогда всем придётся не сладко — долго отбиваться от живых мертвецов все равно не получится. Из двух зол Совет Вергена выбирал Хенсельта — тот, хотя бы, смертен. А еще из Мглы периодически выходили призраки, поэтому городской страже и Йорвету пришлось выставлять дозоры, вооруженные серебряным оружием. Из-за этой взбесившейся тучки Геральт запретил мне покидать Верген в одиночку. Но сам он постоянно был занят контрактами, поэтому те два дня, что мы уже здесь провели, видела я его только по вечерам или совсем рано утром. Лютика же в расчет никто не брал и за хорошего сопровождающего не считал. И Белый Волк, и Йорвет предупредили вообще всех, что мне нельзя покидать ворота ни под каким предлогом, поэтому при попытке побега меня поймала стража и развернула обратно. Хотя попытка была пока еще только одна и пробная, проверить — не врал ли рассказавший обо всем Лютик. Кстати говоря, появление скояʼтаэлей произвело настоящий фурор в городе. Жители одновременно ликовали и писались от ужаса. Вроде как эльфы пришли их защищать и строить вместе с ними новое государство — хорошо, но мало ли, что они выкинут в следующую минуту. Ими восхищались, их боялись. В таверне, профессиональным шепотом суфлера, рассказывали жуткие истории о их партизанском движении в целом и о Йорвете в частности. Рассказы эти нельзя было не услышать даже самому глухому. Но все понимали — без скояʼтаэлей городу не выстоять и часа. Местная армия представляла собой маленькую горстку рыцарей и крестьянское ополчение. Как сказал Ярпен Зигрин: «В драке любая палка годится, даже если она в говне измазана». Что ж, это верно отражало ту ауру, что витала в городе по отношению к остроухим. К тому же, главный «Белк» практически взял на себя охрану и военное управление городом. Саскию отравили. Никто не знает подробностей, кроме, пожалуй, Филиппы. Геральт рассказал только, что жизненные процессы драконоубийцы сильно замедлили, дабы яд не слишком распространялся по телу. А ведьмака Филиппа отправила разыскивать ингредиенты для противоядия. Один у них уже был — роза памяти, которую мой друг, как ни странно, сорвал, но не успел отдать Трисс. Оставалось еще краснолюдский бессмертник, кровь короля и какой-нибудь мощный артефакт, заряженный ударной дозой магии. Последнее представляло собой наиболее сложную проблему, так как местная чародейка и сама не знала, какой именно предмет ей нужен. Это как послать «туда, не знаю, куда и принести то, не знаю, что». Следов Лето по эту сторону мглы не было, как и намека присутствия моей подруги-волшебницы. Это пугало, заставляя задуматься, куда же в таком случае могли подеваться эти двое и не сделал ли Лето чего-нибудь с Трисс. Потому как, если он хотя бы попытался её убить — я ему не завидую. Геральт будет в бешенстве, да и я разозлюсь настолько, что выцарапаю обидчику глаза своими хрупкими женскими ручками. А потом положу их в банку с формалином и буду с гордостью демонстрировать всем желающим. Чем занималась я эти два дня? Слушала и больше ничего особенного. В первый день мой могучий организм все-таки сразила небольшая температура. Весь день со мной просидел Лютик. С помощью травяного чая и хороших стихов я быстро оклемалась и к вечеру была уже на ногах. Заходил и Киаран, принес цветы и шоколад в благодарность за спасение эльфиек. Шоколад тут очень дорогое удовольствие, но зато настоящий, а не та лецитиновая фигня с мыльным вкусом, что продается у нас в магазинах. Не имею представления, где эльф его достал, но он меня очень порадовал таким подарком. Мы вместе попили чаю, эльф рассказал, как проходит подготовка к осаде. Пока он сидел у нас, Лютик только ухмылялся, а после его ухода сообщил, что у меня появился поклонник. Я тогда только плечами пожала — не он первый и не он последний. Он мне нравился только как друг. Больше заботил другой эльф… Я осознала это как бы в бреду, пока поэт пытался понизить мою температуру до нормального состояния. Правда, перспектива безответной влюбленности не радовала — я полночи представляла объект своих воздыханий в самых нелепых ситуациях. Обычно это помогало и пока, кроме как досады, я ничего такого пламенного не чувствовала. Кстати о влюбленных, наш Король Френдзоны, по совместительству — лидер скояʼтаэлей ни разу не появился на горизонте. Даже во второй день, когда я отправилась бродить по городу с целью изучения окрестностей, он мне ни разу не встретился. Наверное, Йорвет просто очень занят, карауля судьбу у постели Саскии. Для нее лидер белок даже выделил лучшую охрану — самые подготовленные бойцы из его отряда зевали, стоя на страже у входа в дом Аэдирнской Девы. А еще он пропадал на военных советах. Киаран сказал, что его командир быстро подмял под себя и дворян, и глав крестьянства, давая вполне толковые советы по укреплению обороны и оглушая своей смертоносной харизмой (то бишь луком и злобными выкриками) несогласных. Интересно, это добавит ему пунктов в глазах драконоубийцы-красавицы? Лютик, увидев, что мне ощутимо полегчало, еще вчера куда-то слинял и до сих пор не вернулся. По идее, он жил в соседней комнате, но признаков существования из-за стены пока не подавал. Наверное, опять по свиданиям мотается. Однажды какой-нибудь нерадивый папашка, застав его в постели со своей легкомысленной доченькой, все же проткнет поэта вилами, и мир останется без гениального маэстро. Мир, может быть, и перенесет такую утрату, а я, определенно, нет. — Аника, — вывел меня из задумчивости Геральт. — Не хочешь со мной сходить за город? В склеп? — Неа, спасибо, — я отрицательно покачала головой. — Хватит с меня призраков, на годы вперед, насмотрелась. А что? Боишься идти один? — я немного по-дружески потыкала его кулаком в бок, словно уличив в трусости. — Нет, просто нужен твой неординарный взгляд и хорошая фантазия, — ведьмак, наконец, отстал от зеркала и вернул его мне. — Опять же, после осмотра жертв одного больно скользкого дела, можно было бы пройтись по пути, по которому мы пришли в Верген и поискать Твое Сердце. Вдруг ты его просто обронила по дороге. Привлекательно. Если замок никто не стащил, конечно. Странно, что мне самой не пришла в голову такая гениальная идея. Вообще, я очень сомневаюсь в том, что Сердце сейчас где-то по эту сторону Мглы — я хватилась медальона почти сразу, как мы сошли с поля битвы. В лучшем случае, на поиски у нас есть метров сто-сто пятьдесят, но попытка — не пытка. Сидеть, сложа руки, как-то не по мне. — Уговорил, чертяга. А зачем в склеп-то идти? — Да один эльф просил расследовать убийства молодых мужчин, — Геральт встал и начал собирать свою экипировку. — Все указывает на суккуба, но есть одна загвоздка. Он не хотел, чтобы я осматривал тела. — Поэтому ты решил их все-таки осмотреть? — я уловила ход мысли ведьмака, но все еще не до конца понимала, в чем суть. — Угу, есть в этом всем что-то странное, — подтвердил Геральт, накидывая на спину ножны с мечами. Через десять минут мы бодрой походкой шли по Вергену. Какая, все—таки, громадина. И слишком много улочек, которые расположены как-то вкривь и вкось. Я это еще вчера поняла. Одна тут точно пропаду или потеряюсь. Поэтому, на всякий случай, забрала себе у ведьмака карту города. Правда, на ней тоже ничего не понятно, поэтому я жирными чернилами обвела хотя бы трактир и рынок — главные ориентиры. Они находились почти рядом, стоит добраться до одного из них и я буду в своей колее. Народ поглядывал на Белого Волка с почтением и страхом. Для простых смертных работники подобной профессии всегда были чем-то отвратительным, сродни чудовищам, которых эти же ведьмаки и истребляли. С другой стороны, монстров еще достаточно, чтобы народ нуждался в том, что найдутся те, кто будут убивать гарпий, эндриаг и прочих столь же милых божьих тварей. Поэтому Геральт был в их понимании кем-то вроде скояʼтаэлей — слишком отличался от человека, но без него все может пойти еще хуже, и смирились с его существованием. Больше всего вокруг нас вились детишки — для них седые волосы, медальон с головой волка и два меча были чем-то вроде катализатора любопытства. Они опрашивали друг друга, повторяя слухи взрослых и делая свои собственные выводы, насколько ведьмак крут. Мы вошли в местное гетто. Практически развалившиеся, державшиеся на последних соплях и с помощью чьей-то там матери дома с покосившимися крышами. Ужасные вонючие лужи, химический состав которых снится во снах любому фармацевту. Хорошо, что я ношу сапоги Трисс, а то мне как-то не хочется ощущать на пальчиках всю эту смердящую жижу, таящую в себе самые разнообразные болезни. Я заметила пару знакомых эльфов, еще с барки. Всё такие же недружелюбные и подозрительные. Геральт пояснил, что сюда временно поместили скояʼтаэлей, так как больше просто некуда — в город незадолго до нападения Хенсельта прибывали беженцы. Почти все дома заняты, в силу большого количества желающих. Значит, где-то здесь, среди своих сородичей, прячется и наш мрачный эльф. Хотя, нет. По канонам жанра, он должен отчаянно страдать у постели Саскии, держа больную деву за руку. Преодолев слабо освещённый туннель, идущий прямо сквозь скалу (краснолюды вообще никогда не искали легких путей даже для строительства), мы вышли на берег горного озера. Отсюда, как приказал Геральт, передвигаться пришлось медленно, с опаской оглядываясь по сторонам. Когда вчера Белый Волк пошел истреблять гарпий, на него накинулись отставшие от своей армии каэдвенцы. А еще, когда он возвращался, напали охотники за головами и быстрыми деньгами — ведьмак даже показал мне их трупы. Никто их не подумал убирать! Фу, мерзость какая. Местность вновь разительно не отличалась от других частей предгорий Махакама: скалы и не очень густая растительность. Зато радовало горное озеро — больно уж живописно расположилось. Не смотря на свои небольшие внешние размеры, оно оказалось довольно глубоким и холодным, вода была слишком чистая, абсолютно прозрачная и тем самым обманывала зрение, скрадывая расстояние до дна. Переходить его вброд мы не рискнули. Пришлось полностью обойти эту красивую лужу и пройти по уже проложенным кем-то камням-тропинке в самой узкой части прилегающей к озеру реки. Почти без приключений мы достигли склепа — здоровенной пещеры, выдолбленной прямо в горной породе. Только почти у самого входа на нас подстерегали накеры — очаровательные создания, похожие на помесь свиньи с утопцем, щедро приправленную острыми когтями. Они копошились вокруг мелкого тоннеля почти перед входом в усыпальницу, не замечая нас. Большой, крупнее остальных, видимо, вожак стаи, первым почуял приближающуюся опасность в лице ведьмака, но Белый Волк еще издалека закидал их бомбами, логически предполагая, что лучше уничтожить их кучей, чем потом драться с каждым по отдельности. Выжившие были уничтожены огненным знаком. В общем, в пути они нас почти не задержали. Внутри пещеры, служившей последним пристанищем местным трупам, было сыро и прохладно. Краснолюды, а очевидно это тоже была их постройка, не очень заботились о вентиляции. Зато прекрасно устроили освещение — было достаточно светло, но Геральт все равно предпочел прихватить факел. Теперь мы вступали в иную зону, где живым не место. Я кожей ощущала, что за нами кто-то следит. Пусть оно и не выдавало своего присутствия, но не ощутить это было не возможно. Ведьмак попросил держаться за ним и бежать наружу при первом приказе. Я и не думала ослушаться. Слишком уж напрягала атмосфера, царившая здесь. Что бы хоть как-то развеселить себя и отвлечься, я начала баловаться: — Итак, мы ищем свежие трупы молодых мужчин, — я взяла в руки невидимый диктофон и, имитируя голос Даны Скалли, попыталась сделать бесполезный отчет. — Это обязательно либо люди, либо эльфы. Похоже, краснолюды не во вкусе суккуба. Это попахивает дискриминацией по расовому признаку. Мы переступили порог первой комнаты и вокруг медленно стали появляться сгустки тумана. Со временем обретая форму, они сложились в призраков — стражей усопших, ненавидящих все живое. Создания из эктоплазмы двигались на нас, медленно занося свои призрачные мечи. Геральт подал знак и я без вопросов выпрыгнула обратно в коридор, вжавшись в стену. Помощь другу в любом случае бы не пригодилась. Даже будь у меня серебряный меч, нужно иметь весьма специфичные навыки, чтобы отбиться от беспокойных духов, охранявших захоронения. Обычно, если это не проклятье и ведьмака рядом с тобой нет, ты можешь их и не заметить, перед людьми призраки почти не являются, предпочитая из темных углов греметь цепями, вгоняя в онемение и панику. Конечно, если ты не насолил им в прошлой жизни — тут они могут даже утащить за собой. Произошел короткий бой, которого я не видела — слышала лишь только ругань ведьмака да звуки стали. Не думаю, что это станет большой проблемой — слишком малоуровневые монстры. Я припомнила тему из «Охотников за привидениями». Она подходила как нельзя кстати, нужно только переделать на средневековый лад, например, наложить на лютню. Все стихло. Я заглянула в комнату. Ведьмак пытался отчистить от эктоплазмы меч какой-то тряпкой. Липкая субстанция противилась и лишь собирала грязь с пылью. Я подошла к одному из мертвецов. Судя по савану, он лежал тут недавно и еще не успел пообвыкнуться среди соседей. — Перед нами свежий труп. Время смерти — фиг знает сколько часов назад, — продолжила я свой рапорт. — Судя по следам, мужчина перед смертью неплохо поразвлекался. На шее присутствуют засосы … апчихи… простите. На руках следы веревки, но не думаю, что он был против подобных… утех. Я вижу здесь еще и жуткую колотую рану в брюшной полости и пару просто рваных на шее. Не думаю, что суккуб ему это сделал прямо во время секса. Садизм должен знать меру. Геральт хохотнул. Его репортаж забавлял, пускай друг и не знал, что породило подобную реакцию моего мозга. Мы двинулись дальше, разыскивая улики. На следующих двух трупах тоже ничего интересного не обнаружилось. Один вообще, похоже, был не по нашей теме — больно уж был избит. Скорее всего, он пал смертью храбрых от рук уличных грабителей или в пьяной драке. У другого нежданно-негаданно обнаружился зажатый в руке томик стихов Лютика. Геральт с трудом разжал пальцы мертвеца, планируя преподнести сборник на подпись автору. Конечно, сообщать, откуда эта книженция у нас взялась, поэту никто не собирался. Нервы творческой натуры нужно беречь. От трупов исходил сладковатый запах гнили. Прикасаться к ним я не желала — нет такого крутого, прокаченного мутагенами, иммунитета. Геральт сам делал всю грязную работу, изредка делясь мыслями на счет этого дела. Пока складывалась не ахти какая ситуация — все жертвы суккуба, которых нам удалось осмотреть, определенно умирали не от истощения энергии — демон выпивает своих жертв ментально, не оставляя никаких внешних повреждений. Зато колотые раны от какого-то меча или клинка вполне мог оставить кто-то другой. Причем, нападал он почти сразу после посещения жертвами своей страстной любовницы. В одной из дальних комнат на нас снова напали призраки. Привычными движениями ведьмак, уже даже особо не напрягаясь, с ними разделался, вновь заляпавшись в эктоплазме. А что, вполне может сойти за природную косметику. Знал бы ты, ведьмак, чем девушки в нашем мире рожи портят, чтобы стать хоть чуточку красивее. Иногда, читая состав подобных средств, я думала, что проще лицо сразу нефтью намазать — эффект будет тот же. Ведьмак красивее становиться за счет эктоплазмы упорно не желал. Пришлось пожертвовать ему свой платок. Мы нашли еще один свежий труп. Он был настолько свеж, что умелый некромант вполне мог бы его оживить и люди не заметили бы разницы. Трупные пятна при надавливании не меняли окраски, а в процессе ворочиния мертвеца туда-сюда, не изменяли место локализации, но процессы гниения пока не начались в полном масштабе. Умер он, похоже, где-то двое суток назад, может, чуть меньше. Большая удача для нас, что нельзя сказать о жертве. — Значит так, труп под номером четыре, похоже, больше всех получил любви и обожания, — все диктовала я невидимую запись. — Взгляни-ка, Геральт, у него вся спина расцарапана. И засосов в два раза больше, чем у всех остальных. Словно у нее был последний секс, который буквально кончился на этом… парне и она сильно жадничала. Ну, дела. Какой страстный. — За эту страсть он поплатился жизнью, — не весело ухмыльнулся Геральт. Потом присмотрелся к ранам на руке. Он прав, помимо повышенной дозы любви ему и досталось больше всех предыдущих любовников. Болячки были повсюду: живот вспороли, спину изрезали и даже руки не избежали своей участи — словно кто-то взбесился и отыгрывался на нашем пациенте за все неприятности. — Посвети, — я поднесла факел ближе, следом за ведьмаком наклоняясь к левой руке. В нос ударил удушающий запах, от которого стало дурно. — Видишь? — Кажется, у него в кости что-то застряло? — я определенно видела какой-то металлический отблеск, но прощупывать пальцами и узнавать точно было мерзко. — Угу, — подтвердил мою догадку Геральт. — Сможешь извлечь? В детстве я занималась в кружке любителей радиотехники, а там всегда нужно было паять, закручивать, собирать руками. Это очень развило мелкую моторику, о чем я любила похвастаться и, похоже, зря. Я вздохнула. Может и смогу, но ковыряться в трупе — это не винтик закрутить. Не приятно, даже противно и руки начинают трястись от одной только мысли об этом. Ведьмак, с серьезным выражением медсестры перед операцией по пересадке сердца, протянул маленький набор инструментов — мы купили его на рынке у Фелиции Кори. Я открыла шкатулку и осмотрела содержимое: набор скальпелей, перчатки, зажим, игла и нитки. Представления не имею, что там должно было быть, но все равно не густо. Жалко, с нами нет Шани — она бы закончила работу за десять минут. Зная, что мстительный ведьмак в противном случае запросто может отказаться от идеи искать медальон, я натянула кожаные перчатки, взяла в руки очень маленький скальпель и принялась ковыряться. В детстве я падала в обморок от одного вида крови, став постарше — дурнело только от мысли порезаться чуть глубже обычного. Зато теперь, немного пожив в мире, где люди сами себе вырывают зубы и заживляют дырки в артерии подорожником, я чувствовала себя матерым патологоанатомом, ученицей Склифосовского. Ну, я старалась внушить себе такую мысль, на деле же раза два или три меня почти стошнило. Но жертвы не были напрасны — я извлекла из тела маленький осколок каленого железа. — Как думаешь — что это? — я отдала находку Геральту. — Осколок меча? — предположил друг, разглядывая металл на свет. — Думаю, что да, — я начала стягивать перчатки с рук, в надежде больше никогда их не увидеть. И весь этот набор тоже. — Знаешь, проще взять и поговорить с этим суккубом. Я думаю, она сможет пролить свет на все это дерьмо, — под сомневающимся взглядом Геральта я осеклась. — Во всяком случае, всегда нужно знать мнение сторон, вина еще не доказана. Презумпция невиновности и все такое. — Возможно, — осторожно согласился ведьмак. — Но как с ней поговорить? — Ртом? — хотелось убраться отсюда. Быстрее добраться до озера и умыть руки. Мало ли какие бациллы я занесла, пока ковырялась в этом милом парне. Трупный яд, чумные бактерии, холера. Я простудой болею, её вполне хватает. Не хочется заразиться чем-то похуже. — Я не знаю, где она обитает. Это раз, во-вторых, как я её вынужу впустить меня? И в-третьих, я все-таки мужчина. Если она меня очарует, то пиши — пропало, — вслух рассуждал Белый Волк. Затея ему не нравилась, не смотря на хваленый ведьмачий кодекс, который гласил: «С существами, у которых есть разум, лучше сначала попытаться договориться». — А как же ваш супер-пупер иммунитет? А как же вечная и настоящая любовь к Трисс? — я криво усмехнулась. Друг, порой, удивлял своей логикой. Ему либо не нравились суккубы в целом, либо он просто знал о чем-то побольше меня, но не спешил делиться информацией. Геральт только плечами пожал. Мы вышли под хмурое небо и я галопом понеслась к озеру. Долго, очень долго я мыла руки в холодной, но кристально чистой воде. Потом полила вином из фляжки Геральта и снова мыла, пытаясь не столько оттереть грязь, сколько неприятное ощущение чужой мертвой плоти на своей собственной коже. Если я умру от страшной болезни, которую запросто могла подхватить от трупа, то буду по ночам являться к ведьмаку и насиловать его мозг своими причитаниями. Или стану призраком. Друг все равно из любви ко мне ничего не сможет сделать и тогда я буду греметь цепями над его головой и выть. — Я могу сходить, — предложила я, закончив водные процедуры. — Только я не знаю, где она живет. Мы решили отыскать Лютика, ведь именно его книжечка была найдена рядом с одним из наших недавних пациентов. Бард всегда умел расположить к себе слушателя, особенно женщин, и умудрялся соблазнять одним только словом. Навыки поэта могли пригодиться. Ведьмак утверждал, что суккубы падки на лесть и красивые рассказы, а значит, пиит обладал бОльшим талантом для выманивания суккуба из логова. Мы решили подговорить барда ночью устроить скромный поэтический вечер на троих слушателей в сожжённой деревне. Все трупы были найдены там, значит, логово дьявольской красавицы тоже следует искать где-то в этом районе. Пока мы координировали наши действия, ведьмак вывел меня к одному из постов скояʼтаэлей. Кордон расположился в небольшом ущелье, непосредственно в близости Мглы — до нее было от силы метров двадцать. Кажется, именно тут мы и встретили Филиппу Эйльхарт. Дозорные смотрели на нас, едва ли не вертя пальцем у виска. Просто представьте себе ситуацию: ведьмак и я, не объясняя своих действий посторонним, ползали на коленях по траве, почти вплотную подходя к Мгле, периодически переругиваясь. Иногда, когда кто-нибудь из нас видел блестяшку, мы дружно бросались к ней, но наших лицах неизменно выступало разочарование — это могло быть что угодно: монета, осколок стекла, даже лезвия ножей, но не цель наших конечных розысков. Кстати говоря, разной фигни, в том числе острой, валялось тут не мало. Эти предметы выносили призраки, выходящие из Мглы порадовать окружающих смертными стонами. Наконец, в пятый раз порезавшись и, разозлив окончательно Геральта нытьем о разного рода бактериях, было решено прекратить жалкие попытки. Мне долго пришлось объяснять дозорным, что на прОклятом поле я потеряла очень ценную вещь. Придумав историю, для большей правдоподобности, о единственной оставшейся вещи от троюродной тети, я попыталась донести до них мысль о важности разглядывания выпадаемого из Мглы лута. Мол, ладно я со своим медальоном, но оттуда может выпасть что-нибудь действительно ценное. Когда, наконец, слова возымели должный эффект и мне клятвенно пообещали вернуть медальон (вот тут мне пригодился Геральт, так как в качестве главного аргумента обратной ситуации он обещал отрубить руки тому, кто попытается его украсть, а с ним предпочитали не связываться даже белки), мы двинулись назад в Верген. Солнце, если бы мы могли его видеть, уже перевалило зенит. Нам нужно подготовиться к ночной встрече.***
В назначенный час мы встретились около развалин старой деревни. Решено было, что Лютик читает любовные стихи, и, едва суккуб падет под натиском обаяния повсеместно признанного обольстителя, я захожу в логово и если издам хоть один подозрительный писк, то Геральт ринется спасать мою жирную попу. Пииту же строго-настрого было запрещено покидать площадь, которую ему очертили, предупредив, что может он и не трахал еще никогда суккуба, но и мертвым еще ни разу не был замечен. Сначала оскорбившись, а потом, наконец, уразумев всю опасность, поэт попытался сбежать и был возвращен бдительным Геральтом на место. Лишь получив гарант безопасности, Лютик принялся исполнять поручение. Извлек какой-то засаленный блокнотик и стал подбирать подобающую ситуации строфу. Поэт скрестил руки на груди. Весь его внешний вид буквально кричал о том, какие мы плохие друзья. Коварные предатели искренней дружбы, которые готовы ради денег подставить его, гения поэтической мысли, под удар. Но он, в отличие от таких безнадежных нас, готов протянуть руку помощи, чем немедленно и займется. — Нисцы, братуха, все пучком, — дала я последние наставления барду. В ответ я удостоилась лишь рассеянного кивка. Поэт расчехлил свою драгоценную спутницу жизни, единственную неизменную свою любовь — лютню и принялся крутить колки. Мы с Геральтом решили схорониться в одном из разрушенных домов. Точнее, от дома там осталась лишь одна стена и печь, но этого должно было хватить. По замыслу, все внимание достанется поэту. Лютик был почти рядом с нами, его маленькая концертная площадка была обозначена в пятидесяти шагах укрытия, но все равно маэстро психовал, сотрясаясь от каждого шороха. — Мда… — начал размышлять бард, настраивая свое орудие труда. — С чего бы начать? Заиграл легкий, навязчивый, однообразный мотив — обычно бард использовал подобные напевы, когда работал на «отвали». На такую музыку можно было наложить любые стихи — настолько это были стандартные мелодии. Определенно, поэт даже не старался сыграть что-нибудь серьезное. — Если бы тела/в песню лечь могли бы, — поэт призадумался и неуверенно продолжил: — То спросило б сердце белые ладони… Захотят владеть им, — поэт снова на секундочку запнулся и: — Коль мне грудь откроешь. Полный бред. Годится. — Кто ты, красавец? — спросил одновременно мужской и женский голос. Точнее, голос был один, конечно, но в нем сливался и приятный женский голос, и достаточно грубый бас. Это было немного… зловеще. Лютик сглотнул и нервно улыбнулся. Губы предательски дрожали, но бард, не будь он настоящим мужчиной хоть изредка, взял себя в руки и, постукивая зубами, произнес: — Поэт, госпожа! Я пришел сюда, чтобы воспеть твою неземную красоту, — пиит старался предать голосу чувственности и страсти. Хотя у него же большой опыт обольщения женской половины самых разных слоев населения. Вот теперь еще и суккубом сможет похвастаться за кружкой пива. Стихотворец торопливо добавил: — Если только ты окажешь честь и предстанешь перед моими очами. Голос сразу же согласился: — О да, я предстану во всем великолепии. И не только перед очами. Я дарую радость всем твоим чувствам. Тебя ждет самое яркое свидание в жизни, милый поэт… Я хихикнула. Как, все же, аборигены любят пафос! Прямо хлебом не корми — дай произнести что-нибудь высокопарное, и чтоб было побольше ярких эмоций в словах. Словно основным принципом общения этого мира было «в любой непонятной ситуации — драматизируйте!». Недалеко открылся почти не приметный люк. Ага, значит, она и правда клюнула. Что ж, теперь мой выход. Во мне заметно поубавилось энтузиазма, но свою лепту в общую копилку внести надо. Все-таки контракт обещал быть прибыльным. Может, от суккуба можно добиться больше денег, если договориться отпустить её с миром? У меня в родне определено была парочка евреев — мысли о возможной прибыли начали подгонять. — Обожаю, когда влюбленные слагают стихи в честь моей красоты. Но никогда прежде мне не читал стихов настоящий поэт, — донеслось из люка. Лютик, было, двинулся навстречу «неземным наслаждениям», но Геральт, преодолев разделяющее их расстояние за секунду, резко дернул приятеля за рукав и повалил на землю. Поэт попытался скинуть ведьмака, но тот придавил его всем своим весом и накрепко вцепился. До меня донеслось повизгивание: Лютик, возомнив себя боевым тушканчиком, попытался расцарапать Геральту и без того многострадальное лицо. Стараясь не особо покалечить друга, Белый Волк изворачивался, вошкаясь по барду, создавая странную, двусмысленную, я бы сказала, ситуацию. Я в два счета добежала до люка и спустилась. Мой мозг настойчиво рисовал яойные сцены, а думать об этой парочке в таком контексте было черевато. Я оказалась в небольшой, богато украшенной комнате, обильно пованивавшей серой. В центре, на огромной кровати с балдахином, рассиживала очень красивая и практически голая женщина. В ней было идеально все — от правильных черт лица до роскошной оголенной груди. Только рога и копыта немного смущали. Она была практически не одета, срам прикрывали длинные бусы в несколько рядов. В комнате вообще не было ничего, что могло бы сойти за элемент гардероба — дьяволица в нем просто не нуждалась (разве что зимой). Зато плетки, веревки и даже наручники обнаружились в большом количестве. — Хм, не помню, что бы я тебя сюда приглашала, — с притворной задумчивостью проговорила женщина. — Девушка из другого мира. Я фыркнула. Прямо-таки поражает способность всех, кто не является даже приблизительно похожим на человека, сразу разгадывать мое прошлое. Словно они передают друг другу картотеку, в котором есть моя фотография и досье. Стало обидно. У меня что, на лбу все написано? — Отпусти барда, — посоветовала я. — Он — народное достояние! Его нельзя просто так убивать. — С ним ничего не случится, если ведьмак сюда не сунется, — так же, не меняя ни выражения лица и тона, ответил суккуб. Она и о нем знает? Значит, догадывается и о цели моего визита. Тем проще — не придётся ничего объяснять и тратить время впустую. — Я никого не убивала, — словно угадывая последнюю мысль, сказала демоница. — Те, кто приходили сюда, познали неземное наслаждение и только. — Ну, еще ты немного позаимствовала часть их энергии, да? — я усмехнулась. Геральт провел подробный инструктаж о Рогаточке и ее собратьях «в стиле Николая Дроздова» и теперь я разбиралась в механизмах воздействия: выпивая своих жертв почти досуха через секс, суккуб продлевала собственную жизнь. Чем дольше ты находился под ее влиянием, тем сильнее была зависимость от рогатой прелестницы. При этом ни один суккуб не мог повлиять на женщину — природа, создавшая этих дам, не терпела гомосексуальных отношений, поэтому единственное, что монстрятина могла сделать мне — это разорвать на части. Но сейчас девушка с изящными копытцами была настроена вполне миролюбиво. — Именно. Мне нужны их жизненные силы, но не трупы, — подтвердила красавица. — Иначе мне не выжить. Я должна немного заряжаться. Купи себе зарядник, один конец воткни себе в задницу, а другой — в розетку. Когда будет все три палочки — вынь. — Что тогда ты сделаешь с Лютиком? — настороженно спросила я. Поэт, как ни крути, был моим другом, и перспектива его лишиться не казалась радостной. Пиит устраивал меня таким, какой он есть — бестолковым, любвеобильным, но искренне добрым и жизнерадостным. — В знак того, что мои намерения чисты, я отпущу его. Чары действуют на мужчин до тех пор, пока я сама этого хочу, — пояснила демоница. Я снова задумалась. Если это не она, то кто убивал тех несчастных? Или женщина действует по схеме — пять ножевых ранений — просто жестокое самоубийство? Как ни странно, осматривая комнату, я не увидела ни одного колюще-режущего предмета. Это, конечно, ничего не доказывает, но и не подтверждает. Вполне логично, что суккубу проще выпивать тех, кто уже с ней знаком, чем снова и снова искать новую жертву. Иначе приходиться тратить время и силы на поиски источника пропитания. Демоница не выглядела как маньяк и вообще вела себя достаточно здраво. Вновь безошибочно отгадывая мои мысли, коварная дочь Лилит постаралась разъяснить ситуацию: — Один глупец влюбился в меня до безумия. Он не может принять мою суть и убивает моих любовников. Ох уж эти молодые эльфы. Все они слишком не сдержаны и горячи на вкус. Впрочем, старые Aen Seidhe не менее страстные любовники. Это я так, к слову. — Кто же это? — я не смогла сдержать удивления, но полностью проигнорировала выпад про остроухих старичков. Пока объяснения суккубы не казались особенно лживыми, да и определенный ход размышлений прослеживался. — Его зовут Элеас. Он, конечно, очарователен, но меня интересует только как пища. К тому же, в душе он труслив. Это он нанял ведьмака — таким образом отводит от себя подозрения. Но, по счастью, ведьмак обратился к тебе. Женский ум и иной образ мысли позволяют тебе смотреть на вещи по-другому. Я вижу, что могу довериться тебе. — А что, если это ты их убиваешь и пытаешься всю вину перекинуть на Элеаса? — проверка на вшивость, глупый контраргумент, но не проверить я не могла. И рогатая действительно не растерялась: — Он, скорее всего, не хотел, чтобы вы осматривали тела. Он сперва изувечил их, что бы казалось, что это сделало чудовище. Разве я похожа на чудовище? Я с сомнением покосилась на ее рога. Человеком ее тоже определенно нельзя назвать — не тот типаж. Я припомнила тролля, живущего в окрестностях Флотзама. Внешне он выглядел куда более мерзко. Но чудовищем он не был, в отличии от людей, убивших его жену. Женщина, что сидела передо мной, тоже имела право на оправдания. Но разве она не говорила, что управляет мужчинами ровно настолько, на сколько сама этого желает? Получается, она сама себя загнала в ловушку. Эльфы — долгожители и энергии из них можно вытянуть в разы больше, чем из людей. Следовательно, отпускать демоница его не хотела, хоть и ситуация её не устраивала. Что-то эта Рогатка не договаривает, темнит. — Хорошо, что ты в этом участвуешь, — суккуб встала передо мной и, сложив руки на груди, возвестила: — Я хочу, чтобы вы довели дело до конца. — И что мне за это будет? — во мне вновь взыграла жадность. Деньги и еще раз деньги. Много денег. Я люблю их, пусть и безответно. Им простительно. Для ведьмака это тоже послужит хорошим уроком — можно разрешать дела без кровопролития, получая при этом вознаграждение. — Я — суккуб и очень хорошо владею чарами любви. Любой мужчина, которого ты выберешь, будет думать только о тебе. Он не сможет ни есть, ни спать, пока не будет знать, что ты рядом. Подумай, какой это шанс! Миллионы девушек умирают от того, что их любовь причиняет боль, а ты можешь получить любого… Короля, купца, императора Нильфгаарда. Заманчивое предложение. Предположим, я соглашусь и попрошу влюбить в себя Джонни Деппа. Хотя нет, он находиться за миллионы световых лет отсюда — на кой он мне нужен? Император — слишком уж пафосно и опасно. Конкурентки прибьют. Лучше выбрать кого-нибудь поближе, попроще. Есть даже кандидатура подходящая, но намаюсь я с ним, если что пойдет не так… — Даже если этот мужчина уже влюблен? — я решила на всякий случай уточнить. — Это будет труднее, — проговорил суккуб в раздумье. — Но выполнимо. Так мы договорились? Я молча кивнула и пошла назад, к выходу, почесывая репу. Такая возможность и вдруг выпала именно МНЕ. Все это тянуло на очень плохой сюжет для комедии, правда, смеяться некому. Прямо-таки не знаю, как правильно себя повести. Согласиться с такими условиями и стрясти потом деньги с заказчика или забить на все? Пусть сами разбираются. И вдруг в голову пришла мысль: — А ты можешь назад расколдовать этого несчастного… эээ… Элеаса? Нет влюбленности — нет проблем, знаешь ли, — не поворачиваясь, предложила я. — Я думала об этом, но сейчас, когда мои чары пропитались очень глубоко, я могу сделать это только одним способом, — донеслось мне из-за спины. — Если ты хочешь решить проблему так, то тебе стоит привести его сюда. Я сниму заклятие и уйду. — Уйдешь? А как же плата? — расклад, где меня кинут, не устраивал. Лучше заранее обговорить детали. Хорошо бы еще у нотариуса заверить, но где я его найду посреди ночи? — Конечно, я выполню свою часть договора. Но уйти мне все равно придется — в целях безопасности. Ни один мой собрат не может чувствовать себя полностью защищённым, если знает, что рядом ведьмак. Разговор был закончен. Я полезла вверх по железной лестнице, выбираясь на поверхность и вдыхая воздух полной грудью. В логове воняло серой, и теперь свежий воздух должен проветрить голову. Разборки и предложение суккуба оставили во мне мутный осадок. С одной стороны — она обещала безграничную и преданную любовь, с другой — если одному из её любовников так сорвало башню, что мешает потерять последнюю здравость и моему избраннику? Начнет саблей махать направо и налево, и что потом с ним делать? В психушку сдавать? Лютик сидел на земле и мотал головой. Рядом развалился ужасно хмурый Геральт и чесал пару свежих ссадин. Лицо ведьмака было расцарапано так сильно, что даже шрам на глазу теперь почти не выделялся. Минус 50 к красоте, плюс 100 к мужественности. Даже под слабым освящением луны было видно — друг недоволен приобретенными качествами. — Ты что, подрался с пьяной истеричкой? — пытаясь подавить смех, спросила я. — Нет, с Лютиком, — Белому Волку было не до шуток. — Впрочем, без разницы. Маэстро вздрогнул и отполз от ведьмака подальше, кося на нас лиловым глазом. Верно разгадав мое удивленное выражение, ведьмак поведал, что после триумфального спуска в логово, бард как с цепи сорвался. Накинулся на Геральта с удвоенной силой (где он только её раньше прятал?) и начал царапать лицо друга с требованием оставить прекрасную даму в покое. Белый Волк долго пытался уйти от нестриженых ногтей пиита, но Лютик все-таки его настиг и дабы защитить свою физиономию, ведьмаку пришлось немного ласково приложить поэта об стену. К сожалению, Белый Волк не рассчитал силы и, кажется, у нашего барда сотрясение. Сначала поэт долго скандировал стихи, восхваляющие красоту новой знакомой, потом заявил Геральту, что он противный и бард его больше никогда не полюбит. Притих пиит только перед моим приходом, но все равно Геральт ему временно не доверял. Уж больно плохо повлияла на нашего общего друга магия суккуба. Мой хохот распугал всех ворон в округе. Когда я с трудом успокоилась, было решено вернуться. Лютик пытался скрыться от нас в кустах, нырнув туда стилем баттерфляй, но ведьмак с необычайной ловкостью поймал его в полете. Проклиная суккуба и весь род людской, имеющий хоть какое-то схожее строение с Евой, седой взвалил, тяжелую, от таланта, ношу на плечо, и двинул к городу. Пиит, ворочаясь, пытался было сопротивляться, но Геральт нежно погладил его по голове своей лапищей. Поняв, что силы не равны, маэстро обиженно заскулил. Я рассказала ведьмаку все, что узнала от суккуба. Геральт подтвердил, что, мол, действительно нанял его Элеас. И да, он подозревал что-то такое, потому что эльф выглядел полным обдолбышем — красные глаза, большие мешки и немного заторможенные движения. Такое вполне бывает из-за того, что демоница его постепенно истощает. Именно поэтому мы и пошли в склеп — в другой ситуации у Белого Волка и не возникло подозрений. Эльф, к тому же скояʼтаэль, казался куда более сильным бойцом, чем одна, пусть и демоническая, барышня. Я не утаила от друга и то, что мы заключили контракт, но ему это не понравилось: — Она не сможет породить любовь, — объяснил он, стараясь меня вразумить. — Она может породить страсть, привязанность, похоть, но это будет вроде суррогата. Серьезные чувства — слишком сложная химия. Она тебя обманула. Избранник и правда не сможет прожить без тебя и дня, но не факт, что и с тобой он будет рад прожить хотя бы день. — Любовь прекрасна! — Лютик приподнялся на плече и возвел руки к небу. — Боги! Даруйте мне любовь всей моей жизни! Я не хочу быть одинок! — и снова безвольно повис на ведьмаке. — Посмотри на Элеаса, — продолжил поучительные речи Белый Волк. — Он же спятил. И тот, кого ты выберешь, тоже свихнется. И если он, не дай бог, на самом деле влюбится — ты его в могилу сведешь. — То есть если он уже кого-то любит, то…? — я приподняла одну бровь, призывая друга продолжить предложение на свое усмотрение. — Он будет разрываться между вами, между истинными чувствами и ложными. Тогда два пути, либо «избранник» сам закопается в землю, либо засунет туда одну из вас. И еще, — Геральт на секунду перевел дух, перекидывай барда с одного плеча на другое. — Не думаю, что тебе это нужно. Ты же красивая девушка и я уверен, что любой мужчина… Я фыркнула. Сейчас должны пойти утешительные слова вроде: «Ты не толстая и вообще образец ума и красоты», «Тебя и так полюбят» и «Ты просто не встретила свою любовь». Знаю я, уже тысячу раз это проходила. От подруг, родителей, знакомых. Каждый раз, когда какой-нибудь засранец разбивал мне сердце. С тринадцати лет слова не меняли смысла. Просто, якобы, не повезло встретить свое счастье. Я уже даже в другом мире, а фразы все еще стандартные. Фу, уже тошнит, увольте. — Зря ты так, — вздохнул ведьмак. — Я же серьезно. Ты красивая и умная. Ты, правда, эгоистичная и ведешь себя порой, как ребенок, но все же с тобой интересно. Ты просто не встретила своего человека. Вот. Я же говорила. Уже больше десяти лет из слова в слово. Никакой фантазии у народа. Мы дошли до рынка. Сейчас, сильно после полуночи, он пустовал. Прилавки, словно зловещие тени, громоздились по углам. Улица была слабо освещена, патрульных по городу тоже не ходило. Из-за подготовки к осаде людям было не до бандитизма, а шпионы или просто нежданные гости не могли проникнуть за стены города из-за Мглы. Обстановка криминогенной не была. Если кто-то и решиться на серьезное преступление, его быстро найдут и разберутся на месте. Хоть какие-то плюсы от изоляции. — Я отнесу барда, — сообщил ведьмак, поворачивая к корчме. — А ты иди и расскажи обо всем Йорвету. Он командир нашего сбрендившего эльфа и ему решать, что с ним делать. Я с сомнением посмотрела на друга. Нормальные люди по ночам спят, не думаю, что «скотоельский» лидер — исключение, и он не будет рад пробуждению по столь безрадостному поводу. Гонцу с плохой вестью обычно отрубали голову. Потом, допустим, Йорвет мне поверит, тогда дело решиться не в пользу суккуба, а мне её было жалко. Демоница, разумеется, сама виновата, но одно дело — выживать, как умеешь и другое — убивать из ревности. Но ведьмак был не преклонен. Таскать туда -сюда, обратно потерявшего рассудок друга он не жаждал. Вручив осколок меча, и объяснив дорогу, Геральт поправил временно неадекватную ношу и потащился в сторону трактира. Поднимаясь мимо Махакамских врат, я предавалась размышлениям. Суккуб обещала влечение любого на выбор, но не договорила, что вместо любви предлагает подделку. Бешеная страсть, от которой бывают искры, безумная привязанность и необходимость в твоем обществе — это, конечно, тоже проявления симпатии и без нее ни одна любовь не может обойтись, но… если в отношениях нет места поддержке, уважению и покою, нужна ли такая любовь? Любовь, она ведь как костер. Чем ярче горит, тем быстрее заканчиваются дрова и остается только пепел. А так же ревность. Ужасное, едкое чувство, которое, в последнее время, подозрительно часто начинает прокрадываться ко мне в душу. Бояться каждой новой знакомой, которая без магии сможет заставить любимого испытывать к себе тяготение и, как следствие, порождающая измену? Может ли такая эмоция, мучительная, тягучая, рано или поздно перерасти в ненависть? Обоюдостороннюю, когда один ненавидит за причинённые ему страдания, а другой просто устал бояться или, что хуже, осознал, что его, некогда самый важный человек, просто надоел? Нужно ли все это? Тоска охватила меня, я остановилась. Постаралась рассуждать не попой, а головой. Я всегда была глубоко убеждена, пусть это и звучит идеалистично, что в любых отношениях главным был только полное принятие партнёра со всеми его недостатками. Но такие отношения должны строиться годами, а не возникать по щелчку пальцев. Зачем мне любовь, которая будет есть изнутри, делясь с совестью самыми лучшими частями. Я могу сломать чью-то жизнь прихоти ради, а избранник навсегда останется несчастлив. Готова ли я понести за это ответственность? Я тряхнула той частью тела, где природа задумывала поместить мозг. Нет, определенно — нет. Это исключено. Пусть суккуб найдет другую дурочку, если ей хочется дарить свою магию направо и налево. Я, конечно, помогу восстановить справедливость, но пусть мне за труды лучше оренами заплатят. Надежней и пользы больше. Стараясь выбросить из головы всех набежавших ванильных тараканов, я пошла дальше. Как и говорил Геральт — эльфинаж был за углом, стоило только правильно повернуть. Оказавшись в знакомом районе, скорее напоминавшем Нагасаки после сброса бомбы, я осмотрелась. Требовалось найти хоть одного аборигена, чтобы выведать, где командир скояʼтаэлей. Несмотря на глубокую ночь, народу было не мало. Даже ребятня носилась, пиная старый кожаный мяч. Наверное, в этом ничего удивительного. Раз эльфы так долго живут, то, скорее всего, у них просто медленный метаболизм. А значит спать, срать и кушать ушастым нужно гораздо реже, чем человеку. А не стареют, потому что блокирован соответствующий ген. Отличная теория, могут и Нобелевку дать… Я выцепила какого-то малознакомого краснолюда. Он, не удивляясь позднему визиту, с грацией бульдозера, указал на одну из халуп и даже вызвался проводить. Спасибо, что хоть пароль не спросил. Оказавшись у двери, я хотела постучаться, как это делают вежливые люди, но мой сопровождающий просто с пинка открыл дверь и возвестил на всю комнату: — Командир, к тебе ведьмачья баба пришла. Йорвет даже не повернул голову, зато все находившиеся внутри резко обернулись. Лидер белок сидел у камина и затачивал один из своих мечей. Я видела только его красную бандану, равномерно покачивающуюся в такт движениям точильного камня. — Ну, красавица, чего встала? Сквозняков решила поназапустить? — краснолюд слегка подтолкнул меня в спину и закрыл дверь. Комната, в которой я очутилась, больше напоминала сарай. Протекала крыша. Грязные стены, заплёванный пол, на которых валялись циновки, тоньше, чем туристический коврик. На некоторых спали эльфы. Всюду был дичайший беспорядок, и воняло прокисшим вином. Мебель была критически поломана. Стул, на котором сидел лидер белок, имел только три ножки. Бомжатник же, натурально. Я подошла к Йорвету и хотела начать свое повествование, как меня остановили на полуслове агрессивным тоном: — Разве ты не должна сейчас валяться в постели в жуткой лихорадке? На простуду намекает, сволочь. Значит, знал, что я болела, и даже не пришел навестить? Вот они — хорошие приятельские отношения. Сразу видно, что человек заботиться о нашей дружбе — чай, малина и лучи добра просто непрерывным потоком стекались к больной мне. Хотя, чего это я? Я ж не драконоубийца, что бы со мной нянчился сам Великий Йорвет, гроза Севера. Кстати говоря, мой голос все еще отдавал хрипцой. — Разве ты сейчас не должен находиться у постели Саскии, съедаемый совестью за то, что ты не смог ее защитить? — в тон ему ответила я. — А вот это уже не твое дело, — примирительно ответил мне эльф. — Зачем ты пришла, Аmadanwed? Я вздохнула. Эта дурацкая манера говорить часть слов на эльфийском, выводила из себя. Я ни черта не понимаю, оскорбляет он так или что-то еще. Хотя, скорее всего, оскорбляет, это же Йорвет. Он меня на дух не переносит. Слишком много факторов разом его раздражают — я человек, я некрасива, я дура и я умею находить неприятности на свою голову. Прямо-таки ходячий сборник пороков. Место мне, конечно же, никто не уступил — не того я была уровня. Пришлось наклоняться к нему и вкратце, шепотом прокуренного алкоголика, чтоб не услышали другие, объяснять ситуацию, в которой оказался его подчиненный. О договоре я благоразумно ничего не сказала. Мало ли, как отреагирует. Эльф хмурился и, наконец, спросил: — Осколок у тебя? Я разжала ладонь, демонстрируя сегодняшнюю находку, которая досталась с таким трудом. Йорвет долго разглядывал его в свете камина и спрятал в карман: — Жди здесь. Он встал и скомандовал что-то на Старшей Речи своим бойцам. Те резко сорвались с места, выбегая на улицу и хватаясь за оружие, их командир последовал за ними. Через десять минут в дом втащили связанного по рукам Элеаса. Выглядел эльф действительно не важно. Зрачки были огромными, белки — красными, а под глазами мешки настолько здоровые, что в них можно было смело прятать провизию. Сам порабощенный эльф при этом сохранял мертвенную бледность. Кайма вокруг губ была раздражена, а они сами — искусаны в кровь. Много нервничает, наверное, бедняга. Имелся и весьма специфичный запах — от него несло словно бы сладкими, приторными до тошноты, духами. Да и в целом он был весь какой-то осунувшийся и сгорбленный. Затравленный, что ли. — Отведи меня к суккубу, — скомандовал Йорвет. — Подожди Геральта, он вот-вот подойдет, — попыталась отказаться я. Белый Волк, в случае чего, мог бы урезонить зарвавшегося эльфа-истеричку или хотя бы попытаться защитить суккуба. — Мне не нужен ведьмак, чтобы решить этот вопрос, — Йорвет стремительно начинал вскипать, как чайник на плите. — Мне нужен проводник, который отведет меня к ней. Если демон может снять заклятье — я хочу сделать это немедленно. — И все же… — Я сказал: пошли, — меня грубо дернули за руку и поволокли к выходу. Любит он все хватать и тащить, никакой корректности. Геральт, почему ты так долго? Пожалуйста, попадись нам по дороге. Я не вынесу присутствия этого сумасшедшего. Нас нельзя оставлять одних меньше, чем на десять минут, в силу скандальной природы обоих. Мы можем разнести Верген на памятные сувениры для туристов раньше Хенсельта. Отряд я в расчет не брала — они были молчаливой массовкой, которая никогда не принимала участия в разговорах. Мне снова пришлось тащиться по ночному городу и выводить эльфов к сожжённой деревне. Ночь была совсем глубокой и хотелось спать. Я же не ночной житель, вроде совы, мне тоже нужен полноценный отдых. Йорвету, правда, пофигу на чужие потребности. Мы шли очень быстрым шагом, я вообще почти бежала. Почувствовала себя собачкой на привязи — едва стоило сбавить скорость, как Йорвет дергал за одежду, призывая ускориться, что не мешало ему параллельно грубо отчитывать преступника на Старшей Речи. Понять я ничего не могла, но, судя по окончательно сникшему парню, в выражениях его командир не стеснялся. Элеас был связан, свободными были только ноги — тащить на себе его не собирались. Преступник даже попытался слинять, но получив кулаком в грудь от одного из собратьев, оставил попытки. Я попробовала выведать у лидера белок, не собирается ли он убивать суккуба, но Йорвет заверил меня в том, что ей ничего не угрожает: — Если она без фокусов снимет свое проклятье, то останется жива. Я обещаю, — и больше я от него ничего не добилась. Он предпочел вообще игнорировать любой вопрос с моей стороны. Только фырчал и вновь накидывался на Элеаса. Через пару минут, на всякий случай выругавшись по-русски, чтоб никто не понял, я отстала от лидера белок. Я обещала суккубу, что она уйдет и, получается, свое обещание сдержала. В сожжённой деревеньке нас настиг дождь. Мелкий, но очень частый. Лягушачья погода — как раз для такого дела. Надеясь разобраться с этим побыстрее, чтобы не заболеть сильнее, я обогнала весь отряд и, подбежав к люку, коротко постучала. Дверь распахнулась. Спускаться не было смысла — Йорвет туда все равно не полезет, поэтому я просто крикнула вниз: — Мы привели Элеаса, — простуженный голос раздался эхом по каменному коридору. — Если ты снимешь проклятье, то сможешь спокойно уйти. Из люка послышалось кряхтение — демоница спешила наверх. Видимо, ждала нашего быстрого возвращения. Высунув голову из люка, демоница придирчиво оглядела собравшихся и осталась довольна. Я поняла причину — кругом были мужчины и рогатая чувствовала себя в безопасности. Неужели суккуб способна сразу очаровать стольких? Или просто чересчур уверена в своих силах? Выбравшись на поверхность, женщина повернулась к собравшимся в самом выгодном ракурсе — одеться демоница так и не соблаговолила. — Я думала, ты приведешь только ведьмака и Элеаса, а ты собрала всех эльфов, каких смогла. Я должна выбрать кого-то из них? — она хитро улыбнулась. — Я — командир Элеаса, — к нам подошёл Йорвет, грубо оттолкнув меня в сторону. — Сними с него проклятие, демон. На губах суккуба заиграла сладкая улыбка. Она, как бы невзначай, нежно провела лапами по своей обнаженной груди и бегло оценила результат. Я видела, как Йорвет на мгновение дрогнул всеми мускулами лица, а зрачок на секунду расширился. Мне это не понравилось. От этой дамочки можно ожидать чего угодно. Дьяволица, напротив, осталась довольна. Похоже, почти незаметная перемена в эльфе ее устроила. Я постаралась напомнить о своем существовании: — Ку-ку, красавица. Я тут главный парламентер. Суккуб разочаровано вздохнула. Потом посмотрела на меня с лицом в стиле: «Не лезь, когда старшие разговаривают» и вновь устремилась к Йорвету, почти вплотную прижавшись к командиру скояʼтаэлей всем телом: — Я сниму чары, это не сложно, но что мне за это будет? — спросила она эротическим шепотом и принялась немного покачивать бедрами, проводя ногой по штанине эльфа. Сзади, от ревности, взвыл Элеас. Здесь, по тому же самому поводу, старалась не разрыдаться я. От обиды я больно закусила губу и почувствовала привкус крови во рту, но это не успокаивало. Йорвет посмотрел на демоницу оценивающе, слегка улыбнулся и выдал: — Безопасность. Ты сможешь спокойно уйти, — он наклонился, сорвал ромашку и преподнёс ей. Потом нежно взял под локоток и, слегка поклонившись, указал свободной рукой на Элеаса. — Прошу, прекрасная дева. Они продвинулись вперед. Со спины я видела, как демоница опустила одну руку на задницу эльфа и тихонько сжала. Затем, немного повернув лицо ко мне, хитро подмигнула, триумфально разглядывая моё побагровевшее лицо. Поникшая, я потащилась за ними. Эльфы вокруг удивленно переглядывались, но никто не посмел критиковать действия своего командира. Йорвет действительно имел большой авторитет среди своих подчиненных. Подойдя к Элеасу, суккуб, наконец, отлипла от Йорвета. Командир встал, как вкопанный, ловя каждое движение проклятой бестии. Его младший товарищ от ревности дергался, пытаясь даже связанными руками извлечь меч, впрочем, безуспешно. Рогатка взяла Элеаса за подбородок. Юноша мгновенно расслабился, а она немного вытянула к нему лицо и, почти не прикасаясь, коротко поцеловала в губы. Эльф закатил глаза, проваливаясь в обморок счастья. Державшие его скояʼтаэли подняли обмякшую тушку, тряхнули, поставили на ноги. Едва Элеас открыл глаза, я увидела в них облегчение и радостное осознание собственной свободы. — Как ты себя чувствуешь? — выдавила из себя я хриплым голосом, разглядывая пострадавшего. Он, кажется, словно впервые увидел такую странную персону — глаза его увеличились, парень непонимающе уставился на меня. Видать, память отшибло. Временный отвал башки — со мной такое постоянно случается. Демоница подошла к Йорвету и что-то ласково прошептала на ушко. Её физиономия имела довольный и хищный вид. Бельчонок, улыбаясь, что-то отвечал. Кажется, они договаривались о чем-то — суккуб на ходу поменяла правила игры. Конечно, прихватить себе в защиту лидера скояʼтаэлей было не плохим вариантом, тогда можно будет не бояться ведьмака. И переезжать не надо. Элеас, наконец, проснулся. Он дернулся, снова слетая с катушек, и кинулся в сторону рогатой экс-подружки: — Сука! — неистово заорал он. — Что ты со мной сделала? Ты мне за все ответишь! Йорвет остановил его движением руки. Молодой эльф ошарашено заморгал и отступил. Бойцы из отряда тоже уже откровенно шушукались, не скрывая удивления. Только я стояла, словно палкой ударенная, и была готова разрыдаться. Суккуб, как мастер любви, прекрасно знала, кого я хотела бы заманить её заклятием, и сейчас, ехидно поглядывая на меня, откровенно потешалась. — Я выполнила свою часть, — голос ее сполз на профессиональный суфлёрский шепот, который можно слышать на расстоянии километра. — Ты должен выполнить свою… Но, если ты захочешь, можешь получить приятную награду сверх этого. Йорвет, не поддавайся. Она же и тебя выпьет. Может, помочь Элеасу развязаться — тогда он точно изрубит в капусту наглую тварь. Останутся только рожки да ножки. Можно еще устроить панику у эльфов, нужно только громко рассказать о последствиях такого ментального плена. Даже дурак заметит, что демоница околдовала их лидера. Йорвет повернулся к ней, погладил по щеке и с самой очаровательной улыбкой произнес: — Не стоит, — суккуб резко изменилась в лице. Дальше произошла грандиозная смена ролей. Я не успела уловить момент, когда командир скояʼтажлей достал один из своих клинков и точным ударом загнал его туда, где у человека должно быть сердце. С удовольствием матерого палача эльф повернул клинок по часовой стрелке. Демоница повалилась на землю, жадно хватая воздух. Йорвет склонился над ней, попутно вгоняя клинок еще глубже. — Ты пыталась охмурить меня, дрянь. Суккуб протяжно завыла и попыталась выбраться. Задергалась, извивалась, но эльф с силой пригвоздил ее к земле. Лицо демоница уже не казалось таким красивым, даже наоборот — вытянулось, появились морщины, а грудь обвисла. Сквозь всхлипы и стоны я услышала, как она обращается ко мне: — А как же НАШ договор, девочка? — жалобно спросила она. — Без меня тот, кого ты любишь… — Заткнись! — Йорвет загнал другой клинок прямо ей в глазницу. Суккуб издала короткий крик и бездыханно распласталась по земле. Из её ран потоком текла кровь, собираясь в одну большую лужицу, разбавляемую потоком воды с неба. Эльфы затихли, Йорвет молча достал свои клинки. Она была мертва. С минуту я стояла истуканом. В принципе, не я одна. Все кругом просто охренели от произошедшего. В голове раздавалась последняя фраза женщины: «Без меня, тот, кого ты любишь…», как будто её поставили на режим бесконечной прокрутки. Я видела мертвое тело, но еще минуту назад демоница двигалась, говорила и была уверена в своей победе. Сейчас же один глаз трупа вытек, через пустую глазницу был виден мозг. Мы так не договаривались, Йорвет. Ты солгал. Чем ты отличаешься от нее? Чудовище. — Ты обещал… — услышала я свой тихий голос. — Мало ли что я обещал, — грубо бросил эльф в ответ. Я почувствовала себя преданной. Развернувшись, я поплелась к городу, все ускоряя шаг. Очки запотели от духоты, поэтому разбирать дорогу было сложно, но не нужно -ноги сами вели обратно. Одежда вымокла, я начинала дрожать, но не столько от холода, сколько от гнетущего ощущения в районе рёбер. Отсутствующий кусок пазла души снова, словно в воронку, затягивал эмоции. Мир казался превратившимся в кисель — трудно было дышать и думать. Осталась только обида. Сквозь воду и ветер, я услышала, как Йорвет позвал меня по имени, но только больше ускорилась, переходя на бег. Сейчас, в эту минуту, я больше не хотела его ни видеть, ни слышать. Он был мне противен. На середине пути встретился спешащий ведьмак. Друг попытался ухватить меня за руку, но я даже не остановилась. Ты как всегда опоздал, Геральт. Все самое интересное уже закончилось. На ходу я молча махнула рукой туда, где сейчас, по моим представлениям, находился отряд скояʼтаэлей, и направилась дальше, к дому. Я не заметила, как преодолела ворота и миновала рынок. Не отразила и суматоху ночной таверны — смех посетителей, вонь алкоголя и табака, равно как и довольное круглое лицо корчмаря казались смазанными и нереальными. Забежав в комнату, не раздеваясь, прямо в мокром, я грохнулась на подушку и и закусила уголок одеяла. Котейка лег рядом, тыкая в плечо носом. Весь мир сжался до одной кровати, где была только я, кот и большой груз отчаянья.